Замыкая цепь

      Миновав несколько переулков, вдоль которых громоздились чёрные здания без огней, пару крытых арочных галерей и длинный каменный мост, Келебримбор выбежал наконец на широкую площадь и только теперь огляделся. Он увидел цель своего многодневного путешествия — величественную башню из базальта. Строгий и статный, лучисто устремлённый ввысь, Барад-Дур предстал во всей красе перед изумленным эльфом. Несмотря на сложность композиции, взгляд эльфийского мастера тут же определил, что вся стройная геометрия главной башни Мордора тяготела к квадратам и треугольникам.       «Мощные стены этой восхитительной тирин вдвое выше самого высокого здания в Эрегионе! И как же чудесно украшены минде!» — в восторге отметил нолдо.       Спиральные башенки в кружеве пламенеющего камня язычками рвались в небо, их зубчики выразительно подчеркивали чистоту силуэтов высоких шпилей. Дух захватывало от этой изящной причудливой пластики архитектуры, такой волшебно неправдоподобной, совершенно не свойственной материалу, ведь вся эта ажурность и воздушность — твёрдый камень.       Каждый сантиметр фасада башни был украшен резьбой по камню или сложным орнаментом. Тут были и высокие фронтоны над порталами, и сложные переплетения прямых линий и дуг, и собранные в фрактальные композиции трёхлепестковые розетки, похожие на клевер, и главная, вихревая — над входом — блистающая даже в ночи драгоценными переливами цветных стёкол, как калейдоскоп, треугольники из семилистников. Каменные химеры — драконы с головами львов, орлы со змеиными хвостами, волки с крыльями летучих мышей, пауки в кружевных паутинах камня — взирали суровыми стражниками с порталов и балконов. Магия, баланс и гармония, музыка камня и запечатлённая в ней история эпох. Башня Барад-Дур воистину каменная книга истории Мордора.       Келебримбор поднял взор ещё выше, туда, где находился самый сакральный и грандиозный элемент базальтовой башни — воспетое в легендах Всевидящее Око. Да, оно было там! Огромное, сияющее, горящее без топлива и источника возжигания. Сфера такого плотного пламени, что казалась драгоценным янтарным камнем, заключённым в пазы двух шпилей. Пылающий взор огненного айну, освещающий раскалённым жаром землю и небеса. Венец Барад-Дура, да и всего Мордора. Око всё время было в движении. Поворачивалось, обозревая все стороны света, меняло ширину и форму своего зрачка, простирало яркий луч далеко за пределы Чёрных Врат.       На втором этаже горели огни в переплётах стрельчатых окон, сквозь витраж виднелись тени. Туда и поспешил нолдо, подогревая свою робкую решительность говорить с самим духом пламени.       Всё ещё скрытый защитой магического Элессара, Келебримбор вошёл в парадные двери, украшенные ковкой под большим порталом острых арок. И вот после этой полнозвучной, чужой и высокой внешней архитектуры во внутреннем убранстве башни в полноте своей раскрывалась таинственная красота мордорского стиля.       Эльф очутился в просторном нефе, с двух сторон ограниченном рядами высоких колонн. Изнутри башня оказалась залита светом: на стенах горели факелы с красивыми металлическими рукоятками в виде тех же львов, драконов и змей. Меж колонн стояли каменные или железные плоские чаши на постаментах, и в них тоже горел огонь, освещая гобелены на стенах за ними и затевая колдовскую игру света и теней мерцающими искрами на золочёных статуях в нишах стен.       В конце центрального нефа, в апсиде, возвышалась огромная статуя Йаванны с колосьями. Она находилась прямо напротив главной гигантской розетки и, стало быть, днём красиво освещалась разноцветными брызгами света, проходящего сквозь витражи. Мраморная валие стояла меж двумя пролётами, на которые разделялась лестница после нескольких общих широких ступеней. Пролёты выходили в два узких деамбулатория второго этажа, похожих на балконы за рядами лёгких колонн, сомкнутых ажурными арками.       К изумлению эльфа, в столь поздний час Барад-Дур был полон посетителями. Люди и гномы беспрестанно спускались и поднимались по лестницам, разговаривали возле колонн, в хаотичном беспорядке передвигались из одного конца нефа в другой, ведомые своими делами. Все они были веселы и в дорогих одеяниях, как будто пришли на торжество.       Ступени уходили дальше, на третий этаж, возможно, и выше, но это нельзя было определить из-за сводчатого потолка второго этажа. Стремления же Келебримбора были направлены на второй ярус, в восточный трансепт, откуда даже в полночь доносились голоса и музыка.       Нолдо без колебаний твёрдым шагом быстро поднимался по лестнице. Небрежно кланялся встречным, примечая, что среди обитателей и гостей башни нет ни одного эльфа. Келебримбор надвинул плотнее капюшон. А подойдя к открытым створкам зала, коснулся под плащом Элессара и принял вид типичного и потому не запоминающегося представителя человеческого племени.       Проникнув в парадный зал, эльф убедился, что попал прямиком на какой-то местный праздник. Здесь толчея была ещё плотнее. Гомон голосов, смех пёстрой толпы, мордорцы поздравляли друг друга объятиями, жали руки, поднимали кубки. Среди множества голосов слышались восклицания: «Добрый урожай! Восславим владычицу, щедрую и хлебородную Йаванну!»       «В Мордоре чтут сегодня Кементари… Как можно было позабыть! Ведь сегодня и правда праздник — Йавирэ!»       Келебримбор принял вручённый каким-то гномом кубок с вином, задумчиво пригубил, отмечая горькую сладость, и спросил у стоящего рядом человека, стараясь, чтобы его нездешний акцент не сильно бросался во внимание:       — Скажи, друг, где я могу увидеть владыку?       Мужчина странно на него взглянул, его губы шевельнулись, но ответить он не успел. Вдруг кто-то крикнул из центра зала: «Майрон! Майрон!», и следом вся громыхающая толпа ещё плотнее сомкнула ряды. В скопище людского клубка стало не протолкнуться. Стоявшие позади приподнимались на носки, стараясь разглядеть что-то удивительное за головами земляков, особо дерзкие рвались протиснуться сквозь многоликое море, а те, кто помоложе даже забирались на колонны. Тут зазвучали нежные аккорды арфовых струн и песни свирелей. Шум в зале тут же стих. Келебримбор чудом смог достичь края рядов зрителей.       В большое пустое пространство в центре зала, окольцованное толпой гостей, вышел молодой эльда, обладающий редкой, исключительной красотой, овеянный неземным светом. Несмотря на весь свой учёный скептицизм механика и обширный жизненный опыт Келебримбор первые минуты не мог точно сказать, был ли прекрасный эльда реально существующим в этом мире, или это плод его воображения, до того нолдо оказался очарован ослепительным видением. Создание это было не выше обычного эльфа, но настолько гибко и грациозно, что казалось высоким. Его светлые волосы отливали солнечным блеском, и лик в свете факелов имел чудесный едва заметный золотистый оттенок. Он легко и свободно проплыл до центра круга с двумя ятаганами в руках, и начался танец. Неземной красавец кружился, ловко рассекая оружием, рисовал клинками в воздухе изящные фигуры, поворачивался, подскакивал. И каждый раз, когда Келебримбор ловил взглядом сияющий лик, его обжигали молниями томные и лучистые золотые глаза.       Все взгляды гостей праздника были обращены на него, а рты полураскрыты в восхищении. Лёгкий и подвижный, как само пламя, незнакомец с переливающимися всеми оттенками золота волосами и сверкающими немного грустными, но таинственно чарующими очами, в длинных жемчужно-золотых одеяниях, подолы которых иногда показывали его стройные ноги, казался действительно сверхъестественным существом.       «Это не эльф — элементаль, дух стихии, саламандра! — догадался нолдо, и залпом осушил весь кубок до дна. — Это валинорский айну, майа или может быть даже вала! Майрон — здесь именуют его!»       Келебримбор, почти позабыв о своей цели, весь отдался обаянию церемониального танца айну, прославляющего богатый урожай. Наконец дух остановился, и толпа наградила его рукоплесканием. Айну поклонился, но не покинул круга. Он запел. Голос элементаля был такой же пленительный, как его облик и танец. Чистая мелодия разлеталась по залу, словно на могучих крыльях, звучала то резво и звонко, то мягко-воздушно. Неожиданные переходы, плавные перемены ритма, и вот пение перетекает на нежную низкую тональность. Эта необъяснимая мелодия, полная гармонии и переливчатых октав, сбила бы с толку и самого соловья — певца бархатных сумерек. На прелестном лице айну отражались все оттенки эмоций, согласно словам хвалебной песни, от вдохновенной страстности до целомудренного величия.       Келебримбор слушал напевы позабыв обо всём на свете, отдавшись всецело их колдовским чарам. Впервые за весь путь до Мордора, а, быть может, и за целый век, он словно научился заново дышать, теперь это получалось легко и свободно. Но волшебство продолжалось недолго.       Вдруг айну умолк, вздрогнул, обернулся, выискивая кого-то в пёстром сборище. Золотые глаза пытливо уставились прямо на Келебримбора. Дух достиг кольца зрителей, провёл рукой возле лица нолдо, и морок Элессара спал.       — Кто ты, чужестранец, как твоё имя и почему ты явился в мою страну под чужой личиной? — глаза светлого айну вспыхнули яркими янтарями, а на лик наползли грозные тени; он будто сразу стал выше, во всём его облике теперь сверкала мощь истинной беспощадной стихии. Но Келебримбор не смутился.       Сквозь зловещую тишину, которая воцарилась в зале, в стеклянном воздухе прозвенели тихие слова:       — Мне нечего терять, и имя своё я не скрываю. Я Келебримбор, правитель Эрегиона, сын Куруфина и потомок Феанора. Великий дух бессмертного Валинора, я пришёл говорить с тобой…       Но валинорский айну остановил его речь взмахом лёгкой руки:       — Ну что же, потомок первого дома, тебя сейчас же проводят до ворот. Но сначала я хочу знать, как ты сумел проникнуть сквозь магический барьер.       — Могучий Владыка! Я преодолел многие сотни лиг, и дело моё крайне важное. Оно касается всего Средиземья! Разреши сказать тебе о нём наедине, — не отступился нолдо. Чаши весов, на которых качалась судьба мира, колебались в его душе безумной качкой, и эльф твёрдо решил добиться разговора, даже если это будет стоить ему жизни. А майа сказал:       — От друзей и подданных я секретов не имею. Говори, сын народа нолдор!       Келебримбор достал из складок плаща Элессар. Последний луч вырвался из центра самоцвета. Камень отдал все силы и погас. Келебримбор поднял пылкий взгляд и громко сказал:       — Страна твоя блага, стены высоки, ворота крепки, волшебство всесильно. Но знаешь ли ты, айну, что творится за границей твоих чар? Там лишь тлен и разложение, и душ, и тел. Кромешный мрак, в котором бродят неведомые твари, люди-звери. И я прошу, помоги остановить старение, вернуть юность миру и предотвратить его гибель!       — Моё Око видит всё. Я слежу за порядком в мире, и пока он есть. Всё идёт своим чередом, по пути, намеченному Творцом, даже если ты считаешь иначе, — ответил майа, и пространство меж ними заискрилось незримой энергией противостояния.       — Тогда почему ты, майа, допускаешь, что в мире твориться бесчинство и зло? Почему ты, волшебный могущественный дух, не поможешь эрухини. Феанор говорил, что айнур равнодушны к судьбе мира, и теперь я вижу, что это так!       Впервые в жизни слова эльфа вырвались из его горла прежде, чем он успел их обдумать. Как будто таинственная сила заставила его говорить. Взгляд Келебримбора застыл на лице айну, в ожидании молний, которые, верно, покарают его, оставив лишь обугленную дыру на светлом ковре.       — Я направляю на это все мои силы и стремления, нолдо. Но валар наложили запрет майар вмешиваться в судьбу мира. Все должно идти своим путем, а упадок — это тоже этап развития, который не постичь эрухини.       — В чём же смысл тогда твоего пребывания здесь, если не хочешь и не имеешь разрешения помочь эрухини? Почему ты не возвращаешься в благословенный Валинор, оставив мир догорать в агонии?       Дух лишь промолчал. Он почувствовал, что это не дерзость, а отчаянный интерес.       — Тебе нельзя вмешаться, но я могу и хочу спасти мир! Мне не хватает знаний, возьми меня в ученики, научи своему искусству, пресветлый дух!       — Покажи мне этот камень.       Майа взял в руку Элессар и задумчиво кивнул.       — Речи твои дерзки, две смерти ими ты уже заслужил. Я не обучаю эрухини магии айнур, это искусство под жёстким запретом валар. Но я вижу, что ты великий мастер, сын Куруфина, раз смог сотворить такой предмет, что позволил преодолеть границу чар. Прежде этого не удавалось никому. Оставайся в башне до рассвета, я обращусь к великим стихиям и на заре оглашу их решение.