27. Смерть влюблённых
13 октября 2022 г. в 06:58
С самого утра с неба льёт настоящий осенний дождь. Я стою на площади. Её ровная плита превращена ливнем в зеркало, в гладкой поверхности отражаются люди, их яркие одежды, стены домов и высь. Я задумчиво смотрю в осипшее прозрачно-серое небо, надеясь там отыскать заблудившегося себя. Хрустальный дождь льётся с волос на одежды. Капли влаги, падая с небес превращаются в ленивые медленно надувающиеся пузыри. Я никогда не видел такую печальную и серую осень, словно сама природа плачет по чьей-то потерянной душе.
Людей на площади целая сердитая туча. Она движется, клубится, нервничает, наваливается на стены из тёмно-серого булыжника. На краю площади возвышается странное здание. Геометрия его нестройная, линии изломаны, словно в треснувшем зеркале. Удивительно, как всё это нагромождение материалов удерживается в столь шаткой конструкции. Из щелей окон вьются струйки серого дымка. Обманчивое спокойствие вдруг разрывает трест, скрежет и звон. Стёкла лопаются, а дым становится чёрным, клубистым. Через минуту сквозь него начинают мерцать оранжевые проблески, ещё через мгновение мощные жаркие потоки открытого огня рвутся из окон, обнимают фасад и венчают факелом кровлю. Этот дом уродлив, опасен, но все люди по непонятной мне причине стремятся в него попасть.
Я чувствую, что мне тоже нужно быть там, но проникнуть в здание невозможно. Двери периодически открываются, и за ними виден стройный ряд спин, словно забитый доверху тряпьём сундук. Люди в дверном проёме подтягивают животы, стараясь походить на струнки, литые двери кое-как закрываются за ними, и здание под завистливые взгляды стоящих снаружи вдруг исчезает в промозглой серой дали, туманной от влаги. Я кожей ощущаю мысли людей под дождём. Одни говорят, что они неудачники и во всём виноваты валар, другие каются в своих грехах. Здание появляется вновь. И двери его теперь плотно сомкнуты, словно створки уродливой раковины.
Вскоре людское море разрывает шторм: оставшиеся на площади решают идти напролом. Они стрелой пронзают тело огненного дома и меня, стоявшего у самого края, вносит во внутренности этого гиганта людской волной.
Здание пожирает своим нутром несчастных людей. Но ненадолго. Вскоре обратным течением меня и многих жаждущих снова выносит на площадь. Живой Дом вновь избавляется от мешающих паразитов. Я снова стою в некотором оцепенении, словно в ловушке у этой осени, у этого неласкового чернильного неба, под серебряным дождем.
Внезапно я замечаю странную картину. Рядом со мной стоит невысокий мужчина. На нём дорогие одежды и изысканные украшения. Он крепко прижимает к себе суму и стирает дождевую влагу кипенно-белым платком. Вдруг из его кармана выползает таракан. Насекомое быстро, но осмотрительно движется вверх, сначала по руке, потом по спине человека, останавливается на лысеющей макушке и задорно шевелит усиками, а потом в мгновение исчезает у него во рту.
Я сам приоткрываю рот от нереальности происходящего, но, испугавшись новых тараканов, тут же сжимаю губы. Я посматриваю на остальных толпящихся на площади, они же точно должны были тоже стать свидетелями этой дивной картины! Но люди переминаются с ноги на ногу со спокойными и даже скучающими лицами. Неужели никто не заметил таракана!
Я еще раз оглядываюсь в поисках поддержки, готовый уже спросить соседей по толпе напрямую. Но все остаются на своих местах, даже сам толстяк не заметил как съел мерзкое насекомое. И вопрос так и не родился. Я опасаюсь, что мои наблюдения заставят людей уже на меня посмотреть, как на умалишённого. К горлу подкатывает комок, и кружится голова. Я разворачиваюсь и быстро иду прочь. Мир вокруг мелькает и кружится, камни мостовой пляшут под ногами, к горлу опять подкатывает тошнота. Не выдержав качки мироздания, я сажусь под колонну, поддерживающую крышу зданиям в огне, и смотрю, как встречный поток всё прибывающих и прибывающих людей мельчает, разбивается об эту преграду и становится бурлящими ручьями.
Становится лучше. Нашлись силы встать. Но видения принимают новый оборот. Я всматриваюсь в лица людей и замечаю, что на улице по соседству с живыми людьми множество ходячих трупов. Изглоданные червями, полуразложившиеся мертвецы разговаривают, передвигаются.
Мое сердце захватывает слепой ужас. Я закрываю глаза и наугад бегу по серому городу, то и дело натыкаясь на мёртвых. Внезапно останавливаюсь и вижу, что вместо покойников на меня глядят изумлённо обычные люди. Дряхлая старушка, только снявшая обличие покойницы, злобно тычет в мою сторону клюкой и осыпает руганью, женщина прикрывает плачущего ребёнка своей спиной.
Я бегу от них, путаясь в полах длинных одежд — дорога снова приводит меня к горящему дому. Он разумен?! Он преследует меня? Или какая-то неведомая сила, что могущественнее айнур, ведёт меня по бесконечному кругу! Я переступаю порог того же самого дома в огне. В ноздри бьёт страшный смрад, ещё сильнее и отвратительнее, чем от мертвецов на площади. Запах падали сбивает с ног, и я плечом влетаю в косяк дверей, потеряв равновесие. Но, собрав силы в кулак, медленно прокрадываюсь по коридору, аккуратно перешагивая крысиные трупики, горками лежащие прямо на истлевших половицах. Живые крысы снуют под ногами, поедая своих скончавшихся сородичей, и тоже погибают.
Мне преграждает путь огромная коричневая крыса. Зверь мечется по полу с кровавой мордочкой, истошно пища. Потом крыса как-то уж слишком осмысленно заглядывает в мои глаза и испускает дух. Я носком сапога пытаюсь отодвинуть тушку и тут же закрываю рот руками. Из брюха крысы выползают белые трупные черви, забираясь на носки сапог. Я пинаю крысиный труп в сторону и бегу, уже не выбирая дороги. Под ногами хрустят крысиные хребты, пачкая сапоги кровью.
Лестница, переход… слишком знакомо, будто это здание, это… Добегаю до первой попавшейся комнаты, открываю дверь, распугивая полчища неведомых жуков у порога. Это же наша мастерская! На столах и на полу в углах валяются всё те же гниющие горки трупиков крыс. Тёмный ветер стучит распахнутыми створками больших окон, и грохот проносится по всему зданию. На запах падали начинает слетаться вороньё. Чёрные птицы влетают в окна и облепливают трупы грызунов. Они дерутся и громко кричат, простирая огромные крылья. Вороны жадно терзают тела мёртвых зверьков, отдирая от костей куски гнилого мяса. Среди страшного гула я различаю громкое жужжание. Я поднимаю голову и вижу под потолком тучи снующих мясных мух с сине-зелёными жирными тельцами. Они уже отложили яйца в трупики и теперь беспокойно снуют в вышине потолка, ожидая смерти, и целым ворохом падают на пол, где жужжат ещё несколько последних секунд и теребят лапками.
Во всём этом хаосе находится вся бригада мастеров Тьелпэ, за исключением его самого. Они работают и разговаривают, не замечая ни крыс, ни меня. Всё это привиделось мне?
Я медленно прохожу на своё рабочее место и закрываю глаза, желая, чтоб видения оставили меня. Но, когда открываю вновь, призрачный мир не пропадает.
Чернеет, будто перед грозою. Ветер усиливается с каждой секундой, свистит, воет. За окнами поднимается ураган. Вдалеке крутится колоссального размера смерч. Даже с расстояния видна его смертельная, раздирающая пространство мощь. Воздушный столб быстро приближается. Свинцовые потоки, вращающиеся на немыслимо огромной скорости, похожи на гигантский механизм. Черноту воронки прорезают рыжие пятна, огненный смерч величественно ступает по городу, уничтожая все на своём пути. Как остановить чёрную стихию… И я смиренно готовлюсь умереть. Но смерч останавливается перед огненным домом, рассыпается, только вихри вокруг мечутся, свиваются кольцами. На землю спускается полная мгла, и сквозь неё я слышу оглушающий крик. Он отражается от стенок черепа и начинает вибрировать, словно колокол, нарастать безумным эхом, разрывая голову на куски.
Я опускаюсь на стол и обхватываю голову руками, закрываю уши. Напрасно! Голос во мне самом.
Я с усилием отрываю взгляд от стола и вижу странную картину: вся мерзкая животина тоже слышит неведомый зов. Вороны повернули клювы к выходу из мастерской, оставшиеся в живых крысы приподняли мордочки и принюхались, шевеля усами. Внезапно все живьё, повинуясь неизвестному порыву, кидается к выходу. Я вскакиваю с места и бегу за ними, пробираюсь сквозь толпу на лестнице. Люди не замечают меня, как будто я бесплотный призрак.
Видения крыс и червей пропали, больше не пахнет разложением. Ещё секунда и галлюцинации пропадут. Я перевожу дыхание, пытаюсь успокоиться, но ненадолго — голос, было притихший, вновь стучит в голове, этот крик становится сильнее с каждой минутой. И он почти невыносим. Я без оглядки спешу на зов по тёмным улицам, точнее лечу на невидимых крыльях ночи, не чувствуя ни пространства, ни притяжения. Под ногами кристальные лужи взрываются тысячами искр, блестящими под лунно-белым светом фонарей, за мной по пятам летит скрежетом песня темноты, тени распадаются под ногами, волосы взвиваются пламенем под осенним ветером. И я вырываюсь из этих упругих стен, опережаю само время.
Кто-то или что-то ждёт меня там. Неведомые силы ли влекут на верную гибель. И мне нужно стать для кого-то спасением.
Темнота остается позади, я взлетаю на железный мост, за ним дорога в сумрак. На миг я останавливаюсь. Ветер порхнул в пылающее лицо прохладой. Направо далёкий свет, игла столичной башни, запутавшаяся в быстрых серых облаках, позади — яркие огни построек Барад-Дура, впереди тёмные неприветливые деревья окраины, внизу плеск тяжёлых струй лавы, над головой звезды.
Я не знаю, нужно ли продолжать ли этот путь. Еще не поздно вернуться в светлые объятия большого города, дома. Тяжело вздыхаю, потом ещё раз, словно вбирая в себя мужество вместе с осенней влагой, парящей в воздухе. И спешу вперёд.
И я снова бегу сквозь блеск фонарей, но вскоре огней становится меньше, ещё через минуту они пропадают вовсе, тьма окраины обхватывает со всех сторон. Дальше — мрак.
Я оказываюсь рядом с высоким домом и захожу за него. На другой стороне лишь череда слепых окон без огня. Каменные серые блоки уходят до самых небес и там, сливаясь, становятся одним целым с тучами. Я смотрю, как дом уходит в небо, и у меня кружится голова. Около дома небольшая дорожка, дальше ряд старых лавок, потом забор и склон, уходящий к реке. Тянет холодом, и это отрезвляет. Голоса стихают.
Я падаю на скамью, застёгиваю мантию, надвигая воротник на лицо, прячу руки в рукава и погружаюсь в оцепенение. Не сразу слышу чьи-то стоны неподалеку. Не в мыслях, а наяву. Как под гипнозом, бреду до мусорных куч. Лишь, подойдя ближе, понимаю, что эти груды — не что иное, как мёртвые летучие мыши, вперемешку с тушками лесных зайцев. Среди трупиков что-то шевельнулось.
Я подхожу ещё ближе и вижу эльфа. Он весь в грязи и отбросах, тело его содрогается в страшных конвульсиях, по нему ползают черви и жуки, точно такие же, как в видениях огненной мастерской. Эльф лежит лицом в мусоре и едва слышно стонет. Я отступаю на шаг назад, эта картина меня пугает. Вдруг он, последним небывалым усилием переворачивается на спину, и всё моё тело пробивает дрожью. Передо мной мой возлюбленный. Мой Тьелпэ.
Я подлетаю к нему и обхватываю его лицо в ладони. Его кожа такая же холодная, как и мои руки.
— Тьелпэ… Тьелпэ… — тихонько зову его. — Это я…
Эльф переводит на меня мутный взгляд и не узнает.
— Небесное создание… всё в лучах света. Такое чистое… в белоснежных одеждах… Какие огромные крылья, они закрывают небо… уже настал день. — шепчет синими губами сбивчиво в бреду эльф и улыбается.
— Пожалуйста! Тьелпэ, это я! Я не отдам тебя! Я пришёл за тобой! Верь мне! Я здесь!
Глаза застилают слезы, я с гневом вскидываю голову вверх, и крик моего отчаяния летит в небеса. Я кладу голову любимого на колени и глажу спутанные, грязные волосы.
— Прости меня, любимый, прости… Я спасу тебя, схвачу твою душу за шиворот и верну обратно. Обещай мне, что дождёшься!
Тишину разрывает шелест крыльев. Чёрный орёл роется клювом среди трупов. Затем он взмывает в воздух, унося в когтях какое-то существо. В это мгновение дух покидает и моё тело. Теперь я вижу нас со стороны, застывших в последних смертельных объятиях, закованных в тяжёлые цепи из всех семи металлов. Возле моего стана большое золотое кольцо-замок. Цепь, наконец, соединилась в неразрывное и могущественное единство.
Ритуальная комната, та самая с чёрным алтарем, будто я уже видел её. Свечи почти догорели… Я вижу двух странных любовников, словно призраков. Серебряный скелет, на его плечах алый эльфийский военный мундир. Перед ним золотой обнажённый дух. За его плечом чёрное существо, что туманит разум, стараясь втереться в доверие, искушает духа загадочной, удивительной любовью, соблазняет коварным обаянием необъяснимой, но сильнейшей эмоциональной связи… зависимости, возникшей непостижимо. Наконец дух больше не может противостоять лукавству Тьмы и сдаётся на милость победителю, отдавая свою душу. Пара поднимает золотые Кубки, молодожёны празднуют свой Союз.
«Так вот, чего не хватало, частички светлой фэа, овеянной любовью! И… нашей смерти? Как смешно!»
Примечания:
Алхимический смысл:
*В одном из средневековых трактатов есть изображение чёрного орла, который вытаскивает из вороха мертвых птиц некое существо и взлетает, зажав его в когтях. Это аллегория великого делания, то есть перехода от стадии разложения к одухотворению материи.
Черная птица — распространенный символ стадии нигредо, во время которой происходило слияние неблагородных металлов (свинца, железа, олова, меди) в единую первоматерию.
*Алхимики аллегорически описывали нигредо также как смерть двух влюбленных. Во время следующей стадии, альбедо, пара воскресала в объединённом виде, обозначающем слияние ртути и серы. Ртуть олицетворяет летучая мышь (символ летучести и ночи). Серу — заяц (знак устойчивости и дня).
(Кто-то из читателей манускрипта, кстати, зачеркнул изображения гениталий: видимо, непристойное изображение мешало ему читать и вводило в искушение.😏
*Смертельный союз - значение двойки кубков из таро безумной Луны. Данная колода была выпущена в 2008 году, а её автором является Патрик Валенца – американский сюрреалист и художник. Идеи для изображений арканов он черпал из изображений на старинных зданиях и памятниках искусств.
Два странных любовника стоят рядом. Слева фигура в красном военном мундире, что говорит об агрессивной страсти, рядом обнажённая Полночь, которую Смерть искушает любовными предложениями.