***
Стрелки Мордора всю ночь провели в засадах возле скалистых троп, ожидая нападения. Во тьме кто-то был. Люди не могли слышать и видеть эльфийских лучников, но нутром чувствовали — лазутчики уже рядом. Наконец, один из воинов Мордора засёк за грудами камней эльфа. Пустил стрелу, мимо, успел спрятаться от встречных выстрелов. На подмогу подоспели ещё пять охотников. Казалось, что сейчас завяжется бой. Но эльф бесшумно исчез, как растворился. Ночью случилась ещё пара таких перестрелок с другими отрядами без потерь с той и другой стороны. Затем все стихло. Мордорцы ждали рассвета. Солнце встало из-за гор и светило издевательски ярко, так, что все контуры дикого пейзажа перевала стали ещё резче и острее. Лёгкие и быстрые тени охотников призраками летели по редкому леску меж голой сети веток. Через два часа из засады на скале они наконец-то увидели неприятеля. Эльфийская конница в лёгкой броне, вооруженная луками и короткими клинками, двигалась по неширокой горной дороге в две лошади. — Всего около полутора сотен воинов. Идут как на прогулку, не отправили вперёд лучников. Дозоры все обыскали — чисто. Как-то странно, — одними губами шепнул на ухо товарищу командир отряда следопытов. — Перебьём их здесь! Такой удачный случай, — отозвался тот так же беззвучно, словно шорох листа. — Не думаю, что эльфы такие дураки. Тем более у нас приказ — брать живьём. Пусть идут на равнину, отправьте гонца Майрону.***
Майа следовало бы успокоиться, но в душе змеем сворачивалась в тридцать три кольца тревога. Что-то было не так. Он что-то упускает прямо сейчас. Конечно, этот отряд разведывательный, возможно, для отвода глаз, основные силы, в том числе по донесениям следопытов — чёрных ужасных тварей, прячутся где-то поблизости. «В Мордор ведёт лишь один перевал. Сквозь Врата лезть бессмысленно, обходить по равнине до Литлада заметно, через южные пределы долго, да и там Харад, Рун… Не свалятся же они с неба? Но Врата…» — Майрон вдруг вспомнил, что Келебримбору однажды удалось преодолеть эту преграду. Майа застыл, прислушался в внутреннему голосу, решительно стукнул ладонью о стол и сказал вслух сам себе: — Нет, идти через Мораннон, это безумство даже для нолдор! …Что-то было неправильно и явно не чисто. Но так или иначе Всевидящее Око их заметит. Око, на которое так надеялся элементаль, по непонятным причинам через несколько часов стало светить перебойно. Свет то тускнел, то искрил, но майа хватало сил и магии восстанавливать почти беспрерывное наблюдение. Когда прибыл гонец с перевала, майа был даже лучше его осведомлён о расположении и обстановке на Кирит Унгол. Он, не меняя плана, распорядился пропустить нолдор на равнину, основным войскам приказал приготовиться. Наступил полдень, Майрону доложили, что скоро враг прибудет. И он с трепещущим сердцем ждал: — Сейчас, уже скоро, капкан захлопнется и опасность, нависшая над нашими землями, минует нас. Огненным взором Майрон видел сверху, как колонны эльфийских воинов раскалённым серебряным ножом двигаются по чёрному плато. Вот мордовская конница в чёрном и красном движется на неприятеля, полощутся на ветру знамёна, искрами сверкают отблески ятаганов. Эльфы не сдаются, завязался бой. Майа надолго тревожно замер над палантиром. Прошло уже несколько часов, но при численном и ландшафтном преимуществе мордорцы так и не смогли закрыть котёл. Майрон несколько раз закрывал глаза и напоминал себе, что сосредоточение взора Ока на одной локации может стать роковой ошибкой. Он мельком оглядывал другие позиции вероятных атак — на горных грядах и Чёрных Вратах, всё было тихо. Ещё через полчаса стало ясно, что защитники чёрных земель проигрывают. Воины Мордора падали, как подкошенные. Майа был поражён, он, позабыв обо всем, всем своим существом, и взором, и сердцем устремился в театр сражения. — Святые валар, помогите нам!***
Свою твердыню правитель никогда бы не оставил без защиты. Барад-Дур был заранее укреплён, и он был неприступнее любой цитадели Средиземья. И сегодня туда начали поступать раненные. Отдав очередные распоряжения к отступлению, сразу же после совета Майрон отправился в залы целителей. Нужно было выяснить причины, по которым его воины потерпели поражение в стычке с небольшим эльфийским отрядом. — Как дела, шакх Бургуул? — спросил Майрон у главного целителя столицы. Майа обвёл взглядом залу, и понял, что вопрос можно было и не задавать. Без слов было ясно, что дела плохи. — Гос, те, кто ещё в сознании, жалуются на тяжесть в груди, тошноту, головную боль и слепоту. Следом их внутренности сковываются параличом, они теряют сознание, противоядия не работают. Этот недуг… Майрон подошёл к одному из воинов. Он в тяжёлом удушье бился в судорогах на ложе, его зубы стучали, а невидящие, широко раскрытые глаза с крошечными зрачками уставились в потолок. — Матуурз? Майрон отошёл от ложа, куда тут же подбежали лекари, одетые в плотные светлые плащи, подпоясанные ремнями, их капюшоны были низко надвинуты, а сверху по ним тоже были намотаны повязки, так, чтобы закрыть большую половину лица, оставив только глаза, защищённые стеклянными масками, на руках были длинные перчатки из тонкой кожи. Лекари принялись давить на грудь несчастного. Но несмотря на все старания, через несколько минут они накрыли человека плащом с головой. — Уже второй десяток. Это явно какой-то яд. — Странный запах, похоже на камфору или скошенное сено. Отравленные стрелы? — Нет, мы проверили. Что-то другое убийственное и мощное. Майрон посмотрел в окно на Ородруин, дым которого клонился к рунскому тракту и терялся в Пепельных горах. — Ветер дует с юго-востока, — сказал майа задумчиво. Но не успел озвучить предположение, связанное с направлением воздуха, как внутренним зрением вдруг увидел, что Око замерцало прерывистым ярко-рыжим светом, затрепетало, но вроде бы снова восстановило стабильное сияние. Однако затем внезапно снова заметалось, как только что погибший в конвульсиях боец, раздулось лавовым пузырем и схлопнулось. Огненный взор погас. Майрон побежал, стремясь быстрее оказаться на смотровой площадке, но на выходе из палат целителей его перехватил дозорный: — Повелитель, в пригороде полчища неприятеля, начался бой!***
Келебримбора не было в гуще сражения. Он и его основные войска стояли далеко от Кирит Унгол. Но он тоже не отрываясь следил за битвой. И предводителю темной армии не нужны были гонцы, чтобы обозревать всё поле боя. Не нужны ему были и ключи, чтобы вновь открыть зачарованную страну. Сила двенадцати колец позволяла спрятать в мире и не-мире даже от всевидящего взора майа не только самого эльфа, но и всю его немалую армию. До поры до времени. Он выжидал удобного момента. Наконец, предводителю эрегионского войска донесли, что войска Мордора отошли к башне. Келебримбор дал команду и пришпорил Гнедого. Вслед за ним двинулась чёрная стена войска. Они достигли северо-западного перевала Кирит Горгор — самого прямого и самого укреплённого входа в Мордор. Грозное сооружение врат тянулось от Эред-Литуи до Эфель-Дуат Заколдованные каменные стены были неприступны для всего сущего. Но не для существ, силой колец идущих через изнанку мироздания. В призрачном сумраке величественного Мораннона вовсе не существовало.***
Ока безумно не хватало. Майрон лишился единовременного обзора всех локаций. И полагался теперь только на зоркость своих майарских очей и чутьё. Он смотрел на движущиеся полки Келебримбора с верхней площадки башни и не верил своим глазам: три тысячи эльфов, огромные пауки, полтысячи орков и гоблинов, тролли, виверны и волки-оборотни минули перевал и маршем пошли через Удун к Барад-Дуру. «Невероятно! Перебросить через Чёрные Врата армию! Так легко!» Майа видел, как виверны взмывали в воздух, проносились низко над войсками, опаляя их пламенем. Бестолковые гоблины и орки попадали в ловушки из настилов металических зубцов, или в ямы с острыми кольями на дне, капканы мощными челюстями сжимали волков и пауков. Но часть из них преодолела препятствия. Дальше расположились насыпи и ступеньки для стрельбы. Лучники Мордора уже заняли позиции и осыпали врагов чёрным градом стрел. Солнцепёк и юго-восточный ветер… Нолдор были несравненно ловчее и проворнее, чем морготовские твари, они довольно быстро и без особых потерь приблизились к рубежам стрельбы. Среди эльфов Майрон видел Келебримбора. Тот был окружён ярким мерцанием, белым, иногда синевато-голубым, потом кровавым. Майрон наконец догадался, что его огненный взор погас, угнетённый силой волшебных колец. «С помощью колец власти они также легко ворвутся в Барад-Дур!» Он развернулся к ожидающим за спиной гонцам: — Войскам срочно отходить в башню! Вскоре выдвинувшаяся на подмогу стрелкам кавалерия и пехота развернулись и спешно отступили за ворота столицы. Стрелки бросили позиции и побежали под пламенем парящих над головой огненных тварей. Но только горстка достигла спасения в стенах Барад-Дура. Многих пожгло на долине, других догнали эльфийские стрелы. Майрон дождался последнего из выживших воинов и призвал Единое. Его сила выросла золотым ореолом вокруг майа, затем расширилась, как круги на воде, заключив в кольцо защиты всю башню. Эльфы бросились на пролом, но их обожгло о невидимую грозную преграду. На их головы снова посыпались стрелы. Келебримбору пришлось отступить. Но далеко он не ушёл, войска расположились вокруг Барад-Дура, эльфийские мечи заковали столицу Мордора в другое кольцо — блокады. Поздно вечером Келебримбор выступил перед своей армией. — Ядовитое гнездо Барад-Дур, из которого в мирные земли так долго ключом бьёт яд, должен исчезнуть с лица земли. Город уже блокирован, теперь остаётся только бить его зажигательными стрелами и жечь огнём, пока водные артерии, центры энергии и всё, что необходимо для жизни, не будут уничтожены. Мордорцы должны быть изгнаны из Средиземья вместе с их правителем, что за своё отступничество не имеет больше имени. Я нарекаю его Саурон. Отныне и только так. И период его гнёта над свободными народами юга и востока должен быть закончен. В блеске факелов фигура его словно излучала чёрно-багровое пламя. Войска как всегда встретили его пламенные речи воодушевлённо. Всюду звучали ликования: «Славься король Келебримбор! Да здравствует Эрегион! Смерть неверным! Смерть Мордору!»***
Следующим утром, на заре, эльфийская делегация подошла к воротам крепости. — Я требую переговоров с правителем! — громко сказал Келебримбор. Через несколько минут перед вратами Барад-Дура вспыхнул огонёк, и тут же превратился в майа. На фоне контраста с чёрной стеной светлые волосы и одежды его лучились таким ярким светом, что смотреть на него было тяжело, словно на солнце в полдень. Эльф поражённо застыл, прикрыв лицо ладонью в чёрной латной перчатке, его обожжённые глаза заслезились. «Почему мне больно смотреть на него? Откуда это невыносимое сверкание? Или я просто отвык… позабыл его свет?» Майрон был так рядом, что эльф слышал его шумное дыхание. Но прикоснуться было нельзя. Между ними сияла золотая завесь защиты Единого. — Ты знаешь, зачем я пришёл, — выдохнул нолдо. — Мы не отступим, пока я не получу их все. Нет никого, кто бы вам помог. Вы на всей земле — одни. Одни! В моих руках оружие, которое убьёт всех. Отдай мне кольца, иначе вы все погибнете. — У меня нет Единого, Келебримбор, — ровно отозвался Майрон. Эльф не мог взглянуть на него, но чувствовал палящий гнев сквозь доспехи. Келебримбор стрельнул взглядом исподлобья, хищно оскалился и прошипел: — Furu! Что айнур верить нельзя — это сказал ещё мой дед. О, как же был прав великий Феанор! Неужели так хочется глядеть, как по твоей вине падёт твоя страна? Хорошо! Отдай мне только замок, и клянусь, что никто не пострадает. — Ты требуешь отдать тебе ключи от мира. Но я не хочу глядеть, как из-за тебя он рухнет. Келебримбор, отступись. Твоя благая цель выстилает путь в бездну, во мрак. — Тогда война не закончится, пока ты сам не приползешь ко мне вместе с этими проклятыми кольцами. Келебримбор развернулся, с коротким болезненным стоном открыл наконец глаза и пришпорил коня до своих позиций.