Сигареты

      Бруно закурил. Хороший табак ему принесли жители в благодарность за доброе предсказание о скорых дождях в период засухи. Самокрутки он предпочитал делать сам. Была в этом своя магия — сделать что-то свое, что приблизит тебя к смерти хотя бы на пару лет. С такой-то жизнью.       Пепел падал прямо на одежду, разбросанную под босыми ногами. Легкая улыбка, с пожелтевшими от курения зубами, все же дрогнула на его худом лице, и мужчина перевел взгляд на лежащую довольную девушку с блестящими глазами, удовлетворенную страстным сексом. Эмоции у предсказателя были смешанные: от удовольствия и расслабления от оргазма, до той мерзости, — каткой, расплющенной на остатках совести, — как мазута на губах, жгла и отравляла. Девушка потянулась руками к изголовью кровати, хрустя позвонками, ехидно улыбнулась и поправила черные кудри. Осторожно так, переигрывая, хоть в постели и не притворялась. Красивая, даже слишком, особенно для него. Наверное, именно образ этой богини стал первым колокольчиком. Неприкрытая грудь уже не возбуждала до потери рассудка, и отступало желание кончить не от пустой дрочки, а горечь от запаха ее кожи нисколько не уступала горечи дыма в глотке.       — Вылазь, — спокойно говорит Бруно, снова затягиваясь и улыбаясь более открыто этой плохой игре одного актера. — Уже спалился.       — Давно понял?       Камило скалится, как хитрый котенок под пузом у матери в гордом одиночестве, хрустит локтями и расслаблено замирает в постели, понимая что потерпел поражение в этой игре, но приз получил. Бруно смотрит на него, как на идиота, как на крысу, пытающуюся утащить кусок пряника прямо из-под носа хозяйки дома. Не с тем родственником ты решил силой помериться, щенок.       — Всегда знал, — сигарета медленно дотлевает свою минуту, еще одна затяжка в легкие, и блаженная пустота с расслаблением растекается по телу Бруно. — С первого свидания. Думал, я не использую свой дар в свое же благо?       — Хм, тогда почему сразу не сказал?       — Хотел узнать, как далеко ты зайдешь в своей шутке, — вставая с постели и натягивая штаны, Бруно оглянулся на нисколько не смущенного пацана. — Да и кто я такой, чтобы мешать тому, что должно случиться.       Он наклонился к племяннику и страстно примкнул к молодым губам, разделяя горечь курева так же, как делил с ним постель этой ночью. Отдаваясь полностью застывшему времени, он впитывал все моменты долгожданной близости и тепла первой влюбленности мальчишки. Пусть это тепло и горело мерзким словом «инцест» на задворках сознания, годы отшельничества и голод по человеческим отношениям дали о себе знать.       — В конце концов, когда Долорес всем расскажет, я могу смело сказать, что это ты водил меня за нос целый месяц, и вся ответственность ляжет на тебя!       — Как это низко, — усмехается в сарказме парень, облизывая горькие губы, — Обвинять во всем жертву.       — Жертву? — Искренне удивился Бруно и отпрянул, внимательно смотря на племянника, такого поворота он не ожидал. — Мне казалось, у нас все по согласию.       — А ты докажи это бабуле. Я еще глупый ребенок, а ты взрослый мужчина, который все знал и ничего не предотвратил.       — Твоя правда, — натягивая уже сапоги на ноги, Бруно снова усмехнулся, — Но в моих видениях, каким-то волшебным способом, ты нашел подход к Долорес и наш маленький секрет остался между нами тремя.       — С последующим продолжением?       Камило голышом повис на одетом дяде и игриво пальчиками потянулся к нагрудному карману рубахи, доставая оттуда одну из самокруток. После чего носом уткнулся в чистые черные локоны и довольно застонал уже как взрослый.       — Этого я еще не знаю, шкет.       — Чтож, волшебство у нас в крови, значит мы сможем договориться с Долорес. Для тебя, дядя Бруно, любое чудо. — И подкурив от стоящей рядом свечи, Камило уже более серьезно обратился в пустоту, — Да, сестричка?       В стену постучали, давая знак согласия, на что Камило улыбнулся и довольно затянулся табаком. Бруно усмехнулся, уже не ему, а тому скверному будущему, которое его пугало до ужаса в костях.