Хроники Орбиты и Космоса: Janteloven

      Март почти подходит к концу. Я вернулась в Тулу, а значит пора возвращаться и к жизни. Мир сильно изменился. Я однажды справилась с горем, но делать это повторно не легче, это было заблуждением. С Ильёй я не разговариваю. Он верит в виновность Тимофея, но мои истошные крики в истерике заставили его замолкнуть. Замолкнуть на недели. Злата начала чаще ночевать вне дома. Она понятия не имеет, как мне помочь, да и я сама не знаю. Она ночует у парня. Я думаю, что у парня, но она не рвётся делиться подробностями. Возможно, любовный подъём в её жизни — не то, что хочу слышать я с разорванным сердцем. Как и два года назад, границы между днями стёрлись. Я не сплю. Значит, и не обновляю сознание. Карина убеждает, что сможет держать все дела ещё немного, но я уже знаю, что совет Ярика разваливается, концерт в детском доме может накрыться медным тазом, а конференция, которая пройдёт в Москве, может пройти без нас, потому что заявку никто не написал.       Артём сказал, что мне надо брать всё в свои руки, потому что дел много, и сейчас станет ещё больше. Я сперва разозлилась, потому что хотела жалости к себе, сочувствия. Все хотят жалости, но отрицают это. Но потом подумала, что он прав. Моя жизнь продолжается. Мне дадут свидание с Тимофеем через какое-то время, мы поговорим и решим, как жить. А пока я должна вдвойне эффективно работать по программе, которая является детищем моего парня. Как я себя чувствую без него? Я себя не чувствую.       Через час я должна вести ежемесячное очное занятие в рамках образовательного курса «Педагогические компетенции». Сегодня простая и до смеха банальная тема «Креативное мышление: дар или навык?» За каждым членом команды был закреплён один очный курс и пять заочных. Всего программа шла шесть месяцев. Всё заочное я отвела ещё до Нового года. Сейчас напомню участникам о своём существовании. — Карин, парты поставьте нормально. Скажи Сергею, чтобы всё переставил. И флешку проверь, будь добра. Саш, теперь ты. На столе у меня в кабинете лежат листы со списками участников, найди себе пару для регистрации и идите уже. Пора, участники уже скоро приедут. — Босс, презентацию «1» или «1.1» скидывать? — Карина одета в прямые тёмные джинсы и белую рубашку, которая велика ей на пару размеров, но, полагаю, так и задумано. — Обе, мне две нужны будут. И проверь звук, — я подхожу к зеркалу, поправляю рубашку, которая выправилась из брюк. Пиджак цвета пыльной розы, серые брюки, белая блузка и туфли в тон — обычная деловая я. — Презы на телеках тоже транслировать? — Карина кричит из помещения за сценой, где в полном бардаке собраны провода всей имеющейся техники. — Да, — через минуту Карина включает телевизоры и проверяет проводки. Надо переключить экраны. Новости Тульского канала громкими волнами отражаются от стен зала. Карина разбирается с настройками техники, а я прокручиваю в голове нужные реплики. — Ксюш, регистрировать тех, кого нет по спискам? — Саша заглядывает в зал. — Э, да, у кого есть паспорта. — Поняла, сейчас уже ребята пойдут. — Хорошо.       Я последний раз проверяю кафедру и пульт от проектора. Потом кладу сценарий и настраиваю микрофоны. Поднимаю голову и… — Личность серийного убийцы и насильника раскрыта, сейчас он находится под стражей и будет заключён в тюрьму без права на УДО. Так закончилась история очередного «золотого мальчика». Подробный сюжет смотрите в репортаже Инны Игнатовой… Буквально две недели назад громкое дело о серии жестоких убийств молодых девушек завершилось. Сейчас осуждённый Тимофей Коротков ожидает отправления в «Чёрный дельфин». Это тюрьма для тех, кто осуждён до конца жизни. Там ему и место. Процесс его перевода затянулся из-за переполненности тюрьм, поэтому было принято решение отправить его в самую страшную, как говорят в народе, тюрьму страны. Месяц назад были найдены первые жертвы, семьи которых до сих пор не могут оправиться от потери. Что же подтолкнуло Тимофея, молодого и приятного мужчину, на такие зверства? Вот, что о поступке своего сына сказал его отец, известный бизнесмен в области телекоммуникаций и инновационных технологий, Евгений Родионович Коротков: «Я поражён этим не меньше остальных, я отец, убитый горем и разочарованием. Тимофей всегда был агрессивен, я пытался ему помочь, всеми силами пытался, но он отказывался от любого лечения. Его нездоровые отношения привели к тому, что сейчас он повинен в страшном. Я учредил фонд помощи для тех, кто понёс утрату…»       Шум в ушах не даёт мне слушать дальше. Я отворачиваюсь от телевизора к зеркалу. Я бледная, напуганная и слабая. Внутри — звенящая пустота. — Ксюш, ты в порядке? — вижу, что глаза начинают краснеть. Я вот-вот заплачу. Делаю глубокий вдох и улыбаюсь сама себе. — Да, нам пора начинать, — недрогнувшим голосом сообщаю я и уверенной походкой иду к сцене…       Всё заканчивается, а я остаюсь на последнюю пару. Да, я учусь, а сейчас лучше навёрстывать упущенные часы изучения программы.       Сегодня я останусь ночевать в вузе. Мне страшно ходить одной домой. Я знаю, что маньяк всё ещё на свободе. Знаю, что я — типаж его жертв, поэтому предпочту не ехать домой после пятой пары. Закроюсь у себя в кабинете и буду делать дела. Я взяла с собой все необходимые вещи, даже пижаму. Но я не усну. Я не хочу закрывать глаза. Меня накрывает паника каждый раз, когда становится темно. Перед глазами все те жертвы и куча того, что я вычитала из архивов и библиотек. Мне нужно сходить к врачу, потому что проблемы со здоровьем начинают серьёзно меня пугать. Да и вообще, меня слишком многое пугает. А теперь к списку всего прочего добавятся размышления о дальнейшей судьбе Тимофея, мать его, Короткова, единственной на данной момент любви моей жизни.       Сажусь за работу. Иногда приятно заняться чем-то, что тебе удаётся. Я помню, как чувствовала себя, пока писала Московскую Компетентностную олимпиаду. Она казалась такой сложной, но я справилась. Очень даже хорошо справилась. Настолько, что сейчас я вхожу в приёмную комиссию. И сегодня ночью мне надо прочитать пару десятков заявок и отобрать лучших. Но сначала пишу положение на концерт.       В детском доме есть группа довольно взрослых ребят. Это особенные дети. Они бунтари, брошены и нелюбимы, а потому злятся на весь мир. Но они все по какой-то причине сочли меня другом. Это шестнадцать талантливых и перспективных птенчиков. Мы с ними ставили новогоднюю сказку. Сценарий написала одна из воспитанниц. И они обожают слушать, как я пою. Постоянно просят что-то им напевать. И мои замечания они слушают. А фишка в том, что они — держат весь детский дом. А значит, все остальные детки там тоже меня уважают. Я люблю там бывать, навещать их. Но в последнее время не заезжаю. Надо добраться до них. Там я всегда чувствую себя желанной. И там никто не посмотрит на меня криво за осуждённого парня. Я наоборот покажусь крутой девушкой плохиша. Сейчас меня это утешает.       Я пообещала ребятам концерт своих песен. Они писали заявки, что хотят услышать, а я закаверю всё. Это очень крутая идея, потому что это удовольствие для всех. Гера, Георгий, мальчик, который попал в детский дом из семьи учителей, будет играть на фортепиано. Он лишился родителей в 11 лет, и к тому времени уже освоил игру на трёх музыкальных инструментах и разговорный английский. Он долго не приживался в коллективе, но потом сдружимся с Лёлей, которая там самая дерзкая, и получил статус неприкосновенного. Думаю, они с Лёлей хорошая пара. Такая история любви… Что ж, думаю, этот концерт поможет мне излечиться. По крайне мере, эта дыра во мне начнет затягиваться.       Вообще, я никогда не была фанаткой веры в силу искусства. Я не назвала бы себя романтиком или поэтом в классическом понимании этого слова. Почти все известные творцы эпатировали публику, вызывали смешанные чувства, потому что были «талантливыми скотами», однако сейчас о личности Пушкина или, упаси боже, Лермонтова говорят лишь хорошее. Да, могут сказать, что они «чудили» или были «своенравными», но никто не рассказывает о том, что Лермонтов всегда провоцировал дуэли, что был бестолковым студентом, а во время военной службы отличался жестокостью и бесчувственным отношением ко всему живому. Хотя, даже если бы и говорили, это бы эстетизировалось, эдакий «непонятый гений». Большие вопросы к культуре, которая порицает личность, но признаёт её достижения. Иными словами, искусство всегда идёт вразрез морали, если те, кто его создают и развивают — вне этических рамок. Я не удивляю людей как в хорошем смысле, так и в плохом, однако пишу стихи, рассказы, исторические исследования (такова моя специальность), и музыка, поэзия и рисование — мои спасательные островки. Наш преподаватель по философии говорил, что большинство творцов асоциальны, и только языком метафор могут выражаться полноценно. Видимо, сейчас, когда я чувствую себя психом в прямом смысле, мне так необходимо что-то отстранённое от словесного искусства. Концерт нужен в первую очередь мне, и во вторую тоже, и только после эта инициатива может быть полезной для кого-то ещё.       Но возвращаюсь к проверке олимпиадных работ. На самом деле, проверять гораздо интереснее, чем писать. Всё читаю и отбираю 24 из 28. В этом году работы не очень сильные. Хотя, может быть, это мне такие достались. Мы разделили их на пятерых человек. На часах почти половина второго ночи, и я решаю сходить в душ. В последние дни я выживала за счёт сухого шампуня, чтобы не тратить много воды. Каждый раз, заходя в душ, я застывала, смотря в одну точку. Уж не знаю, что это такое, но в подобном состоянии я могла находиться долго. Поэтому голову я решила не мыть столько, сколько позволят гигиенические нормы.       У нас в корпусе есть душ. Охрана знает, что я здесь иногда остаюсь, поэтому не беспокоятся. Иду с полотенцем и зубной щёткой к месту назначения. Света нет. Смотрю в темноту комнаты и застываю от страха. Мне кажется, что там кто-то есть… Он пришёл за мной. Он шевелится, а я не могу убежать. Я окаменела от страха. Он идёт на меня, и я зажмуриваюсь… Но ничего не происходит. Открываю глаза. Никого нет. Боже…       Бегу обратно и запираюсь в кабинете, обыскав его на предмет людей. Забираюсь под плед на диване и включаю ночник, который несколько лет назад мне подарила сестра. Спать я не могу, но вот сидеть вполне себе по мне, как и несколько ночей до этого. Серьёзно, Ксюш, галлюцинации? Стараюсь сидеть тихо. Вдруг всё же в здании кто-то есть. Хотя, что его остановит выломать дверь, если он пришёл по мою душу? Чувствую, что катастрофически сильно напряжена. Страх — отвратительнейшее из чувств. Это не адреналин, это что-то иное. Это тебя превращает в статую, готовящуюся принять судьбу. Меня пугают даже шорохи, издаваемые мной же. И я не знаю, как себя отвлечь. Посмотреть фильм: либо издавать звуки и привлекать внимание потенциальной угрозы, либо заткнуть уши наушниками, а значит, не слышать окружающий мир, полный опасности. Музыка — та же фигня. Я в безвыходном положении. Просто сижу и смотрю на стрелку у себя на наручных часах. Проходит пять минут, десять…пятнадцать…я перестаю следить и просто смотрю на механизм. Слышу какой-то приглушённый возглас. Что это было? Встаю с дивана и подхожу к окну. Смотрю влево и вижу…я не знаю, что это. Но…