Шаг за шагом

Место: США. Чикаго. Штат Иллинойс. Дата: 03. 07. 2002.       Не так он представлял свою первую неделю на новой должности. Ему казалось, что самым сложным будет знакомство с командой, притирка. Привыкание к новому месту и акклиматизация также приходили ему в голову, но это было знакомо ему, он успел попутешествовать по континенту, и проблем это вызвать не должно было.       Чего он не ожидал, так это того, что за первую неделю дважды окажется в больнице. И оба случая один хуже другого. Первый, несмотря на всю свою чудовищную подоплёку, никак не был связан с ним. Но, таким же образом отстраниться от второго происшествия ему не позволяла совесть, чтобы там не говорил ему престарелый заместитель директора ФБР.       Во второй раз ему не пришлось далеко ехать. Чикагское отделение СКП имело своё медицинское отделение. Оно было небольшим, но на сотрудников СКП и Протектората его вполне хватало. На имеющихся врачей тоже никто не жаловался, однако, Мирддин, в наивности своей мечтал, что проверять квалификацию этих специалистов ему доведётся ещё не скоро.       Несмотря на сложную обстановку в городе, дело редко доходило до ранений кого-либо из героев. Нет, это совсем не значит, что тут нет никого, способного сладить с его подчинёнными, это всего лишь значит, что неписаные правила начинают работать. Кто-то там в городе, по другую сторону закона, начал положительно оценивать те выгоды, что несут в себе придуманные однажды ограничители.             Неписаные правила. Их придумали не вчера, но, чтобы механизм хоть как-то заработал в рамках всей страны, потребовались годы нечеловеческих усилий. В ход шло всё, от пропаганды на федеральном уровне, до личных примеров на местах. Но, даже спустя десятилетия, ещё очень далеко до момента, когда все пункты «кодекса» будут соблюдаться подавляющим большинством. Сейчас в основном соблюдаются те правила, которые касаются временного перемирия. В любое другое время неписаные правила соблюдаются плохо, либо вовсе не работают. Мирддин давно заметил, что зачастую, в конкретных ситуациях, о правилах никто не вспоминает.       Только поэтому герои и злодеи гибнут так часто, а смертность среди свободных кейпов бьёт самые пессимистичные прогнозы. Но, ситуация с правилами меняется в лучшую сторону. Злодеи стали осторожнее. Всё реже встречаются случаи преднамеренных убийств и причинение тяжкого вреда здоровью гражданских. Но, когда нечто подобное происходит и вылезает наружу… это как взрыв атомной бомбы.       Общественность не интересуют правила, их не интересует то, что в иной ситуации, затяни они гайки для злодеев ещё туже, и ситуация выйдет из-под контроля. Мало кто хочет понимать, что многие герои никогда бы не вступили в Протекторат, вынуди их публично раскрыть свою личность.       Система сдержек и противовесов. Убери один элемент и вся конструкция рухнет. Все неписаные правила, законы, принятые с невероятным трудом. Всё это работает только на то, чтобы удерживать ситуацию под контролем. Чтобы страна не погрузилась в анархию.       Мирддин понимал это. Ещё он понимал, что иногда за лучшее будет не давить. Поэтому он ничего не спросил у Синицы, несмотря на свои подозрения на её счет. Они возникли у него ещё во время брифинга. Он нюхом чувствовал, что она знает что-то важное, что-то непременно касающееся Ищейки. Он не спросил тогда, не стал спрашивать теперь, когда она только пережила ранение и операцию. И он не был уверен, что позже задаст ей нужные вопросы. Иногда лучше не давить. Ещё он хотел надеяться, что её участие во всех этих убийствах недостаточно для того, чтобы начать считать её соучастницей Дайнелла. Вот только это не ему решать. Это дело набрало такие масштабы, что пришлось реагировать даже Коста-Браун. Мирддин даже в кошмарном сне не мог ожидать того, что за первую неделю его работы ситуация дойдет до вмешательства с самого верха. ***       На первый взгляд, здание, на которое он смотрел, ничем не отличалось от других в спальном районе. Ничем не выделялось среди прочих. Ничего не говорило Оскару, что внутри этого здания может быть что-то выбивающееся из размеренного течения жизни обитателей дома. Что-то отталкивающее. Нечто похожее на гору дерьма, в которую ему нужно окунуться с головой, чтобы разобраться в происходящем и, если это возможно, спасти своего человека. Ну, или минимизировать ущерб, если не останется ничего иного. Машина остановилась на обочине у соседнего здания. Подъехать ближе мешала толпа обеспокоенных граждан, которую не могла разогнать полиция.       — Стар я для этого дерьма. — Ворчливо прошептал Оскар, прислушавшись к беспорядочному биению уставшего сердца.       Последние годы он чувствовал, что его мотор доживает последние недели, или даже дни. Года сменяли друг друга, а мотор всё ещё пыхтел. Вместе с ним пыхтел и Оскар. Но это не приносило ему облегчения, но вызывало всё большую тревогу. Не доверяя больше врачам, Оскар не знал, когда его сердце откажет. Это сильно раздражало, порой мешало сосредоточиться на важном. Будь у Оскара Ли Кэнли выбор, он бы хотел точно знать день и час своей смерти. Если бы он знал, когда умрет, он бы, наверное, уже ни о чём не беспокоился. Это ли не счастье, к которому все так стремятся? Ни о чём не беспокоиться.       Иллюзия нормальности разбилась, когда он увидел выбитое подъездное окно шестого этажа. Она и без того трещала по швам от той толпы народу, что, словно стая падальщиков, столпилась вокруг умирающего зверя. Всем было интересно знать, что заставило полицию, ФБР и СКП с Протекторатом примчаться на перестрелку. Все уже знают, что стрельба в этом здании связана с убийством детей в другой части города.       Оскар был уверен, что если бы тут не толпились герои со своей группой поддержки, толпа снаружи была бы впятеро меньше той, что перегородила дорогу. Обычная стрельба, как и её итоги, уже давно не вызывают того ажиотажа, как было пару десятилетий назад. Пару десятилетий назад они и помыслить не могли, что такое возможно.       Иногда, глядя на обезумевший мир, Оскар жалел, что вернулся из Вьетнама. Иногда думал, что так и не вернулся. А может, неведомый портал перенёс его в какой-то другой, обезумевший мир? Иногда он мечтал, что это так и есть. Иногда ему снилось, что по его Америке никогда не ходили существа, способные её уничтожить.       Оскар осматривался вокруг, пользуясь тем, что никто не обращал на него внимания. Редкий случай, когда его не сопровождают толпы прихлебателей, карьеристов или просто ответственных служак, каждому из которых непременно нужно услышать его мнение или получить напутствие. Оскар послал бы каждого из них в дальние дали, но, пока он занимает свою должность, это невозможно. Потому, Оскар мечтал послать в дальние дали себя, и оставить всех их наедине друг с другом. Но, оставлять этот безумный город наедине с его сумасшедшими жителями он не собирался.       Тела уже были убраны, но следы преступления остались. Этажи сменяли друг друга, наметанный глаз старого офицера фиксировал детали. Оскар на ходу прикидывал, кто, где упал, куда отрикошетила пуля, и где искать гильзы. Где люди встретили свою смерть, и где жертва ползла, спасаясь от угрозы. Где уже наследили посторонние, с большой долей вероятности уничтожив любые возможные улики…       Так, не спеша, он дошел до шестого этажа, не мешая экспертам работать и стараясь не следить, там, где не нужно. На последнем этаже было настоящее столпотворение. Действующий глава СКП, Уильям Родни, ровесник Оскара. Человек он чрезмерно осторожный, склонен проявлять инициативу только в тех случаях, когда появляется угроза его образу жизни. Человек, с существованием которого Оскару приходится мириться уже много лет. Новый глава команды героев Протектората тоже был тут. Оскар не знал о нём ничего, кроме базовой информации. Где родился, где учился, чем занимался до вступления в новую должность. Тот максимум, который позволяет знать закон. Помимо этих двоих на этаже присутствовали пара масочников и криминалисты от каждой конторы, кроме Протектората. У последних не было ни нужных специалистов, ни нужных полномочий. Сугубо боевое подразделение. Ручные псы Службы Контроля Параугроз. На этаже не хватало только шефа полиции и окружного прокурора.       Отсутствию первого Оскар был рад, а второму тут делать было нечего. Оскар вспомнил о нём за компанию, припоминая, что с шефом полиции тот был не в ладах, и однажды дело дошло даже до губернатора. В этом городе, куда ни глянь, всюду найдёшь беспорядок, куда ни ступишь, всюду наткнёшься на очередного Уильяма Родни.       Этот город, как и вся Америка, сошёл с ума. А может наоборот, может всеобщее безумие зародилось в Чикаго.       — Добрый вечер, господа. — Оскар оставил при себе то, что на самом деле думает об этом вечере и об этих господах. — Что тут у нас?       — Вы вовремя, — Отозвался глава СКП, настолько преисполненный чувством собственной важности, что даже не поздоровался. — Мы как раз хотели узнать, где скрывается ваш подчинённый.       Иногда Оскар был рад своей старости, намного чаще он был рад тому, что у него есть начальство, которое будут сношать вместо него. Но, к сожалению, сейчас был не тот случай, когда можно позволить себе резкие высказывания касательно ума нынешнего главы СКП.       — У тебя есть основания считать меня сообщником преступления? — Огромных сил Оскару стоило оставить лишнее при себе, — У меня к тебе тот же вопрос, куда твои шавки дели моего человека?       — Дели твоего человека? — От возмущения глава СКП надулся. Он так тужился, что его лицо покрылось белыми пятнами. — Твой урод зверски убил человека, напал на двоих сотрудников Протектората. Этому сейчас учат в Квантико? Если бы ты не покрывал его, то уже объявил бы его в федеральный розыск.       — Ну, поучи меня ещё. На каком основании мне объявлять его в розыск? У меня больше оснований задержать твоих работничков за нападение на федерального агента.       Оскар смотрел прямо на главу СКП, полностью игнорируя присутствующих паралюдей. Он не боялся их. Он считал, что им не место в этой части света. С огромным облегчением он бы посадил их всех на корабли и затопил где-нибудь в центре Тихого Океана.       — Пригретый тобой выродок убил массу народа за этот день. И вы даже скрыть это не смогли. — Продолжил Оскар. — Жди утренний выпуск новостей и надейся, что на первой странице ведущих газет тебя будут трахать не так сильно, как обычно. В этот раз ты не прикроешься главой Протектората.       — Господа, сэры? — Оскар нехотя перевел внимание на Мирддина, который принялся размахивать своей палкой, стараясь привлечь их внимание, — Мы так никуда не продвинемся. У нас полторы дюжины убитых, вдвое больше раненных, нам нужно заниматься делом, а не…       — Ты ещё недостаточно сделал? Это был бы твой косяк, случись это через год, парень. Я бы на твоём месте не ждал, пока закончится иммунитет и свалил бы в другое отделение.       Мирддин на секунду опешил.       — Да, всё, так. — Мирддин невольно скосился на главу СКП. — Но ваш человек без причины напал на моих подчинённых.       — Кто сказал? У тебя есть свидетели? — Оскар подготовился к этой встрече, и его люди совместно с полицией сработали очень быстро. Обвинения Мирддина были голословными. СКП не удалось скрыть неприглядные для них детали.       — Он метнул в нож в голову Ревел, не став даже слушать её.       — Это она так говорит? — Взгляд Оскара скользнул по упомянутой героине. — А где вторая, с птичьей мордой? Говорят, что их тут было две штуки.       Оскар знал, где вторая героиня, но он не знал, как на его вопрос отреагирует новый глава Протектората. Судьба это была, случайность или ирония, случилось то, что случилось. Запущенный в неё нож Ревел отбила в свою напарницу. Да так удачно отбила, что хоть стреляйся. Он бы посочувствовал им обеим, если бы они не были паралюдьми.       — В больнице, — Мирддину удалось удержать эмоции в узде. — И это тоже вина вашего человека. Нам как минимум необходимо выяснить, почему он напал на них.       — Со слов твоей подчинённой он напал на них. Всё что у вас есть это ваши слова. Это не так? Я не прав? Тогда не суйтесь не в своё дело.       Оскар не знал, что сделал его начальник, какие связи задействовал, за какие нити потянул, чтобы Чикагское отделение СКП отстранили от этого дела. К сожалению, их собственное вмешательство в этот процесс также ограничено. Суток не пройдет и у них отберут все материалы по этим двум делам.       Бегло осмотрев место смерти ищейки, он прошел мимо своих собеседников. Однако, отойдя от них на несколько шагов, он развернулся. Хмуро посмотрев в глаза главе СКП, он добавил:       — Даже не пытайся прикрыть свой зад моим человеком. Попытаешься, и даже дьявол тебя не спасет. — Оскар посмотрел на Мирддина. К нему он не испытывал ни враждебности, ни симпатии. Незнакомый парачеловек был для него пустым местом. Однако, не будь тот парачеловеком… — Он и тебя утопит.       Не желая терять время ещё больше, он прошёл к квартире своего агента. Опрошенные свидетели говорят, что он очень странно себя вёл последние пару дней и выглядел ничуть не лучше. Оскар до самого последнего момента отказывался верить в услышанные байки. В то, что его агент сломал собственную дверь. В жалобы на шум в его квартире.       Со слов соседей получалось, что его агент подсел на тяжёлые наркотики. Бред, в который Оскар отказывался верить. Тут случилось что-то другое, и последние показания свидетелей только убеждали Оскара в его подозрениях.       Мир сошел с ума, и, к сожалению, вместе с миром рассудок теряют и его обитатели. Нормальный человек не может выпасть с шестого этажа и уйти на своих двоих. Агенту, которого он знает уже третий год, в голову бы не пришло покидать место происшествия, и тем более он бы не стал так уродовать человека.       В другой ситуации Оскар бы подумал, что над Ищейкой потрудился поехавший мясник. Всё, что Оскару остается в данный момент, это постараться найти своего человека до того, как за дело возьмутся сотрудники отдела внутренних расследований, а также надежда, что у его человека найдётся достойное объяснение своим поступкам.       На первый взгляд в квартире всё было нормально. Ничего необычного Оскар не нашёл, ничего противозаконного также не было обнаружено. Обычная квартира обычного холостяка, почти обручившегося с работой. Но, что-то Оскару не давало покоя в окружающей обстановке, и это чувство неправильности не давало ему покоя. Это чувство заставило его более внимательно присмотреться к деталям.       Всё было не так. Оскар не смог бы словами объяснить то, что понимал каким то внутренним чутьём. В квартире всё было не так. Всё стояло не на своём месте. Некоторые вещи стояли там, куда бы никто их не поставил. Создавалось впечатление, будто вещи расставлял кто-то, кто не знал, для чего нужны те или иные предметы. Стационарный телефон и вовсе был сломан. Провода были оторваны с мясом. Трубка отсутствовала, и, как Оскар не пытался, но найти трубку так и не смог. Он предположил, что полицейские её забрали как улику. Это он узнает не раньше следующего полудня. Простыни разорваны и скручены так, будто из них делали верёвки.       Оскар покинул квартиру. К его облегчению, коридор к этому моменту опустел. Спустившись на один лестничный пролёт, он аккуратно осмотрел разбитое окно, высунул голову наружу и посмотрел вниз.       — Не нужно было тебя отстранять. Не нужно было… — В голове Оскара крутилось только одно объяснение происходящего с его подчинённым.       Солнце давно опустилось за горизонт, а улицы опустели, когда он добрался до ближайшего известного ему уличного телефона.       — Ещё не спишь, Дэвид? Как твои дела? — Оскар беспокойно оглядывал улицу, сейчас ему особенно казалось, что тут слишком мало работающих фонарей. Слабое сердце вновь напомнило о себе беспорядочным перестуком. — У меня всё по-старому. Нет, рано мне в могилу, вы же без меня совсем от рук отобьётесь. Бросайте своё баловство. Нужно одного человека найти… — Ещё раз опасливо оглядев пустую улицу, Оскар добавил, — Вы должны отыскать его первыми, до того как до него доберутся власти. Подробности вышлю утром, новым способом, который мы обговаривали в ту встречу. Я думаю… у меня есть основания считать, что он стал одним из них. Будьте осторожны. Он чрезвычайно опасен и скорей всего не даёт отчёта своим действиям. ***       «С вами я - Джим Федер, бессменный ведущий утренних новостей «Чикаго Сан-Таймс». Слушайте нас в своем радиоприёмнике, читайте нас....       Знаете, в нашем городе происходит много такого, о чём мне трудно с вами говорить. Много трагедий, много преступлений, много несправедливости. Вчера случилась трагедия, равной которой не было с прошлого года…       Да, вы легко парируете мои слова, сказав, что совсем недавно Бегемот уничтожил очередной город, что ещё ранее Левиафан снова обездолил тысячи тысяч. Другие скажут, что это бесчеловечно, сравнивать преступления по количеству жертв. Я скажу вам на это: «идите нахер!».       Каждый раз, когда в нашем городе происходит нечто подобное, я не молчу. Я не могу молчать, зная, что могу говорить, зная, что у меня есть все возможности говорить. Каждый раз я наживаю себе нового врага. Десяток новых врагов, каждый из которых желал бы прочитать мой некролог.       Сегодня, к сожалению один из таких дней… Я не буду желать тебе доброго утра, Чикаго, когда накануне умерли дети. Когда их убил очередной спятивший парачеловек. Когда это сделал тот, кто обязался охранять наш покой. Они бы хотели, чтобы я молчал, они сделали всё, чтобы заткнуть наши рты. Протолкнули этот несправедливый закон, угнетающий права законопослушных американцев. Вчера мы получили на руки информацию, распространение которой нарушает этот глупый закон. И уже через несколько минут мой коллега поделится ею с вами. Пока же я буду краток.       Вчерашний школьный стрелок – герой Протектората, Ищейка. Подробности об этом убийце вы уже могли прочитать в утреннем номере нашей газеты, или, если нас экстренно не закроют, увидите в программе теленовостей.       Вчерашняя трагедия - следствие вопиющей несправедливости, безответственности, преступления, совершённого не единожды. Я уже не верю, что за это кто-то понесёт наказание. Но я уверен, что смерть убийцы – не повод спустить это дело на тормозах.       Они могут посадить меня, они могут посадить всю мою команду. Они могут добраться до кого-то из вас. Они могут даже убить. Они могут делать всё, что им угодно, пока мы молчим. Так давайте не будем молчать. Америка должна знать своих героев в лицо! С вами был я, Джим Федер». ***       — Какого хера ты делаешь? Брось нож и отойди от него в сторону!       Что говорила девушка в разноцветном одеянии, Пелида не заботило, и он совсем не стремился её понять, больше размышляя над тем, что делать. Бить сейчас или подпустить её поближе.       Его затруднение разрешило появление второй особы, поднявшейся по лестнице вслед за первой. Судя по маскам на лицах обеих, они были заодно, не исключено, что они знакомы с тем летуном в балахоне.       Чувствуя как ситуация накаляется, Пелид бросил нож в фигуру, вооруженную посохом, и, не дожидаясь результата броска побежал ей на встречу.       Он видел, как девушка отбила нож посохом, это было неприятно, и это означало, что схватка затянется. Так он думал ровно один удар сердца, до момента как увидел, куда попал отбитый нож.       Будь он менее сосредоточен, он бы посмеялся над результатом. Нож, скользнув по посоху, сменил направление и попал прямо в шею второй фигуры в маске. Это ли не настоящая ирония? Спасти свою жизнь, невольно отняв жизнь друга. Такое Пелид мог пожелать только врагу.       Будь он менее сосредоточен, он бы не заметил атаки со стороны первой масочницы, и не успел бы отреагировать на появление на своём пути целого вороха разноцветных шаров. Пелид отреагировал молниеносно. Не желая на своей шкуре узнавать, что с ним может сотворить очередное проявление божественных сил, он упал на пол и прокатился по полу под шарами, не медля, не давая себе ни секунды на то, чтобы оценить открывшуюся возможность избежать контакта с этими пузырьками.       Он подскочил на ноги, не зная, что делают шары у него за спиной. Значение имела только фигура перед ним, и медлить было смерти подобно. Пелид размахнулся, намереваясь одним ударом расколоть голову незнакомки. Оглушительный хлопок отозвался в его ушах болезненным звоном. Невидимая волна толкнула его в спину с такой силой, что ноги оторвались от земли. Его дыхание перехватило. Фигура незнакомки с посохом приближалась к нему быстрее, чем было нужно. Нет, это его несло к стене за её спиной, а она стояла на месте. Но ей было не до него – она увидела свою подругу.       Удар о стену смягчить не удалось. Он не успел подставить руки и защитить голову. Он не успел удобно развернуть корпус. От удара его плечо взорвалось болью. Удар головой о стену заставил его забыть обо всём на свете. От пустякового удара его голова будто раскололась на мириады осколков. Перед глазами вспыхнули незнакомые образы из жизни того, кого он оставил вместо себя в Царстве мёртвых.       Образы ушли, забрав с собой воспоминания о них, но они оставили при нём нечто важное, что-то, что ему ещё нужно будет осмыслить.       Пелид не собирался расслабляться. Небольшая травма, крошечный успех противницы. Ничто из этого не могло заставить его отступить или сдаться. Он развернулся, поднял взгляд, желая, наконец, покончить с помехой…       За роем небольших цветных шариков он не мог рассмотреть её фигуры. Он едва успел прикрыть голову до того, как они разорвались.       На какое-то время он потерялся в пространстве. Не знал, где верх, где низ. Не понимал куда идёт и что происходит вокруг. Реальность ему заменил вихрь новых картин и голосов, образы людей ему не знакомых. Он узнавал их за секунду, и за секунду забывал. Но, что-то всегда оставалось с ним, какая-то незначительная крупица знаний, доселе хранящихся в его голове. Нечаянное наследство потомка. Итог неизвестной ошибки. Плод чужого вмешательства. Пелид надеялся, что последнее ему только кажется и мысль, случайно забредшая в голову, не имеет отношения к действительности. Но, как бы то ни было, Пелид не собирался зацикливаться на этом, у него не было времени на рефлексии.       Куда его привёз автобус, он не знал. Он смутно понимал, что делал последние часы, и совершенно не был уверен в том, правильно ли назвал тот транспорт.       Местная речь всё ещё была непонятна ему, он догадывался, что крики за его спиной вызваны какой-то его ошибкой. Он не понимал, что он сделал не так, но ему было наплевать на это. Образы, всё ещё преследующие его, не позволяли ему остановиться, осмотреться вокруг и трезво оценить обстановку. Вместо этого он изо всех сил цеплялся за эфемерные видения, будто чувствовал, что это именно то, что ему сейчас нужно.       Ноги его привели в какое-то малолюдное, тёмное, мрачное место. Участок города, который он ещё не видел. Он шёл, подчиняясь неясным видениям, но в тех видениях не осталось ни одной подсказки того, куда он идёт. Однако, это его не беспокоило, перед его глазами вновь завихрились воспоминания. Он тратил всё своё внимание, чтобы понять их и чтобы не утонуть в них. Реальность его не интересовала. Ему казалось, что реальность раскололась вдребезги, прошлое и настоящее перемешалось и пылью осыпалось наземь.       Спустя одну бесконечность Пелид открыл глаза и взглянул в своё отражение. Ещё одна бесконечность потребовалась ему, чтобы вспомнить, почему он не узнает себя. Да, в его потомке было что-то от своих дальних корней, но этого было удручающе мало. Пелид собирался исправить этот недостаток.       — Слушай, дружище. У нас с тобой совсем не такие отношения…       Пелид сфокусировал взгляд, и только тогда ему удалось разглядеть ещё одно лицо в отражении овального зеркала.       — Ты, блядь, вообще представляешь, как ты меня подставил, заявившись ко мне домой? Меня уже утром порежут на ремни. Потом они придут к моей старой матушке и сделают с ней то же самое. — Продолжал говорить незнакомец.       Пелиду казалось, что он понимает, что ему говорит этот человек, но он не был уверен в этом, как не был уверен в том, что сможет повторить за ним только что услышанные фразы.       Он раскрыл рот, но закрыл его до того, как из горла вырвался первый звук. Он понял, что не сможет нормально повторить даже то, что услышал. Даже не стоило заикаться о том, чтобы пытаться сложить предложение из уже знакомых ему слов, определения которых уже есть в его голове.       Пелид оторвал руки от раковины и развернулся, выпрямившись в полный рост. Он смотрел на невысокого, худощавого человека. Не найдя в нём ничего интересного он осмотрел помещение, в котором вернулся в реальность.       Это была уборная, помещение, в котором современные люди моют тело и справляют нужду. Запах тут стоял соответствующий отхожему месту. Он плохо помнил, каким путём оказался тут, но точно помнил, что не смог справиться с дверным замком.       Пелид снова посмотрел на владельца жилья, в которое привели его видения из памяти потомка. Он силился понять, найти в голове ответ на один единственный вопрос. Почему он пришел именно сюда? Всё было тщетно. Память потомка была скрыта от него. Образы, единожды вспыхнув в его голове, ушли в неизвестность.       Пелид сосредоточил весь свой ум на одной единственной задаче.       — Уйди! — Он сам бы не смог разобрать слово, которое произнёс, но его собеседник, кажется, понял. Жаль, что понял он его не так, как хотел бы Пелид.       — Уйди? Уйди? — Возмутился тот. — Ты, федерал, совсем страх потерял? Ты, уёбок думаешь, что в лом позвать пацанов? Один звонок, блядь и тут соберётся вся улица. Всё что от тебя останется, сука, можно будет сложить в пакетик… — Разъярившийся незнакомец пихнул Пелида в грудь. Это было ошибкой.       Пальцы Пелида сомкнулись на горле наглого человечка. Второй рукой он обхватил револьвер незнакомца и рывком выдернул его из его ладони, прежде чем тот успел произвести выстрел.       Он приподнял его так, что лишь носками тот мог касаться пола. Пелид обхватил его голову освободившейся рукой и ударил головой о стену. Затем ещё раз. Тот пытался вырываться, сопротивлялся, но всё было тщетно. Он бил его до тех пор, пока на стене не начали оставаться кровавые пятна. Затем он бросил обмякшее тело себе под ноги. Ему не была чужда благодарность. В благодарность за гостеприимство, он не стал проверять, жив ли тот, решив отдать этот вопрос на волю случая.       Очередное видение вело его в новое место, но в этот раз он намеревался пройти этот путь, пребывая в здравом уме от начала и до конца. Он не совсем понимал, куда он идёт, но он очень хорошо понимал, что сейчас его будут искать. Новые знания не оставляли сомнений, что его захотят отыскать, но этих же знаний было недостаточно, чтобы он смог выкрутиться из сложившейся ситуации. Бегство – единственное, что ему сейчас остаётся, как бы позорно это не звучало. И, насколько он понимал те образы, ему предстояло навестить родные края его потомка. Он находил в этом некую иронию. Где ещё прятаться беглецу, как не дома?       Там Пелид намеревался найти тихое место и, наконец, разобраться в мироустройстве при помощи тех образов. Он всё ещё не сообразил, чем это вызвано, но отказываться он этого дара не собирался, чувствуя, что на его шее затягивается невидимая удавка.       Было в тех видениях нечто странное, нечто тревожное, каким-то образом связанное с тем летающим человеком и картинками, которые он замечал в городе. Сейчас свою тревогу он мог объяснить только тем, что он привлёк внимание современных богов, и это было по-настоящему плохо. Он не смог справиться с той женщиной с посохом. И не приходится рассчитывать на то, что он сможет уйти от внимания даже самого жалкого современного божка, уже не говоря о шансах на его убийство. Нет, сейчас он не бог и даже не его потомок. Сейчас он получеловек, лишенный своей власти и об этом нельзя забывать.       С наступлением ночи похолодало. И если днём он ещё мог терпеть местные холода, то ночью его положение ухудшилось. Не улучшало ситуацию и то, что, по всей видимости, ночью автобусы не ходят и весь путь ему придётся преодолеть пешком. В подтверждение этому у него больше не возникало навязчивых идей идти к остановкам. Напротив, внутреннее чутье настоятельно рекомендовало ему избегать дорог, и выбираться из города дворами. Что он и делал пока солнце не выплыло из-за горизонта. К этому моменту он оставил позади крупные, высокие здания, и теперь перед ним раскинулось бесчисленное множество невысоких домов, чаще всего двух-трёхэтажных.       С рассветом ему откровенно надоело постоянно идти. Чтобы как то развеять скуку он периодически начинал бежать, а затем снова шёл пешком. Погружался в себя, перебирая в уме новые образы, которые ещё не позабылись. Он пытался складывать предложения из малопонятных слов и иногда пробовал произнести их вслух.       Так, незаметно, он оставил город за спиной. Всё ещё избегая дорог, он шёл сквозь зеленеющие поля и леса с редко растущими деревьями. Всё реже ему попадались какие-либо строения, всё большим становилось расстояние между ними. Однажды, преодолев ещё одно неухоженное поле и ещё один небольшой лес, он оказался на перепутье, столкнувшись с дилеммой, когда из-за горизонта показались крыши домов очередного города. Он мог обойти его справа, но это могло затянуться ещё на день и, если он правильно понимал те видения, ему придется сделать ещё один крюк. Он мог войти в поселение и пересечь его насквозь. Это бы значительно сократило его путь, но он не хотел рисковать. Однако идти по лесу ему тоже надоело, а то, что он по сути беглец, всё чаще вызывало раздражение. Разве этого он хотел, кода рвался сюда? Разве это унижение - допустимая цена для сохранения жизни? Пелид не хотел так считать, и он принял решение войти в город.       В город он вошел по дороге, не без удовольствия оставив позади леса и поля. Если бы он мог читать, он бы смог прочитать название населённого пункта на одном из дорожных знаков, который выделялся среди прочих своими размерами и раскраской. Однако, это совсем не значило, что ему было интересно знать название города, в котором он не собирался задерживаться.       Этот город отличался от того, который он покинул. Тут отсутствовали высокие здания, а на улицах тут было больше свободного пространства. Людей здесь также было меньше. Тут всего было меньше, но даже такой город не был привычен ему. Он помнил иные масштабы. И он не был уверен, что сможет быстро привыкнуть к сильно изменившемуся миру. Разве что видения и образы, склонные быстро забываться, приобретут иные свойства и вместе с новыми словами Пелиду откроется жизненный опыт потомка. Чем глубже он углублялся в город, тем плотнее становилась застройка. Это было нормально, это было привычно, волновало его не это, а увеличивающееся количество прохожих, которые могут донести на него, если его ищут не только в том городе.       Уже вечерело, когда случилось нечто, что могло развеять его скуку и дать пищу для размышлений. Снова стрельба, звон разбитых стёкол и испуганные крики людей. В этот раз Пелиду повезло увидеть происшествие с самого начала.       Сначала он услышал приглушенные крики. Они доносились изнутри отдельно стоящего здания впереди, по другую сторону дороги. Здание если и отличалось от остальных на этой улице, то только наименованием и картинками на стенах. Иных отличий Пелид не улавливал, решив, что это один из магазинов, число которых поражало его воображение. Люди, на его взгляд, стали слишком много есть, если допустить, что они съедают всю пищу, которую он видел за последние дни. В его время её было меньше и это касалось как количества, так и разнообразия.       Вслед за криками, в уже привычный его слуху шум города, ворвались раскаты автоматической стрельбы. Пелид напрягся и, не отводя взгляда от выхода из здания, в котором творилось что-то неладное, он поспешил к углу ближайшего строения. Он немного опасался современного оружия, потому что плохо понимал, как оно работает и совершенно не знал, как самому его использовать. Вмешиваться он тоже не собирался. Решив занять позицию наблюдателя, он предпочитал думать, что вокруг него муравьи, за жизнью которых он наблюдает. И не важно, что в тот же момент, себя он представлял неразумным юнцом, едва наученным понимать речь взрослых. Ему было любопытно, и он утолял это любопытство.       Вопреки всем его ожиданиям, виновники шумихи вышли отнюдь не через дверь, на которую он смотрел. Вместо этого боковая стена здания, из которого всё ещё доносились крики, взорвалась изнутри. Это немало озадачило и удивило Пелида, пусть даже удивление продлилось одно мгновение. Было очевидно, что дыра в стене - очередное проявление божественных сил.       Не успело осесть облако пыли, как из нового выхода выбежала группа людей. Их лица были скрыты тканевыми масками. Однако, маска одного из них своим видом напоминала маски уже виденных им потомков богов. Пелид понял, человек в смешной маске – главный в той группе и, вероятно, это он разрушил стену.       Пелид, не скрывая любопытства, ждал дальнейшего развития событий, полностью сосредоточив внимание на шумной компании головорезов. Ему были безразличны редкие прохожие, разбежавшиеся по разным углам, стоило прозвучать первым выстрелам. Когда группа с очередным полубогом погрузилась в бежевый фургон, Пелид подумал, что больше ничего необычного не произойдет. Однако, ситуация снова преподнесла ему сюрприз.       — А ну-ка, посторонись, дядя. — Пелид хотел наказать хамку, пихнувшую его в бок. Однако её внешний вид заставил его стерпеть оскорбление.       Он начинал догадываться, что в правилах местных обладателей божественных сил одеваться как можно более заметно. И он готов был спорить, что идущая в сторону фургона девица - одна из них. Всё дело в её одежде. До того как он увидел того летуна в балахоне, он не замечал прохожих, которые скрывали бы лица масками, или одевались так, как эта девица. В местной одежде и в правилах её ношения он уже более-менее разобрался. А ещё люди не светятся разноцветными огнями, как она и их руки не окутывают полупрозрачные ленты, что словно живые кружатся и вьются вокруг её кистей. Пелид решил посмотреть, кто она, и что будет происходить дальше.       — А ну стойте, гомики вонючие! — Крикнула цветастая маска, встав посреди дороги, прямо на пути выезжающего из переулка фургона.       Маски - так он решил их называть, до тех пор, пока не поймет, кто они и откуда они черпают силы. И самое главное, действительно ли расплодилось столько богов и их смертных детей. В последнее он не мог до конца поверить. Боги очень редкие твари и так много новых богов не могло появиться, даже с учетом резко расширившегося мира.       — Остановитесь, придурки, пока не пришибла!       Девица в маске снова попыталась докричаться до группы головорезов в фургоне. Они сделали всё ровно наоборот. Фургон резко набрал скорость и понёсся прямо на цветастую девицу. Та, в свою очередь не стала уходить с его пути, вытянув обе руки вперёд. Цветные, полупрозрачные ленты, до того момента вяло блуждающие по её ладоням, в одно мгновение будто налились цветом и словно обрели вес. Подчиняясь её воле, они бросились в сторону автомобиля. В считанные мгновения они опутали его, заставив остановиться на месте. А затем владелица цветастой маски подняла руки, и фургон оторвался от земли, поднявшись выше домов. Она рубленным движением опустила руки, и фургон с ускорением обрушился на дорогу. Так она повторяла до тех пор, пока фургон не смялся, пока не оторвались его колеса, пока не стихли крики внутри. Это заняло не так много времени. Она отторгла ленты, как ящерица отбрасывает хвост, и скрылась в противоположном переулке до того, как прибыли стражи местного порядка. Отброшенные ленты вскоре растаяли, открывая результат её труда на всеобщее обозрение. Пелид не был уверен, что внутри мог кто-то выжить. Нет, человек никогда не смог бы уместиться в этой изломанной конструкции.       Место события он покидал, уверенный в двух вещах. В мире расплодилось слишком много обладателей божественных сил и ему придётся с этим считаться. Ему нужно как можно скорей переделать это тело под свои силы, иначе однажды местные полубоги его сметут во время одной из своих битв. Нет. Это он должен быть тем, с кем необходимо считаться другим. Иначе смерть.       Так, погруженный в мрачные думы он покинул город, оказавшийся куда менее крупным, чем прошлый. Образы вели его дальше на восток, вдоль широкой дороги, по которой на огромных скоростях в обе стороны проносились автомобили. Пелид решил пройти остаток пути как человек, не зверь, которому гончие дышат в затылок. Он так и сделал. Ещё засветло он прошёл мимо таблички с наименованием города, который был в его видениях. На той табличке было выбито три слова и несколько цифр, уже понятных ему.

«Гэрри. Штат Индиана. Население 67 231 человек».