***
Рассвет… Говорят, что в этих древних джунглях это самое прекрасное время суток, когда природа оживает и перерождается. Распускаются прекрасные, экзотические цветы, что своей красотой способны очаровать любого человека. Слышится утонченное пение диких птиц и животных, под которое сладостно просыпаться. Чуть в отдалении, если хорошо напрячь слух, можно услышать журчание озерной воды. Принцесса Астерия когда-то разделяла это мнение. Она любила на рассвете выходить на прогулки со всей матерью — царицей Клименной. Властная, могущественная и одновременно с этим прекрасная и обворожительная, Клименна много поведала своей дочери об этих джунглях. Это не просто лес, как считают его узколобые жители Империи — нет, это полноценный живой организм, что чувствует, дышит. Именно благодаря бережному отношению к своему «дому», Амазония существует уже много тысячелетий. Цивилизации людей сменяются одна за другой, но над благородными и гордыми воительницами время не властно, ведь они живут так, как завещали им предки. В гармонии с собой и природой. Астерия мрачно улыбается. Она не против сойти с крепостной стены, что покрыта густыми лианами и золотыми фресками, и уйти за периметр Тентчелана — великого города, что раскинулся на многие километры вперёд и служит величайшим символом мастерства амазонок. Огромные известняковые храмы, украшенные драгоценными камнями, золотыми письменами и бесценными тканями, возвышаются над городом, словно дань почтения Богам. Сейчас на просторных улицах, чьи дороги выложены белоснежным мрамором и украшены яркими и пышными цветами джунглей, почти никого нет. Лишь только самые ранние воительницы и простые мастерицы поднялись, чтобы заняться работой. Огромный акведук, что берёт свое начало с целебного озера, распространяет драгоценную жидкость по всему Тентчелану, позволяя каждому жителю города начать день с водных процедур. И Астерия готова покинуть этот рай, чтобы отправиться в лес и уединиться с природой. Но сейчас это непозволительная роскошь. Ведь узколобые имперцы не смогли смириться с счастьем детей леса. Они пришли сюда с огнём и мечом. И теперь дом амазонок страдает. Лес корчится и кричит от боли, и не надо быть шаманом, чтобы ощутить это. Астерия слышит едва различимое эхо, что подобно заглушенному крику пожилой женщины. И пускай она старается не подавать виду, но ей очень хочется присоединиться к этому завыванию природы. Ведь ей больно. Война. Война принесла их народу только боль и страдания. Клименна не вернулась со своего похода «Чести» и вместе с ней почти всё войско Амазонии отправилось в чертоги предков. Столь велико было горе гордых воительниц, что в течение нескольких дней Тентчелан был покрыт чёрными пергаментами и стал «мёртвым» городом. И даже сам лес разделил их скорбь, став мрачным и тихим, как никогда ранее. Для Астерии этот удар оказался ближе всего. Умерла не просто её царица, а её мать. Та, которая поддержала её выбор суженной. Та, которая наставляла её долгие годы и растила её. Та, которая разделила с собственной дочерью самые лучшие моменты своей жизни. И в каком-то смысле… всё из-за неё. Если бы между Олианной и Астерией не случилась любовь — этой войны бы не было. Узколобые имперцы не вторглись бы в их земли. Множество сестёр не отдали бы свои жизни в этой ненужной войне. И Клименна была бы жива и сейчас стояла бы подле своей дочери, смотря уверенным взглядом на бескрайние джунгли. — Грустишь? Астерия не сразу повернулась, услышав знакомый энергичный женский голос. Сделав глубокий вдох и приняв торжественный вид царицы, Астерия слабо улыбается. Её собеседником оказывается рослая, плечистая девушка-воительница, что на голову выше Астерии. Чёрная, как смоль, кожа, покрытая рельефом мускул из-за постоянных интенсивных тренировок. Пухлые губы, пронзительный взгляд чёрных глаз. Длинные кудрявые тёмные волосы, заплетённые в конский хвост. Полуобнажённое тело, покрытое набедренными повязками, украшено белоснежными полосами и линиями, которые подчёркивают статус амазонки. Для незнакомца все эти рисунки не более чем дикарские надписи, но для Астерии и её сестер это нечто иное. Это сама история воительницы, которая гласит: перед ней сейчас стоит верховная жрица Гармогинии — Дагомея. — Неужели меня так легко прочитать? — Когда доживёшь до моего возраста, тебе будет подвластно и не такое. — Дагомея улыбнулась, показав свои белоснежные зубы. Мускулистая рука протянулась к Астерии. Чёрные пальцы дотронулись до белоснежных локонов царицы, что очень сильно контрастируют с кожей Дагомеи. — Моё дитя, я разделяю твою боль. Клименна была для нас не просто царицей, а мудрым учителем. Она воспитала нас всех — научила чувствовать и слышать природу… И от того столь ужасно, что мужчины отняли её у нас. Конечно, мне не понять боль потерявшей мать дочери, но… Когда все мои сёстры встретили достойный конец на поле боя, я была здесь. Дагомея убирает ладонь с волос Астерии и делает шаг назад. В этот самый момент мимо них проходит очередной патруль амазонок — как и у всех воинов, их смуглые тела украшены боевыми письменами, а копья и острия макуауитлев заточены и готовы к войне. При виде жрицы и царицы, воительницы почтенно склоняют головы и даже ненадолго останавливаются, чтобы посмотреть на тотем, которой с собой носит Дагомея. В детстве Астерия находила его… Интересным. Со стороны это напоминает огромную походную палку, украшенную письменами, и на верхушке которой расположен череп могучего ящера. Но как и всё в обществе амазонок, тотем имеет сокровенный смысл, как именно надо почитать природу. Дождавшись, когда они останутся наедине, Астерия говорит вновь: — Ты же ведь не просто так покинула пределы храма Гармогинии. — Кивком головы царица указала на высочайшую пирамиду, сделанную из белоснежного известняка. Строение возвышается над всем городом, сияя своими золотистыми иероглифами и богатыми фресками. — Есть хорошие новости? — Гармогиния на нашей стороне, — звучит серьёзный голос величественной жрицы. — Вчера ночью я получила послание от нашей покровительницы: вскоре иноземцы покинут наши земли ни с чем и понесут большие потери. Мы сможем отомстить за погибших сестёр. — Это хорошая новость. — Астерия гордо выпрямляется. — Сёстры об этом уже знают? — Ещё нет. Но я распорядилась, что ближайшая процессия будет посвящена именно нашей скорейшей победе. Я настаиваю на том, чтобы Вы, царица Астерия, присутствовали на ней. — Разумеется. Я постараюсь прибыть вовремя. Но сама знаешь, сейчас на мне очень много обязанностей… — Ты зря сомневаешься в моих словах. Ещё никогда в жизни мой дар меня не подводил. — С абсолютной твердостью и решительностью заявила Дагомея, немного задрав голову к верху и выпятив грудь вперёд. — Гармогиния даёт чёткие знаки. Мужчины не дойдут до Тентчелана. Лес обратит их вспять. И на этот раз Дагомею встречает такой же решительный и уверенный голос молодой царицы Астерии: — Дагомея, тебе вполне известно, насколько крепка моя вера в Гармогинию. Но моя мать учила меня: не надо полагаться исключительно на божественную силу. Я надеюсь, что твои слова окажутся правдой и имперцы не дойдут до нас. Но если всё-таки ужасное случится, то пусть наши воины будут готовы отражать натиск мужчин. Дальнейший разговор прерывает громогласный, душераздирающий вопль. Как профессиональная охотница, для которой эти джунгли родной дом, Астерия опознаёт в этом крике рёв Сауриана. Это огромный ящер, что может достигать в высоту пятнадцати метров и двадцать метров в длину. Архи-хищник джунглей, чья шкура столь прочна, что его не берут ни пули, ни холодное оружие. Зверь способен за один раз проглотить лошадь целиком и обладает возможностью сливаться с местностью. Астерия встречалась с таким монстром пару раз, и каждый раз он вызывал в ней божественное благоговение, ибо он — воплощение гнева Гармогинии. И слышать то, как супер-хищник кричит от боли… Нет ничего более тяжкого для амазонки. Через пару ударов сердца показывается и сам Саурианин. Огромная рептилия, прихрамывая на левую ногу, выходит из густой чащи джунглей, раздвигая своим телом растительность и деревья. Астерия обращает внимание на то, как все ближайшие часовые устремляют свой взор на ящера, и всё больше и больше амазонок поднимаются на стену, чтобы узреть происходящее. Серая чешуя покрыта густой темной кровью. Костяная пластина на спине сорвана начисто, и оттуда сочится сукровица. Хвост отрублен. Лишь через несколько секунд Астерия замечает огромный разрез слева по туловищу, откуда и льётся кровь. Издав последний вопль, Саурианин рухнул на твердую землю. Обильная потеря крови взяла своё. Астерия собралась было перепрыгнуть за крепостную стену, чтобы помочь священному хищнику, но её останавливает твёрдая рука Дагомеи. — Смотри. Девушка указывает пальцем на новую фигуру, что выходит из леса. Это всадник. Явно кавалерист Империи, ведь дочери Амазонии никогда не сковывают своих питомцев латами и прочими ненужными вещами мужчин. И сам чёрный конь с рыжей гривой выглядит очень странно — слишком большой для обычной лошади, с мускулистыми ногами, что оканчиваются двумя крупными, бритвенно-острыми когтями, созданными для того, чтобы рвать и кромсать. Но всадник… Он сразу приковывает к себе внимание Астерии. Его массивная тяжёлая броня черна, как самая темная ночь, из неё исходит тёмный пар, что идёт следом за воином, как шлейф. Густой белый плюмаж развевается на ветру вместе с белоснежным мехом на шее, который даёт начало длинному плащу. Из-под забрала даже на таком почтительном расстоянии виднеются два красных огонька, что смотрят вперёд. В руках рослого мужчины — окровавленный меч, с которого всё ещё стекает тёмная, священная кровь Саурианина. — Мужчина, — с ненавистью цедит сквозь зубы Дагомея. Астерия слышит, как из толпы амазонок начинаю доноситься полные злобы крики: «Святотатство! Он посмел узреть наш священный город! Не бывать мужчине в наших землях!», «Посланник Империи? Здесь?! Сейчас?!» Юная царица напрягается. Тот факт, что мужчина сейчас стоит на расстоянии выстрела от неё не значит ничего хорошего. «А там, где один мужчина, — будут и остальные». Воин Империи останавливается прямо возле поверженного Саурианина. Его конь равняется с головой ящера. Жёлтые глаза рептилии устремляются на всадника… В следующий миг, широко разинув пасть, она кидается на него в последней, отчаянной попытке. Если бы не годы тренировок и благословление Гармогинии, Астерия не поняла бы, что произошло. Тёмная аура, окружающая всадника, резко пришла в движение и превратилась в нечто, отдаленно напоминающее меч угнетателей. Одним взмахом массивный клинок отделил череп от нижней челюсти, фактически обезглавив священную рептилию. Кровь оросила чёрного воителя, но он даже не заметил этого. — Я полковник Имперской Гвардии, Келлер. Астерия вздрагивает, услышав приятный мужской голос, пусть и слегка приглушённый металлом, будто всадник стоит в пяти метрах от неё, а не за добрый километр. Судя по реакции остальных воительниц, они тоже слышат его голос. — Я прибыл сюда с целью проведения мирных переговоров, чтобы положить конец этому конфликту. — Нашпигуйте его стрелами! — раздаётся вопль одной из амазонок. — Нет, — резко прерывает воительниц Астерия. — Пусть сперва скажет, что хочет. — Будучи честным имперским офицером, я предлагаю гордому народу Амазонии почтенное перемирие. Слишком много крови пролилось с обеих сторон, и у меня нет никого желания уничтожать вашу древнюю культуру, которая, в какой-то мере, помогла основать Империю. Поэтому я предлагаю прийти к статусу-кво. Вы возвращаете нам герцогиню Олианну Пашинье и всех захваченных имперских девушек, и тогда Империя вас больше не тронет. Вы сможете дальше жить в гармонии с этим лесом и не знать бед внешнего мира. Вам отдадут тела всех ваших погибших в бою сородичей, чтобы вы смогли достойно захоронить ваших сестёр со всеми почестями и обрядами, дабы их души смогли найти путь в чертоги предков. После чего настаёт тишина. Какие бы мысли и чувства сейчас не проскальзывали в умах амазонок, все они устремляют свой взор на Астерию. Она их царица. Она должна принять это решение. И Астерия чувствует этот навалившийся груз ответственности. — Какова ваша воля, царица? — звучит голос Дагомеи. Астерию встречает холодный взгляд жрицы, готовой поддержать любое решение девушки. И в эту трудную минуту, которая, возможно, станет решающей для всей Амазонии, Астерия вспоминает слова своей матери: «Война есть война, моя дочь. Мы всегда к ней готовимся и нет более высшей чести, чем умереть в пылу сражения. Но мудрая царица всегда должна думать о последствиях. Нет ничего позорного в поражении, если это обеспечит выживание нашего народа. Не иди слепо к смерти». Но затем перед ней предстаёт прекрасная Олианна… Если она отдаст её этому мужчине, то значит, все эти жертвы были напрасны? Её мать погибла зазря?! Во имя унизительного перемирия?! Нет, она не позволит этим мерзавцем отнять ЕЁ Олианну, чтобы те вернули любимую к ненавистному отцу, который измывался над ней. Ни за что! На лице Астерии появляется первобытная ярость. Движимая ею, девушка вырывает лук из рук ближайшей лучницы и натягивает тетиву до предела, после чего отпускает стрелу. С громким завыванием снаряд, способный пробить шкуру Саурианина, устремляется на всадника, стремясь поразить его. Но вместо желанной смерти Астерия увидела, как тень мужчины просто отбивает стрелу в сторону. — Значит, так тому и быть, — вновь раздаётся спокойный голос того, кто назвал себя Келлером. А затем он резко вытаскивает из-за пояса смехотворно маленькую пищаль, направив ту в небо, и стреляет. Со свистом ярко-красный снаряд прочерчивает воздух и начинает медленно опускаться вниз с большой высоты. Имперский офицер, не теряя времени, пришпоривает коня и ведёт назад, аккурат в момент, когда в месте, где он стоял ранее, прилетает множество стрел. Всадник скачет прочь, и вместе с ним исчезает и мерзкий шум свистка, которым Империя заменяла благородно звучащие горны. Астерия чуть ли не вопит от ненависти к вслед убегающему мужлану, но напрягается, когда видит, что на горизонте возникает уже целый ряд ярких шаров. — Что происходит? — ошарашенно спрашивает принцесса. — Сигнальные огни! — разъярённо ревёт Дагомея, стукнув палкой о каменную кладку. — Нас атакуют! Нужно трубить тревогу! Прежде чем кто-либо успел отреагировать или просто побежать трубить сигнал к обороне, со стороны леса раздаются тихие хлопки, которые немедленно оборачиваются во множественные взрывы, обрушившиеся на стены. Башню рядом с Астерией разносит в клочья, и, пока она испуганно вопит, верховная жрица прижимает её к полу, накрыв своим телом. Несколько минут идёт адская какофония, и после её конца Дагомея поднимает девушку, потрясывая за плечи и тыкая куда-то в чащу. В ушах принцессы стоит дикий гул, и всё, что она может понять, так это то, что видит своим метким глазом множество фигур, несущихся на всех парах к городу. Дикий звон в ушах мешает сосредоточиться. Но Астерия отчетливо видит «монстров Империи». Великаны с грубо сделанными латами, тяжёлой походкой, от которой сотрясается сама земля, мчатся вперёд. В их руках огромные тесаки и ростовые щиты, за которыми исполины укрываются от града стрел амазонок. И они очень быстры и проворны. Одним скачком они преодолевают трёхметровые рвы, что заполнены смертельно опасными кольями. Массивные частоколы для них никакая не преграда — великаны, как бруты, проламываются сквозь крепкие заграждения, разнося его на щепки. — Уходим отсюда! — Будто предчувствуя приближающуюся опасность, Дагомея резко тянет принцессу за собой. Град снарядов пролетает над стеной и обрушивается на прекрасный город. Сердце Астерии наполняется болью — идеальный союз изысканной архитектуры амазонок и слияния природы прямо на её глазах разрушается под градом бомб чёртовых мужланов. — В сторону! — Дагомея со всей силы отбросила Астерию от себя. В следующий миг взрывная волна подхватывает девушку. Царица амазонок пролетает несколько десятков метров, прежде чем упасть на твёрдый известняк крепостной стены. «Этот звон…» В глазах двоится. В ушах страшный звон. Царица с трудом понимает, что происходит. Она даже не ощущает, как крепкие руки сестёр поднимают её. Сейчас она смотрит в перепуганное, смуглое лицо одной из воительниц. Губы раскрываются в бессильном крике, но Астерия даже не может понять, что та говорит. Лишь мгновение спустя к ней возвращается возможность слышать… — …моя царица, что нам делать?! Мужчины приближаются к нашим позициям! Астерия замечает, как за крепостную стену зацепляется мощный гарпун на массивном черном тросе. Веревка сразу натягивается. Поразительно, но даже сквозь громыхание артиллерийской канонады Астерия отчетливо слышит рёв работающих механизмов машины. — Стоять насмерть! — отринув слабость, цедит сквозь зубы царица Амазонии. В следующий миг, вырвавшись из крепкой хватки своих сестёр, она поднимает с твёрдой поверхности копьё ныне погибшей сестры, чьё превратившееся в кровавую кашу тело лежит в метре от неё. — Они лезут на стены! — Сестры! — вопит Астерия. — Покажем этим мужланам гордость дочерей Гармогинии! Отбросьте их со стен! Пусть никто из этих еретиков не проникнет в наш город! Ау-ух! — Ау-ух! — Подхватывают боевой вопль воительницы, готовя копья и макуауитли к бою. Первый пятиметровый воин Империи запрыгивает на стену спустя мгновение. Поршни его брони издают жуткое шипение, выпуская пар. Толстая известняковая крепостная стена покрывается сетью трещин на месте приземления. Но, прежде чем великан успевает что-то предпринять, на него бросается Дагомея, обрушив на громилу свой посох. Священное оружие амазонок заставляет богомерзкое отродье вздрогнуть, чтобы в следующий миг, с громким хрустом ломающихся механизмов, рухнуть обратно за крепостную стену. — Ау-ух! — победоносно кричит Дагомея, воодушевляя своих сестёр. «Пусть они заплатят!» Очередной монстр запрыгивает на крепостную стену. На этот раз рядом с Астерией. — Вперёд, сёстры! Отбросим его! Астерия вместе с воительницами бросается вперёд. Великан столь огромен, что попасть по нему не проблема, но юная царица удивляется, когда копьё из зуба ящера Амозонии бессильно царапает доспех громилы, чтобы в следующий миг разлететься вдребезги. Огромная клешня, что закреплена на левой руке великана, приходит в движение. Астерия уворачивается, но одной из сестёр не повезло — в следующий миг чудовищный гротескный механизм буквально перекусывает её надвое. «Довольно смерти моих сестер!» Астерия резко подныривает под великана. Проскользив прямо между исполинских ног, она оказывается за спиной чудища. Подобно чёрной кошке, царица почти молниеносно вскарабкивается на спину имперцу, оказавшись возле его шеи. Астерия надеется найти хоть какое-нибудь уязвимое место — сочленение. Ничего. Сплошной металл защищает проклятого воина. «Да чтоб ты провалился!» Астерия выхватывает нож с набедренной повязки. Холодное оружие, сделанное из драконьего зуба, обрушивается на шею в слепой надежде пробить броню. Но принцессу ждёт только разочарование. Кость разлетается вдребезги, оставив слабую царапину на месте удара. — Э? — Астерия слышит недовольный, механический голос мужлана. Теперь он явно обращает своё внимание на неё, так как в следующий миг царице приходится изогнуться, чтобы огромная лапища не сомкнулась на её крепком теле. — Царица! Ближайшие Амазонки спешат к ней на помощь, но Астерия не хочет терять своих сестёр. — Уходите отсюда! Этот противник мой! Астерия резко шагает вперёд. Перепрыгнув через голову, она падает вниз, но прежде чем коснуться холодной поверхности стены, зацепляется за забрало великана. Мгновение спустя, с неожиданной для самой себя силой, Астерия направляет осколок своего ножа в линзу шлема. Та не выдерживает и трещит — острие проникло внутрь. — А-а-ах! — рычит от боли великан и пошатывается. Два неуверенных шага назад — это всё, что потребовалось, чтобы нога исполина оказалась над обрывом стены и он свалился вниз. Астерия вовремя отпрыгивает назад. На лице девушки появляется слабая улыбка от осознания победы над опасным врагом, но радость длится недолго. Посмотрев по сторонам, она понимает — её сестер потрошат. Никогда в жизни Астерия не видела столько крови и внутренностей. Куда бы она не посмотрела, повсюду тела её сестер. Некогда прекрасные воительницы, достойные увековеченья в известняковых статуях, превращены в нечто тошнотворное. Кровь — этот запах Астерия не спутает ни с чем. Терпкий, заставляющий её утонченный нюх противиться от вони — он везде и настолько силён, что царице хочется зажать нос и не дышать. Астерия видит, как её сестры жертвуют собой. Подобно диким ядовитым муравьям, они прыгают на великанов, облепляют их. Но оружие гордых воительниц джунглей не в силах пробить броню исполинов. Амазонки гибнут одна за другой, будучи раздавленными, разрубленными, перемолотыми или просто размазанными по крепостной стене. Взгляд Астерии падает на Дагомею. Темнокожая жрица — ветеран и опытный воин, своим посохом она орудует настолько мастерски и изыскано, что кажется, будто это продолжение её руки. — Стойте вместе, сёстры! — раздаётся её боевой возглас. Дагомея уворачивается от огромного бура, что больше самой двухметровой воительницы. Изогнувшись в сторону, жрица наносит удар посохом, что сияет золотой энергией Гармогинии. Оружие покровительницы моментально убивает воина, заставив великана с треском рухнуть на стену. Ещё один поверженный враг. И таких уже несколько. — Наше время ещё не пришло! Пусть об этой битве будут слагать легенды наши дети и все последующие поколения! Ау-ух! — Ау-ух! — повторяют боевой клич амазонки. — Ау-ух! — подхватывает возглас Астерия. Подобрав копье павшей сестры, Астерия быстро направляется к Дагомее. Вместе они смогут отбросить мужчин и обратить их в бегство. Сделав пару шагов, царица замирает, открыв рот от удивления. Возле жрицы возникает чёрное облако, которое в следующий миг принимает облик Чёрного рыцаря. Того самого, что именовал себя Келлером. Его руки скрещены на груди. Он смотрит на Дагомею. «Нет». Астерия кидается вперёд. Между ней и Дагомеей не больше двадцати метров. Дагомея оборачивается и видит Келлера. Рубящим ударом жрица обрушает свой сияющий посох на рыцаря. Ещё никогда в жизни Астерия не видела, чтобы кто-то так легко смог уклониться от удара Дагомеи. И даже, несмотря на канонаду выстрелов и звуки ближнего боя, царица отчетливо слышит спокойные слова мужчины: — Я дарую тебе смерть воина. Дагомея пытается поднять посох и ударить бок Келлера, но тот наступает бронированным сапогом на древко, резко дёрнув оружие вниз и выбив его из рук жрицы. Удар рыцаря подобен атаке чёрной змеи. Астерия может различить лишь чёрную тень, что как будто делает укол в грудь жрицы. Когда принцесса понимает, что же произошло, то ужасается — Келлер держит в руке ещё бьющееся сердце Дагомеи, что он сам разглядывает. — Нет! — Астерия никогда не думала, что сможет так быстро бежать. Мгновение, и она подле Дагомеи. Как раз, чтобы схватить её и не дать упасть. Выпучив глаза, чернокожая жрица смотрит на своё сердце, которое обливается кровью в руках Келлера. Из открытого рта вырывается сдавленный, болезненный крик. Астерия видит во взгляде воительницы страх и трепет… Но не это самое ужасное зрелище. Астерия, замерев на месте, узревает ожившую тень за Чёрным рыцарем. Она принимает человекоподобный образ с хищной мордой, полной белоснежных зубов. Келлер небрежно кидает живое сердце назад, и тварь за спиной ловит его своим щупальцем, чтобы в следующий миг проглотить с довольным причмокиванием. Астерия чувствует, как крепкое тело Дагомеи обмякает в её руках. Ноги подкашиваются, и чернокожая жрица полностью наваливается на свою принцессу. Та плавно опускает её на холодную поверхность известняковой стены. Когда Астерия поворачивает голову Дагомеи к себе, её встречают закрытые глаза и обмякшее, умиротворённое лицо жрицы. «Нет!» Взгляд полной ненависти устремляется на того, кто именовал себя Келлером. Чёрный рыцарь, скрестив руки на груди, смотрит на Астерию. Красные линзы его богомерзкого шлема не мерцают, а как будто пытаются заглянуть в само нутро принцессы. Он всё ещё прижимает бронированным сапогом посох Дагомеи. — Ты за это заплатишь! — цедит сквозь зубы Астерия. Ещё никогда её прекрасный голос не был полон столь сильной, первобытной ненависти. — Ты не первая, кто это говорит. И далеко не последняя. От спокойного голоса Келлера Астерия хочет в это же мгновение ринуться вперёд и вбить его шлем в стену города. Бить до тех пор, пока он не сломается и не станет никчёмной железякой, которая изуродует лицо мужчины. — Но если тебя это утешит, знай: я не испытываю удовольствие от происходящего. Как и ты, я лишь исполняю волю своего народа. — Да чтоб твоя чёрная душа никогда не нашла покоя в чертоге предков, если у такого мерзавца она вообще есть! Тацуми поднимает ногу с посоха, а затем аккуратным движением толкает его в сторону царицы. Оружие Дагомеи останавливается прямо возле Астерии. — Тогда чего ты ждёшь, Астерия? Астерия тяжело вздыхает. Отпустив тело Дагомеи, она хватается за копьё, крепко обвив древко своими пальцами. В следующий миг девушка испытывает, как легкий холодок пробегается от кончиков её пальцев, до самих пяток. «Гармогония, даруй мне сил, чтобы сразить врага, что пришёл в наш священный город с огнём и мечом!» Уверенно и решительно девушка поднимается в полный рост. Только сейчас она обращает внимание — рядом с ней ни одной амазонки. Её и Келлера окружают великаны и тела убитых сестер. Астерия смотрит на свои ноги — они в крови Дагомеи и защитниц Тентчелана. Её полный ненависти взгляд снова устремляется на Чёрного рыцаря. В это самое мгновение она видит, как будто его броня сама выращивает двуручный меч с широкой чёрной рукояткой и большим лезвием, что почти не уступает росту самой Астерии. Взявшись обеими руками за оружие смерти, Келлер плавно отодвигает ногу назад и немного уклоняется. Острие меча смотрит прямо на Астерию. — Ау-ух! — издав боевой клич, Астерия кидается вперёд. Поразительно, но в её руках кажущийся громоздким посох почти ничего не весит. Он лёгок, как перо птицы. Стремительный удар взмахом наотмашь обрушается на Келлера, но тот блокирует его, выставив на пути свой меч. При контакте с посохом оружие резко отскакивает назад, заставив рыцаря отпрыгнуть. Астерия продолжает свой натиск. Ещё один удар посохом. И снова Келлер пытается заблокировать его своим мечом. На этот раз от контакта имперской стали и магического оружия, что породило яркую вспышку света, первое издаёт пронзающий звон и начинает вибрировать в руках Келлера. И снова атака. На этот раз Астерия, пользуясь длинной своего посоха, метит в левую ногу Келлера. Один удар, и он труп. Но заместо контакта с чёрной бронёй посох бессильно разбивает известняк. — М-м-мы-ы-ы! — Астерия издаёт болезненный стон. Она даже не понимает, что произошло. Посох выпадает из её руки… и она видит свою отсеченную кисть, что всё ещё сжимает реликвию амазонок, а меч Келлер орошает свежая кровь. Её свежая кровь! «Нет…» Ещё два удара. С немым криком Астерия падает на землю. Она не чувствует левой руки и ног. Приподняв голову, она с ужасом видит окровавленную культю на месте конечности. А ноги… Всё, что ниже голени, срублено начисто. Из ран хлещет кровь. Астерия чувствует жёсткую и мощную хватку на своей шее. Чёрная тень обвивается вокруг неё и поднимается прямо на уровень глаз Келлера. «Это конец?» Астерия видит, как солдаты Империи врываются в город. Бронированные всадники стреляют из своих ружей, не обращая внимание на стрелы амазонок и сметая защитниц. Астерия узрела Тентчелан — главный храм, что возвышается над всем городом — горит. «Мама… Олианна, простите меня. Я подвела вас». — На лице девушки выступают слёзы. — Ещё не поздно сдаться, — снова звучит омерзительный голос Келлера. — Ты проиграла, Астерия. Нет нич… Ответом Келлеру — плевок в лицо. Окровавленная слюна пачкает его шлем. — Значит, так тому и быть. И Келлер отпускает её. Последнее, что видит Астерия, прежде чем её поглощает бушующее пламя внизу — холодный взгляд Чёрного рыцаря, что провожает царицу до самого конца.***
«Жаль». — Первая мысль, что появляется в сознании Тацуми, как только тело девушки скрылось в бушующем пламени внизу. Он плавно поворачивает свою голову в сторону — его взгляд устремляется на ещё живое тело амазонской жрицы. «Поразительно, что эта Дагомея не умерла сразу от болевого шока. Когда я вырвал её сердце, я точно повредил её левое легкое… И всё же, она сохраняла сознание в течение пары секунд. Удивительно. И от этого вдвойне жаль, что такие прекрасные воительницы жертвуют своими жизнями впустую». Холодный взгляд Келлера снова устремляется туда, где сгинула царица Амазонии. «В воспоминаниях Дагомеи Астерия является лучиком надежды. Жрица действительно верила, что она станет новым героем их народа. Возродит Амазонию в первозданном виде и снова сделает их народ великим. Эта Астерия мне бы пригодилась в грядущей войне за будущее Империи. Но она выбрала путь забвения. Значит — так тому и быть». Тацуми устремляет свой взгляд на город. Пока что большая его часть не тронута — всё-таки, Империя хочет захватить как можно больше пленных и вернуть герцогиню целой. Потому артиллерийскому огню подверглись лишь ближайшие районы… и их главный храм, что сейчас пылает, как факел в ночи. Тацуми узревает, как внизу, на улочках, солдаты Империи и его рыцари добивают последние очаги сопротивления. Отчаянные амазонки бросаются вперед, чтобы встретить шквал пуль из автоматов и точные оружейные выстрелы, что валят замертво полуобнаженных воительниц. Он уже видит, как некоторые особо предприимчивые солдаты из армии Флеминга врываются в дома и начинают мародёрствовать. «Как низко с их стороны». — Полковник Келлер. Тацуми оборачивается на мужской голос. Мимо телохранителей-великанов, что наблюдали за поединком на крепостной стене, пробегает один из его рыцарей. Приблизившись к своему командиру, тот ударяет себя кулаком в грудь в знак приветствия. Тацуми повторяет этот жест. — Докладывай. — Мы сломили местное сопротивление, и наши войска продвигаются внутрь. Через десять минут город будет наш. По приблизительным оценкам, наши суммарные потери, в том числе безвозвратные, составили не более ста военнослужащих. Это преимущественно солдаты из девятой армии. И, кажется, мы нашли место, где прячется герцогиня Олианна Пашинье. — Кажется? — Тацуми склоняет голову набок. — Поясни. — Мы не можем проникнуть внутрь этого особняка. Он защищён каким-то заклятием, что отбрасывает нас назад и ломает наше оружие. Может быть, ваш Ночной Ужас сможет что-то с этим поделать? При упоминании своего Имперского Оружия Келлер слышит на грани своего сознания едва различимый шёпот. Но это не отвлекает Тацуми. — Ты правильно сделал, что решил обратиться ко мне, лейтенант. Где подполковник Яша? — Он ещё в лесу, обеспечивает безопасность прохода со своим подразделением, отгоняя местную фауну прочь. «Надеюсь, что оно так». — Тогда отправляемся к герцогине Олианне. Но прежде чем покинуть место своей недавней победы, Тацуми наклоняется. Его рука протягивается к посоху жрицы, с которым недавно сражалась Астерия. Стоило его пальцам коснуться древка оружия, как оно резко приходит в движение. Не давая себя взять, артефакт Амазонии добровольно скидывает себя в огонь, отправляясь вслед за царицей амазонок. «Интересно». Ещё пару секунд Тацуми стоит в полусогнутом положении. На его лице, скрытом за шлемом Имперского Оружия, появляется слабая улыбка. Выпрямившись в полный рост, Келлер позволяет броне поглотить меч, которым он одолел девушку. Жестом руки он освобождает великанов, чтобы те могли присоединиться к заканчивающемуся бою. — Идём, — произносит Тацуми, и убрав руки за спину, следует за своим подчинённым. Спустившись вниз по полуразрушенной известняковой лестнице, Тацуми видит хорошо знакомую картину. Его встречает отряд вооруженных имперских рыцарей. Рядом, через пролом, проходят всё больше и больше солдат Империи в своей белоснежной униформе. Слышатся крики и стоны умирающих, а также прощения о пощаде. — За мной. — Да, сэр. Ожидавшие имперские рыцари присоединились к Тацуми. Выстроившись вряд за своим полковником, в пешем порядке они следуют за ним. Келлер не расслабляется. Пускай кругом имперские солдаты и его люди, амазонки могут всё ещё напасть из засады. Двести метров. Тацуми обращает внимание, как имперские солдаты под командованием его рыцаря, выстраивают у стенки дома израненных амазонок — по их нарядам и украшениям можно сказать, что они воины. Едва держатся на ногах, но встречают смерть лицом к лицу. — Огонь, — раздаётся мрачный голос гвардейца. Мгновение спустя десять автоматов грохочут. Из затворов сыпется град гильз. Тела амазонок начинают содрогаться от многочисленных попаданий, которые оставляют после себя пулевые отверстия. Через пару секунд всё было закончено — тела воительниц сползают по стенке дома, оставляя после себя кровавый след. Дула автоматов дымятся после длинной очереди. Гвардеец, встретив взгляд Тацуми, качает головой и достаёт из кобуры пистолет. Он начинает простреливать головы амазонок, чтобы наверняка. Тацуми не испытывает радости или каких-нибудь положительных эмоций от созерцаемого. Его люди исполняют приказ, который он получил от генералиссимуса Будо. Если амазонки будут сопротивляться — верховный главнокомандующий велел перебить всех их воинов, дабы дети джунглей не смогли отомстить Империи. Келлер был готов нарушить этот приказ, если бы Астерия тогда сдалась, но вместо пощады царица плюнула ему в лицо. А значит, истребление неизбежно. Ещё двести метров; Тацуми видит, как имперские солдаты, чья униформа посерела и стала кровавой, выносят многочисленные трофеи из известняковых домов амазонок. Тащат всё, что не прибито — золотую утварь, драгоценности и даже срывают фрески с позолоченными иероглифами. Чуть впереди идет процессия с освобожденными имперскими девушками. По их лицам Келлер сразу может сказать, что никто из них не рад такому событию. Один из имперских солдат тащит одну из девушек с собой. «Совсем обнаглели». Тацуми оборачивается и смотрит на сопровождавшего его рыцаря: — Ты знаешь, что делать. Гвардеец из «Ночных Охотников» одобрительно качает головой и удаляется в сторону, направившись к тому самому солдату. Подойдя к нему, он ткнул его в спину. — Эй! — Имперский солдат разворачивается с недовольной физиономией, чтобы увидеть, кто посмел прервать его. В следующий миг он получает в лицо бронированным кулаком, отчего валится на землю без сознания. Тацуми с некоторым удовольствием отмечает кровь, что вытекает из разбитого носа насильника. — Возвращайся в строй, — произносит рыцарь девушке. Та ничего не говорит, но Тацуми видит на её лице выражение благодарности и облегчения. А сам гвардеец трусцой бежит к отряду Келлера. Мимо проходят будущие малолетние рабы Империи. Напуганные девочки, которых силой вырвали из домов и постелей, а теперь ведут под вооружённым конвоем из города. Тацуми не завидует их судьбе — почти все будут разобраны избалованной аристократией. В лучшем случае их ждёт карьера служанки до конца их дней. В худшем — короткая, но полная мучений жизнь. Большинство из них уже живые трупы, они ещё это не осознают. Сейчас Келлер не может ничего с этим поделать, но совсем скоро Империя изменится в лучшую сторону и больше такой мерзости не будет. — Полковник, мы на месте, — объявляет лейтенант. Этот дом, хотя скорее это можно назвать огромным особняком, внутри которого наверняка есть сады, тренировочные площадки и даже собственная библиотека, абсолютно не тронут войной. Прекрасный и изысканный, будто древняя пирамида, он покрыт богатой сетью рисунков и иероглифов. Эта буквально история его владельцев, каждый из которых правил Амазонией. Тацуми быстрым и уверенным шагом подходит к толстым воротам, сделанным из местного дерева, отличавшимся своим ярко-красным цветом. Он дотрагивается до них пальцами и в следующий миг испытывает неприятное покалывание. На воротах светится золотой иероглиф, что, подобно барьеру, отгоняет Келлера прочь. — Всё ясно. Всем в сторону, — объявляет Тацуми. Гвардейцы подчиняются и отходят на несколько десятков метров назад. Тацуми также делает шаг назад. В следующий миг он начинает собирать энергию «Ночного Ужаса» у себя в левой руке. Мгновение спустя она полностью покрывается непроницаемой чёрной аурой, которая затем обрушается на ворота особняка. Одним ударом бронированного кулака Келлер разбивает вдребезги единственное препятствие, что отделяет его от цели. В поместье устремляются осколки дерева — Тацуми слышит женские вопли и видит амазонских воительниц, которые приготовились стоять до конца. Несколько десятков амазонок, до этого стоявшие стеной щитов, кидаются на Келлера. «Ночной Ужас» чувствует волю своего хозяина — в руках Тацуми, прямо из брони, появляются два компактных пистолета-пулемета с барабанными магазинами. Направив оружие в сторону амазонок, Келлер зажимает курок до упора, и его оружие грохочет. На землю сыпется град гильз. Два раза он машет пушками из стороны в сторону, после чего ураганная скорострельность даёт о себе знать — пистолеты-пулеметы издают характерный щелчок, свидетельствующий об израсходовании боеприпасов. Но всё уже кончилось. Не дожидаясь, когда легкий дымок развеется, Тацуми направляется вперёд, гильзы под его бронированными сапогами начинают хрустеть. Тацуми приветствует ожидаемая картина: после чудовищного залпа тела защитниц превратились в кровавое решето. Келлеру до них нет дела. Он позволяет «Ночному Ужасу» поглотить орудия обратно. Гвардейцы следуют за своим полковником — Тацуми слышит новые выстрелы, символизирующие, что его рыцари заканчивают работу, добивая выживших контрольными в голову. Убрав руки за спину, Тацуми быстрой и уверенной походкой направляется вперёд. Благодаря поглощённой памяти Дагомеи, он точно может сказать, где сейчас прячется герцогиня. Второй этаж, вторая комната слева. На своём пути Келлер не обращает внимания на всё богатство дома, что стоит миллионы имперских монет. Он игнорирует разбегающуюся прислугу. Единственное, что заставляет его отвлечься от миссии — засада двух воительниц. Девушки атакуют его, когда Тацуми поднимается по позолоченной лестнице, прыгнув на него со второго этажа. Но на ступеньки падают уже мёртвые тела с простреленными головами, а сам Чёрный Рыцарь убирает в броню два любимых посеребренных револьвера. Дальше перед ним не стоит ничего. И вот, наконец, Тацуми входит в нужную комнату… Чтобы увидеть девушку с перерезанным горлом, которая лежит на двухместной кровати. Келлер не слышит, как бьется её сердце. Кровь льётся обильно. В мгновение ока Тацуми оказывается на постели возле девушки. «Поздно. Она перерезала сонные артерии. Быстрая смерть». Тацуми обращает внимание на записку, что сжимает уже мертвая герцогиня. Аккуратно разжав её окровавленные пальцы, Келлер достаёт оттуда покрытый кровью клочок бумаги. Единственное, что он может разобрать: «Чтоб вы все сдохли, имперские ублюдки!» К этому моменту в комнате оказывается двое гвардейцев Тацуми, что смотрят на своего полковника и окровавленную девушку. — Ей уже ничем не помочь, — произносит Келлер. — Покуйте тело и готовьте к транспортировке. Доставим его мистеру Пашинье. — Да, полковник, — отвечают гвардейцы. Один из них быстро выходит из помещения. Так же быстро, как и вошёл, Тацуми покидает этот особняк, позволяя своим солдатам закончить здесь работу. Судя по совсем стихшим выстрелам — бой почти закончен. Более некого добивать. У выхода из поместья правителей Амазонии Тацуми ждёт конь, которого придерживает один из рыцарей. Кивком головы поблагодарив его, Келлер седлает ездовое животное и быстро направляется назад, к воротам города. Не обращая внимания на толпы будущих рабов и выносимое имущество амазонок, Тацуми очень быстро оказывается там, где ему нужно быть. И его уже ждёт генерал Карл Флеминг. Пожилой военный, восседая на белоснежной скакуне вместе со своими телохранителями, поднимает флягу в знак приветствия, при виде приближающегося Келлера. — Рад вас видеть, полковник Келлер, — раздаётся бодрый голос Карла, чьё лицо покрыто тонким слоем пота. — И поздравляю вас с блестящей победой. Благодаря вашей бригаде, мы смогли сходу разбить амазонок прямо в их доме и при этом с минимальными потерями. Без вас Империя здесь проиграла бы. — Я выполняю лишь свой долг перед Империей, генерал, — раздаётся спокойный голос Тацуми, что равняется с Флемингом. — Я сохранил жизнь вашим солдатам и принёс стабильность в этот уголок нашего бескрайнего государства. Вот для меня величайшая награда. Впрочем, есть плохая новость. Герцогиня Олианна покончила с собой до того, как я успел добраться до неё. — Не велика потеря. — Карл с безразличием пожимает плечами ворчливо фыркает. — Она бы всё равно наложила на себя руки, как только мы бы передали её отцу. Я знаю герцога Пашинье — он та еще мразина, с которой тяжело жить. Его дочь не от хорошей жизни сбежала сюда. Но мы с вами уничтожили противника, полковник Келлер. Уже одно захваченное богатство окупает всю эту жестокую операцию более чем в три раза. — Может быть. — Тацуми качает головой. — Но это не вернёт потерянные жизни наших людей, генерал. — Верно, — с грустью отвечает Карл и немного склоняет голову. — Слишком много хороших парней полегло из-за одного никудышного отца. — Я предлагаю обсудить это всё более детально сегодня вечером. У меня будет к вам одно очень интересное предложение. — Взгляд Тацуми устремляется куда-то вдаль, в сторону опушки джунглей. — Но перед этим позвольте представить вам подполковника Яшу Гительсбаха. Тацуми хмыкает, когда видит, как Карл вздрагивает, узрев на опушке леса живого Саурианина. И что самое поразительное, на спине огромной рептилии восседает его человек, что активно машет рукой. Тем временем мимо генерала и полковника идут многочисленные имперские солдаты, дружно напевая одну детскую песню на фоне горящего города: «А в краю родимом девушка живёт, Имя ей — Эрика. Нет её дороже и верней её, Счастлив я с Эрикой. Только вереск свой распустит цвет — Посылаю с песней ей привет. Пусть скорей цветочек милый зацветёт, Жди меня, Эрика!»