Имперское Бремя

По прибытии в лагерь армии Эсдес Тацуми вновь собрал своих офицеров и дал им достаточно четкий приказ — собрать для штурма пятьсот самых лучших человек бригады, которые не посрамят честь гвардии. Им придется действовать в условиях плотной городской застройки, при численно превосходящем противнике. И метод доставки будет необычным — ударная группа появится в Драдштате, используя огромную подземную химеру, что является настоящей дикостью для любого военного. Пускай имперская военная доктрина подразумевает использование опасных зверей, например, для защиты воздушного пространства Столицы, но совсем не так, как задумала Эсдес. Доверившись опыту и мудрости своих офицеров, а также не желая лишний раз пересекаться со «Зверями», Тацуми взял с собой Анну и покинул пределы лагеря, отправившись к леднику. Офицер и его подопечная добрались до него за минуты четыре, благодаря Имперскому Оружию Келлера. Он просто отрастил крылья и взял алхимика за пояс, взмыл в небо и, пролетев четыре километра, оказался там, куда он хотел попасть. — Вау… — Это первое, что слышит Тацуми, спускаясь с небес на землю. Восклицание принадлежит Анне. Не трудно догадаться, почему так. Увидеть работу Эсдес вблизи — захватывающее зрелище. Судя по тому, что осталось, — когда-то эта местность была одним из передовых фортов Карса, чей гарнизон готовился отразить атаку имперцев. Но им не повезло встретиться с обворожительной северной воительницей, которая превратила почти всё укрепление в основание массивного ледяного фронта, который тянется так далеко, что, даже находясь в полете, Тацуми не видел его конца. «И как, интересно, мы планируем победить Эсдес, если она может такое?» От самого форта остался лишь небольшой клочок стены, на который и приземлился Тацуми. Отпустив Анну и позволяя ей встать на свои ноги, полковник в следующий миг убирает отращённые кожистые крылья в себя, после чего деактивирует «Ночной Ужас», позволяя тейгу перейти в спящий режим. Быстро пробежавшись взглядом по основанию ледника, Тацуми видит внутри минимум три десятка человек. В основном закорийские рыцари, застывшие в позах ужаса и искреннего удивления. Но среди них присутствует и те, кого можно назвать гражданскими, — люди со слишком простыми, рваными одеяниями, созданными для удобства работы в поле. «Вот и посмотрим, кто среди них алхимик». — Анна. — Тацуми кладет на плечо алхимика свою ладонь, заставляя девушку вырваться из состояния оцепенения. Вздрогнув, она быстро оборачивается и смотрит в лицо молодого полковника. Келлер подмечает, что, кажется, у неё стало больше белых прядей на макушке, чем было ранее. — Можешь достать их всех оттуда? — Эм… — ДюГре мнется. Она несколько раз переводит взгляд с Келлера на ледник. Но Тацуми её не торопит и даёт возможность сформулировать ответ. — Думаю, да, смогу. Только тут слишком много материала; я не знаю, что может случиться. Тацуми одобрительно кивает головой, прекрасно понимая возможный риск. — Самое плохое, что ты сможешь сделать, — это создать небольшое озеро из чистого кипятка. Ничего страшного и непоправимого. Можешь приступать. И Анне не требуется далеко идти. Основание ледника буквально перед ней. Протяни руки вперед — и сможешь коснуться его и сделать всё, что душе угодно. Келлер обращает внимание на ладони девушки — алхимические круги всегда при ней, так что просто требуется ударить ладонями друг о друга и дотронуться до замершей жидкости, тем самым совершив трансмутацию. «Надо быть готовым к тому, что она перестарается и пережарит ледник, выбросив на нас сотни кубометров раскалённого пара. Мне-то всё равно, а вот она себя может зажарить». Анна соединяет ладошки. В следующий миг Тацуми видит, как между ними пробегает синяя алхимическая искра и раздается высокочастотный звук, похожий на натягивание струны. Анна протягивает руки вперед и дотрагивается пальцами до основания льда. А дальше уже чистая алхимия. Используя энергию земли, она напрямую воздействует на молекулы воды, заставляет субстанцию переходить из твердого состояния в жидкое, будто лед подвергся немедленной термической обработке. Разумеется, в реальности это всё выглядит куда интереснее. Как только Анна дотрагивается до поверхности льда, по ней прокатывается разряд синих молний. Не прошло и секунды, как фасад ледника стремительно превращается во влагу, и вот, уже горячая вода, выделяя огромное количество пара, устремляется вперед. Она заливает огромный котлован, которым фактически является этот форпост. «Она перестаралась». Чтобы девушку не ошпарило намертво, Тацуми быстрым движением прячет её за собой, выходя вперед и активируя «Ночной Ужас». Создав отросток, он обвивает его вокруг ДюГре, создавая непроницаемый кокон, который должен защитить алхимика. Впрочем, находясь внутри своего Имперского Оружия, Тацуми должен признаться — тут жарковато. Терпимо, но не слишком. Но полковнику сейчас не до этих мелочей. Из льющегося льда начинают показываться первые люди. Он создает ещё щупальца, что устремляются вперед и хватают освобожденных закорийцев. Первый, второй, третий — их много, и они падают быстро. Реакции Тацуми не занимать — его щупальца хватают всех, прежде чем те даже успевают упасть в раскаленную воду. «Тридцать». — Келлер заканчивает подсчет, когда последний узник оказывается заключен в его щупальце. Более не видя других закорийцев, он подзывает теневые щупальца к себе, после чего плавно кладет тела аламанцев позади себя, на крепостную стену. Пока его тейгу находится в контакте с защитниками Западного Королевства, он проверяет их состояние. Все давно мертвы — Эсдес заморозила их тела до самого основания, не оставив бедолагам и шанса. Кто-то из них ещё мог быть живым, когда попал в ледяную тюрьму, но, в конце концов, отсутствие кислорода и обморожение сделало своё дело. «И это всё? Я не вижу алхимика». Тацуми вновь смотрит на тающий ледник. Из его недр в кипяток падает ещё один человек, который всё это время был так глубоко, что полковник не мог разглядеть. И то, что он видит, не внушает оптимизма. Судя по оставшимся одеяниям, это и есть алхимик. Возможно, когда-то он носил объемные красные шаровары и темный фрак, но сейчас это не более чем рваные тряпки, в которых с трудом можно опознать признаки былого аристократического величия. Но больше всего Тацуми смущает другое. Тело отсутствует ровно до половины. «Видишь ли, её предыдущий хозяин оказался крайне несговорчивым человеком, и теперь вместе с клоуном заморожен во льду». — Вспоминает слова Эсдес Тацуми. И, кажется, он понимает, что произошло. Огненный алхимик каким-то образом смог вывести генерала из себя, и она разрубила его надвое, после чего заморозила вместе со всем гарнизоном. «Мягковато для тебя, Эсдес. Тем не менее, он уже мертв; значит, бесполезен для меня». — И взглядом Тацуми провожает падающие ошметки тела алхимика, которые секунду спустя оказываются в кипящей, булькающей воде. Заледеневшая плоть начинает шипеть, поглощаемая раскаленной жидкостью. «Значит, здесь закончили. Пора возвращаться назад и брать под контроль процесс комплектации группы». Тацуми оборачивается назад и вновь создает крылья из тени. Длинные и кожистые, они расправляются, делая несколько пробных взмахов для взлета. Но не так быстро. Полковник слышит подозрительный шум, доносящийся из недр воды. Он вовремя поворачивается обратно, чтобы увидеть, как красный луч искрящейся энергии ударяет из бурлящей воды. В небо взмывает красный алмаз, зависая над поверхностью жидкости. — Что происходит? — раздается закономерный вопрос Анны, которая, находясь под защитой «Ночного Ужаса», ничего не может видеть. «Что за новая напасть?» Поверхность красного алмаза начинает бить разрядами молний, будто питаясь паром воды. И затем происходит то, что заставляет Тацуми сделать шаг назад и материализовать свой боевой молот. Камень начинает регенерировать человеческую плоть, став эпицентром всего этого захватывающего зрелища. Прямо на глазах полковника вокруг алмаза образуется мясо, кости и внутренности человека, стремительно приобретающие вид среднерослого плечистого мужчины. Когда на теле появляется рот, раздается глубокий, гортанный мужской рев. Отрастает рыжая, густая борода и длинные волосы на голове. Келлер видит, как создается белок внутри пустых глазниц, после чего появляется фиолетовая радужная оболочка. И также он видит то, что ему не хотелось бы лицезреть… Камень создает человека буквально за тридцать секунд — и вот, перед Тацуми, вися в воздухе, предстает мужчина среднего роста. Примерно тридцать пять лет, густые рыжие волосами. Можно сделать вывод: он явно занимается тяжелой атлетикой. Одет в изысканные красные шаровары и фрак из бордовой ткани. Келлер подмечает дорогостоящие черные ботинки, сделанные из натуральной кожи. Полностью переродившись, мужчина издает глубокий рев и начинает говорить на идеальном франктурском. — Где эта имперская шлюха?! «Имперская шлюха? Он так Эсдес назвал? Вот же… Да он человек без страха и чувства самосохранения». Но скрывать Тацуми не будет: ему понравилась эта фраза. — Ты! — раздается глубокий голос закорийского алхимика, и рыжебородый тыкает пальцем в черного рыцаря Империи, чей белый плюмаж развевается на ветру. — Я знаю, что ты имперец. Где синеволосая дрянь, которая заточила меня?! — Что происходит, Тацуми?! Но Тацуми не обращает внимания на слова Анны. Вся его сосредоточенность направлена на алхимика. — Ты назвал моего офицера шлюхой и дрянью и просишь, чтобы я помог тебе? — Тацуми мрачно хмыкает, хватаясь поудобнее за рукоять боевого молота. — Эсдес не самый приятный человек, но у нас в Империи принято набивать морду таким высокомерным иностранцам. — Значит, я выбью из тебя правду, имперского говна мешок. — Алхимик вскидывает руку перед собой. Ладонь его облачена в белую кожаную перчатку. Щелчок — красная искра окутывает пальцы мужчины, после чего огромный огненный шар устремляется вперед. «Без трансмутации? И так быстро?» Тацуми взмахивает крыльями и подхватывает Анну. Алхимическое пламя пролетает под ними. — Да что происходит, Тацуми?! Отвечай уже! Еще один щелчок, сопровождающийся алхимическими красными молниями. И еще один огненный шар. Только и они — не полная картина, потому что из пальца алхимика — удивительно! — вырывается ещё трое, причем настолько больших, что они, кажется, способны полностью поглотить полковника. От первого Келлера уклоняется, резко спикировав вниз и поднырнув под шаром. Но остальные, будто ведомые чужой враждебной волей, начинают менять траекторию и опускаться вниз: их цель -сам «Черный Рыцарь» Империи. «Твою мать!» Тацуми создает теневого клона, и тот, словно запущенный из катапульты, устремляется вперед, закинув руку для удара. Мощный хлопок — создание «Ночного Ужаса» разбивает огненный шар, заставляя его потерять форму и рассыпаться на мелкие огоньки. В небо поднимается всё больше пара. Видимость падает до сотни метров, а дальше — сплошная мгла. Следующий шар оказывается столь близко, что теневой клон даже не пытается уклониться, а просто принимает удар на себя. Но чуда не происходит, и фигура из мрака оказывается поглощенной шаром. Однако своей цели она достигла: как пламя пожирает тень, так и оно резко теряет форму и взрывается ярким столбом пламени. Остается последний шар. Тацуми отращивает щупальце, маслянистое и толстое. Движимое волей полковника, оно растягивается и извивается вперед. Подобно эластичной бите, оно наносит удар по огненной алхимии. Поразительно, но рукотворное пламя сохраняет форму и, словно мячик, отбивается в другую сторону, соприкасаясь с водой на земле. Гремит взрыв, сопровождающийся обильным паром. Келлер смотрит на Анну, что все еще болтается в его защитном коконе. «Надо её сажать. Сейчас она бесполезна и только мне мешает». Долго место для посадки искать не пришлось — на основании ледника всё еще полно выступов, куда можно посадить человека. — Итак, Анна, у нас проблемы, — раздается быстрая и обрывистая речь Тацуми. Он взмахивает крыльями, чтобы набрать скорости, и устремляется вверх. Позади себя он оставляет большую черную кляксу — дыру в пространстве, повисшую в воздухе. Из неё показывается грозное, выполненное в форме черепа артиллерийское орудие. Секунда — и длинноствольная пушка делает оглушительный выстрел, отправляя снаряд вперед. Набирая высоту, Тацуми видит, как снаряд разрезает встречные потоки воздуха, чтобы настичь алхимика. Закориец даже не пытается уклониться — он снова щелкает пальцем, и на этот раз волна алых молний полностью окутывает его. И когда снаряд настигает его… алхимия просто дезинтегрирует фугас. Причем Келлер всё видит в мельчайших деталях. Вот выстрел его пушки оказывается на расстоянии вытянутой руки аламана; красные молнии начинают вонзаться в него, разламывая снаряд, будто бумагу, и оставляя следы трансмутации. Но они не останавливаются и заканчиваются только тогда, когда от угрозы не остается ничего. «Я никогда не читал про такую алхимию. Что это? Впрочем, неважно… Как тебе вот это?» «Ночной Ужас» создает за спиной Тацуми несколько десятков предметов — заостренных кольев, что висят в воздухе. И по команде носителя невидимая сила толкает их вперед, все разом. К ним присоединяется теневой клон — идеальная копия самого Келлера, чей черный плюмаж и плащ развевается под порывом ветра. — Я поняла, что у нас проблемы! Но что, черт возьми, происходит?! Ответь мне! Тацуми слышит возмущенные слова Анны, но сейчас он поглощен битвой. Алхимик издает грозный, но неразборчивый боевой клич, и красные молнии начинают пульсировать с удвоенной силой, увеличивая защитное поле. Первыми соприкасаются колья. В отличие от пушечного снаряда, они не дезинтегрируются — неизвестная форма алхимии пытается это сделать, но лишь заставляет орудия «Ночного Ужаса» потерять форму, превратившись в черную слизь. Но не все — два проходят барьер. Первый кол поражает туловище алхимика, пробивая его живот. Тацуми отчетливо видит, как часть кишечника вывалится наружу, вместе с выбитой плотью. Второй попадает в левое плечо и полностью вырывает его, вместе с рукой и мышцами, оставляя глубокую рваную рану и торчащие кости. Келлер очень хорошо знает анатомию и человеческий предел — это смертельная рана, которая должна привести к потери сознания от анафилактического шока и стремительной кровопотери. Алхимик держится, даже лишившись руки, и, пораженный колом в живот, не издает крика боли. И что странно — не истекает кровью. Только кое-что изменилось — он более не в силах поддерживать свой барьер; молнии исчезают. Как раз вовремя — в воздушное пространство закорийца грубо врывается теневой клон. Он заносит молот для удара и бьет со всей силой по черепушке человека. Пускай создание «Ночного Ужаса» куда слабее полковника, но его мощь превосходит человеческую. Атака оказывается столь ужасающей, что тело алмана просто разламывает надвое, выпуская на наружу все внутренности человека. Если бы Тацуми имел дело с обычным человеком, это была быстрая победа. Но обычный человек не в состоянии оживить себя после заморозки и создать новое тело из ничего. Поэтому Келлер не удивляется, когда вопреки логике и здравому смыслу слышит завывающий голос мужчины, усиленный глубоким эхом: — FRAGOR! Пространство озаряется. Вспышка, что по своей силе превосходит сияние солнца. Келлер прикрывает глаза, не в силах выдержать это. Слишком больно. Во все стороны бьют алхимические алые молнии. Тацуми чувствует чудовищную ударную волну, которая резко подхватывает его и отбрасывает с такой силой, что у него перехватывает дыхание. В то же самое мгновение он перестает чувствовать крылья. От гудящего ветра у Келлера закладывает уши. Он не в силах открыть глаза, так как не чувствует их. Но когда же он обретает контроль над ними и приоткрывает — сразу видит свое тело. Броня почти полностью разрушена и держится из последних сил. Впереди он видит нечто… необычайно красивое. За свою короткую жизнь полковник успел повидать много взрывов, но огненный гриб, что по своим размерам сравним с целой горой? Это впервые. Только сейчас Тацуми обращает внимание на свое тело. Без брони. Одежда сожжена. Плоть обуглена. Левой ноги нет. Странно: он не чувствует боли. Он пытается пошевелить руками — ничего. Абсолютно ничего. Когда поворачивает шею — видит лишь культи. Левой руки вовсе нет. От правой остается зажаренный обрубок по локоть, с торчащей черной костью. «Ха. Ха-ха-ха-ха-ха!» Ни боли, ни скорби. Ничего! Поразительно, но Тацуми чувствует радость. Находясь на грани смерти, он ощущает себя по-настоящему живым! И от этой радости Келлер ощущает, как внутри него начинает биться что-то тяжелое и темное. Он не только это чувствует, но и слышит. Его удары повторяют ритм сердца, позволяя видеть полковнику всё отчетливо и ясно. Без рук, без ноги, со смертельными ожогами Тацуми испытывает кайф, чувство блаженной эйфории, то великое и прекрасное, которое в последний раз он ощущал более трех лет назад. Тогда Тацуми в одиночку зачистил склад наркоторговцев, покрыв себя кровью и внутренностями врагов. Чувство опасности и желание всё преодолеть любой ценой. Его больше ничего не сдерживает. Подхваченное ударной волной, тело Келлера начинает падать вниз. Инерция пропадает. Полковник быстро смотрит по сторонам; да, падать придется в густую чащу леса. Должна смягчить приземление. И, судя по всему, он уже пролетел примерно метров шестьсот. Приземление оказывается жестким. Тело Тацуми с громким звоном проламывает три крепких ствола, прежде чем застрять в четвертом. Он не чувствует боли, но когда вновь открывает глаза, то видит многочисленные куски древесины, что торчат из его грудины. Они покрыты черной кровью. Голод. Голод начинает охватывать разум Тацуми. «Я хочу жрать!» Он опускает взгляд к земле. Внизу, убегая от огненного гриба, проносится стая диких оленей. Полковник облизывает свои сожженные губы и покрывает себя «Ночным Ужасом». Шатен не пытается придать ему формы — сейчас он выглядит как черная клякса, что отталкивается от ствола двухсотлетнего дуба, где остается чудовищных размеров вмятина. Аморфный тейгу отращивает рот, способный за один присест проглотить взрослого мужчину. Три ряда бритвенно-острых зубов и длинный мясистый язык с бездонной глоткой. Келлер разевает свой рот; едкая слюна стекает вниз. Но, прежде чем хоть она капля отравленной жидкости окажется на земле, Тацуми спускается вниз, прямо к стае оленей. «Моё мясо!» Его челюсть смыкается на первом пушистом животном, что не заметило зубастую черную кляксу, упавшую с неба. Келлер даже не успевает разглядеть, в кого именно он вцепляется, в самца или самку. Впрочем, плевать. Когда его пасть закрывается, он оставляет от гордого зверя лишь небольшую часть содрогающегося туловища и задние ноги. Тацуми не пережевывает — сразу глотает. Кровь и внутренности, попадающие на кожу офицера, моментально поглощаются черной субстанцией. Он мысленно отращивает себе новые руки, которые приобретают форму раздутых лап. Эти новые конечности берут всё, что осталось от рогатого зверя, и запихивают в открывшуюся пасть. Присест — оленя нет. Но Тацуми мало, он хочет ещё. Он протягивает руку и останавливает следующего зверя. Чудовищной силой выхватывает животное из общего потока и раскусывает его, оставляя лишь голову и левые задние ноги, из которых начинает сочиться кровь. Но они не успевают коснуться земли — теневые руки полковника подхватывают и закидывают в пасть, как мелкую закуску. «Ещё!» Взгляд бесформенного первобытного хищника опускается на земляного дракона. Десятиметровое существо в панике бежит от гриба на горизонте. Внешне эта коричневая рептилия чем-то напоминает прямоходящую черепаху, с изогнутым панцирем и бритвенно-острым клювом. На голове виднеется мощный костяной гребень, надежно защищающий голову существа, и огромные лапы с массивными когтями, позволяющие ему зарываться под землю. Рептилия становится следующей жертвой. Существо не обращает внимания на всех остальных зверей леса, давя их своими чудовищно-большими лапами. И потому не замечает, как клыкастая клякса отскакивает от земли и, разинув широко пасть, мчится к нему навстречу. Зубы Келлера смыкаются, без проблем прокусывая естественные пластины и чешую опасного монстра. Укус — большей части головы нет. Тацуми глотает, не успевая попробовать тварь на вкус. И снова челюсти открываются и смыкаются, заглатывая оставшуюся черепушку и шею. Тело существа не успевает понять, что произошло. Куда делась голова? Тацуми продолжает пожирать исполина. Присест за присестом — он вгрызается во внутренности, проделывая кровавый путь по туловищу монстра. Со стороны это может показаться ужасно комичным — черная клякса, подскакивая, откусывает один огромный кусок за другим. Но Келлер это делает ужасающе быстро. Вот тело существа скрывается внутри пасти, и через две секунды Тацуми закусывает панцирем, с хрустом переламывая его. Последними становятся ноги. Келлер широко разевает рот и при помощи своих рук запихивает внутрь себя каждую конечность, раздуваясь в размерах. Он с довольным причмокиванием проглатывает их. И ощущает… сытость? Нет. Это вовсе не сытость. Это жажда битвы. А также полученная биомасса, которую тейгу переваривает в чистую энергию. Она позволяет Тацуми расти и восстанавливаться, отращивая обратно оторванные конечности и исцеляя сожжённую кожу. Но на этом он не останавливается, а продолжает расти.

***

Анна просыпается… «Что… Что только что было?» Последнее, что помнит темноволосая девушка, — это яркая вспышка, после которой наступила кромешная тьма. Кажется, тогда она была в воздухе, под защитой полковника. А теперь… на земле? В ушах звенит. Голова кружится, а в глазах двоится. Но Анна точно может сказать, что сейчас перед собой она видит небо. Видит кроны деревьев и обильную листву, которая не позволяет нормально разглядеть небосклон. Она чувствует странный холодок по всему телу, будто зарыта глубоко под землю. «Так, надо понять, где я. Попытаюсь подняться». Это оказалось сделать труднее, чем хотелось бы. Первое, что испытывает девушка при попытке пошевелиться, — жуткую боль в спине, от которой ей захотелось завыть. Издав протяжное мычание, ей удается приподняться. И тут же она видит глубокую борозду и перемолотые стволы и ветви деревьев. Её тело зарыто во вспаханную землю. И ещё она видит яркий огненный столб в отдалении — в том самом направлении, откуда начинаются разрушения. Достаточно далеко. «Кажется, начинаю принимать, что произошло. Полковник держал меня в своем коконе, в полете. Случилось то, что случилось, и меня отбросило волной. Тейгу Келлера поглотил большую часть кинетики при ударе и падении. Именно поэтому я осталась жива, но всё равно чувствую себя почти мертвой. Но это лучше, чем превратиться в кровавую пасту». Дождавшись, когда спина перестанет ныть, ДюГре снова приподнимается. Прикусив губу и издав тяжелый утробный стон, девушка может хотя бы сесть. Она начинает осматривать себя; белая форма алхимика нуждается в срочном уходе. Из-за грязи она стала почти черной и, к тому же, во многих местах порвалась. Девушка чувствует холодок на своем лице — значит, сырая земля перемазала её кожу, и сейчас Анна выглядит не лучше, чем грязная простолюдинка. Но одно утешает девушку — перчатки с алхимическими кругами остались нетронутыми. И вот первая проблема: она не чувствует правую руку. Внешне выглядит нормально, никаких повреждений Анна не видит. Но вот при попытке пошевелить — боль, от которой девушка чуть ли не визжит на весь лес. К счастью, совладать над собой удалось. «Чувствуется вывих. Как бы не перелом». Анна протягивает свою здоровую руку к поврежденной. Ладонь касается ладони, позволяя алхимическим кругам соединиться и даровать девушке возможность черпнуть тектоническую энергию самой земли. И она направляет эту силу в свою больную конечность, через которую начинают бить синие молнии. «Я так и подумала. Вывих. Самостоятельно не смогу вправить. — Девушка просовывает здоровую руку в левый карман, достает оттуда кучу винтиков, разбитое стекло и шестеренки — всё, что осталось от её компаса. — Понятно. Значит, надо вспоминать старые материалы». Девушка поворачивает шею и начинает выискивать хоть один предмет, который помог бы ей определить сторону света и понять, в каком направлении двигаться. И она такой быстро находит. «О, вижу основание большого муравейника. Почти всегда мелкие насекомые делают его на юге. А значит, меня унесло на север. Надо идти туда, чтобы вернуться в лагерь и сообщить о произошедшем. — Анна поворачивает голову влево, на северо-восток. — Тацуми может потребоваться помощь, а сейчас я самостоятельно помочь ему не смогу. Попробуем подняться». Анна пытается это сделать. Она начинает шевелить ногами. Поразительно, они её слушаются и двигаются. Неуверенно пошатываясь, ДюГре привстает, опираясь на правую ногу. А затем вовсе выпрямляется в полный рост и с недовольством смотрит на свою форму. «Так, а теперь надо попробовать сделать шаг. Если повезет, смогу полноценно использовать свою алхимию и быстро добраться до лагеря». — Ты в порядке? «А?» Анна хмурится и переходит в боевой режим, начиная быстро оценивать ситуацию. Она услышала за своей спиной незнакомый женский голос. Кто бы это ни была — она подкралась неожиданно. И при этом не атаковала. Когда Анна делает шаг вбок и оборачивается, то у неё перехватывает дыхание от вида той, кто перед ней стоит, — самой генеральши Эсдес, со скрещенными на груди руками. И судя по тому, что ДюГре видит на её лице, она с интересом и некой заботой смотрит на неё. Резко выдохнув, свой здоровой рукой девушка начинает стряхивать с себя грязь. — Генерал Эсдес, мэм. — Можно без «мэм», — звучит к удивлению ДюГре вежливый и приятный голос синеволосой дамы, которую Тацуми рисовал как ходячего монстра. — Лучше генерал или Эсдес. Но ты так и не ответила на мой вопрос: ты в порядке? — Нет, генерал. — Анна кивает головой и здоровой рукой указывает на поврежденную конечность. — Вывихнула руку. Не смогу самостоятельно вправить, слишком больно. — Я вижу, что ты вывихнула руку. — Эсдес прищуривается и внимательно разглядывает алхимика с ног до головы. Если сравнивать с Тацуми, то сейчас Анна не испытывает хоть какого-то волнения при общении с вышестоящим офицером. Эсдес делает шаг вперед и, подойдя вплотную, начинает быстро ощупывать ДюГре, надавливая на определенные точки. «Никогда не думала, что Эсдес будет заботиться обо мне… И всё-таки». — Прошу прощения, но что вы здесь делаете? Разве у вас нет более важных обязанностей? Эсдес надавливает на левое ребро, заставляя Анну пискнуть от резкой боли. Но девушка не отрывает взгляда от лица синеволосой красавицы — та выглядит недовольной. — Это важное дело и то, что требует моего внимания. Во-первых, недалеко от моего лагеря прогремел мощный взрыв, так что я должна разобраться, в чем проблема. Во-вторых, Анна Мариуна ДюГре, теперь ты моя подчиненная. Моя обязанность проследить, чтобы ты была здорова, сыта и готова к бою. Можешь так не удивляться — я знаю о тебе всё. Произнесенные слова Парнас заставляют Анну расширить глаза, и лишь только чудом она не двигается с места. «Я знаю о тебе ВСЁ». Неужели? Но как?» Закончив осмотр, генеральша берет девушку за больную руку, с сопереживанием смотря на алхимика. — У меня есть возможность узнать каждый грязный секрет человека, который оказывается в моем подчинении. А теперь досчитай до трех. — Раз… — И Эсдес резко дергает. Раздается хруст вправляемого сустава. Резкая боль пронзает Анну, но девушка держится. Как только Эсдес отпускает, алхимик отшатывается назад и начинает трясти больной конечностью. — А где «два», «три»? — Два, три, — спокойно повторяет Эсдес. — Помимо вывиха, у тебя многочисленные ушибы и ссадины, а также небольшая трещина в нижнем левом ребре. «Как она это поняла? Просто пощупав меня?» — Я выросла на диком севере, — с некой улыбкой пожимает плечами Эсдес и поправляет свои синие локоны. — Местная природа закалила меня и поставила перед выбором: либо я быстро учусь оказывать себе помощь и точно определять травмы, либо я умираю. Как видишь, я стою перед тобой, потому что выживает сильнейший. «Выживает сильнейший… Тацуми!» — Генерал, полковник Келлер нуждается в нашей помощи. Кажется, я перестаралась и пробудила закорийского алхимика, который устроил то, что вы наблюдаете. — Анна указывает на огненный гриб, который потихоньку начинает меркнуть. — Ах, ты про это. — Эсдес делает шаг вперед. — Джонатан не нуждается в нашей помощи. И на самом деле я здесь, чтобы удостовериться в том, чтобы он случайно не начал призывать малефикантов в таком количестве, что это станет проблемой для моих людей. «Джонатан? Малефиканты? Призывать?» Эсдес лишь улыбается, встречая искреннее непонимание со стороны Анны. — Я вижу, тебе много что неизвестно о моем дорогом Келлере. Если переживешь этот день, то я тебе поведаю о нём много интересного. Ведь мне о нём известно гораздо больше, чем он хочет признать. Но прежде чем Анна успевает что-то сказать, в отдалении гремит взрыв. ДюГре оборачивается на звук и видит, как сквозь чащу леса прорываются языки пламени, окруженные красным свечением. «Красное свечение? Это что за форма алхимии?» Эсдес топает каблуком по почве, и Анна буквально теряет землю под собой. Мимолетный миг — под ней, просто из ничего, образуется тонкая корка льда в форме идеального круга. Затем она резко начинает расти и устремляется вверх, забирая алхимика и генерала с собой. ДюГре даже не успевает моргнуть, как оказывается на ледяной глыбе в воздухе, в ста метрах над землей, возвышаясь над лесом. — А вот и Джонатан. Анна не сразу находит Тацуми. Ей требуется пару секунд, прежде чем зрение смогло сфокусироваться, и лишь тогда она может разглядеть это. Горящий участок леса примерно в трехстах метрах от их позиции. Она видит какого-то рыжебородого мужчину в пышном фраке, окруженного красными молниями. Тут же вспоминает закорийского алхимика, которого она разморозила. Видимо, это он. А вот сам полковник… Анна сперва не верит своим глазам. Она наблюдает огромную черную фигуру, что держится в воздухе на кожистых крыльях. По пропорциям это черное существо напоминает человека. Великан. Явно мужчина — широкое в плечах телосложение, характерное этому полу, но голое, маслянистое тело без полового признака. На лице ни рта, ни носа. Лишь только два непропорционально больших красных глаза, которые доходят до шеи. Но это точно её полковник — уж слишком знакомая аура, которую источает его тейгу. Из тела растут около десяти толстых щупальца, которые сейчас заняты вырыванием леса. Без каких-либо усилий они вырывают с корнями многолетние деревья и бьют им по алхимику в постоянном вихре атак. Но при соприкосновении с алхимическим щитом стволы дезинтегрируются. «Это молекулярное уничтожение. Я никогда не слышала, чтобы кто-то смог создать подобного рода алхимический барьер. И как он держится? Я не вижу никаких следов трансмутации. Чем он питается?» Мысли отходят на второй план, когда одна массивная, черная маслянистая лапа Келлера увеличивается в размерах, как минимум в десять раз, и резко устремляется вперед, обхватывая закорийца. Алхимический барьер не выдерживает и схлопывается. Алхимик попадает в лапу полковника, и тот подтягивает его к себе. Дальше Анна видит… кое-что крайне любопытное. Ужасное, но, тем не менее, она не может оторвать свой взор от этого. Черная субстанция плавно сходит с мощных, когтистых ног Келлера, образуя под ним идеальный круг, который начинает покрываться узорами и письменами. «Это круг трансмутации? Что он задумал сделать?» Ответ не заставляет себя долго ждать. На лице Келлера, будто всплывая из бесконечно черной мглы тейгу, появляется рот, который не может принадлежать человеку. Слишком большой, покрытый тремя рядами заостренных зубов и с мясистым языком. Тацуми его открывает. Синее алхимическое свечение охватывает тело полковника и алхимика. Голова рыжебородого начинает биться в конвульсиях, чтобы затем мощные струи крови забили изо рта, ноздрей и глаз. И эти потоки идут прямо в разинутый рот великана, который является её офицером. «Это кровавая алхимия. Он использует её для того, чтобы выпить из него всю кровь. Ну и мерзость». С трудом поборов себя, Анна переводит взгляд на Эсдес, что гордо стоит на ледяном пике. Поразительно, но на лице снежной королевы улыбка. Не та милая, добрая, а тяжелая и ужасная. ДюГре видела такое выражение лица лишь один раз — когда её пытались убить, и маньяк уже предвкушал, что сделает с её телом после. Генерал замечает взгляд Анны, который устремлен на неё. — Джонатан мне всегда нравился как человек. А знаешь почему? — Эсдес оборачивается, устремляя взор на более низкую темноволосую девушку. — Если содрать с него шкурку аристократа, алхимика и гвардейца, под всем этим ненужным дерьмом он окажется абсолютно таким же человеком, как и я. «Теперь я понимаю, почему она так хочет заполучить полковника к себе». Анна поворачивается обратно к кровавому зрелищу. Тацуми — если это всё ещё он — почти закончил. Рыжебородый мужчина превращен в иссушенный труп, и последние капли крови покидают его. Из его руки вырывается новое щупальце, которое пробивает черепушку закорийца и достает оттуда красный алмаз… «Красный… Это же философский камень! Не могу поверить, что я вижу этот легендарный предмет вживую!» Анна замечает алое свечение рядом с собой. И, оборачиваясь обратно к Эсдес, видит у неё в руках аж три подобных камня. «Во имя всего научного… Откуда у неё три камня?!» — О да, философский камень, — задумчиво и любопытно произносит Эсдес, поглядывая на три драгоценных алмаза у себя в руке. Вблизи они выглядят интересно. Вроде бы сплошная однотонная поверхность, но, если долго смотреть, становится понятно: то лишь скорлупка, под которой пульсирует некая форма энергии. — Откуда… — Я утаила кое-что от Тацуми. — Эсдес склоняет голову книзу, чтобы удобнее смотреть на Анну. Её взгляд приковывает к себе. — В Карсе меня встретила группа из четырех алхимиков. Одного из них я специально заморозила, а других рубила до тех пор, пока не достала из них вот это. Совершенное оружие алхимического мира. То, что дает владельцу абсолютную силу. Даже с одним таким камушком я могу в это самое мгновение отправить планету в новый ледниковый период. Анна бледнеет — Эсдес явно с ней не шутит. — С такой силой все будут любить и обожать меня. — Генерал слегка склоняет голову набок. — Все склонятся передо мной и будут почитать меня как бессмертную Богиню-Императрицу. Больше не будет Империи и других государств. Буду только я. — Но наваждение как пришло, так и ушло. Лицо Эсдес приобретает вполне обычный, человеческий вид; она отстраняется назад. — Но это будет слишком скучно. Какой смысл становиться совершенным существом, если ты теряешь саму суть жизни? «Она… слишком тяжелый человек. И непредсказуемый. Но одновременно с этим прекрасный и обаятельный. Как буйство стихии. Неудивительно, почему солдаты так боготворят её». За всеми этими мыслями и ощущениями Анна не замечает одну деталь — Келлер уже рядом с ними. Его крылья громко машут, удерживая его в воздухе. Только находясь в такой близости, Анна замечает, насколько он большой. Если полковник протянет сейчас ладонь, то сможет спокойно уместить в неё Эсдес и саму ДюГре. — Ты желаешь сразиться со мной, Тацуми? От столь прямого и неожиданного вопроса Анна вздрагивает. Это последнее, что она ожидала услышать от Эсдес. Молчание. Полковник ничего не говорит, лишь продолжает смотреть на них своими глазами. Но в какой-то момент из его груди появляется лицо — лицо самого Тацуми. — Желаю всем сердцем. — Тогда чего ты ждешь? — Эсдес снова улыбается и вытаскивает из ножен свою шпагу с круглой гардой на рукояти. — Вот она я, стою и жду тебя. — Нет, — раздается твердый и уверенный ответ Тацуми. — Наше сражение лишь потратит кучу драгоценного времени. И тело полковника начинает уменьшаться до нормальных, человеческих размеров. Когда тейгу исчезает, то перед Анной уже стоит её полковник, облаченный в белый офицерский мундир. Он поправляет фуражку, после чего произносит: — Жду приказа, генерал. Эсдес ничего не отвечает. Лишь довольно хмыкает и убирает шпагу обратно. — Как скажешь.

***

Тацуми был в раздумьях. Выкачав из закорийца кровь, он через свое Имперское Оружие смог получить доступ к его воспоминаниям. К недавним. И истина не очень радует. Эсдес ему соврала. Она сказала, что был один алхимик, которого она заморозила вместе с каким-то рыцарем. Но память аламана говорит об обратном — их было четверо. И, прежде чем оказаться скованным во льду, этот иностранный вельможа успел увидеть, как гибнут его знакомые. Синеволосая имперская генеральша разрубила их надвое своей шпагой и достала из них философские камни. Да, в каждом из них был философский камень, — это объясняет, почему рыжебородый ожил после долгой заморозки, почему был способен восстановиться после самых тяжелейших ранений и за секунду отвергнуть саму смерть и, наконец, почему был способен трансмутировать без каких-либо кругов или чего-то подобного. «А это значит, сейчас у Эсдес три камня. Если она передаст их Онесту, а в этом я не сомневаюсь, ситуация многократно ухудшится. Мне страшно представить, что сделает этот монстр, заполучив такую мощь». — Инстинктивно Тацуми прижимает ладонь к грудной пластине. Там, под толщей брони и одежды, скрывается его трофей. Висящий на металлической цепочке философский камень, который не должен попасть в ненужные руки. К слову, о броне: учитывая серьезность операции и то, с чем им предстоит столкнуться, Тацуми распорядился достать из арсенала бригады силовую броню гвардии. Самое совершенное средство защиты, доступное Империи. Комплектов брони не много — всего сто двадцать штук. Это специальный запас на случай, если конная тактика перестанет работать и потребуется силовой подход. Но этого хватит, чтобы полковник смог снарядить отобранную группу на штурм Драдштата. И, если Тацуми будет откровенным с собой, он скучал по ней. «Ночной Ужас» — это, конечно, хорошо, но даже он не сравнится с тем комфортом, который предоставляет эта броня. Передвигаясь в ней, ты словно подпрыгиваешь. Всё делается плавно и резко; этот доспех — будто твоя вторая кожа, и ты его почти не ощущаешь. Несмотря на то, что он дает владельцу колоссальную силу, позволяющую даже неподготовленному человеку крушить головы, если тот справится с управлением, сенсорика дает возможность спокойно попивать вино из хрустального бокала. За спиной — стандартный комплект вооружения, а именно: два двуручных меча, что сейчас покоятся в ножнах, пара пистолетов на случай, если придется вступить в дальний бой. Многочисленные солдаты Эсдес, которые встречают Тацуми, провожают полковника молчаливыми взглядами. А они знают, что это он: лицо-то открыто, а одноглазый шлем он держит под подмышкой. О самом лагере армии «Нордланд» Тацуми не может сказать ничего плохого. Стандартное имперское построение с дорогами, которые позволяют спокойно проходить патрульным и солдатам. Поразительно, но они даже успели возвести таблички на перекрёстках, с указанием местоположения штаба, столовой, дома отдыха и прочих интересных вещей, которыми сильнейшая балует своих солдат. И вот нужный шатер. Эсдес не тот человек, что любит показную роскошь и напыщенность. Её палатка мало чем со стороны отличается от обычных покоев солдата. Такая же белая ткань, такие же символы клана Парнас. Даже телохранителей нет. Да и зачем ей они нужны? Кто рискнет атаковать сильнейшую? Единственное, что отличает эту палатку от остальных — её размеры. В ней спокойно сможет жить небольшая семья из трёх человек. А также огромная красная виверна. Личный дракон Эсдес, на котором она перемещается по Империи, если куда-то надо быстро добраться. Сейчас двенадцатиметровая чешуйчатая рептилия мирно сопит, сжавшись клубочком. Из ноздрей вырывается хорошо различимый горячий воздух. Массивные кожистые крылья используются как своеобразное одеяло — существо прикрывает им свое лицо, чтобы солнце не светило в глаза. Но Тацуми не сомневается: дракон не спит, а лишь притворяется, чтобы в случае чего растерзать незваных гостей. Мысль Тацуми подтверждается. Как только они оказываются в считанных метрах от входа в палатку Эсдес, рептилия убирает с лица крыло. Огромный красный глаз с вытянутым зрачком смотрит на молодого полковника. — Привет, — произносит Тацуми и машет свободной ладонью, здороваясь со зверем. Драконы — существа умные, так что он должен его понимать. Дракон ничего не делает, а лишь продолжает смотреть на Келлера. «Значит, мне можно идти внутрь». Обернувшись, Тацуми делает несколько шагов вперед. Подойдя к краю палатки, он аккуратно отодвигает край ткани и открывает для себя проход. И первое, что он видит внутри, — троих мужчин, что смотрят на него. «Три зверя» Эсдес смотрят на него. Седоволосый Ривер сидит за столом на деревянном стуле. Перед ним лежит газета; видимо, до того, как полковник вошел сюда, он был занят её прочтением. Следом Келлер обращает внимание на Дейдару — самого рослого из троицы, что превосходит шатена на голову. В отличие от знакомого с детства Гользана, который всегда выглядит опрятным и ухоженным, бывший революционер является полной противоположностью. Его длинные, темно-золотые волосы, опускающиеся до пояса, больше похоже на иголки дикобраза. По его квадратной челюсти растет густая борода, что создает ощущение некой остроты. Мужественное лицо и, что примечательно, в его глазах нет зрачков. Они абсолютно белые. Насколько знает Тацуми, это какая-то мутация из-за потребления опасных зверей. Опуская взгляд чуть ниже, молодой полковник видит крепко сложенное мужское тело с бугрящимися мускулами, которые не в силах скрыть даже строгая черная деловая одежда. Если смотреть на Дейдару, создается ощущение, что наблюдаешь дикого воина, который был приручен цивилизацией. И отчасти так и есть. Единственное, что смущает Тацуми, так это длинные накладные рога, которые носит обладатель Бельваака. Уж слишком они выделяются. А само имперское оружие рядом с громилой. Огромный топор с двумя лезвиями, покрытый позолотой, прислонен к опоре шатра. И вот настала пора самого неприятного члена этой троицы. Тацуми не врал Анне, когда описывал его как золотоволосого маленького мальчика. По внешности его действительно не отличить от ребенка. Ньяу сидит за одним столом с Ривером и играет на флейте, напевая умиротворяющую мелодию. Делает это настолько искусно и прекрасно, что Келлер мог бы и похвалить его. Но есть два «но»: 1) играет мразь, 2) это не флейта. Это «Крик» — очередное Имперское Оружие, обладающее гипнотическими свойствами. Даже самый трусливый солдат, услышав игру этого инструмента, найдет в себе мужество для великих подвигов. «Очень жаль, что столь прекрасное творение находится в руках такого черта как ты, Ньяу». Сама палатка очень скромно обставлена для человека такого ранга как Эсдес. Она может позволить себе любую роскошь, но её здесь почти не наблюдается. Простой стол, покрытый скатертью, с закусками. Несколько шкафов, уставленные книгами и картами. Келлер видит на противоположной стене карту Империи с детальным отображением её регионов и городов. Единственное, что здесь можно назвать дорогим, — это расписной красный ковер, на который ступает нога офицера гвардии. — О, Тацуми! — звучит громогласный голос Дейдары. Бывший гладиатор вскидывает свой топор и кладет его к себе на плечо. Он отталкивается от опоры шатра, на которую ранее опирался, и направляется к гостю. — Я как раз о тебе думал! Вижу, что ты принарядился для грядущего славного боя? Это хорошо, ибо я чувствую, что наша битва с этими рыцарями будет легендарной! А теперь… Не хочешь бахнуть дризийской медовухи перед этим делом? Тацуми останавливается, застигнутый врасплох таким предложением. «М-м-м, дризийская медовуха. Самая лучшая во всей Империи. Но нельзя…» — Дейдара, не сейчас, — звучит спокойный и размеренный голос Ривера. — Выпить с Тацуми ты сможешь потом. — Затем на его лице появляется чистая и яркая улыбка. — Разумеется, я с вами. — И про меня не забудьте. Я тоже хочу выпить с Тацуми-куном. Услышав, как его называл Ньяу, Келлер хмурится. «Тебе прекрасно известно, что на южном наречии, из которого взято моё имя, приставка «кун» имеет вульгарный смысл и делает из меня педика». — Эх, жаль, — с недовольством произносит Дейдара и протягивает Тацуми руку. Тот её принимает и после недолго рукопожатия отходит в сторону. — Если ты к госпоже Эсдес, то она в левой комнате и ждет тебя. — Благодарю. — Тацуми кивает головой в знак одобрения и быстро направляется в указанную комнату. «Три зверя» провожают его взглядами. Открыв дверцу, он видит Эсдес. Имперская генеральша, облаченная в свою униформу, сидит на мягком кресле и, положив ноги на пуфик, почитывает книжку в кожаном переплете. На её обороте написано: Ли Факудама: «Триумф Истории». «Это запрещённая книжка». — Тацуми, меня всегда радовало, как слабые пытаются строить идиллию, — произносит Эсдес, отрываясь от страниц книги и обращая взор пронзительных голубых глаз на Тацуми. — Скажи, тебе довелось прочесть эту книгу? — Нет, — коротко говорит шатен. — Ли Факудаму казнили три года назад, обвинив в пропаганде революции, после чего все его работы оказались под запретом. Только лишь за хранение его книг можно получить десять лет каторги. — Верно. — Эсдес одобрительно кивает головой, после чего растягивает губы в невинной улыбке. — Но, как тебе известно, у меня иммунитет к подобным вещам. И я могу получить любую вещь, о которой пожелаю. Творчество ныне покойного Факудамы привлекло меня совсем недавно. Один из революционеров, которому повезло оказаться в пыточной со мной, назвал его как мотив мятежа. И, признаюсь, я давно так не смеялась. Нет более наивного и глупого человека, который уверен, что толпа слабых людей сможет эффективно управлять собой без надзора сильного… И пока Эсдес детально рассказывает ему о самой книге, которую сейчас читает, Тацуми погружается в свои мысли. «Она прекрасно знает, зачем я здесь, и сейчас просто тянет время. Торговаться с ней бессмысленно. Купить её невозможно. Украсть — безумие. Взывать к гуманизму — тем более. Но я не могу допустить, чтобы она передала философские камни Онесту, иначе всё пропало. Остается сделать немыслимое и пойти в открытую». — Эсдес. — Тацуми вежливо перебивает девушку и опускается на колено перед ней. Звуки сервомоторов брони издают слабое шипение, а сама броня бряцает. От подобного хода синеволосая генеральша поднимает густую левую бровь. — Я знаю о том, что ты сделаешь с философскими камнями. Я не могу допустить такого. — О, вот, значит, в чем дело, — с некой загадочностью протягивает Эсдес. — Ты предлагаешь мне предать нашего премьер-министра? — Нет. Я предлагаю сделку. Как только закончится кампания в Закории, я даю тебе своё слово как друга и офицера. Я пишу заявление и перевожусь к тебе… — А вот с этого и надо было начать, Тацуми. — Эсдес закрывает книгу и убирает её на пол. Поднявшись, она подходит к полковнику и кладет ему ладонь на наплечник. — Я же говорила, что рано или поздно ты окажешься со мной. Тацуми чувствует два легких хлопка по наплечнику. — А теперь поднимайся, Тацуми. Негоже сильному стоять на коленях.