Помни о смерти

— Кто вы? Остроконечная шляпа игриво сползает с головы девушки, заставляя ту надуть губы. От этого движения маска недружелюбности спадает с ее лица, оставляя за собой лишь настороженность и видное невооруженным взглядом любопытство. Кэйа, кажется, даже видит искорки веселья, затаенные в глазах напротив. Девушка кладет книгу на ближайший столик, складывая руки на груди. — А кто ты? Чайлд знает, что лучшая защита — нападение. А потому и отвечает вопросом на вопрос. Кэйа засматривается на незнакомку, она — заинтересованно смотрит в ответ. — Так не пойдет. Я спросила первой! — Ты не знаешь, где магистр? — Кэйа расплывается в одной из отрепетированных улыбок. Нутром чувствует — его выверенное обаяние не сработает. Но кто мешает попытаться? Девушка вдруг очаровательно-тихо хихикает, прикрывая рот рукой. А потом складывает ладошки рупором, не давая друзьям опомниться. — Охрана! Тарталья в секунду оказывается рядом с девушкой, заламывая ей руки и затыкая рот. Она неловко вырывается, но у Чайлда слишком явное и неоспоримое преимущество. Кэйа подходит к ним, мягко освобождая девушку от хватки друга. А потом наклоняется, шепча: — Не стоит так шутить, милашка. Но вместо ответа Кэйа получает лишь несильный пинок в живот, пока девушка пытается добраться до двери. Выход преграждает внезапно выросший перед ней Чайлд. Она резко оборачивается — движения теряют грацию — и впечатывается в Кэйю. Шумно вздыхает, грудь вздымается в такт учащенному дыханию. — Милашка, — повторяет девушка, придерживая сползающую на лоб шляпу, — звучит… мне нравится. — Рад за тебя. Желаешь уйти отсюда? — Кэйа демонстративно жестикулирует Тарталье, прося его отойти от двери. Затем он кивает в сторону освободившегося прохода — маленькая щелочка, за которой прячется остальной Ордо. Что Кэйю радует в девушке, так это то, что схватывает на лету. Мягко и ласково улыбается, проводит ледяными пальцами по плечу Кэйи, маня за собой. Первой усаживается на один из диванчиков, где еще вчера — разгар битвы, рубящий клеймор и несправедливые обвинения — сидели спящие Рагнвиндры. Кэйа не спешит садится рядом, нависает над ней и смотрит до опасного пронзительно — так смотрел он на преступников в подвалах Каэнрии, которых не мог пытать. — Лиза, — тонкая ручка вытягивается в его сторону, — студентка академии Сумеру. Кэйа руку пожимает, кожа к коже, и у обоих ладони до ужаса холодные. Так, будто жизни в них не осталось совсем. Так, будто усердно живыми притворяются. — Прекрасно, — Кэйа наклоняет голову, незаметно сокращая расстояние между ними, — А теперь… Скажи-ка мне, Лиза… Он делает театрально-заготовленную паузу, переходит на шепот, склоняясь почти что к бледному лицу студентки: — Ты видела его? — Я ничего не скажу о магистре! — решимость в поднятом подбородке, голос лишается игривости и легкости. Шляпа снова спадает на лоб. — Я говорил не о нем, — Кэйа, точно змея, обвивает все пространство между ними. Кажется, принц еще и высасывает весь воздух между ними, или краска на девичьих щеках вызвана простым смущением с ноткой опасности? Лиза хлопает глазами, кукольная наигранность еще не идеальна, а оттого через нее отлично видны остальные бреши. Поднимающееся волнение, нервозность и растерянность. — Мне нужен Доктор. И ты знакома с ним. — Чего? — Тарталья, замирая с причудливым выражением лица, смотрит на принца. Он не знает, как тот умудрился сделать эти выводы за пять минут, но результат определенно восхищает. И хотя предположение Кэйи кажется глупостью, и тот будто надеется попасть в яблочко, Чайлд ловит себя на странно-согревающей мысли — он в любом случае верит принцу. И верит в него. — Все просто, — Кэйа наклоняется непозволительно близко, касаясь пальцами молочной кожи в районе выреза блузки девушки. И пока она еще больше краснеет, и даже решает возмутиться, резко срывает подвеску с чужой шеи. — Видишь это? И пока Лиза ощупывает покрасневшую шею, Тарталья вырывает из рук принца серебряную цепочку. Простое, не отличавшееся изяществом плетение. Но не это привлекает внимание, ведь подвеска — символ Фатуи, символ Предвестников, заключенный в путы благородного металла. — Откуда у тебя… — Чайлд не успевает договорить, чувствуя легкий пинок от принца. — Где Дотторе? Как давно вы виделись? — зеленые глаза бегают из угла в угол в замешательстве, игривости больше нет места, а красные следы на шее, будто пятна, не вызывают в принце ничего, кроме отвращения. И пусть он сам сорвал цепочку силой, это ничего не меняет. Ее связь с Дотторе кристальна и отчетливо видима. Кэйа вспоминает лицо Джинн, еще ничего не знающую Барбару, нетерпимость, всколыхнувшая холодную Фредерику и искренний ужас в глазах Крепуса, когда тот узнал о смерти Кардинала. И эта девчонка… — Ты… я не могу сказать. — Глупости. Любого можно заставить заговорить, — Кэйа хмыкает, чувствуя, как внутри поднимается старое и такое далекое — наслаждение от страха в чужих глазах. Страх в зеленых глазах напротив переносит его в подвалы величественного дворца. Он не может забыть каменные стены, стоны о помиловании, клятвы в безвинности и крики. Много криков. Разорванные конечности, вырванные зубы, отрезанные пальцы, кровь. Алая жидкость, стекающая с каждой поверхности тюремной клетки. Истошные вопли о пощаде и раздирающий плач. Всегда смесь. Но… та маленькая девочка из Снежной… Она просто плакала. И ничего не просила. Снежная. Заполярный дворец — почти что такой же великий, каким мог однажды стать и Каэнрийский. Кэйа вспоминает Короля на троне — страх вокруг и деланное благоговение перед династией, что давно могла быть отправлена в пекло. Жестокий тиран, не веривший никому и возведший контроль в абсолют. Однажды… Кэйа мог бы… быть на его месте. Занять свое место в Сапфировом зале, увековечить имя в истории династии Черного Солнца. Видел ли Кэйа себя истинным Королем? Или у него никогда не было даже права претендовать на престол? Если бы Антариус не погиб… Когда ему было тринадцать — время с годами лишь ускоряет ход, детские шалости меркнут под давлением новых обязанностей — Кэйа заглянул в Сапфировый зал. Витраж все так же мерцал, взгляд первого был так же окутан унынием и тоской, а потолки блестели мириадами звезд. Короля не было во дворце — очередной вечер у богатея-чиновника, чей замок расположился совсем рядом со столицей. Дайнслейф — вереница забот и монотонный отзвук каблуков — оставался главной фигурой во дворце. Кэйа же — наивность давно сменилась настороженностью, дружелюбие — показной приязнью — слонялся без дела. Не так престало проводить свои дни будущему Королю, но глупые учителя могли подождать. Хотя бы сегодня, пока его не было. Ему никогда не нравился тронный зал. Слишком отчетливо мальчик помнил каждое наказание, каждое слово, которое, словно заточенная игла, проникало под кожу. Удары пугали принца меньше всего. Физическая боль — жалила не так, как боль душевная. Шрамы любили оставаться с ним; напоминание о перенесенном. Но ядовитые слова Короля — заседали в голове еще сильнее. Шаг за шагом к ненавистному трону. Не потому, что ему не нравилось творение предков, но потому, что он сидел там. Кэйа увидел манящее сияние издалека. На месте, где еще вчера восседал королевский зад — лежало главное сокровище дворца. Фамильная корона, названная Затмением. Тысячи мелких бриллиантов, искусная работа и витиеватые переплетения. Никто не мог трогать ее. Кроме Короля, разумеется. Но тогда Кэйю вело что-то. Не простое любопытство и желание идти наперекор всем правилам, хотя и это тоже. Что-то древнее, как сама угасающая династия, просило его примерить Затмение. И когда он вороватым движением — не так подобает обращаться наследному принцу с главным символом власти, — водрузил корону себе на голову, что-то изменилось. На секунду, всего лишь на секунду, Кэйа почувствовал себя достойным. Достойным носить ее. Вести людей в войны. Управлять целой нацией. Быть лидером, не похожим на него. Но потом послышались шаги и корона отправилась туда, где и была. Тогда у принца еще были шансы ощутить это вновь. Но теперь — разграбленное наследие, погорелец и скиталец — Кэйа мог примерить ее снова разве что во снах. К тому же, принц продолжал убеждать себя в том, что совсем не желал быть Королем. — Я понимаю, что ты весь такой в своем мире, — голос Тартальи вырывает из плена воспоминаний, — думаешь наперед и бла-бла-бла, но… может уже продемонстрируешь свое мастерство? Кэйа сморщился, услышав это. — Правда думаешь, что я собираюсь пытать эту милашку? Чайлд неопределенно повел плечами. — Эта фарфоровая кожа не заслуживает столько шрамов. Принц аккуратно приподнимает подбородок Лизы, но та всеми силами отводит глаза. Тогда Кэйа нажимает на кожу сильнее, удерживая и причиняя совсем немного боли. Это снова отбрасывает его назад, сладостное и неправильное чувство подкрадывается исподтишка, но принц старается не обращать на него боле внимания. — Ты же отсюда? Сумеру — только место обучения, да? Вопрос никак не относится к Дотторе, и Лиза, запнувшись на мгновение, кивает. Тарталья скептично поднимает брови, не веря в такой допрос. Грубая сила — его излюбленный метод — срабатывает в девяносто восьми случаях из ста. — Меня приглашали туда. Даршан Ртавахист*, кажется… Знаешь о таком? Еще один кивок. — Меня привлекло… изучение звезд. Неба. Думаешь, из меня бы получился хороший ученый? Молчание. — Вы познакомились именно там. Наверняка он вскружил тебе голову своими блестящими идеями. Знаешь, безумные идеи и все такое… Молчание. Снова. — Он мог быть галантен. И учтив. И невероятно умен. Сложно было бы проигнорировать такого человека. С таким… хотелось быть заодно. В команде. Верно? Молчание. — И поделиться всеми знаниями, что у тебя есть. Кэйа отводит взор от девушки, уделяя внимание и Чайлду. Мелькнувшее осознание в его полупустых бездонных глазах восхитительно. Теперь, когда и он все понял, можно приступить к самому главному: — Знакома ли ты с семьей Гуннхильдр? Неуверенный кивок. Всплеск волнения в зеленых глазах. Отлично. — Прекрасные, добрые люди. Особенно дочки. Знаешь их? Еще один кивок. Кэйа расплывается в улыбке — она должна быть более вальяжной, но принц не может, слишком свежи воспоминания о Джинн, сидящей на ступеньках в поместье, — и резко дергает подборок девушки вверх. — Так вот, милашка. Тебе стоило бы держать язычок за зубами все это время. Потому что теперь им придется хоронить отца. И все, как ты уже догадалась, — Кэйа наклоняется еще ближе, сжимает чужую челюсть, кажется, до хруста, — Только из-за тебя. Зеленые глаза погружаются в отчаяние и неверие. Кэйа резко отпускает подбородок девушки, отчего та чуть не падает с диванчика. И пока Тарталья с неподдельным восхищением наблюдает за развернувшейся сценой, принц делает финальный ход: — Джинн или Барбара… — он наигранно-задумчиво постукивает по губам, — интересно, кто будет следующей. Лиза вскакивает с дивана, будто ошпаренная. Переводит взгляд с одного парня на другого, а потом делает рывок в сторону двери. Но на этот раз ее никто не останавливает — Кэйа уже получил все, что хотел, — и она в секунду исчезает из поля зрения. Принц показательно-незаинтересованно прохаживается между книжными полками, пока Чайлд усаживается в кресло. Они возвращаются к своей первоначальной цели — ожиданию магистра. Кэйа светится довольством, и Чайлд не может не отметить то, насколько великолепен принц в своей самоуверенности. Опять же, последний не должен ничего такого знать, а то зазнается еще больше. — Тебе повезло, что мы ее встретили. Кэйа останавливается, хватает первую попавшуюся книгу и с задумчивым видом открывает ее на середине. Он строит из себя саму сосредоточенность, и сейчас ему действительно не хватает очков, чтобы принц мог с умным видом поправить их на переносице. Он дурачится напоказ прямо после того, как разрушил чей-то мир. Чайлд находит это жестоко-восхитительным. Загорелая кожа мягко светится в лучах уходящего солнца, отбрасывая ласковые тени. Принц невероятно красив, и, самое ужасное, прекрасно осведомлен об этом. — Повезло. Теперь у Дотторе на одного осведомителя меньше. — Почему ты так уверен? — Потому что сестры Гуннхильдр явно дороги ей. Взгляд Тартальи не выражал уверенности в услышанных словах. — Смотри, — Кэйа еле удержался от закатывания глаз, — Она явно в хороших отношениях с верхушкой Мондштадта, раз заявилась сюда одна и к вечеру. Значит, близка к старейшим семьям. Слышал ли ты за все время в «Рассвете» о какой-нибудь Лизе? — Тарталья мотнул головой, — Вот и я нет. И когда я заговорил про Гуннхильдр, ее взгляд… изменился. Она испугалась за них. И она ровесница Джинн. Ставлю на то, что они подруги. Хочет ли она, чтобы ее подруга умерла? Не думаю. Так что, это довольно просто. — Перестань быть таким… Кэйа подавил желание расплыться в довольной улыбке. Не то чтобы он нагло напрашивался на похвалу, но явно ждал комплимента от друга. — Каким? — Заносчивым! — почти что выплюнул Чайлд, шутливо замахиваясь. Кэйа рассмеялся, однако, прекрасно зная, как высоко Тарталья оценил его. И пока его звонкий — и настоящий — смех сотрясал стены комнатки, а Чайлд не смог не присоединиться, дверь неспешно отворилась. На пороге стоял магистр, однако в этот раз рубящий клеймор не был направлен на ребят. — И сколько вы слышали, магистр Варка? — поинтересовался принц, когда смех утих. Он закрыл случайно выбранную книгу и вернул на место. Чайлд, стоявший спиной, медленно проверил ножик, лежащий в кармане штанов, и только потом повернулся к мужчине. — Достаточно, и… не стоит, — попросил Варка, указав на спрятанное оружие Тартальи, — Сегодня я настроен исключительно на мирный разговор. — Вчера вы тоже не сразу накинулись на нас, — усмехнувшись, возразил Кэйа. Чайлд подошел ближе к принцу, так, чтобы закрыть того в случае опасности. Но сегодня, как и сказал магистр, этого не требовалось. — Лиза… — Варка захлопнул за собой дверь, а потом спокойно прошествовал до рабочего стола, на котором покоилась гора бумаг, — Хорошая девочка. Кэйа состроил удивленное лицо: — Даже когда с ее помощью убили вашего друга и соратника? — Даже так, — отрезал Варка, — Садитесь. Кэйа переглянулся с Тартальей. Ребята уселись в те же самые кресла, что и вчера. Однако сегодня никто не спешил предлагать им чай или еды, да и ледяной Фредерики тоже не было. — Нужно ли мне доказывать его невиновность перед вами? — указав на рядом сидящего друга, поинтересовался принц. Магистр тяжело вздохнул: — Не стоит. Теперь я знаю, что виновный в этом Предвестник — не он. Кэйа удовлетворенно кивнул. — Тогда давайте сразу к делу. Надеюсь, Крепус Рагнвиндр сейчас в самом безопасном месте во всей стране ветров?