Вне себя

      Второе утро подряд ее будили ужасные звуки. Вчера это было пение Джинни, которое сводило с ума любого здравомыслящего человека, а сегодня барабанные перепонки терзали какие-то женские вопли. Гермиона не сразу сообразила, где находится. И только когда взгляд упал на серебристо-зеленое одеяло, она вспомнила, что так и не покинула слизеринскую спальню мальчиков. От этого осознания Гермиона внутренне чертыхнулась.       Следующая ее мысль была о том, куда, черт возьми, делся Теодор и кто так громко кричит. Голос, кстати говоря, был смутно знакомым. Неужели кто-то еще из парней привел свою девушку? В одной комнате с Тео жили Малфой и Блейз Забини. О Малфое и речи быть не могло, кто позарится на такое «сокровище», а девушку Забини Гермиона не знала и вообще не задавалась вопросом, встречается ли он с кем-нибудь. А крики тем временем не прекращались.       — О, великий Мерлин! Ты видишь это? Я — хренова грязнокровка! — Услышав последнюю фразу, Грейнджер из любопытства отодвинула балдахин немного в сторону и высунула нос. Лучше бы она этого не делала.       По комнате носилась, сметая все на своем пути, она — Гермиона Грейнджер собственной персоной, причем в голом виде. Она не могла решить: кажется ей это или, быть может, она еще спит. В любом случае увиденное было абсолютно нереальным, и плевать, что они живут в мире магии, где все возможно.       Та — неправильная Гермиона — остановилась возле большого зеркала и стала рассматривать себя с таким ужасом на лице, будто видела перед собой какое-то членистоногое.       Внезапно ее взгляд переместился на настоящую Гермиону, которая выдала свое присутствие громким вздохом. Та, поддельная, отвернулась от зеркала и бросилась к Гермионе, злобно прищурив глаза. О, Грейнджер и не знала, что умеет так смотреть. Словно женская версия Драко Малфоя обрела сущность.       — Эй, ты там? — она резво подскочила к Гермионе и затрясла ее за плечи. — Отвечай! Грейнджер, ты здесь?       Наконец, Гермиона догадалась осмотреть свое тело. Оно точно не принадлежало девушке. Подтянутый торс, бледная кожа, полоска волос, убегающая за пояс пижамных штанов. Черт, черт, черт. Мерлин, пожалуйста, только не это. Запустив ладонь в волосы, Гермиона, вместо привычной густой копны, обнаружила короткую мужскую стрижку.       — Я ничего не понимаю, — это единственное, что она смогла выдавить из себя, глядя в собственные глаза, которые смотрели на нее с такой злостью, будто она убила ее любимого домашнего питомца.       Малфой (а Гермиона уже поняла, кто скрывается в ее теле) только набрал воздух в легкие, чтобы ответить на ее фразу чем-то издевательским, но был прерван громким гортанным смехом. Они оба повернулись к источнику звука и уставились на Теодора, который смеялся как в последний раз.       — Что здесь смешного? — процедил Малфой голосом Гермионы, отчего Нотт засмеялся еще сильнее.       — А я все думал, как поведет себя зелье, — немного отдышавшись, проговорил Тео, сбиваясь на короткие смешки, — оно поменяло вас душами.       — Боже, нет, — схватилась за голову Грейнджер, которая стала Малфоем, — это слишком жестоко.       — Жестоко? — Малфой почти перешел на фальцет. — Это отвратительно.       Он встал с колен и обвел руками свое новоприобретенное и все еще голое тело.       — А по-моему, — вставил Тео, — ты выглядишь очень привлекательно.       — Малфой, — Гермиона на ватных ногах поднялась с кровати и прошла к своим вещам, аккуратно сложенным на стуле возле постели Теодора, — быстро оденься. Если ты не заметил, я абсолютно голая.       — О нет, Грейнджер, — прошипел Малфой, вырывая у нее из рук стопку одежды, — если ты не заметила, это я абсолютно голый. Я в твоем блядском теле.       — Прекрати истерить, — прервал его тираду Тео, — просто оденься. Нам повезло еще, что Блейз ушел раньше и ничего не видел.       Пока Тео и Малфой спорили, Гермиона разглядывала себя в зеркале, которое несколько минут назад открыло правду Малфою. Это определенно происходило на самом деле, чему свидетельствовало мужское тело, к которому она могла прикоснуться, как к своему собственному.       — Я иду к Макгонагалл, — изрекла Гермиона, наблюдая, как Малфой начал одеваться, брезгливо трогая ее одежду, — вы со мной?       — Зелье мира — это по части Слизнорта, — напомнил ей Тео, — лучше обратиться к нему.       — Давайте уже сделаем хоть что-нибудь, — взмолился Малфой, пытаясь застегнуть на себе лиф, — мне совсем не нравится находиться в этом теле.       — Можно подумать, твое тело — предел моих мечтаний, — закатила глаза Гермиона. — И не трогай мою грудь!       — Дура, мне же нужно как-то одеться, — ответил Драко. Он пыхтел, пытаясь справиться с застёжкой лифчика, которая все никак не хотела поддаваться. — Как вы их застегиваете? Адские крючки!       — Не думала, Малфой, что ты ни разу не видел женского белья, — развернув его к себе спиной, она помогла застегнуть лиф.       — Расстегивать — это гораздо легче, чем застегивать, — пожаловался Малфой, даже немного позабыв про свой вечно язвительный тон.       Неожиданная, но закономерная мысль пронзила Гермиону, отчего она осела на кровать. Она понимала, что ей неизбежно придется с этим столкнуться, но никак не хотела идти в уборную.       — В чем дело? — рядом сел Тео. — Ты будто дементора увидела.       — Я хочу в туалет, — тихо пробормотала она ему на ухо, но Малфой все равно услышал и хмыкнул:       — Только не пугайся, Грейнджер, я думаю, ты еще не видела таких размеров.       — Ты просто отвратителен, — бросила Гермиона ему и направилась в сторону ванной комнаты.       Остановившись возле белого унитаза, Грейнджер столкнулась с дилеммой: как она это сделает? Все происходящее было настолько сюрреалистично, что становилось просто смешно. Наконец, отмотав огромное количество туалетной бумаги, она, стараясь не смотреть вниз, спустила штаны и села на сидение. Но черт бы побрал ее врожденное любопытство! Новые глаза будто зажили собственной жизнью и впились взглядом в его (или уже ее) член. Против своей воли Гермиона отметила, что он был совсем не плох. И это еще в спокойном состоянии. Словно прочитав ее мысли, плоть стала оживать буквально на глазах.       — О Боже, только не это, — взмолилась она, наблюдая за происходящим и прислушиваясь к собственным ощущениям. Это было довольно приятно. Было похоже на ее обычное возбуждение, но все же сильно отличалось. Ей отчего-то захотелось прикоснуться к члену, что она скрепя сердце и сделала. Когда Гермиона с ужасом обнаружила, что вся туалетная бумага осталась в свободной руке, было уже поздно. И да, она бы соврала, если бы сказала, что ей неприятно.       — Гермиона, — она резко дернулась от голоса Теодора из-за двери, — у тебя все в порядке?       — Да-да, — голос сорвался, когда Гермиона поняла, что не может сходить в туалет со стояком, — я уже скоро.       — Она там наверняка дрочит, — послышался приглушенный голос, когда-то принадлежащий ей. Только она никогда не говорила им с такими интонациями.       Паника застилала глаза. Это была безвыходная ситуация — она жутко хотела в туалет, но что-то мешало ей. Хотя как «что-то»? Грейнджер прекрасно понимала, что могло ей помочь, но одна мысль о том, что она сделает такое с телом Малфоя, повергала ее в ужас.       Вдруг ей вспомнился когда-то давно подслушанный разговор мальчиков в общей гостиной. Они обсуждали, что представляют, когда хотят замедлить возбуждение. Гарри говорил, что представляет молочную пенку, Рон представлял огромных пауков, а Невилл — профессора Снейпа в бабушкиной одежде.       — Так, давай, думай, — уговаривала она себя, обхватив плечи руками, стараясь не смотреть на то, что находилось между ног.       Стараясь призвать в воображение какие-то нелицеприятные картины, Гермиона сама не заметила, как свершилось то, зачем она пожаловала в уборную. Чуть не плача от радости облегчения, она побежала к раковине мыть руки. Подумав о том, что неплохо бы почистить зубы, Грейнджер уставилась на стаканчик с зубными щетками, пытаясь вычислить, какая из них принадлежала Малфою. Она запоздало пожалела о том, что не взяла с собой палочку — так можно было хотя бы наколдовать новую.       — А, плевать, — цокнула она языком, рассматривая себя в зеркало, — все равно это рот Малфоя.       Почистив зубы, она вышла из ванной комнаты, пытаясь привыкнуть к новому телу. Часть ее надеялась, что, как только они обратятся к Слизнорту, он спасет их и избавит от подобных неудобств, но рациональная часть побеждала, утверждая, что все не может быть так просто.       — Ну, что скажешь? — самодовольно усмехнулся Малфой, завидя ее в дверном проеме.       — Ты о чем? — вскинула бровь Грейнджер. — А, о том, что в твоих штанах пусто, как в пустыне?       Она буквально услышала, как скрипнули его (ее) зубы друг о друга, но этот неприятный звук был заглушен смехом Тео.       — Мы уже почти опоздали на завтрак, — проговорил Нотт, шагая к двери, — я жутко голодный.       — Как ты можешь думать о еде в подобной ситуации? — возмутилась Гермиона, следуя за ним.       — Его Уизли покусал, — отозвался Малфой, замыкая эту странную процессию.       В общую гостиную Слизерина уже начинали стекаться ученики после завтрака, что было этим троим совсем не на руку. То, что Грейнджер ночевала в мужской спальне, мгновенно вызвало общественный резонанс.       — Что, Грейнджер, уже не стесняешься бегать в спальню к Теодору? — осклабилась Пэнси Паркинсон, вальяжно восседая на диване. Ее зеленые глаза неотрывно следили за фигурой Гермионы, где временно обитал Малфой.       — Заткнись, Паркинсон, — не успев одернуть себя, бросила ей Гермиона, совсем позабыв о том, чьими устами будет произнесена данная фраза. Брови слизеринки поползли вверх, некоторые их одноклассники так же заинтересовались сказанным.       — Драко, только не говори, что грязнокровка и тебя прибрала к своим ручонкам, — Пэнси почувствовала новую скандальную сплетню и, словно бойцовская собака, отказывалась отпускать добычу.       — Пэнс, смотри ядом не подавись, — Тео вступил в перебранку, беспокоясь, чтобы никто из них еще чего лишнего не ляпнул.       Когда они пересекли проход из гостиной и оказались в мрачном коридоре подземелий, Малфой схватил Гермиону за руку и прижал к стене, что, исходя из его теперешнего роста, выглядело довольно забавно.       — Тебе язык что ли отрезать? — прошипел он. — Не смей открывать свой рот!       — Отпусти его… Ее, — потребовал Тео, аккуратно беря Малфоя за локоть. Ему тоже было сложно привыкнуть к тому, что в теле его девушки теперь живет лучший друг.       — Извини конечно, Малфой, — начала Гермиона, — но я никак не могу осознать факт, что говорю твоим грязным ртом.       — О нет, дорогуша, — не унимался Драко, — грязный рот тут только у тебя.       — Малфой, — голос Тео стал угрожающе тихим, — ну-ка, заткнись.       Дабы избежать дальнейшего конфликта, Драко предпочел промолчать и идти дальше, оставив позади эту парочку. Честно говоря, он немного побаивался Нотта в такие моменты — он иногда был абсолютно непредсказуем.       — Это Слизнорт, — Драко первым заметил профессора зельеварения, шедшего к своему кабинету после завтрака. Он был, как обычно, в прекрасном расположении духа. Малфой иногда спрашивал себя, что должно произойти, чтобы у того испортилось настроение.       — Профессор! — позвала Слизнорта Грейнджер голосом Малфоя и немного «дала петуха», за что в мечтах Драко получила оплеуху.       — Доброе утро, друзья, — улыбнулся старик им троим, — что-то произошло?       Каждый из них стоял напротив Горация и молчал. Просто не мог вымолвить ни слова. Только покрасневшие лица от разраставшейся внутри паники выдавали, что что-то не так.       Гермиона впервые в жизни не могла оформить свои мысли в слова. Ее язык будто прирос к небу и перестал слушаться. Судя по лицам Тео и Малфоя-Гермионы, они испытывали то же самое.       — Ну так, — поторопил их Слизнорт, — у вас ко мне какое-то дело?       Малфой понял, что рассказать о произошедшем по какой-то адской причине не получится, и максимально зазнайским тоном ответил:       — Нет, профессор, — его голос был безумно приторным, — просто хотели пожелать вам доброго утра.       — О, — толстяк подозрительно оглядел их, но, судя по всему, ему было лень вдаваться в подробности их странного поведения, — тогда, всего доброго.       Они стояли в коридоре Хогвартса, начиная осознавать, что со всей этой чехардой им придется разбираться самим. Это очень удручало.