Bleeding red, blooming blue

Появление Третьей Высшей не всегда сопровождалось грохотом и вихрем поднятой пыли. Когда ему было нужно, Аказа умел быть тише самой ночи. Тёмно-синее небо ещё помнило прощальные лучи солнца, когда полосатые руки зацепились за верхний край ограды и демон перемахнул через неё, глухо топнув босыми ступнями по устланной листвой земле, сырой от недавнего дождя. Сутки назад он специально обосновался в одном рёкане в соседнем городишке, чтобы сегодня не тратить много времени на дорогу. И чтобы не просить Накиме открыть двери прямо у поместья Ренгоку. Несмотря на то, что с того раза, когда он навестил Столпа Пламени и столкнулся с его братом, он больше сюда не возвращался — в первую очередь, чтобы преждевременно не навлечь на себя ничей гнев; и несмотря на то, что Четвёртая Высшая вроде как не отчитывалась перед господином, кого и в каких локациях высаживает, Аказе меньше всего на свете хотелось, чтобы вскрылось, что он нахаживает к тому, кого должен был убить ещё много месяцев назад. Мало того, что Столп Пламени выжил, так демон, раскрывший его место жительства, даже не потрудился добить врага, во второй раз оставив того в живых. Кёджуро же ещё был жив? Аказа так и замер с протянутой к двери рукой. Он ничего не слышал. Почему он ничего не слышал? Дом был пуст — ни шороха, ни вздоха, ни шебуршания переворачивающегося во сне тела. Только уже знакомое ему биение крохотного сердечка, гулко разносившееся где-то за углом дома. Гулко отдававшееся нарастающей тревогой в его собственной груди. Впервые за всё своё долгое существование демон отказался довериться своим обострённым чувствам и заглянул за закрытую дверь, чтобы убедиться собственными глазами. Комната, в которой в прошлый свой визит он обнаружил сморенного снотворными лекарствами Кёджуро, пустовала. Аккуратно заправленный футон и ни намёка на то, чтобы в последнее время здесь вообще кто-то появлялся. Ни горького душка мазей и трав, которые перебивали бы запах Кёджуро, ни вещей. Мысленно убеждая себя, что может существовать масса причин, по которым в столь поздний час в поместье никого не было, кроме самого младшего Ренгоку, Аказа тем не менее всё никак не мог отделаться от одного воспоминания, мешавшего рассуждать здраво. В этом воспоминании Кёджуро был разбит и ни на что не годен. Более того, его раны всё ещё требовали ухода. Что, если… Всё так же двигаясь совершенно бесшумно, Аказа поспешил наружу. Вид одинокой фигурки, сидевшей на самой нижней ступени крыльца, встревожил не на шутку. Сенджуро обхватил руками колени и грустно смотрел на дорожку, ведущую от ворот к дому. Рядом стоял фонарик, пламя внутри подрагивало. Мальчик встрепенулся и повернул голову в сторону угла дома за несколько секунд до того, как Аказа решил выдать своё присутствие. — Где твой брат? — произнёс демон не своим голосом, запоздало отмечая, что вместо того, чтобы звучать угрожающе, в его интонациях прямо-таки сквозила бестолковая беспомощность. А вот в глазах Сенджуро ужас при виде Третьей Высшей уступил место чему-то совершенно иному. Чему-то, что Аказа никак не ожидал увидеть. Упрямство. Мальчик сжал губы, ясно давая понять, что отвечать не намерен. — Где он? — с нажимом повторил Аказа, шаг за шагом приближаясь к Сенджуро, пока не навис над ним грозовым облаком. — Он мёртв? Поэтому и папаши нет дома? Ушёл куда-то, чтобы утопить горе в выпивке? Захотелось схватить мальчишку и вытрясти из него всю правду. Нужно было прийти раньше. И чего он ждал так долго. Зачем тянул время. Вдруг на исходе своего срока Кёджуро всё-таки успел пожалеть о том, что упорствовал в своём нежелании обретать вечное могущество и вечную жизнь. — Что? — под предательским натиском искреннего изумления обронил Сенджуро, отклоняясь назад. — Нет, конечно! И сразу же прикусил язык, втянув голову в плечи, будто коря себя за то, что не сдержался. Аказа прищурился, а затем, облегчённо выдохнув, соскочил с крыльца на землю и устало опустился на ту же ступень, на которой сидел брат Ренгоку, вздрогнувший от неожиданности. Переносной фонарик со стеклянными стенками — вот и вся преграда, что отделяла мальчика от злого и страшного людоеда. — Ладно, куда твой папаша подевался, тоже не скажешь? — поняв, что они с Ренгоку как минимум пока что всё ещё на одном свете, Аказа заметно расслабился. Под совершенно ошарашенным взглядом ничего не понимающего Сенджуро, он вытянул ноги вперёд и откинулся на ступени, найдя опору в согнутых локтях. — Почему вы… не нападаете? — вместо ответа тихо спросил мальчик. Если бы не сверхслух, то наверное Аказа бы ни слова не разобрал. — А должен? — демон изогнул тонкие розовые брови в театральном удивлении. Было забавно наблюдать за попытками Сенджуро справиться с тем, как его ожидания, взращенные истребительским воспитанием, не совпадали с реальностью. Мальчик часто заморгал, открыл рот, чтобы что-то сказать, но, так и не подобрав правильных слов, снова его захлопнул. — Мне не интересно сражаться с детьми, — небрежно протянул Аказа, сжалившись, когда тишина слишком его утомила. — Даже с такими, как ты. Вот поднатореешь, тогда и посмотрим. Или тебе уже есть, чем меня удивить? — полюбопытствовал он с такой беззаботной весёлостью, будто был не пожирающим людей демоном, подобным тем, на кого испокон веков вели охоту в этом семействе, а просто по-добрососедски заглянул на огонёк. — Что ты уже умеешь? Покажи. Сенджуро продолжал напряжённо молчать, и это начало понемногу раздражать Третью Высшую. Однако вида он не подал. Вместо этого решил надавить на уже известную ему болевую точку. Это точно развяжет язык его стеснительному собеседнику. — Ладно, давай тогда просто ждать, — Аказа устремил взгляд на ворота, куда с завидной регулярностью косился Сенджуро. — Интересно, кто вернётся раньше — твой отец или брат? Если всё-таки отец, то надеюсь, бой с ним будет не менее увлекательным, чем с Кёджуро. Как считаешь? Сработало. Как он и предполагал. Мальчик прерывисто выдохнул и стиснул пальцы на коленках. — Если… — он широко уставился на своего собеседника. — Если я покажу, что умею, вы уйдёте? Смех демона сотряс прохладный воздух. И в одночасье затих. С последними кленовыми листьями, сорвавшимися с голых ветвей, сердитый ветер принёс запах. Не лечебных трав, не мазей. Это был запах дорожной слякоти и тёплой золы, потрескивающих дубовых поленьев и жара костра. Легкий аромат пота, который навсегда остался в его памяти вперемешку с металлическим привкусом крови, когда они сражались в их первую встречу. Следуя этому зову, Аказа повернул голову, моментально забывая о мальчишке. Но тёмная фигура, вышедшая к ним совсем не со стороны ворот, не позволила ему забыть о нём так просто. — Сенджуро. Всего одно слово, но сколько всего в нём искрилось: тревога и угроза, отчаянный призыв и попытка успокоить, заверить, что всё будет хорошо. Мальчишка понял всё без лишних пояснений. А Аказа подавил в себе первый порыв ухватить вскочившего на ноги Сенджуро за локоть, чтобы пощекотать нервишки Столпу. О, он был уверен, что не успел бы даже разок использовать мелкого в качестве живого щита, потому что Кёджуро тут же опустил бы свой клинок, который в этот самый момент так дивно сиял в лунном свете. Ренгоку сделал бы всё ради его спасения. Однако в минувшие месяцы он наверняка весь измариновался в плену собственной ущербности и, вероятно, неоднократно в его мысли закрадывался крамольный вопрос «А что если?..» Злить Кёджуро, используя его брата в качестве рычага давления, было не очень умно. Не сейчас, когда Столп скорее всего и никакой не Столп больше. Так что вместо этого Аказа лишь лениво проводил взглядом умчавшегося в дом мальчишку, после чего — точно так же вальяжно — поднялся со ступеней. — Кёджуро! — воскликнул он, раскинув руки в стороны, как если бы приветствовал старого друга. — А мы тебя заждались уже! Куда это ты ходил так далеко, м? В таком-то состоянии. Да ещё и с катаной. Да ещё и в форме, поглядите-ка на него. Шутки шутками, но неужто этот сумасшедший действительно вознамерился вернуться в ряды истребителей? Да его никто не… Аказа не успел додумать эту мысль. Ренгоку в мгновение ока оказался рядом с ним, целясь в шею, но Аказа вовремя отскочил, так что катана всего лишь жарко лизнула его плечо и рассекла ключицу. Приземлившись в нескольких метрах поодаль, демон с шипением втянул воздух сквозь зубы, да так и замер: глаза широко распахнуты, жёлтые зрачки сужены, рот приоткрыт. Восхищение подступило к горлу и вырвалось восторженным восклицанием. Ещё несколько секунд назад аура Кёджуро едва теплилась, но теперь — теперь Аказу окатило настоящим пеклом из ярости, бьющей через край энергии и силы. Невероятно. Не может быть! Словно они никогда и не прекращали ту битву. Словно никакой рассвет не наступил, а миром навсегда завладела бесконечная ночь, в которой остались только они вдвоём, сошедшиеся в танце непрекращающегося сражения. А может быть это просто Ренгоку нанёс настолько мощный удар, что его, Третью Высшую Луну, вышвырнуло духом из собственного тела, и события последнего полугода ему просто привиделись? Глядя на это будоражащее великолепие — Ренгоку не медлил ни секунды, вновь бросившись на него, — Аказа готов был поверить в такую версию. Вот только деревянные стены дома и поздняя осень, пришедшая на смену раннему лету, служили самым очевидным доказательством обратного. Нет, самым очевидным доказательством стало иное. Не было никакой необходимости использовать стрелку компаса, чтобы предугадывать действия противника. Ренгоку заметно потерял в скорости — Аказе не составляло труда просто уворачиваться от ударов. Однако те, что всё-таки его достигали, по своей мощи ничуть не уступали тому, что демон испытывал на себе ранее. И это было прекрасно — вновь переживать столь искусные атаки. Ради них можно было и потерпеть жгучую боль разрубаемой плоти, разрывающихся сухожилий и трещащих костей. Каждый раз, меняя траекторию движения катаны, Аказа всё громче и громче заливался безумным хохотом. Он видел, как Ренгоку старается держать свои чувства в узде, но эмоции, до предела накалившиеся за месяцы бездействия, так и плескалась у самого края переполненной чаши его терпения. Столп наверняка заметил, что демон и не нападает толком, и это лишь сильнее распаляло гневную бурю в его душе, заставляя совершать всё больше и больше ошибок на свою горячую голову. — Убил, — шепнул ему на ухо Аказа после того, как волчком залетел за спину противника и распластал ладонь по его пояснице, надавливая. Будь это настоящим ударом, синепалая рука во второй раз прошла бы сквозь человеческий корпус. — Не зевай, Кёджуро. Золотые локоны хлестнули его по лицу, когда Ренгоку круто развернулся, на ходу замахиваясь катаной. Клинок вонзился в выставленное под него запястье и застрял в крепких костях. — Что, уже выдохся? — насмешливо хмыкнул Аказа. Подняв свободную руку, самыми кончиками пальцев он коснулся щеки Ренгоку, отчего тот на долю мгновения оцепенел, но затем отшатнулся, будто ошпаренный, сильнее стиснул зубы и, зарычав, с такой силой дёрнул катану, что лезвие не только прошло дальше сквозь кости, но и по локоть отсекло вторую конечность. Новый взмах. Острие клинка вскрыло верхние ткани горла, распоров синие линии татуировок, а языки пламени оплавили края раны, но, вопреки всем ожиданиям Аказы, Ренгоку не ринулся следом за ним. Окутывающий его ореол ауры всё тускнел и тускнел. Грудь под тёмной тканью формы тяжело вздымалась, пока Столп буравил шагнувшего ему навстречу демона. Единственный глаз излучает лютую ненависть. Второй скрыт под круглой заплаткой из чёрной ткани. — Значит, это всё? Тебе самому не грустно, Кёджуро? — чуть склонив голову набок, улыбнулся Аказа. В улыбке этой можно было ошибочно различить сочувствие. Впрочем, в некотором смысле демон действительно ему сочувствовал: рухнуть с вершины горы к её подножию — такое пожелаешь только ненавистному врагу, а Кёджуро в их число точно не входил. Однако Ренгоку, к сожалению, такого рода сочувствием не проникся. — Зачем ты здесь? — грозно спросил он, наведя клинок на демона. — А что, разве Сенджуро-кун не рассказал тебе? — невинно протянул Аказа, делая новый шаг, на сей раз в сторону, и начиная описывать вокруг истребителя дугу. Сверкающее остриё катаны магнитом следовало за ним. — Не передал мои слова? — Мой ответ был, есть и всегда останется неизменным. — Напомни, в чём он заключался? — Аказа задумчиво потёр подбородок и стукнул указательным пальцем по губам. — Состариться никчёмным калекой? Губы Ренгоку превратились в тонкую линию, а густые брови сошлись в хмуром противостоянии, но Аказа видел — он задел Столпа за живое. — Это — твой предел, Кёджуро, — пропел он его имя, а затем уже серьёзно добавил. — Потрясающий, восхитительный, но всё же предел. Признаться, Аказа был уверен, что застанет истребителя в крайне плачевном состоянии. В полном упадке духа, плавно скатывающегося в пропасть, цепляющегося за отрицание, неверие и неприятие, но постепенно падающего на дно, где его ждала неприятная правда. Однако вот он, гордо стоит напротив него, рука не дрогнет, во взгляде — неискоренимая уверенность. — Знаешь, я ведь могу просто выволочь твоего славного братишку сюда и разорвать его на корм падальщикам, если ты не согласишься стать демоном, — продолжил Аказа, вновь возвращаясь к тем ласковым интонациям, от которых у любого человека кровь бы заледенела. — Увы, шантаж… «…дело неблагородное», — так и осталось на кончике его языка, потому что Ренгоку закончить фразу так и не дал. — Значит, тебе придётся сначала убить меня! — заявил он, принимая боевую стойку и занося катану для грядущего удара. — Какая очаровательная самоотверженность, — Аказа растянул губы в улыбке, вглядываясь в лицо истребителя, стараясь уловить в нём малейшие изменения. — Но задумайся, Кёджуро. Почему ты так легко говоришь о своей смерти? Что это, братская любовь или подсознательное желание, — он прикоснулся кончиками пальцев к своему виску, — положить конец бесполезной борьбе за то, чего у тебя никогда больше не будет? Правый глаз Ренгоку округлился. Наверняка и пустая глазница левого по привычке тоже распахнулась шире под повязкой. Вот оно! — Каково это, стать слабым и бесполезным? — Аказа и не думал замолкать. — Каково это, быть неспособным защитить даже свою семью, не говоря уже о других людях? Ты это сам знаешь — и моргнуть не успеешь, как я доберусь до малыша Сенджуро, — демон улыбнулся снисходительно, почти что с родительской заботой, и подытожил. — Вместо смерти подумай лучше о моих словах на досуге. Кажется, свободного времени у тебя сейчас будет предостаточно. Ренгоку был облачён в форму, но от него не пахло другими демонами. Пахло только дорогой. Бессмысленной и безрезультатной. Возможно, Столп действительно приобрёл статус бывшего. Возможно, отсутствовал он как раз потому, что ходил к своим проситься обратно на службу, но в итоге только официальную отставку получил. — Ещё увидимся, Кёджуро. И, словно в доказательство того, что их скорости теперь совершенно несопоставимы, демон скрылся в темноте ночи так быстро, что истребителю осталось лишь запоздало податься вперёд, а затем, опомнившись, метнуться в дом, где его ждал бледный как сама смерть Сенджуро.