Bleeding red, blooming blue

Кёджуро при свете дня — картина, ярче которой в его памяти теперь ничего не существовало. Лучи солнца перебирали длинные пряди волос, превращая их в чистое золото; разливались на складках одежды таким богатством теней и контрастов, какими даже самая яркая луна была не в силах одарить; ложились на его лицо мягко и ласково, насыщая тёплыми красками кожу, что ещё недавно излучала нездоровую бледность. Как он мог допустить саму мысль, что Кёджуро умирает? Нет, перед ним стоял отнюдь не умирающий. Существо, сошедшее со страниц древних легенд, давно канувших в лету и случайно поднятых из глубин истории. Космическая энергия, обретшая человеческую форму. Сила, не подвластная ни смерти, ни времени. Вот, что возвышалось перед ним. Одно мгновение, равное удару сердца. Аказа столько раз звал Ренгоку последовать за собой во тьму, но в тот момент он сам едва не шагнул за ним — сквозь призрачное облако кружащейся в воздухе пыли, сверкающей и мелко серебрящейся — под смертоносное солнце. Едва не шагнул… чтобы придушить чёртового Столпа. Потому что одно мгновение промелькнуло и унеслось в прошлое, а Аказа во всех подробностях вспомнил, как ночью Ренгоку исходился жутким кашлем, стоило ему ненадолго прийти в себя, пока демон нёс его на своих руках до укрытия. И кашель тот сопровождали сгустки крови. Он всерьёз подумывал вернуться обратно в город. Или хотя бы в поместье Ренгоку, где было всяко лучше, чем в старой хижине в глухом лесу, но приступ спал, как только тело приняло спокойное положение, и Аказа не хотел лишний раз его тревожить. Вместо этого он принялся рыться в вещах истребителя — вдруг такое случалось не впервые и тот имел при себе какое лекарство. Лекарств не оказалось, зато демон обнаружил кое-что другое, что потеснило всё прочее на задний план. Ни единое слово со свитка прочитать он не мог, но в схематичном изображении растения сомневаться не приходилось. Аказа слишком хорошо знал этот цветок. В своё время потратил на его поиски уйму времени… и всё равно в самый первый миг он подумал не о том, что истребители прознали об охоте Кибуцуджи на голубую паучью лилию, а о том, что Кёджуро ищет её для себя. Зачем лилия понадобилась верховному демону, он не знал. Спрашивать и уточнять ему в голову никогда не приходило, и это касалось всех заданий. Но очевидно, это должно быть нечто важное и воистину ценное. Настолько, что оно находилось на границе между выдумкой и реальностью. Одна из причин, по которой Аказа склонялся к первому варианту, заключалась в том, что на заре поисков он наткнулся на старую детскую сказку. Неясно, шла ли речь о голубой паучьей лилии, в тексте упоминался лишь некий «голубой цветок», который был способен возвращать мёртвых к жизни. До сих пор Аказа, приучивший себя обходиться без оценок действий Кибуцуджи, не строил никаких догадок, надеясь лишь на то, что господин верит в существование цветка не потому, что вычитал про него в какой-то сказке. Как говорится, о верховном демоне лучше думать либо хорошо, либо никак. Аказа придерживался совершенно иной позиции. Он вообще старался о нём не думать. И это до сих пор его выручало. Но сейчас мысли шумным пчелиным роем взвились в голове, разом подняв всё то, от чего Третья Высшая прежде предпочитал держаться подальше. Зачем цветок нужен? Действительно ли это связано с воскрешением из мёртвых? Тогда кого Кибуцуджи собрался воскрешать? Или свойства цветка позволяли и иные манипуляции? Целительские, например? Поэтому Кёджуро, поняв, что их лекари сделали всё, что смогли, ввязался в эти поиски? Но что понадобилось исцелять господину Кибуцуджи, регенерации которого нет равных? Или всё это — чушь собачья, и истребители просто тоже теперь ищут цветок?.. Что несколько повышало вероятность его существования. Чёрт бы его побрал. Этот цветок. И этого Кёджуро. Ему стоило сообщить обо всём господину. Но что это даст, помимо того, что гонца, принесшего такую новость, жестоко накажут? За нерасторопность, за то, что все поиски до сих пор не принесли никаких плодов. И конечно же за то, что всё ещё живой Столп Пламени сумел сбежать. Нет. Прежде чем отчитываться о произошедшем, он должен узнать больше. Должен разобраться, выяснить наверняка, что замыслил противник. Распирающее бешенство требовало немедленного выхода, но вместо этого Аказа был вынужден ютиться в единственном тёмном закутке крошечной хижины, мариноваться в собственной ярости и ждать, ждать, ждать. Ждать, пока стемнеет достаточно, чтобы вырваться наконец из этой затхлой тюрьмы и ринуться следом за улизнувшим истребителем, которого к тому моменту уже и след простыл. Оставалась надежда, что на сегодняшний поезд в Токио Ренгоку тоже не успел. Прошедшая схватка на нём живого места не оставила, а вся одежда была в грязи, однако дом его был пуст и ни в одном рёкане его никто не видел. Аказа обошёл все три и везде хозяева единодушно качали головами. Истребителя действительно никто не укрывал — демон лично перепроверил. Ничего иного не оставалось, кроме как отправиться туда, куда совершенно точно держал свой путь Ренгоку. В Токио.

***

— Нет, мы единственная во всём Токио контора, которая занимается переводами, — мужчина с собранными в пучок чёрными волосами важно дёрнул подбородком вверх и сложил перед собой руки на столе. — Кохэку, журнал! Юный помощник, всё это время смирно стоявший за спиной хозяина, подскочил к одному из шкафов и вытащил с полки тяжёлую книгу в тёмно-красном кожаном переплёте. Как в царившем здесь бардаке вообще можно было что-то найти, Аказа ума не мог приложить. Стул под ним заскрипел, когда демон чуть подвинулся, чтобы лучше видеть оказавшийся перед его собеседником журнал. — Смотрите сами. Вот такой объём заказов мы выполнили за последний месяц! — самодовольно произнёс мужчина, шелестя исписанными с обеих сторон страницами. Он зажал несколько, демонстрируя количество обратившихся за их услугами человек. И это количество могло бы, пожалуй, действительно впечатлить кого-то, но не Аказу. — Мне плевать, скольких вы обслужили за месяц, — холодно произнёс демон, заставляя собеседника в негодовании вскинуть брови, а его помощника застыть в изумлении и захлопать ресницами. В отличие от своего твердолобого хозяина, который так удачно походил на павлина в этом расшитом золотистыми нитками сине-зелёном кимоно, Кохэку явно чуял угрозу, исходившую от заглянувшего к ним под вечер посетителя. Впрочем, быть может, этот хвастливый индюк настолько загонял мальчишку, что тот от каждого шороха теперь дёргался. — Простите? — оправившись от потрясения, вызванного столь открытой грубостью, владелец конторы поправил очки. — Я сказал, меня не волнует, как много людей к вам приходят, — медленно проговорил Аказа, наклоняясь над заваленным всяким бумажным барахлом столом. — Я задал вполне конкретный вопрос — к кому ещё в этом городе можно обратиться, если мне нужен перевод с русского? — А я вполне конкретно ответил вам, — его собеседник сложил руки на груди и вызывающе посмотрел на Аказу. — Только к нам! — И ни вчера, ни сегодня к вам не заходил светловолосый мужчина в белом хаори? — повторно уточнил Аказа то, что уже спрашивал. — С книгой на русском и свитком? — Никто не заходил! И если лично вы, уважаемый, пришли не затем, чтобы оплатить перевод, то вам стоит уйти. Мы скоро закрываемся. Аказа не шелохнулся на стуле, пожирая глазами сидящего напротив мужчину, словно удав ничего не подозревающую жертву. — Мальчик, — Аказа чуть повернул голову, обращаясь теперь к юному помощнику. На губах вежливая полуулыбка. — Запри, пожалуйста, двери. Сегодня вам придётся закрыться пораньше. Ни Кохэку, ни господин Киношита — хотя может его и не так звали, но по крайней мере на вывеске значилась именно эта фамилия — не успели осмыслить услышанное, однако демон быстро вывел обоих из ступора. — Что вы себе позволяете! — едва не задохнулся от возмущения мужчина, когда журнал выскользнул из-под его сухой ладони. — Кохэку, — Аказа проигнорировал эту бурную волну и вновь посмотрел на мальчишку, который словно в землю ногами врос. — Делай, что я говорю, если не хочешь видеть, как умирает твой несговорчивый хозяин. Под острым взглядом налившихся желтизной глаз юный помощник ожил и неуверенно, будто опасаясь, что плохо разобрал или неправильно понял повисшие в звенящей тишине слова, двинулся в сторону дверей, то и дело оглядываясь через плечо. — Давай-давай, — поторопил его Аказа. — Или ты хочешь посмотреть, как я его убиваю? Кохэку больше поворачиваться не смел. Лишь замер на секунду и вздрогнул, когда за его спиной раздалось очередное гневное восклицание вскочившего на ноги хозяина, сменившееся леденящим душу хрустом и грузным стуком тела, рухнувшего на стол. Но затем продолжил свой путь. Щеколда с тихим скрежетом сдвинулась в сторону, забренчала дверная цепь. — Не переживай, — Аказа равнодушно окликнул мальчика, который каменным изваянием застыл у двери. — Обошлось без крови, — взявшись вновь посиневшими пальцами за пучок чёрных волос на затылке покойника, демон развернул его безвольную голову так, чтобы остекленелый взгляд был направлен вниз. — Можешь представить, что он спит. Пролистав увесистый журнал до страницы, на которой была сделана последняя запись, Аказа внимательно изучил все имена, числившиеся в списке за последние двое суток. Ренгоку действительно здесь не оказалось, но это ничего не доказывало. Кёджуро не дурак, мог предположить, что демон отправится следом, и использовать чужое имя. По той же причине мог он и подослать в переводческую контору кого-то вместо себя, а потому никто здесь никакого «светловолосого» и не видел. После той подлянки, что Столп устроил ему в хижине, не стоило недооценивать его изобретательность. Хотя подлянкой тот трюк с окнами можно было назвать с натяжкой. В противном случае Аказа бы здесь сейчас не сидел, а за место Третьей Высшей уже бы началась кровавая бойня. Излишняя честность, которая Аказу отчасти даже восхищала, однажды погубит Ренгоку. Если быстрее не погубит упрямство. Оставалось надеяться, что до той поры удастся его обратить. А ещё оставалось надеяться, что именно благодаря изобретательности Ренгоку Аказа не нашёл следов его присутствия в этой конторе. Либо же потому, что истребитель обратился в какое-то другое место, в существовании которого Аказа не сомневался, вопреки заверениям местного владельца. Иначе вариантов, куда ещё мог запропаститься Кёджуро, набиралось немного. И самым тревожным был тот, в котором битва с Четвёртой Низшей слишком сильно ударила по ослабшему организму. Настолько сильно, что тот просто-напросто не выдержал. Поэтому он нигде Ренгоку не нашёл. Эти размышления разбередили раздражение, которое и без того не особенно-то и улеглось за прошедшие два дня. Когда Аказа добрался на ночном поезде до Токио, он был так зол, что всерьёз замышлял устроить настоящую резню в самом центре города. Гора трупов стала бы отличным посланием Столпу Пламени и напоминанием, кого он вздумал за нос водить. Но этим планам помешал близившийся рассвет. — Хватит трястись, возьми себя в руки, — произнёс Аказа куда жёстче, чем раньше, но всё ещё стараясь выдерживать нейтральный тон. — Ты жив только потому, что показался мне более адекватным, чем твой хозяин. Будешь отвечать честно и делать, что говорю, вернёшься сегодня домой. — Кто вы? — дрожащим голосом проблеял Кохэку, сбиваясь на каждом слове. Опасливо повернувшись к демону, который уже принял свой обычный облик, он уставился на него широко распахнутыми глазами. Плескающийся в них ужас проливался на щёки дорожками слёз. На труп, плашмя развалившийся на столе, он усиленно старался не смотреть, но взгляд так и норовил скоситься в ту сторону. — Самый важный ваш посетитель сегодня, — оскалился в недоброй ухмылке Аказа, приближаясь к съёжившемуся мальчишке и вручая ему журнал. — Смотри, не подведи. При обычных обстоятельствах он бы дождался кивка или любой другой реакции, поиграл бы со своей жертвой немного или постарался бы создать у той иллюзию относительной безопасности, впечатление, что он, хоть и демон, но не такой уж и плохой парень. Однако сейчас Аказа хотел, чтобы этот юнец был в состоянии соображать и соображать быстро, а потому тянуть не стал. — Со вчерашнего дня вы получили восемь заказов. Покажи мне материалы по каждому из них. Ни один из этих восьми заказов в журнале не был связан с русскоязычными оригиналами. Более того, почти все они представляли собой перевод мелких бумаг, если верить записям регистрации. Но Аказа не верил. Он должен был увидеть всё собственными глазами. Кроме того, в ту ночь он так и не распознал язык свитка, так что он мог вполне оказаться среди поступивших за сегодня и вчера документов. Вдвоём они обогнули стол, с которого свисал мёртвый господин Киношита, и вошли в подсобное помещение, больше напоминающий небольшой архив. Вдоль стен громоздились массивные шкафы, заставленные ящиками, каждый из которых имел дату и обозначения, понятные только работающим здесь людям. Регулярно сверяясь с журналом в руках демона, Кохэку выбирал на полке нужный ящик и рылся в нём, пока не выуживал искомое. Всё не то. Ничто даже отдалённо не походило ни на фолиант, ни на свиток, которые Аказа обнаружил у Ренгоку. Тогда демон повторил вопрос, который уже дважды звучал в этих стенах — заходил ли к ним человек со светлыми волосами и в белом хаори или быть может приносил кто-то книгу на русском языке или свиток с рисунком цветка? Ответ остался неизменным, но на сей раз в честности его можно было не сомневаться. — Ладно, — хмуро сдался Аказа, захлопывая увесистый журнал регистрации и бросая его на стол рядом с трупом. — Последний вопрос. Если не к вам, куда ещё можно обратиться за переводом? Или за консультацией. — В четырёх кварталах отсюда есть одно бюро… Аказа хмыкнул. Как он и предполагал. — Что, конкуренты? Кохэку виновато опустил голову. — Ещё? — на всякий случай уточнил демон, если и там не выгорит. — Издательство «Хотару» печатает книги, иногда иностранных авторов. Больше не знаю… — Ясно. Что ж, можешь идти. Огромные карие глаза, ещё не успевшие высохнуть от слёз, уставились на него. Смесь недоверия и шока. — Почему?.. — Я сейчас передумаю, — перебил назревающий вопрос Аказа. — И смотри, прямиком домой ступай, а то точно передумаю. Дважды повторять не пришлось. Мальчишка круто развернулся и унёсся прочь, задержавшись лишь у двери, где суматошно пытался справиться с замками. Аказа же, оставшись наедине с ещё тёплым трупом, перевернул тело на спину и принялся его разделывать. Пировать до утра он не планировал, но отказать себе в удовольствии отведать несколько самых питательных органов и лакомых кусочков плоти не мог. Да и всё равно он с самого начала не собирался маскировать это убийство под несчастный случай или нападение грабителей. По-прежнему оставался шанс, что Аказа просто опередил Столпа, и тот ещё сюда нагрянет. Так пусть же его ожидает сюрприз. Сюрприз, впрочем, ожидал и самого Аказу, который терять времени даром не стал и в этот же вечер отправился по следующему адресу. Токио отличался от остальных городов тем, что был неподвластен времени суток. Да, большинство заведений закрывались на ночь, а многие люди расходились по домам, однако жизнь продолжала кипеть и в поздний час: на главных улицах горели огни, по дорогам разъезжали рикши с неутомимыми кутилами и редкие автомобили богачей, в жилых кварталах было менее людно, но и туда ночная жизнь протягивала свои, уже менее привлекательные, щупальца. Бюро, о котором сообщил Кохэку, представляло собой крохотное одноэтажное помещение и располагалось в узком переулке, соединяющем две шумные улицы, поэтому Аказа действовал быстро. Быстро, но не слишком церемонясь. Без труда, одним движением вырвав замки, он отворил дверь и переступил порог. Не нуждаясь в искусственном освещении, потому что демоны прекрасно видели в темноте, он сразу же прошёл вглубь помещения, отмечая приятный порядок. Конторка Киношиты с тем его заваленным бумагами столом и громоздящимися друг на друге вещами, ни в какое сравнение с этим местом не шла. Неудивительно, что его сегодняшний ужин так активно отрицал существование конкурента. Журнал регистрации нашёлся быстро, но Аказа не успел и до нужной страницы пролистать, как всё внутри всполошилось и встало на дыбы. Он уловил знакомое приближение. Знакомый запах. И знакомую ауру. Дверь за его спиной скрипнула.