Bleeding red, blooming blue

— Ну и шороху ты навёл, Аказа-доно! Позвякивая круглыми тонкими пластинками из металла, обильно украшающими многочисленные ожерелья и браслеты из гладких разноцветных бусин, Доума закрыл за собой дверь. Одарив мимолётным взглядом застывшую в дальнем углу фигуру, словно та была не более, чем предметом интерьера, он принялся с интересом осматриваться. — Ты тут что забыл? — Аказа вернулся к изучению журнала, за ледяными интонациями скрывая заворочавшееся внутри беспокойство. Появление Второй Высшей именно здесь и сейчас, когда он пытался выследить Кёджуро, который, в свою очередь, имел какое-то отношение к голубой лилии, не могло быть простым совпадением. Или могло? Против его воли, мысли сами собой складывались в крайне проблематичную цепочку, связывая канувшего в воду Столпа с этой поганой рожей, которую Аказа после минувшего собрания надеялся не увидеть ещё очень долго. Никогда бы его устроило. — Знаешь, что случается с теми глупцами, кто забредает на территорию более сильных демонов и начинает хозяйничать? — Доума прошествовал вдоль стены, любуясь миниатюрными акварельными пейзажами, вывешенными в квадратных деревянных рамках по периметру. Из широкого рукава показался сложенный веер, и Вторая Высшая перевёл на Аказу взгляд, мерцающий жидкой радугой. — Ничего хорошего. Доума остановился в шаге от него, нависая, скалясь и окутывая второго демона тошнотворным амбре благовоний, за которыми только чуткое нечеловеческое обоняние могло уловить сладковатый аромат крови. Аказа и глазом не моргнул, зная, как этот демон любит переливать из пустого в порожнее и театральничать, а потому не смел выдать своего напряжения ни единым мускулом лица. И действительно, не прошло и нескольких мгновений, как веер взмыл под подбородок Третьей Высшей, легонько стукая его плоским ребром. — Но тебе повезло, что мы друзья! — весело изрёк Доума. Аказа отпихнул его руку в сторону и отступил, захлопывая журнал, в котором так ничего полезного не нашёл. Хотелось быть грубее. Вынести эти кривые мозги из черепной коробки, а ещё лучше вышвырнуть Доуму за пределы видимости или даже за грань реальности, чтобы ни глаза, ни мысли больше не мозолил своей физиономией. При иных обстоятельствах он бы так и поступил, однако неуютные подозрения продолжали роиться в голове, стесняя все эти смелые фантазии. Нет, Кёджуро не мог быть настолько невезучим, чтобы наткнуться ещё и на Доуму сразу после того, как едва пережил схватку с другим демоном. Но как тогда Доума узнал, что Аказа здесь? Угроза про территориальные споры прояснила только то, что одно из его логов теперь находилось в Токио. И всё же это не служило ответом на вопрос. Город всё-таки большой. — Нелепые тряпки, — буркнул Аказа, желая проверить свои догадки относительно Кёджуро, а заодно вытянуть из демона чуть больше информации о том, какого чёрта он в Токио забыл. Журнал с глухим стуком вернулся на место. — Ты про моё прекрасное церемониальное облачение? — Доума развёл руки в стороны, демонстрируя широкие рукава коромо шафранового цвета. Бурый пояс из скрученной верёвки уходил вниз болтающимися кисточками, такими длинными, что они достигали полов его верхнего одеяния, из-под которого торчала белоснежная шата. Будто этого было мало, поверх сего монашеского барахла, словно в насмешку хаотично увешанного ритуальными побрякушками, на плечах демона покоилась тяжёлая мантия из длинных лоскутов той же расцветки, что и остальная одежда. — Ах, это всё подарки моих последователей! И Вторая Высшая принялся с упоением рассказывать о том, как, зачем и от кого он получил ту или иную деталь своего наряда, не забывая наглядно показывать каждую из них и приправлять комментариями о вкусной плоти дарителей. — Одинокие люди — самые деятельные и талантливые! — Доума любовно перебирал обсидиановые чётки, подаренные ему последней жертвой. — А ещё… — Значит, ты теперь в Токио мозги людям пудришь? — перебил его Аказа. Дальше выслушивать эти приторные россказни о том, как Доума заманивал в Крепость «достигших просветления и готовых отправиться в вечный рай на встречу с почитаемым божеством», сил больше не было. — Я бы это не так назвал! — возразил демон. И его лицо, и голос преисполнились такой искренности, что было сложно судить, Доума слишком хорошо играл или же действительно верил в тот бред, что нёс. — Я им помогаю, а некоторые из них даже счастливыми умирают! Но что важнее всего — их счастье продолжается со мной. Внутри меня. Вторая Высшая вновь начал разглагольствовать, как на самом деле его культ украшает глубинным смыслом последний этап жизней всех его адептов. Становилось всё более очевидным, что демону, кажется, просто захотелось поболтать с кем-то из своих и что ни к чему эта встреча не ведёт. Кроме того, что у Аказы скоро уши в трубочку свернутся и отвалятся. — Ты не думаешь, что скоро в городе поймут, что волна пропавших без вести, но счастливых мертвецов, — съязвил он, планируя на этом и закончить их бестолковую беседу, — ведёт к твоему культу? — Аказа, Аказа, — покачал головой Доума, мерно постукивая сложенным веером по своей ладони. — Хоть ты и старше меня, а жизни совсем не знаешь. Если хочешь что-то спрятать, прячь на виду у всех. Здесь, в этом большом городе, никому нет до других никакого дела. Даже сами местные жители, чуть что, бегут куда угодно, только не в соответствующие инстанции. Как, например, сделал сегодня один мальчонка. На его глазах произошло, можешь себе представить, целое убийство! А он побежал к своей матушке. Она же обратилась не к стражам порядка, а метнулась в единственное место, где её всегда выслушают и помогут. Наслаждаясь моментом единоличного триумфа, Доума самодовольно прикрыл глаза и прижал свои длинные белые пальцы к груди. А в груди Аказы, между тем, тугой узел совсем ослабел. Кёджуро ни при чём. Просто не повезло попасть на кого-то из культа. — Благо, тот, чьего имени мы не называем, но кто нас оберегает и присматривает, наделил меня, своего проводника, властью не только успокаивать людские сердца и души, но и бороться со злыми духами, — радужные глаза распахнулись и вперились в Аказу, на чьём лице явственно проступило отвращение. Доума мягко улыбнулся. — Вот я и здесь. — Ясно, — ровно произнёс Третья Высшая и, обогнув препятствие в аляпистых монашеских одеждах, направился к выходу. — Считай, злого духа ты изгнал. Надеюсь, навсегда, и мы больше никогда не увидимся. — Аказа-доно, — донеслось ему в спину огорчённо, — неужели ты так просто уйдёшь? Не отужинав со своим другом? Ты даже не представляешь, какой восхитительный вкус у плоти, проникнутой благодарностью! А вот это было откровенное издевательство. Издевательство, которым завершалась едва ли не каждая их встреча. Доума бросал ему приглашения, ответ на которые всегда был известен заранее. Аказа рубил с плеча. Прямо по веселящемуся демону, обязательно снося ему что-нибудь, чаще всего голову. Аказа не ел женщин. А Доума, едва прознав об этом, задался целью исправить сие, на его взгляд, недоразумение. И однажды ему это удалось. Вскоре после того, как он сместил Аказу с позиции Второй Высшей. Это был единственный раз за всю его демоническую жизнь, когда Аказа провалился в бессознательное, отключившись. Всё, что он помнил до того, как чернота поглотила разум, это как Доума пристал к нему в Крепости, подначивая бросить ему реванш, а затем… Затем Аказа очнулся, пронизанный десятком ледяных игл, выросших прямо из пола. Всё тело застыло. Казалось, что сам мозг, вернее, та часть, что уцелела, промёрзла насквозь, потому что обмороженный орган еле функционировал. Однако проталкиваемый прямо ему в глотку кусок плоти быстро привёл в чувства. Излучающий маниакальную радость вперемешку с нездоровой заботой, Доума неустанно приговаривал, что вот-вот демон поймёт, чего лишал себя все эти годы. За свою выходку Доума потом получил сполна от господина Кибуцуджи и с тех пор ничего подобного выкидывать не смел, однако возможности напомнить Аказе о том случае никогда не упускал. Как и в этот раз. Но сейчас Аказа уже был почти у самой двери и возвращаться к тому, кто вызывал у него столь лютое отвращение, не имел никакого желания. Не говоря о том, чтобы поворачиваться к нему лицом. — Что ж, — Доума горестно вздохнул, и хотя интонации его всё ещё сочились сожалением, невооружённым ухом можно было уловить изменения. — Если ты не хочешь разделить со мной дружескую трапезу, быть может, расскажешь на прощание, кого это ты так активно разыскиваешь? Что за мужчина в белом хаори и со светлыми волосами, похожими на само пламя, украшающее его одежду?.. Аказа на секунду замер и развернулся. Доума знал, что сказать, чтобы его задержать. — Не твоё собачье дело, — огрызнулся Третья Высшая, вложив в одну эту фразу всё то, что не долетело до демона ударом в отместку за издевательское напоминание о случае столетней давности. — …Думал я, пока шёл сюда, — Доума его словно не услышал. — И кто это мог настолько сильно понадобиться аж самой Третьей Высшей Луне? А потом я вспомнил! Глупый-глупый я, — он снова покачал головой и тихо рассмеялся. — Как я мог забыть обо всех тех Столпах Пламени, что наравне с остальными терроризировали нас из поколения в поколение? Нельзя было доставить этому подонку удовольствие увериться в своей правоте. Аказа подавил желание стиснуть кулаки и челюсти и расслабился, приняв непроницаемое выражение лица. — Что же это получается. Всего полгода место пустовало, и вот теперь какой-то новый Столп обесценил твой значительный вклад в нашу борьбу? Вот досада, — Доума чуть склонил голову набок, наблюдая за Третьей Высшей. — Или быть может… Быть может, нет никакого нового Столпа Пламени? А ты сейчас так суетишься лишь потому, что хочешь поскорее исправить собственную оплошность, пока об этом не стало известно господину? Или ты ему уже всё сообщил? — Уйми свои фантазии. Мои дела с господином тебя не касаются. — Может быть меня они и не касаются, но я касаюсь их со всей своей заботой! Не хочется, чтобы из-за глупых прихотей своенравного деспота уничтожали твоих друзей, знаешь ли! Аказа тупо моргнул. Все посторонние звуки, доносившиеся с шумной соседней улицы, разом стихли, пока он переваривал услышанное. Очень медленно переваривал, потому что Доума продолжал, а он еле поспевал за смыслом потока слов, заливающего крохотное бюро. — При всём моём уважении, — Доума насмешливо дёрнул бровями вверх, — это было бы чистым самодурством с его стороны. Ну, подумаешь, какой-то жалкий Столп выжил. Всякое случается, да и это легко поправимо. А вот разбрасываться верными приспешниками направо и налево — это полный идиотизм. Как и поиски того дурацкого цветка. Я тут не так давно, после того, как он опять мне напомнил об этом задании, даже думал, а не сообщить ли, будто бы выяснилось, что этот сорняк уже считается исчезнувшим видом. Ведь ну в самом деле, кажется, нашего прапра старческий маразм схватил. Доума мерзко хихикнул то ли в такт своим мыслям, то ли потому, что ступор его собеседника был налицо. — Вместо того, чтобы заняться реальным делом и накрыть уже эту истребительскую лавчонку одним махом, мы только и наносим, что редкие точечные удары. Так этот хмырь меня даже не… — Замолчи, — прервал его Аказа, стараясь не таращиться, но не в силах совладать со злым потрясением, охватившим его. Он не беспокоился за Доуму. Ему вообще было плевать, даже если бы того прямо сейчас разнесло на мелкие кусочки волею господина. Третья Высшая попятился, зашипев. — Ты что несёшь?! — А что? Неужели ты правда всё ещё веришь, что наши мысли могут прочитать в любой момент? — а когда ответом ему стало гробовое молчание, тягостно вздохнул, будто готовясь в сотый раз разжевать несмышлёному ребёнку азбучную истину. — В детстве все вокруг, включая моих родителей, верили, что я слышу голоса богов. Это была неправда, разумеется. Ничего я не слышал. Но знаешь, что забавно? Я и сейчас ничего не слышу. И не слышал ни разу, за исключением тех моментов, когда наш с тобой хозяин находился в непосредственной близости. Тогда да, тогда он способен залезть к тебе в голову и прочитать всё, о чём ты думаешь. В остальном же… — Тогда назови его имя, — вернув самообладание, процедил Аказа. — Вслух. Демон подступил к нему ближе и растянул губы в улыбке, обнажая острые клыки. На секунду можно было решить, что вот-вот воцарившуюся тишину прорежут два слова, способные покончить со всяким демоном, достаточно смелым (или беспросветно глупым), чтобы их произнести. Но нет. — Увы, это действительно работает. Я проверял на тех убогих, кто по незнанию забредал туда, куда не следовало, — Вторая Высшая облизнул губы, а по радуге его глаз заплясали огоньки самодовольства. — Полагаю, какая-то из его техник демонической крови. Что-то вроде табу, которое вшито в наши тела с его кровью наравне с непереносимостью солнца и глицинии. Но в остальном… Что он якобы может видеть нашими глазами, знать, чем мы занимаемся и о чём думаем. Всё это, как нынче говорят, полная шляпа. Доума с хищнической радостью наблюдал за Аказой. Ожидал, что его стоическая выдержка пошатнётся под натиском перевернувшегося мира? Как бы не так. — Ты заигрался со своим культом. И начинаешь заигрываться с тем, что тебе не по зубам, — холодно произнёс Аказа. Это не было предостережением. Аказа нисколько не беспокоился, что произойдёт с Доумой, когда господин прознает о творящейся в его голове пурге. Однако он не хотел, чтобы этот придурок впутывал в эту историю и приплетал к своим удивительным открытиям ещё и его. — Власть и возможности господина не подвергаются никаким сомнениям, — добавил Аказа. — Как только последнюю Низшую Луну уничтожили, он узнал об этом в ту же секунду и послал меня к месту крушения поезда. Третья Высшая ожидал чего угодно: очередной противной ухмылочки, усмешки, качания головой и вздохов «Ах, Аказа-доно, какой же ты недогадливый». Он ожидал, что Доума, словно заранее продумав все возможные подводные камни и пробелы в своей теории, незамедлительно парирует прозвучавший факт очередной порцией бредовых умозаключений. Однако этого не произошло. К его глубочайшему удивлению, Вторая Высшая неожиданно посерьёзнел. Между бровей залегла морщинка. Доума действительно задумался. Воистину невиданная картина. — Хм, возможно, — протянул он после недолгой паузы. — Возможно, он послал следить за ходом дела Накиме? Или в нас, Лунах, столько его крови, что он может понимать, когда мы погибаем? С мелкими демонами такого не наблюдалось, иначе я бы здесь вряд ли сейчас стоял. Через мои эксперименты прошло десятка два-три, если не больше. В какой-то момент просто сбился со счёта. Аказа не знал, что ответить. И никакого желания как-то это комментировать он не имел. Что бы Доума сейчас тут перед ним ни разыгрывал, он не хотел быть к этому причастным. — Ладно, это ещё нам предстоит узнать! — словно и не было этой минутной смены настроений, Доума перестал казаться адекватным и вновь стал самим собой. Аказа скривился на сомнительной части с «нам». — А о своей игре в догонялки со Столпом Пламени не переживай. Я надёжно сохраню этот секрет! Мы ведь друзья. — Нет никакого секрета, — раздражённо бросил Третья Высшая, собираясь наконец покинуть это тесное помещение, в котором провёл с ненавистным демоном и без того непозволительное количество времени. — Никаких догонялок. И никаких друзей.

***

И никаких намёков на то, что Кёджуро вообще появлялся в Токио. Аказа караулил его ещё целые сутки, пребывая в полной уверенности, что как только Столп Пламени прознает про найденный в переводческой конторе труп, о котором на следующий день все газеты писали, то не спустит ему этого с рук. Не пройдёт мимо. Как не смог пройти мимо разбушевавшегося демона, которого местный люд принял за медведя. В книжное издательство «Хотару» он тоже наведался, однако вёл себя уже куда сдержаннее, чем в предыдущих местах. Лишний раз привлекать внимание Доумы, от которого в ночь их встречи ему и так с трудом удалось отвязаться, не хотелось. Увы, визит в издательство не принёс никаких результатов, и Аказе ничего не оставалось, кроме как вернуться туда, откуда всё началось. В дом Ренгоку, который нынче пустовал, но куда Столп ещё мог в ближайшее время вернуться, потому что отправлялся в путешествие он явно налегке. Впрочем, нет. Это не единственное, что ему оставалось. Аказа мог плюнуть на всё и вернуться к своим обычным обязанностям. Однако в таком случае он не узнает, зачем Кёджуро понадобилась лилия, связано ли это как-то с господином, а самое главное — жив ли этот упёртый баран ещё или всё-таки случилось с ним чего. Да и вообще. Разве поиск Столпов не входил в его обязанности? Входил. Так что всё в порядке. Рука об руку с поиском, правда, шло их уничтожение, но это пока подождёт. На Ренгоку у него были куда более грандиозные планы. А уничтожить калечного истребителя всегда успеется. Если только до этого момента самого Аказу не уничтожит господин Кибуцуджи, которому может не понравиться, что Третья Высшая с врагом цацкается. Однако прошло уже несколько месяцев. Несколько месяцев Аказа носил в себе информацию о том, что Ренгоку пережил их схватку, а прародитель демонов так ему ничего не сделал и даже не сказал. Да, демон эти сведения, конечно, тщательно прятал, и всё же. «Неужели ты правда всё ещё веришь, что наши мысли могут прочитать в любой момент?» Нет. Он в который раз мотнул головой, избавляясь от чёртовых зёрен сомнений, что посеял в его мыслях Вторая Высшая, и попытался вернуться к книжке, которую раздобыл в комнате мелкого Ренгоку и теперь, валяясь на заправленном футоне Кёджуро, безуспешно пытался читать, пока за стенами свирепствовало солнце. Какая-то приключенческая беллетристика про пиратов и русалок, которой он пытался заполнить самое скучное время суток. Это был его второй день в поместье Ренгоку. За это время он успел изучить здесь каждый угол вдоль и поперёк. Не только от скуки или любопытства ради, но и в надежде отыскать какие-нибудь тайники с рукописями прежних Столпов Пламени, которые наверняка где-то хранились. Однако из стóящего внимания обнаружил демон только пару выцветших фотографий в комоде, принадлежавшем главе семейства. На одной были запечатлены трое: человек, мало походивший на того пьяницу, которого Кёджуро звал отцом, его супруга, держащая в руках крохотный свёрток, и обитатель этого свёртка. Даже в таком возрасте Кёджуро смотрел на мир во все свои огромные глаза. Довольный своей находкой, Аказа хмыкнул, переходя к следующей фотографии, на которой на руках женщины был уже другой младенец, потому что подросший Кёджуро стоял подле отца, лучась гордостью. Промелькнувшее желание присвоить обе фотографии себе пришлось отбросить в сторону. Помимо спальных комнат и одной гостевой, в доме имелись небольшая кухня с очагом, погреб и квадратный внутренний дворик, вокруг которого было выстроено само поместье. На внешней территории находилась ещё одна постройка, оказавшаяся баней, которую Аказа опробовал в первую же ночь после того как вдоволь наразвлекался с деревянными мечами, которые обнаружил почему-то в погребе. Он никогда не был силён в фехтовании, но это было всё равно забавно. А когда он вспомнил, где находится, то стало вдвойне забавнее. Правда, затем он ещё вспомнил и о том, кем является и чем рискует, убивая время таким образом. Всё веселье как ветром сдуло. Как себя ни убеждай, что всё в пределах разумного и, если правильно обрисовать картину, верховный демон поймёт, предугадать, как тот отреагирует на самом деле, всегда было проблематично. Если узнает. Если… Сколько бы он этому ни противился, но в мыслях то и дело эхом раздавался голос Доумы, который, хоть Аказа его об этом и не просил, в ту ночь поделился с Третьей Высшей ещё много чем. Как проводил над другими демонами эксперименты. Как начинал с малого, ловкими манипуляциями заставляя подопытных весьма нелестно отзываться о господине Кибуцуджи. Как постепенно добирался до самого опасного, вынуждая их произносить вслух запретное имя. Как ничего с теми демонами не происходило ровно до тех пор, пока с губ не слетало несколько фатальных слогов. И Доума по-прежнему был жив. Что, по его собственному мнению, служило лишь неопровержимым доказательством его теории. А по мнению Аказы всё это походило на какой-то хитрый план. Развод. Либо господин руками Доумы зачем-то подвергал проверке Третью Высшую, либо сам Доума вздумал затеять с нижестоящим по рангу очередную издевательскую игру. Если верно первое, то нужно как можно скорее добыть для верховного демона информацию, которую он сочтёт достойной его внимания. Если же верно второе… Что ж, тогда Доума жив и продолжает безнаказанно страдать ерундой, равно как и Аказа жив и продолжает спокойно охотиться за Кёджуро, лишь потому, что господин Кибуцуджи слишком занят своими делами, чтобы постоянно отслеживать тех, кого поставил так высоко и кому доверял только самые ответственные задания. Аказа перевернул очередную страницу, невидящим взором перебирая строчку за строчкой. Не понимая. Не воспринимая. Давно утратив нить событий, разворачивающихся на морских просторах. А ведь он правда… никогда не слышал в своей голове господина Кибуцуджи, кроме тех случаев, когда верховный демон, внешне хранивший молчание, находился с ним в одном помещении. И кроме тех случаев, когда Мудзан вызывал Третью Высшую к себе. Хотя последнее скорее было похоже на тягучее, скручивающее всё внутри ощущение. Зов, который невозможно было игнорировать, иначе чем дольше мешкаешь, тем интенсивнее и болезненнее он становился. Зов. Но не голос.