Bleeding red, blooming blue

Юширо не переставал сверлить его недружелюбным взглядом даже после того, как Ренгоку бросил наблюдать за госпожой Тамаё, которая уже как минут пятнадцать мешала в продолговатых стеклянных пробирках янтарную субстанцию. За этот срок Столп несколько раз пытался завязать с зеленоволосым демоном непринуждённый разговор, чтобы разрядить обстановку, но тот отвечал односложно, с большой неохотой и то только потому, что госпожа несколько раз напомнила ему о правилах приличия. В какой-то момент Ренгоку сдался и теперь просто сидел на деревянном стуле, куда его усадили после осмотра, и смиренно дожидался, пока Тамаё закончит с приготовлениями лекарства. Впрочем, лекарство — это слишком сильно сказано. Этим средством в своё время Тамаё помогла ускорить регенерацию Незуко, когда им пришлось отбиваться от двух приспешников Кибуцуджи, которых тот отправил по следам Танджиро. Так что, по сути это был… Допинг для демонов, как выразилась Тамаё, обойдясь без лишней лирики. За сегодняшний вечер на него обрушилось столько терминов, которых он никогда прежде не слышал, что им овладело чувство дежавю. Искажённое, правда. Ещё сутки назад он точно так же сидел в кабинете заведующего кафедрой буддистики и не понимал и половины из его заумных речей. Вот только если там можно было позволить себе не сильно заострять на этом внимание, то сейчас все эти мудрёные слова касались непосредственно его. Это было о нём. Это его организм постепенно разрушался изнутри. Это он… умирал. Когда запустился процесс — после столкновения с Четвёртой Низшей, после того, как он вернулся к интенсивным тренировкам и задался целью вернуть дыхание Пламени, или ещё в день, когда он очнулся в Поместье бабочки, — никто сказать уже не мог. Однако точка невозврата наступила именно в момент битвы с бывшим демоном Лун, потому что в прошлую их встречу тонкое обоняние Тамаё ничего из ряда вон выходящего не уловило. Печалило ли это Ренгоку? Да. Поступил бы он иначе? Нет. И не поступит иначе в дальнейшем, если люди снова окажутся под угрозой. Не станет закрывать глаза и не пройдёт мимо. Понимал это не только он сам, но ещё и господин Убуяшики, который дал двум демонам убежище на территории своих владений, и госпожа Тамаё, которая потому и предложила Ренгоку такой нестандартный вариант. Вспомогательное средство на случай чрезвычайных ситуаций, когда столкновение с врагом неизбежно, сможет временно сгладить последствия физических перегрузок и подтянуть организм на тот уровень, что был до получения новых ранений. «Однако вынуждена предупредить, — сказала Тамаё, когда Ренгоку после продолжительных колебаний решительно кивнул, соглашаясь на такую авантюру, — это средство не остановит процесс деградации, который уже происходит в вашем теле. Он медленный, по крайней мере пока, но из-за него каждый новый укол вероятно будет приносить всё меньший и меньший эффект. Поэтому лучшей отсрочкой для вас станет избегание открытых конфликтов с демонами». Сколько именно схваток, подобных той, что произошла накануне поездки в Токио, он сможет перенести, женщина сказать не могла. Возможно, ещё одну. Возможно, две. Может быть целых десять, особенно имея теперь козырь в виде чудодейственного препарата. Увы, вне зависимости от их количества и даже вне зависимости от того, поднимет ли он клинок вообще, будущее для него было предрешено. Сейчас, когда благодаря тестовому уколу его состояние улучшилось за считанные минуты, в это верилось с трудом. Он снова мог дышать полной грудью, очаги болевых импульсов погасли и даже рана на боку затянулась бесследно. Последнее отозвалось тревогой в его душе, но Тамаё успокоила, что препарат не способен ни обратить его в демона, ни изменить его человечность. Так что в общем и целом Ренгоку чувствовал себя полным сил. Едва ли не на их пике, как это было до сражения у поезда «Бесконечный». — Я попрошу вас задержаться здесь на несколько дней, — произнесла госпожа Тамаё, укладывая миниатюрные шприцы с инъекциями в специальную деревянную коробку, обитую изнутри мягкой тканью. — Хочу убедиться, что доза рассчитана верно и если побочные эффекты и проявятся, то опасности они представлять не будут. Кроме того, со дня на день мы ожидаем письмо от Урокодаки-сана. Кажется, он обнаружил что-то важное. По интонации женщины, впрочем, с трудом можно было сказать, что последней новости она хоть сколько-нибудь рада. — Мне жаль, что в ваших книге и свитке ничего не обнаружилось, — сказал Ренгоку, поднимаясь на ноги, чтобы принять коробочку. — Надеюсь, сведения, добытые Урокодаки-саном, окажутся полезными! — Каждая ниточка стоит того, чтобы её проверить, — мягким тоном заметила Тамаё. Ренгоку не мог с этим не согласиться. Как не мог перестать думать и о том, что та стадия, на которой они сейчас находились, а именно — слепой поиск зацепок, легко грозила растянуться на месяцы, если не годы. Возможно, для таких долгожителей, как Тамаё и Юширо, время текло совсем иначе, а потому они сохраняли непоколебимое спокойствие. Но что волновало Столпа ещё сильнее, чем пугающая отсутствием временных границ неизвестность, это то, что они могли, сами о том не подозревая, искать там, где всё было уже неоднократно проверено до них. Кибуцуджи Мудзаном и его приближёнными. — Госпожа Тамаё, — осторожно начал Ренгоку, прежде всего не желая всколыхнуть эмоционального Юширо, который в этот самый момент провожал его до двери. В змеиных глазах демона полыхнуло раздражение, когда Столп остановился у самого порога, но юноша сдержался и промолчал. — Почему вы раньше не искали лилию? Не проверяли оставшиеся у вас источники, как эта книга и свиток. Женщина не спешила с ответом. Сперва она развязала белые тесёмки за поясом и сняла свой рабочий фартук, который повесила на крючок за громоздким шкафом. Перед этим шкафом она и замерла. — Я не горжусь этим, — заговорила Тамаё, задумчиво рассматривая что-то за стеклянными дверцами. — Можно было бы сказать, что я сожалею, что так долго оставалась в стороне, что не занималась этим раньше. Однако какой уже в этих сожалениях смысл? Всему своё время. Всё происходит тогда, когда должно произойти. Сейчас я здесь, с вами, и это главное. — Но разве вам самой не хотелось побороть солнце? — не отступал Ренгоку, физически ощущая растущее негодование со стороны придерживающего дверь Юширо. — Долгое время мне было не до поисков, — в голосе Тамаё не слышалось ни единой нотки недовольства проснувшимся любопытством Столпа. Женщина повернулась к нему и грустно улыбнулась. — Всё, о чем я могла думать, это чтобы меня не нашли. И о том, что наверное было бы лучше покончить со всем. Известным способом. Выйти на солнце и ни о чем больше не переживать и не сокрушаться. А потом я начала помогать людям и в этом нашла своё искупление. Мой новый путь не пролегал через поле голубых лилий, потому что я не хотела пересекаться с Мудзаном или с кем-то из его приспешников, а это неминуемо бы произошло. Ренгоку какое-то время молчал, размышляя, стоит ли говорить о том, что к нему как раз-таки и прицепился один из приспешников Кибуцуджи. Правда, произошло это совсем по иной причине. Да и Аказа решил, будто лилию Столп ищет для себя… — Отчасти именно поэтому я и рискнула предложить вам попробовать наш препарат, — Тамаё перевела взгляд на коробочку в руках истребителя. — Всегда есть шанс, что эти поиски приведут не к искомому, а к вражеским ищейкам. Надеюсь, до этого не дойдёт, но подстраховаться стоит.

***

Ренгоку так ничего и не рассказал. Ни госпоже Тамаё и Юширо, ни Оякате-сама, отчего было ещё паршивее. Если говорить откровенно, он даже не до конца представлял, о чём он должен рассказывать. Что Третья Высшая Луна не ограничился тем давним визитом в его дом и теперь взялся его преследовать? Или что он невольно позволил демону узнать о том, что занялся поисками цветка, который — ах, какое совпадение — ищет верховный демон? Или что, кажется, стал косвенной причиной гибели невиновного человека в Токио? Столп открыл глаз и откинулся на широкий ствол дерева, в разлапистых корнях которого нашёл себе приют, чтобы заняться медитацией. Сегодняшний день выдался на удивление тёплым и погожим, даря обманчивое спокойствие Ренгоку, чью душу безжалостно скребли кошки. Какая-то часть его разума требовала — жёстко и сурово, — чтобы он немедленно доложил обо всём главе истребителей, сознался в том, что наломал дров в первые же дни после получения нового задания, и попросил об отставке. Пока не успел узнать о цветке больше, пока не раздобыл действительно что-то ценное, что могло бы угодить в лапы Третьей Высшей, который от него — Ренгоку был в этом уверен — теперь не отстанет. Поступить так было бы правильно и честно. Но наравне с этой частью его сознания активно крепла и расправляла крылья другая. Та, что беспрестанно набрасывала на чашу весов опасений всё новые и новые кирпичики: они ищут вслепую, они ходят кругами по проторенным демонами дорожкам, они очень сильно отстают. А может и вовсе тратят время впустую, потому что никакой лилии не существует, а демоны по-прежнему ведут ночной образ жизни, так как давным-давно узнали об этом цветке неприятную правду — сколько ни ищи, не найдёшь. Сегодня утром прилетел ворон Урокодаки-сана. Человек, к которому бывшего Столпа Воды привела наводка, оказался городским сумасшедшим, верившим во всё: и в голубую паучью лилию, и в чёрную пчелиную, и в то, что на рубеже нового столетия произошёл конец света и теперь весь их мир переместился в новую реальность. «Тем не менее, — писал Урокодаки-сан в своём письме, — не исключаю вероятности, что некогда этот человек действительно обладал нужными нам сведениями. Возможно, демоны добрались до него раньше, а состояние его ума — последствия той встречи». Единственным последствием встречи с демонами могла стать только смерть. С другой стороны, Ренгоку уже неоднократно встречался с Третьей Высшей, но всё ещё был жив. Так что в рассуждениях Урокодаки-сана тоже имелась своя правда. Вот только она ни капли не рассеивала, а лишь ещё больше сгущала туман вокруг их цели. Рассказать об Аказе, отказаться от миссии и уйти в отставку означало упустить, возможно, единственный шанс узнать о том, насколько за прошедшие века приблизился к лилии верховный демон. Поднявшись с сухого ковра опавшей листвы, Ренгоку окинул прощальным взглядом солнечную округу. Между высокими гребнями холмов, усеянными бурыми ветвистыми рощами, извивалась узкая речка. Стоя здесь, можно было видеть её пенистый бурлящий хвост. А если спуститься ниже и проследовать за направлением течения, то оно вскоре выведет к небольшому городку. Именно оттуда пару дней назад Ренгоку и пришёл к господину Убуяшики, чтобы сообщить о том, что ему удалось узнать, а заодно чтобы вернуть госпоже Тамаё книгу и свиток. И именно туда он собирался отправиться сегодня ближе к вечеру, сесть на поезд и уехать домой. Медитация не принесла ожидаемого результата: не очистила разум, не укротила смятение и не избавила от гнетущей горечи, которая заструилась по венам в тот самый момент, когда Тамаё подтвердила то, что он услышал о своём состоянии ещё от Аказы в той хижине. Однако это время наедине с собой помогло немного разобраться в положении дел и взвесить все риски, которые сопутствовали тому, что Ренгоку собирался предпринять. — Что-то начало беспокоить? — первым делом поинтересовался Юширо, когда Ренгоку наведался в небольшой одноэтажный дом, расположенный на северном склоне холма и выделенный Оякатой-сама для двух демонов. Самого Ренгоку разместили в гостевой комнате в поместье Убуяшики, однако каждое утро и вечер он обязан был приходить к Тамаё на контрольный осмотр, где женщина измеряла температуру, давление, прослушивала лёгкие, проверяла рефлексы и брала образец крови на проверку. Сейчас был самый разгар дня, а потому неудивительно, что зеленоволосый демон, оставшийся в тени коридора, предположил самое худшее. — Нет, я пришёл кое-что обсудить с госпожой Тамаё, — Столп переступил порог, покидая залитую солнцем улицу и погружаясь в прохладный сумрак дома. — Госпожа Тамаё занята! — ощетинился Юширо. — Она и так, как ты заявился сюда полуживой, потратила на тебя уйму времени! Ренгоку было нечего на это ответить, поэтому он просто сказал: — Через несколько часов я покину владения господина Убуяшики, нужно успеть на поезд. Поэтому я пришёл к вам сейчас. Это касается лекарства для Незуко. Повисшие в воздухе слова заставили демона измениться в лице. Но не склонить его к гостеприимству. Фыркнув и неразборчиво что-то пробурчав себе под нос, Юширо махнул Ренгоку рукой, чтобы следовал за ним. В кабинете госпожи Тамаё царил уже хорошо знакомый Ренгоку полумрак. Освещаемая только двумя лампами, комната тонула в оранжевых тенях, из-за чего создавалось впечатление, что ты очутился в плену янтарного слитка. — Позавчера вы сказали, что всегда есть вероятность столкнуться с ищейками Кибуцуджи, — заговорил Столп, когда женщина за рабочим столом отложила в сторону письмо, которое читала в тот момент, когда двое зашли в кабинет. — Да, есть. — Я знаю, что Камадо-кун собирает кровь высших демонов для ваших исследований. — Это тоже верно, — не стала отрицать Тамаё. — И я подумал, что если мне вновь встретится кто-то из Лун, нынешних или бывших, как это случилось несколько дней назад? Полагаю, кровь бывших Лун тоже может быть полезной? — Может, — согласилась женщина, чуть склонив голову в подтверждение своих слов. — Но встреча с Луной, любой из них, это самое худшее, что может с вами произойти. — С какими Лунами ты драться собрался. Даже я тебя на лопатки уложу в два счёта, — послышался возмущённый бубнёж справа. Госпожа Тамаё сию же секунду поспешила призвать своего помощника к порядку, но Ренгоку всё равно повернул голову, взирая на демона сверху вниз, и лучезарно ему улыбнулся. — Вот буду в ваших краях в следующий раз, обязательно проверим, кто кого! — со смешком произнёс он, отчего Юширо, явно не ожидавший такой реакции, замер, едва заметно покраснев. Ещё возвращаясь сюда из Токио, истребитель испытывал куда меньше подозрений относительно этих двоих и их искренности в желании помочь одолеть Кибуцуджи. За прошедшие же несколько суток, наблюдая за ними, их общением между собой, тем, как они обращались к господину Убуяшики и самому Ренгоку, он… иногда даже забывал, что имеет дело с демонами. Госпожа Тамаё была спокойной, рассудительной и крайне терпеливой женщиной, в каждом её действии сквозило уважение ко всему и всем, а безукоризненно преданный ей Юширо, несмотря на свой ужасно ершистый нрав, на удивление быстро нашёл общий язык с детьми Оякаты-сама. По словам последнего, потребовался всего лишь какой-то месяц, чтобы тот перестал избегать их любопытного внимания, затем ещё неделя, чтобы он согласился прийти на представление в кукольном театре теней, которые девочки устраивали каждый субботний вечер, а затем демон и сам втянулся в это действо, помогая Куине и Канате мастерить фигурки для новых постановок. «Только не говори ему, что знаешь об этом, — качая головой, улыбался господин Убуяшики. — Боюсь, наш гость только сильнее смутится и снова будет ходить мрачнее тучи». — Однако от этого никто не застрахован, — Ренгоку вновь обратился к Тамаё. — Поэтому, если вдруг мне не повезёт, то пусть хотя бы повезёт вам в ваших исследованиях и юному Камадо в исцелении его сестры! Демоны переглянулись между собой, после чего женщина согласно кивнула, а её помощник поспешил к одной из тумбочек. — Хорошо, мы дадим вам один сборник крови на всякий случай, — произнесла Тамаё, наблюдая за тем, как Юширо достаёт из ящика небольшое приспособление, похожее на диковинный шприц. — Надеюсь, вам он не пригодится. — Он механический, — между тем, проинструктировал зеленоволосый демон, вручая Ренгоку устройство. — Активируется при соприкосновении с кровью, так что никаких дополнительных манипуляций не требуется. Чачамару заберёт сразу, как только цилиндр наполнится. — Кто? — насторожился Ренгоку. — Чачамару. Это наш кот-фамильяр, — Юширо недовольно цокнул языком, словно речь шла об очевидных вещах. — Он тоже демон, так что, пожалуйста, не размахивай на него своей катаной, если что. Столп изумлённо моргнул, так и не определившись, что именно заставило его желудок перевернуться внутри — новость о существовании демона-зверя или о том, что этот самый зверёк появится ровно в ту же секунду, как шприц наполнится кровью. Последнее в планы Ренгоку никак не входило, но что с этим делать, он решит позже. В конце концов, ещё неизвестно, удастся ли ему осуществить задуманное вовсе. — Хорошо, я всё понял! — истребитель спрятал приспособление для сбора крови во внутренний карман своего пиджака. — Спасибо вам обоим за помощь! — Побочное воздействие препарата ещё может проявиться, — предупредила Тамаё, прежде чем он успел поклониться на прощание и направиться к выходу. — Так как вы, Ренгоку-сан, первый человек, на котором мы его испробовали, необходимо быть предельно осторожным. Прошу, незамедлительно сообщайте мне, если вдруг начнутся какие-нибудь странности или изменения. — Обязательно! — пообещал тот. — И ещё кое-что. Я собираюсь сообщить в письме к Кочо-сан о вашей ситуации, — женщина приподняла со стола письмо, которое до этого читала, красноречиво намекая, кто выступал отправителем. — Надеюсь, вы не возражаете? — Разумеется, нет! — улыбнулся Ренгоку, в то время как воображение во всех красках нарисовало выражение лица Шинобу. При следующей их встрече по голове она его точно не погладит.

***

Он был готов к встрече с Аказой. Рано или поздно демон бы вновь нарисовался перед ним прямо из воздуха. Это было неминуемо. Это напрягало куда меньше, чем должно было. И всё же Ренгоку ожидал, что это произойдёт скорее поздно, чем рано. А если и рано, то не настолько. Не прямо в тот же день, когда он решился на столь важный, ответственный и рискованный шаг. Не прямо в его доме. Первое, что Ренгоку заметил, когда в глубокой ночи добрался до ворот поместья, это незримые, но каждой клеточкой тела ощущаемые волны, грузно вздымающиеся над округой и погребающие всё под своим гнетущим весом. Означало это лишь одно — демон заявился сюда не сегодня. А судя по распахнутым дверям в доме, аккуратно сложенным на веранде мечам, целой стопке книг, которую истребитель обнаружил в своей комнате и которых раньше там точно не было, проводил незваный гость здесь круглые сутки. Не снимая ладони с рукояти катаны, Ренгоку обошёл каждое помещение в доме, заглянул за каждый угол, но так нигде демона и не нашёл. Лишь едва заметные признаки его присутствия: похищенные с кухни подушки теперь громоздились в его спальне на футоне, полотна штор на всех окнах были опущены на всю длину, а на дорожке во внутреннем дворике сохранились следы босых ступней. Погрома демон не учинил, и на том спасибо, но одна только мысль, что он свободно здесь расхаживал и неизвестно чем занимался, поднимала со дна сознания такой шквал гнева, что, когда Столп обогнул дом, чтобы проверить единственное место, где ещё мог скрываться Аказа, все его эмоции отражались на лице, как небо в зеркальной поверхности озера. Пускать злость наружу было, конечно, совсем неблагоразумно, особенно в преддверии того, что Ренгоку рассчитывал на диалог с Третьей Высшей. Однако не злиться он не мог. В этих стенах его семья некогда была счастлива; они хранили память об умирающей матери, которая дала ему последние наставления, определившие его место в этой жизни; здесь страдал отец, мужался брат и преодолевал свои ограничения сам Ренгоку… а теперь здесь хозяйничал тот, кто его в эти ограничения и вогнал. Чудовище, способное прятаться за человеческой маской. Людоед, оборвавший такое множество человеческих судеб, какое и представлять было страшно. Монстр, от чьего голоса пробивало на мурашки. — Я тебя слышу, Кёджуро. Заходи, — послышалось по ту сторону деревянной двери, перед которой Ренгоку уже как с минуту стоял, сжимая челюсти и стискивая кулаки. Из окон бани на поглощённую безлунной ночью землю падал слабый свет, делая постройку похожей на поджидающего свою добычу паука, выползшего в их мир из какой-нибудь страшной сказки. Ренгоку раздвинул двери, и его мгновенно окутало облако нагретого воздуха, вырвавшегося наружу. При иных обстоятельствах истребитель поспешил бы как можно скорее заскочить внутрь и отрезать банному пару дорогу на улицу. Будь в этой огромной кедровой бочке, выстроенной в углублении пола и почти до краёв наполненной водой, кто-то из его семьи или дорогой гость, которому в их доме всегда рады. Однако сейчас в ней, вальяжно откинувшись спиной на гнутый край и простерев в разные стороны руки, сидел демон и довольно сверкал своими жёлтыми глазами прямо на Столпа, сурово возвышавшегося над ним. — Что ты здесь делаешь, — голос Ренгоку едва не клокотал, а сам истребитель старался не отводить взгляда от лица демона, не соскальзывать к обхватывающим шею полосам, которые словно нарочно пытались увести внимание вниз, под воду. — Ты оказался прямо-таки неуловимым Столпом, — чуть приподнявшись, Аказа оттолкнулся от бортика и пересёк заволновавшуюся водную гладь, в конечном итоге цепляясь за противоположный край бочки и устраивая на нём согнутые в локтях руки. — Решил, что чем рыскать по всему Токио, лучше дождаться тебя здесь. — Значит, это ты расправился с владельцем переводческой конторы, — выдохнул Ренгоку то, что и так знал, но до последнего надеялся, что ошибался. — И тебе ещё стоит поблагодарить, что я ограничился только им, а не стал устраивать кровавую баню! — оскалился Аказа, подперев голову одной рукой, а когда его игру слов не оценили, поспешил перебить намечающийся поток гневных речей. — Тебе нужно срочно расслабиться, Кёджуро! Я вот на тебя знаешь, как сильно злился за то, что ты меня так некрасиво кинул? Думал, при следующей встрече вот этими вот руками, — он поднял их перед собой, демонстрируя Столпу, а заодно полностью открывая вид на свою исполосанную грудь, — отверну тебе голову. Но банная терапия здорово успокаивает нервы! Присоединяйся! Тут места нам обоим хватит. Одинокая лампа на краю скамьи у стены бросала тёплые тени на влажную бледную кожу, усеянную, словно росой, каплями воды. Одна из них прямо в этот самый момент облизала выступ ключицы, пересекла одну тёмно-синюю линию, вторую… Ренгоку дёрнул взгляд вверх, вновь встречаясь с глазами Аказы, и сердито нахмурился при виде самодовольной ухмылки, искривившей его тонкие губы. Впрочем, в следующую же секунду Столп чуть опустил голову, глубоко вдыхая и стараясь с выдохом изгнать из себя как можно больше скопившегося негатива. Необходимо было обрубить всё то, что случилось между ним и Аказой вплоть до этой самой ночи, иначе он просто-напросто не сможет нормально поговорить с Третьей Высшей. — Заканчивай здесь поскорее, — ровно произнёс Ренгоку, взглянув на Аказу прямо и беспристрастно. Так, как никогда бы не посмотрел на товарища, но и на врага тоже. — Я буду в доме. Есть серьёзный разговор. Не дожидаясь ответа, Столп Пламени развернулся и поспешил наружу, так и оставив двери нараспашку. — Пусть это будет то, о чём я думаю! — тем не менее донеслось ему в спину. Измывательски. Глумливо. Ласково. Так, что на одну иллюзорную секунду Ренгоку даже повёлся.