***
— Спрашивать, в порядке ли ты, абсолютно бессмысленно, да? — Штрэфонд присела на корточки передо мной, коснулась аккуратной кистью едва вытянутого подбородка, заставляя взглянуть ей в глаза. — Да, — так безэмоционально и спокойно. — Хочешь поговорить? — её забитые пальцы перебирали мои подрагивающие, нежно поглаживая. — Хочу, — она поднялась, присаживаясь рядом. — Я слушаю тебя. Аквамариновые глаза опустились вниз, нарезая круги по кровати. Вновь закусила губу, чередуя с щекой. Пара мгновенных слезинок скатились по щекам. — За последние шесть недель я набрала почти семь килограмм… Я пытаюсь убедить себя в том, что лучше быть здоровой, чем худой и больной. Но у меня не выходит. Я так долго боролась с этим, Крис… —Боролась? Как именно? Что ты для этого делала? Тишина. Бездыханная. — Вот в этом и дело, Поль. Ты ничего не делала для своего выздоровления. Да, тебе не нравился процесс, тебе нравился результат. До сих пор нравится. Я права? — Кажется, ты всегда права. — Ты хочешь избавиться от этого или нет? — Я не знаю, Крис, не знаю! Я не знаю как мне жить. Если я вылечусь, то уже не буду выглядеть красиво. Но зато буду здоровой. Я не знаю, хочу ли быть здоровой… Мне нравится быть худой, но я чертовски заебалась страдать из-за этого. — Красивая ≠ худая. Слышишь меня? Да и вообще, красота субъективна. Ты хочешь быть красивой для себя, или для того, чтобы подходить под стандарты общества? Ты меня слышишь? Тебя любят не за внешность, не за худобу. А если именно за это, то шли их нахуй. Помнишь свой стих? Ты говорила, что справишься. Получается, это был наёб? Ты наврала всем? Тишина. Вновь — Ответь мне. — Я ничего уже не знаю…Прости, прости меня….— подавленные ранее слезы заставляют задохнуться в эту же секунду. Нервы пересекают границу предела. Я сдаюсь. Умоляю, помогите мне. А я вообще хочу помощи? — Эй, всё, всё. Успокойся, всё хорошо. Ну за что ты извиняешься? Ты ни в чем не виновата, слышишь? Всё хорошо. Я с тобой. Я рядом, — её объятья крепче любого детского сна. Она прижимает так сильно, что бабочки в животе готовы умереть от переизбытка заботы. Они горят заживо от теплоты, которую дарит эта девушка. Убейте меня, ведь я действительно успела влюбиться.***
Переодевшись в спортивную форму, мы не торопясь шагали по сочной зелёной траве, не сильно высокие деревья окружали громадное пространство. Напоминает деревенское лето у бабушки. Такие сладкие яблоки, красные ягоды и беззаботность. Пора жить настоящим, детство давно кончилось. Заметила покосившийся взгляд отца, сопровождающий меня до самого конца. Я не отпускала руку Крис, от чего его густые тёмные брови сжались к середине, пару морщинок заиграли на лбу. Не твоё дело. Нас даже фамилия больше не объединяет. Пусть только попробует влезть в мою жизнь. Мою жизнь. — Здравствуйте, дорогие родители. Здравствуйте, девочки. Я рада вас всех видеть. Пожалуйста, присаживайтесь, девочки, — давайте, Лаура Альбертовна, поведуйте нам о испытании. Услышав суть задания, настроение стало хуже раз в пятьсот. Синхрон. Лина Еремеева: Мой папа меня практически не знает. Я уверена, он и на половину вопросов не ответит. Меня вновь оставили на десерт. Клянусь, эти пятьдесят минут были самыми долгими в моей жизни. — Андрей, как вы думаете, какова причина самой большой обиды Лины на вас? — секунда. Две. Три. Четыре. Пя… — Я перебарщивал с алкоголем, из-за этого случалось много проблем. — И это частично правильный ответ! — Ты бухал 24/7. Срывался на маму, домогался до неё и оскорблял, когда она не давала денег на пиво, — сказала прямо в лицо, не боясь. Больше не боюсь, хватит уже. — Знал бы ты, сколько дерьма она пережила из-за тебя… — сквозь зубы, подобно змее, прошептала я. — Ах да, помнишь, как ты пытался разговаривать со мной? Обсуждать что-то, спрашивать. Тебе никогда не была интересна моя жизнь на трезвую голову. Ты постоянно меня игнорил, когда я пыталась говорить с тобой. Ты меня никогда не слышал, — пару мелких слезинок упали на пол, когда моя голова опустилась вниз, в попытке спрятать их. Я так ненавижу тебя. Синхрон. Анна Загвоздкина: Было видно, как Линке прям неприятно с ним рядом стоять. Я её понимаю пиздец как, в этой ситуации, у нас с Таней точно такие же отношения. — Лина, какое твоё качество не нравится твоему папе больше всего? — Э-э-э…нуу, то, что я его редко слушала и делала на зло, как это правильно называется? — вопрос был адресован девочкам, но только Даша собралась открыть рот, как на папу вылилась какая-то жидкость. Твою ж мать, прокисшее молоко! Синхрон. Лина Еремеева: Я почувствовала такой каааайф. Это можно назвать справедливостью. Молоко, было меньшим, что он заслужил, — самодовольная улыбка украсила счастливое лицо. — Лень. Твоя лень очень многое заглубила, — мурашки от его низкого, такого пронзительно нахального голоса пробежались по конечностям. — Андрей, скажите, какая самая главная фобия Лины? — вопрос, на который я сама отвечала довольно долго. Flashback: — Скажи, какая твоя главная фобия? — в голову сразу же забираются тысячи мыслей, воспоминаний, событий. Помню, как от одного взгляда на любое насекомое, тело охватывала неприятная дрожь. Разум начинал играть со мной, производя в голове миллионы жутких картин. Как эти мелкие букашки продираются под одежду, ползают по всему телу, от чего кожа начинает судорожно чесаться… Господи, хватит! Я боюсь боли. Физической, наверное. Боюсь упасть, подраться с кем-то, врезаться во что-то. У всех этих действий одно последствие — боль. Да, именно физическая. Моральная…тут всё куда сложнее. Романтизация, которая помогала жить с моральной болью, вот в чём дело. Курение, алкоголь, переедания, порезы, тусовки, ссоры — романтизация проблем помогала жить. Выживать, если быть точнее. Таких страхов слишком много… Высота, замкнутые пространства, чувство ненужности, пустота внутри, предательство, раскрытая тайна, горские звуки. Так какой самый главный? Я всегда боялась сама оплатить покупку, позвонить кому-то по телефону, сказать или сделать что-то не то. Вставала в шесть, а то и в пять утра, чтобы выглядеть безупречно, хотя пары начинались только в девять. Эта мания идеальности… я боялась выглядеть плохо в глазах окружающих. Социальная фобия — вид фобии, который характеризуется выраженным страхом оказаться в самом центре внимания незнакомых людей, повести себя таким образом, что это вызовет унижение или смущение. Этот вид фобии проявляется в социальных повседневных ситуациях — во время встречи со знакомыми, обеда в кафе, необходимости выступить на собрании и прочих. — Социофобия.* — Ммм, насекомые? — явное сомнение в ответе выдавал бегающий взгляд. Моментально скинула голову вниз, зажмуривая глаза. Красная, довольно густая жидкость намочила плечи. Прокисший томатный сок…? Мерзость. — Социофобия, пап. Знаешь такое слово? — «малолетняя язва». — Лина, вопрос для тебя, — Лукина направила укоризненный взгляд на меня, намекая на то, что я говорю лишнее, — как думаешь, твой папа видел в тебе лишь замену своего сына? — сука. — Нет. Он много раз говорил, что скучает по Егору, но мы слишком разные, наверное. Я не знаю, я с ним не знакома, — внизу почти появилась дыра, от бездонного взгляда, направленного в грязный, с ужасным запахом, пол. Андрей Отец Лины Еремеевой У меня есть сын от второго брака, которого я не видел уже много лет. Мама Полины была третьей женой и я правда любил её, в отличии от всех остальных. Когда Наталья забеременела, я был уверен, что родиться дочь. Голубоглазая блондинка Полина, я представлял её именно такой. А Егор…с ним вышло много ошибок. Я никогда не считал свою дочь чьей-то заменой. Она единственная и самая любимая, чтобы там не произошло. Странно, но никаких отходов я не почувствовала. Встретилась с взглядом отца, таким родным и тёплым. — Я всегда любил и люблю тебя больше всех, морковка. И не скрываю этого. Ты многое сделала не так, как я хотел и рассчитывал, но это твоё решение, я не могу изменить его, — слова влетели в душу, словно тысячи метеоритов. Я никогда не слышала от него такого. Он сказал искренне. Искренне, блять! Это можно расценивать, как извинение? — Андрей, последний вопрос для вас. В каком возрасте Лина стала презирать вас? — извинения отменяются. — Затрудняюсь ответить, — новая порция отходов свалилась прямо на голову, пару щепок попали в горловину футболки, противно скользя по телу. Я, как можно быстрее постаралась избавиться от противных крошек, стряхивая все последствия неправильных ответов с себя. — В десять лет, после развода с мамой. В бездыханной тишине мы покинули кабинки. Я сразу же направилась в дом, желая смыть с себя всё это. Вытянутая рука Крис успела перехватить моё запястье, когда я проносилась мимо неё. — Не делай с собой ничего и возвращайся поскорее, — прошептала мне на ухо девушка, заставляя наклониться к её лицу. «Не делай с собой ничего». Та самая ночь, когда она застукала меня в ванной со свежими порезами на ногах. — Хорошо. *** Горячие капли смысли не только этот отвратный запах, но и тяжесть с души. Наверное, не всю, но кажется, я начинаю отпускать обиду. Это больше не ранит так сильно. Сейчас моё внимание зацикленно на других вещах. Другом человеке. Штрэфонд тоже пришлось нелегко. Что в детстве, что сейчас. «Тебя правда так ебут чувства других людей?» По всей видимости, именно твои, ебут через чур сильно… Неделя будет тяжелой, очень тяжелой. Но я верю, что мы справимся. Вместе. *** — Полин, пошли поболтаем, — мужской голос застал меня на кухне. Я закатила глаза, глубоко вздыхая. Осторожно сглотнула накопившуюся слюну, дыхание стало рваным, я повернулась лицом к папе, стараясь скрыть волнение. — О чём? — мелкие шаги проводили за стол, натянутая лёгкая улыбка создала иллюзию уверенности. — Че с рукой у тебя? — он смотрел прямо в глаза, действительно, прожигая. Не думаю, что изначально он хотел сказать именно это, ведь тишина была довольно напряженной. — Танька сильно напилась и решила отработать пару приёмчиков. — Кхм, малолетняя язва…— хмыкнул, опуская взгляд чёрных глаз вниз, приподнимая уголки пухловатых губ. — Вся в тебя, — уверенность перестала быть иллюзией. Забавно, два манипулятора с расшатанной психикой смотрят друг другу прямо в глаза. — Как у тебя с девчонками дела? Вижу, ты тут с одной постоянно шляешься… Кристиной? — Крис. Да, она классная, — при упоминании данной персоны, злорадство и язвительного в миг менялись на умиротворение и нежность. — А что в ней классного? Вся в татуировках, пирсинге, веревки эти на голове… Грубая, такая же язва, кстати. — Всё. В ней классно абсолютно всё. Не надо так говорить про неё, особенно в моём присутствии. — А чего ты её так защищаешь? — во взгляде читался намёк, но я не понимала, на что именно он намекает. Вновь эта приподнятая бровь и ухмылка. В любом американском боевике, он точно был бы злодеем с бешеной харизмой. — Я говорю, что ты неправ, говоря о ней так. Ты её совсем не знаешь, а уже делаешь выводы. — А ты, получается, знаешь? — Знаю. — Доверяешь ей? — Да, — своей жизнью. — Ой, здрасьте, — произнесла в своей расслабленной манере внезапно появившаяся Штрэфонд. Черт, она всё слышала? — Я помешала? — Нет, мы как раз закончили, — вся эта ситуация выглядела довольно нелепо из-за схожести с подростковыми сериалами про любовь и первый раз. Папа лишь откашлялся в кулак, направляя взгляд на светлую столешницу. — Тогда-а, разрешите мне тоже поболтать с вашей дочерью наверху? — игриво подняла правую бровь, облизывая губы. Тебе уж запретишь, конечно… — Не смею задерживать.***
— Ты всё слышала, да? — я опустила взгляд на белоснежную простынь, поражаясь её мягкости. Закусила нижнюю губу, поднимая глаза на собеседницу. Которая является и моей спасительницей, по совместительству, ведь стала причиной завершения столь некомфортного разговора. Хотя, именно она и заставляет меня смущаться сейчас… — Кто знает, — ухмыльнулась, пожав плечами. — Ну всё с тобой понятно, Штрэфонд, — мне действительно должно быть так неловко? — Хм, а мне нравится, когда ты так называешь меня. — Крис, с тобой точно всё хорошо? Какая-то ты слишком весёлая. — А что не так, миледи? Flashback: — Не это ищешь? — Она повернулась в мою сторону, кидая оценивающий взгляд. Самодовольная улыбка украсила её лицо. — Благодарю, миледи, — забрала из моих рук стакан, произнося это в самодовольной манере. — Тебя как зовут то, красотка? — Лина, — её внешность и подача очень зацепила меня, люблю таких. — Я Крис. Будешь? — протянула мне всё тот же бокал с уже налитым шампанским. Я целенаправленно перевернула его, избегая места, где она прикасалась губами. Крис лишь усмехнулась, заметив это действие. * Сердце вдруг забилось чаще. Чего она добивается…? — Помнишь тот поцелуй в ванной? Я сказала, что лучше остановиться, пока не поздно. — Помню. — Знаешь, сейчас — самое время, чтобы не останавливаться… — её дреды вдруг заиграли новыми красками, когда она облокотилась на изрисованное панорамное окно. Солнечные зайчики необыкновенно переливались, играя в догонялки на её скулах. Сморщила вздернутый кончик носа, когда яркий луч упал прямо на глаза. Небесно-голубые… Словно поверхность глубокого моря, яркое весеннее небо, или тёплый июльский дождь. Я вдруг повторила её слова в своей голове, подумав, что ослышалась. Господи. — Стой, ты уверена? — Как никогда, — я вспомнила все фильмы с хоть малейшим упоминанием постельных сцен и осознание того, что ни в одном из них не промелькнула гигиеническая подготовка — вызвало отвращение. Хотя нет, в сумерках Белла тщательно подготовилась. Надо быть как Белла. — У тебя есть двадцать минут на подготовку, мы же люди чистоплотные, — вспомнила её синхрон в первый день и улыбнулась, подмигнув. Слава богу, в которого я, к слову, не верю, Штрэфонд поняла намёк. Мы покинули светлую комнату, сменяя её на ванную. Благо, что здесь их сразу две. В руках оказалась фиолетовая зубная щётка, мятная паста подожгла всю полость рта. Гель для умывания с ароматом сакуры освежил лицо, придавая коже сияния. Лёгкий крем для увлажнения и приятного аромата. Боже, какой шикарный запах! Всё так чисто, гладко и приятно. Вау. Макияж…да нахуй его. Надо принимать себя такой, какая есть, верно? Верно. Ну вперёд. Скрип двери послужил предупреждением, а щелчок — сигналом. Штрэфонд не сдерживалась, совсем нет. Её властные губы прильнули к моим, всё ещё смущённым. Странно видеть её такой. Решительной? Да, сейчас она именно такая. Пора завязывать со стеснением. Здесь и сейчас. Я перестала отставать, отвечая девушке тем же напором. Горячий язык коснулся её ледяного пирсинга, скользнув в рот. — Осторожнее, — этот игривый шёпот топил в нарастающей страсти. Что довольно странно, ведь так раскрепощённо я веду себя только с ней, все остальные случаи происходили под градусом. Скользящие по телу руки сжались на талии. Мы словно танцевали. Изучали каждый элемент, каждый изгиб и звук. Лишние куски ткани уже давно валяются на полу, не преграждая путь ко встрече обнаженных тел. Прохладная постель приняла в свои объятия, заставляя спину покрываться мурашками. Крис подливает масла в огонь, заставляя дрожать от удовольствия. Она оставляет влажную дорожку на коже, спускаясь всё ниже. Я полностью доверилась приятной на ощупь простыни, та же согнула руки в локтях, нависая сверху. Ей нравится брать всё в свои руки, чувствовать власть. — Крис, — её имя звучит так по родному. Язык сам стучит о нёбо, проговаривая каждую букву. — Расслабься, я не сделаю тебе больно, — шёпот становится всё громче, когда её длинные пальцы медленно проникают внутрь, давая привыкнуть к новым ощущениям. Чувство невесомости в нижней части туловища сводит с ума. Тёплая волна проходит по всему телу. Ноги напряжены, Штрэфонд оттягивает самый пик удовольствия. Руки сжимают края светлой подушки, подминая их под запястья. Губы подсохли из-за дыхания ртом и стонов, бесконтрольно вырывающихся оттуда. — Ты чертовски красива, — произнесла она, пробегаясь по стройному телу, которое освещало множество солнечных лучей. Таких же горячих, как и её поцелуи на моей шее. Она сорвала ещё один поцелуй с покрасневших от постоянного закусывания губ, зарываясь свободной рукой в распущенные волосы. Я притянула девчонку за шею, крепко впиваясь в желанные губы. — Крис… — Тише, вот так, умница, — тугой узел возбуждения скоро порвётся, но она не позволяет этому случиться. — Пожалуйста… Крис, — не просто прошу, умоляю, стараясь не перекрикивать грань шёпота. Её взгляд дурманил, всё крепче и крепче затаскивая в паутину чувств. Не знаю на чем фокусироваться. На её великолепии или собственных ощущениях. Могу с уверенностью сказать одно — оба фактора доставляют дикое удовольствие. Я могу любоваться ей часами, рассматривать каждую родинку и татуировку. Но отбегать от финиша — больше не выйдет. Финальный, самый громкий стон, сопровождающийся частым и трепетным дыханием вырвался из уст. По телу пробежалась мелкая дрожь, задерживаясь в бёдрах. Штрэфонд провела кончиками пальцев по белоснежной коже, провоцируя и так лёгкие судороги на трепетные мурашки, в качестве дополнения. Заняла вторую половину несильно широкой кровати, оставляя нежный поцелуй на лбу. Правой рукой крепко обняла за талию, забираясь под одеяло, которым я успела прикрыть обнаженную грудь. Моя макушка расположилась на её плече, левая кисть устроилась на предплечье. — Просто эмоции, да? — отрывисто проговорила я, коварно усмехнувшись, в попытке подначить. — Нет. Не просто, — перевела сосредоточенный взгляд на меня, словно решалась произнести это до безумия долго. Кто знает, а может так и было…***
Синхрон. Лина Еремеева: Мой папа работает инженером-электриком. На самом деле, я прекрасно понимаю, что это очень тяжёлая работа. Там, где он работает, безумно сильный шум, все эти постройки высоченные… Для меня, это задание самое сложное, пожалуй. Не представляю, что меня ждёт. Моя спецодежда была схожа с той, что получила Крис. Хм. Наши отцы бросили нас обеих в раннем возрасте, не интересовались нашей жизнью, есть сыновья, эмоции у них чём-то схожи. Наши истории переплетаются. Мы переплетаемся. *** Неизвестность пугает, верно? Я привыкла, что любое дело мне раскладывают по полочкам, иначе, я не смогу его выполнить. Нужно быть уверенной в том, что я всё правильно поняла. Свою задачу, последовательность действий, отведённое время. Нужно просчитать каждый нюанс. Мой внутренний перфекционист сейчас в бешенстве, ведь никакого инструктажа не провели. Отлично. Спустя бесчисленное количество попыток узнать, что же конкретно от меня нужно, я всё же бросила эту затею, ведь в ответ слышала только непонятные термины и грубые крики, не менее грубых мужиков. К черту.***
Услышав смирившееся «zero» от Крис и увидев сложенные кольцом пальцы сырка, ну и Дашки-мордашки мопса, я с облегчением выдохнула. Не одна лажаю. — Спасибо, мои хорошие, — чмокнула Кравцовых в румяные щёчки, в знак благодарности за разделённые деньги. Синхрон. Лина Еремеева: Ну, всё, щас как накашева-а-а-арим. Папаша ахуееет от моих навыков кулинарии, отвечаю. — Так, так, так. Ух-х, я сейчас такое блюдо замучу. Оо! — в глаза бросилась светлая упаковка блинного теста. Батя тот ещё фанат домашних блинчиков, прекрасно. Синхрон. Лина Еремеева: Я взяла, значит: молочко, яички, муку, соль и сахар свистну я где-нибудь, маслечко, че там ещё. А, сгущёнку я тоже захватила. Ну, в общем, обалденные блины будут!***
Мария Владимировна проверила наши чеки, останавливаясь на Тане. Предупредив, что совершённый ей проступок может стать последним. Взгляд переключился на меня. — Лина, а вы тоже заметили, что пачка уже открыта? И не хватает двух сигарет. Flashback: *— Танюх, дай одну по-братски. Не могу уже, меня ломает пиздец…— догнала я девушку на выходе из магазина, заворачивая за угол. — А если спалят? Давай потом откроем, — впервые, я заметила некий страх в её глазах, цвета темных угольков. — Да похуй. Спалят и спалят, я переживу. Пожалуйста…— раньше эту ломку заглушало моё окружение, которое помогало бороться ещё и со стрессом. С приходом отца стресс усилился, как и желание почувствовать хоть минимум никотина в давно испорченных лёгких. — Ладно, ты и мертвого, блять, уговоришь, — закатила глаза, избавляясь от шелестящей пленки, блокирующей доступ к запретному плоду. Я сразу же выхватила сигарету, как только блестящий барьер оказался на земле. Из заднего кармана темных штанов показалась неоновая зажигалка, кислотный цвет так и манит зажечь заветный огонёк. Щелкнула пальцами, проворачивая механизм. Голубые глаза вспыхнули азартом и диким желанием. Поспешно затянулась до упора, с наслаждением выдыхая блаженный дым. — За мной должок, подруга. Клянусь, я всё, что угодно за это сделаю, — расслаблено произнесла я, совершенно не отдавая отчёта словесному потоку. Эйфория затмила голову, одурманивая потускнелый разум. Так хорошо. Не вишнёвые, конечно, но и так неплохо. Очень даже неплохо. Что это? Ваниль? Боже мой… Так вкусно. Без резкого химозного запаха, тонкий аромат, напоминающий сладкую вату. Как на детских батутах… Такими сигаретами трудновато будет накуриться заядлому курильщику, они больше в наслаждение, нежели на перекур между работой. Кажется, это то, что нужно. — Ты че, Лин, какой нахуй должок, успокойся, — Каширина махнула правой рукой, принимая хмурую эмоцию. — А где Лина? И Таньки нет…— голос Крис был слегка взволнован, особенно после упоминания моей компаньонши. Дредастая макушка нырнула в проём, придерживаясь за стену рукой. — О, вот вы где, — Штрэфонд пробежалась серьезным взглядом по нам двоим, замечая торчащую пачку сигарет из кармана Тани. — Идём, — совершила властное движение кистью, переплетая наши пальцы. Каширина была не менее напряжена, выдерживая презрительный взгляд сверху вниз. Крис поспешила покинуть место нашего тайного перекура, разрывная зрительный контакт с…соперницей? На секунду мне показалось, что именно её она увидела в лице Танка. — За тобой должок, подруга, — грубо кинула та, сплёвывая остатки сладкого пепла на асфальт. — Че вы там делали? — Штрэфонд ускорила темп, создавая между нами расстояние в пару метров. — Да какая разница, господи, — я мелко шагала позади, высматривая что-то в полу. — Лин. — Блять, да курили мы! Не ебались же, — кажется, моего через чур вспыльчивого высказывания, которое дополнил сильный взмах руками, не ожидали мы обе. — Ты нахуй осознаёшь, что это просто так не скроешь? — отлично, мы обе в бешенстве. И, кажется, обе готовы снести друг другу головы. — Отъебись от меня, Крис. Мне очень хуёво сейчас, слышишь?! Я всё ещё скучаю по Лаурите, каждую ночь анализирую недостатки в нашей дружбе с Лизой, а приезд папы только добивает меня! Если ты вдруг забыла, то я алкоголичка та ещё. Так что тебе стоило бы сказать «спасибо» за то, что я всё ещё держусь. Могла бы накуриться травой вместе с Тихой ещё в самом начале, или свистнуть сигареты у соседей. Но нет. Я, сука, терплю, даже ни разу не поныла ещё на эту тему! — идиотка… — Никто не заставлял тебя молчать. Запомни раз и навсегда: пока ты молчишь, никто не сможет тебе помочь. Если я для тебя просто развлечение, то советую найти другого кандидата. Меня такая должность не устраивает, — её глаза стали влажными, частые подъёмы плеч сопровождались поджатыми губами. Нет, нет, нет. Отсутсвие каких либо прикосновений и пустой взгляд сделали куда больнее. Она молча прошла мимо. — Чего ты от меня хочешь?! Что мне нужно сделать, а? — жалобный крик заставил её обернуться. Слёзы безысходности душили, не позволяя ровно вздохнуть. — Я хочу слышать тебя. Иначе для чего всё это? Просто отвлечься от проблем, да? — её глаза мельтешили по сторонам, голос почти сорвался на крик. — Я думала, что мы доверяем друг другу. Знаешь, мне правда казалось, что ты можешь поделиться со мной своими переживаниями, а не заниматься самобичеванием по ночам. Ты уж прости, но читать мысли я не умею, — неприятная тишина заставила утонуть в собственных мыслях. — Мне тоже непросто. Всё это в новинку, но я стараюсь ради тебя. Пытаюсь заботиться и…я волнуюсь за тебя, очень сильно. Знаешь, мне не нравится, когда ты ведёшь себя так, будто бы всё в порядке, но на самом деле чувствуешь себя очень дерьмово. Блять, просто приходи ко мне. Я обниму тебя и буду рядом. Вытру слёзы, скажу какую-нибудь тупую шутку и успокою тебя. Я переживаю так, будто твоя боль — моя. Пойми это уже… Ты можешь рассказать мне обо всём, а я выслушаю и обязательно поддержу, посоветую или дам понять, что твоя позиция неверна, тогда мы вместе разберёмся с этим. Ты можешь врать о своём самочувствии кому угодно, но не мне. Можешь молчать о своих проблемах и чувствах с кем угодно, но не со мной. Это всё, что я хочу от тебя. Пока я не перестану копать себе могилу и тянуть за собой других, мои страдания никогда не закончатся, ведь я сама их создаю. * — К вам это предупреждение относится также, как и к Татьяне. Съемочная группа давила сильнее, чем обычно. В первое время я всячески пыталась избегать камер на испытаниях, но с каждым днём эти попытки сокращались всё сильнее. Застенчивость исчезла, я чувствовала полный комфорт. Это их работа всё-таки. Думаю, в душе им глубоко наплевать на нас, а это к лучшему. Ну или я просто себя успокаиваю. Так это или нет, но сейчас я чертовски сильно хочу исчезнуть. Прежний энтузиазм испарился ещё за тем магазином. Остался витать в том сладком дыме сигарет, продолжил стекать с щёк на грязный асфальт, вылился криком из уставших уст. *** Аккуратно политая сверху сгущёнка была последним этапом в приготовлении ажурных блинов. Я держалась поблизости с сырком, ведь она тоже закончила довольно рано. Удивительно, как быстро всё меняется. Пару недель назад мне было противно смотреть в её сторону, а сейчас я могу часами слушать её смешные возмущения в нашей комнате. Думаю, мы похожи. Вряд ли я смогу назвать точные факторы, но наша ненависть к родителям, пожалуй, будет самой главной схожестью. *** Мне самой захотелось попробовать волшебную яичницу Тани, которую выбрал даже мой отец, назвав «лучшим блюдом в моей жизни». Очень мило.***
Если мы провалим это задание, то тогда, это действительно конец. Синхрон. Лина Еремеева: Вижу, значит, батя пёхает. Смотрю, смотрю, присматриваюсь… Я подумала, может линзы забыла надеть? С -5 то, понятное дело, хуй ты че разглядишь. Но нет, линзы то на месте. И тут я понимаю, что с батей нихуя не сделали. Найс, — самоирония смешалась с огорчением и вылилась в кривую улыбку. Махнула правой кистью, показывая пальцами «класс». — Я ожидала гипер-изменений, — усмехнулась, широко улыбнувшись. — Ага, я и так красавчик, — каменное выражение лица способно растопить только…да ничего, наверное. — Ладно. В общем, пап, я очень давно думала над этой идеей и сейчас выдался отличный шанс на её исполнение. Как ты уже, наверное, понял, это тату-салон, — сердце отстукивало ритм мимо проезжающих машин со скоростью 500 км/ч. Волнительная улыбка была не в силах сползти с лица. — О господи… Я не буду ничего бить здесь, а тем более смотреть на то, как это делаешь ты, — только попробуй всё испортить… — Блин, да дослушай сначала! Я хотела, чтобы ты написал на листке: «всегда рядом», то-есть своим почерком. А я бы набила это… — даже детская наивность и мольба на него не действуют. Я сдаюсь. — Не хочу я ничего писать, Полин. Если это всё, то я пошёл тогда. С самого детства же тебе говорил, что никогда в жизни тебя за наколки эти не прощу. — Класс. Спасибо, пап! Спасибо за то, что всегда обращаешь внимания только на то, что тебе не нравится. Мог хотя бы сказать, что я красиво выгляжу, ведь я не отказалась от заботы о своём внешнем виде, в отличии от некоторых! — неосознанно сравнила ссору с Крис у магазина, пугаясь собственных мыслей. Снова грязный асфальт, сбившееся дыхание, слёзы, крики в след. Злость. Я злилась на себя, ведь действительно этого заслуживала. Сейчас, злости заслуживает только он.***
Выгон через час. Я должна извиниться перед ней. Я хочу извиниться. Я хочу поговорить. — Привет, — подобно провинившемуся ребёнку вошла в её пространство, не торопясь подходя ближе. — Специально караулила тот момент, когда я останусь одна? — Штрэфонд никогда не боится смотреть в глаза, я давно выучила эту фишку. — Ага. Кстати, постоянное присутствие Даши и Оли меня сильно напрягает, — ещё ближе. — Ревнуешь? — усмешка. Какая же ты предсказуемая, Крис… — Да, — забралась под руки, укладываясь на грудь. Рукава белой рубашки коснулись талии, кисти рисовали самые разные узоры. Её совершенно спокойное и ровное дыхание уперлось в макушку. Я свернулась в клубок, прижимаясь вплотную. — У нас выгон скоро, хочешь что-то сказать? — холод в словах резал уши, заставляя забыть о физическом тепле. — Я хочу извиниться, Крис…— уверенность словно выгнали из меня, вместе с умением высказывать свои мысли. — Мне жаль, что тебе приходилось…мучаться из-за меня. Я не должна была выливать это на тебя. Ты очень многое делаешь и…ну, я очень ценю это. Очень сильно ценю, правда. Просто, мне…сложно, я не…ну, как бы… Слушай, ты не должна была…— вновь эта неловкость, смешавшаяся с огромный потоком мыслей. — Эй, всё, ладно. Я поняла тебя. Не волнуйся об этом, окей? Всё хорошо. Я не виню тебя. Ты не можешь быть ответственна за мои чувства. Но вообще-то, можешь слегка поберечь мои нервы, — добавила она, усмехнувшись, когда наши взгляды встретились. Невесомый поцелуй остался на её губах, прежде чем я опустила подбородок. — Думаю, я вылечу сегодня, — тишина совсем не ощущалась долгой. Клянусь, я бы просидела так хоть всю жизнь, лишь бы не вылезать из её объятий. — Чего? — чуть ли не поперхнулась Штрэфонд, едва расслышав такое тихое, но сильное заявление. — Сама подумай, Крис. Я больше всех косячу на этой неделе, да и папа тоже не отстаёт, — это так…странно и неопределённо. Мне в новинку делиться с кем-то столь подробным и личный для меня, но я не чувствую себя дискомфортно, говоря об этом с ней. — Даа…папаша у тебя, конечно. — Не ахти, знаю. — Расслабься, всё будет нормально. Ну, дадут тебе чёрную ленту, Кравцова вон третью неделю уже с ней ходит. Поделиться с тобой, чего уж. В крайнем случае, Лаурка как обычно разыграет драматичную паузу, скажет, что сегодня ты валишь….А потом Третьякова отдаст тебе своё право вето, прочитает нотацию о том, что это самый последний шанс и так далее. Ну, а потом мы все счастливые дальше пойдём шагать по тропе исправления. — Заебись план, мне нравится. — Пф, кто бы сомневался, я ж придумала, — и снова эта самодовольная улыбка, которую я так люблю… — Послушай, Крис, я правда хочу кое-что сказать. Потому что, потом может быть уже поздно, — это слишком сильно похоже на прощание… — Не будет, Поль. Не будет, — а она не хочет прощаться. — Лин, через две минуты нам всем дадут жёсткой пизды, ты спускаешься? — крик Маши так и не дал договорить. — Да, уже иду!***
Сообщения родителей для девочек не оставили без слёз никого. Очень трогательно, особенно то, что я единственная, кто его не получил. И так, всё снова как в тумане. Анализирование недели, проявление на испытаниях, отчитывание, смех, оправдания. Слёзы Крис, моя рука поверх её. Конфликт Тани и Оли, две группы поддержки своих команд, паническая атака Ларисы, чёрная лента Оли. Моя очередь. — Лина, как вы сами оцените свои успехи на этой неделе? — строгий тон Лукиной не сулит ничего хорошего. Одежда вдруг стала неприятной к телу, виски громко пульсировали, мешая концентрации. Холодный пот покрыл всё тело, заставляя чувствовать себя ещё уезвимее. — Плохо. Если быть точнее, то их не было. — Вы абсолютно правы. На испытании в кабинах вы постоянно язвили своему отцу и даже не пытались выйти на контакт. Затем, вас застукали с сигаретами. Ваш отец единственный, кто отказался от преображения на финальном испытании и вовсе ушёл с него. А вы, Лина, единственная, кто не получил никаких слов от своего родителя, — безмолвные слёзы капали на светлую ткань юбки. Дрожь окутала не только ледяные руки, но и каждый миллиметр замерзшего от страха тела. — Мы давали вам слишком много шансов, но не одним из них вы не воспользовались. Мне жаль вас, как человека, Лина. Но как ученица школы леди вы допустили слишком много ошибок. Именно поэтому, вы ей больше не являетесь. Это окончательное решение, — Директор процеживала каждое слово, насильно вбивая в голову. Никто из преподавателей не осмелился поднять и глаз. Это действительно конец. *** — Я вас всех люблю, девочки. Даже тебя, громик, не смотря на все наши конфликты, — слова давались с огромным трудом, а отстранённый взгляд Крис лишь усугублял ситуацию. Каждая девочка подарила мне крепкие объятия, некоторые дополнили их тёплыми словами, которые смогли согреть мою душу всего на секунду. Мне нужны её слова. — Крис, у меня всего пару минут, — намекнула я той, кто стояла дальше всех. — Пожалуйста. — Эй, тебе не идут слёзы, знаешь? — обречённая улыбка — это всё, что я смогла выдавить из себя. — Почему именно ты… — в её глазах потух весь игривый огонёк. Это страшно. — Мы ещё встретимся, обещаю. Может, это конец для меня, но не для нас. Я всё ещё не сказала что-то очень важное, помнишь? Пообещай, что дождёшься этих слов, — подобно маме, успокаивающей своего ребёнка, проговаривала я. — Обещаю.***
«sweater weather» в наушниках перемешался со стеклянными слезами, не давая заснуть. Дорога будет долгой и я уже знаю, кого увижу, когда выйду из аэропорта. Flashback: Тонкая ручка бежит по плотной бумаге, едва успевая выводить буквы. Тетрадь, которую не было позволено видеть никому, скоро станет доступной. Лишь для одной. «Значит так, эту штуку можно читать только Крис. Если её откроет не она, я вас на финале покусаю, клянусь. P.s. ваша любимая Линочка :)» *She knows what I think about,
Она знает, о чём я думаю,
And what I think about,
А всё, о чём я думаю, это:
One love. Two mouths.
Одна любовь. Наши губы.
One love. One house.
Одна любовь. Один дом.
No shirt. No blouse.
Ни рубашки. Ни блузки.
Just us. You find out.
Только мы. Осознай это.
Nothing that we don't want to tell you about, no.
Нам нечего скрывать, нечего.
Cause it's too cold, for you here,
Здесь слишком холодно для тебя,
And now so let me hold both your hands in,
Поэтому сейчас позволь мне укутать твои руки
The holes of my sweater.
В рукава моего свитера.
And if I may,
И если ты позволишь,
Just take your breath away.
У тебя захватит дух.
I don't mind if there's not much to say,
Не страшно, если тебе нечего будет сказать,
Sometimes silence guides our minds
Иногда тишина уводит наши мысли
To move to a place so far away.
Так далеко.
hese hearts adore
Эти любящие сердца
Everyone the other beats hardest for
Учащённо бьются в унисон,
Inside this place it's warm,
Внутри нас тепло,
Outside it starts to pour.
А снаружи начинается ливень.