Настоящее время:
Ржавая железная дверь издала неприятный скрип, когда длинные пальцы потянули за ручку. Казалось, будто в этом подъезде действительно кто-то умер. Ну, а кто знает… Разбитые бутылки заполонили темные углы. Мелкие тараканы гонялись друг за другом сквозь грязные стёкла. По коже пробежались судорожные мурашки, тело мерзко зачесалось. Гадость. Внезапные неприятности Лу сыграли злую шутку, портя жизнь обеим. Разумеется, Карпова страдала сильнее, ведь до сих пор борется с ужасами после-проектной жизни. А Еремеева в свою очередь, только знакомиться с ними. И делать это она будет - в полном одиночестве. Дружба, с уже бывшей подругой завершила свою историю ещё вчера. В отношениях с родителями стоит окончательная точка. — Если б не папа, меня бы здесь не было…— злость и обида заточают в железные прутья, не оставляя ключа от выхода. Выхода нет. Хотя.. Действительно ли всё случается просто так? Или за этим скрывается что-то большее? Больше, чем просто косяк. Больше, чем просто ошибка. Больше, чем неудачное стечение обстоятельств. Так и должно было быть? Хм.***
Новое место жительства совсем не похоже на те эстетичные комнаты из пинтереста, о которых Лина мечтала с безграничной силой. Совсем нет. Это жестокая реальность. Здесь нет ярких цветов и жгучего солнца. Здесь нет детского смеха и семейных просмотров фильмов по выходным. Здесь нет студентов, думающих о своём светлом будущем. Это серое полотно с вечными дождями и слякотью. Это скандалы соседей и крики детей. Это пьяные торчки в подъездах, выпрашивающие деньги на водку. Это круглосуточные тусовки в съёмных квартирах безбашенных подростков. Это Россия для грустных. — А я - одна из них.***
Грязные лужи и разбросанный мусор отталкивают, заставляя обходить весь ужас современного мира по едва уцелевшим бордюрам. Общественный транспорт не жалеет уставших пассажиров, летая на поворотах. Бомжы валяются на остановках, пугая юных школьников, которые не торопясь вышагивают по разваленным дорогам. Малюсенькие киоски и старые торговые центры создают малейшую иллюзию нормальной жизни. Пожилая женщина сопровождает Еремееву косым взглядом, когда та проходит мимо. Нахмуренное лицо не отображает ничего положительного. Ноющая боль в левом колене заставляет хмуриться сильнее, чем обычно. Солнечные лучи продираются сквозь однотонное небо, отражаясь на прямых волосах. Почему она их так ненавидит? Близкие частенько говорили, что так ей идёт намного больше, нежели эти постоянные укладки и фейковая пористость. Странно видеть её такой обычной. Ничем не отличающийся от общей серой массы этого ненавистного города. Ни яркого макияжа, с кучей заранее продуманных деталей, которые были способны выделить её ещё больше. Ни обтягивающего верха, который старое поколение называло бы жуткой вульгарностью. Даже волосы не закрутила, как обычно. Синяки под глазами сильно выделялись на ещё более бледном, местами покрасневшем от высыпаний лице, ведь ни капли тонального крема на нём не было. Прямые ресницы едва ли заметны из-за отсутствия чёрной туши, которая подкручивала волоски и придавала объема. Язык, покрытый налётом, в сотый раз увлажнил подсыхающие на ветру губы. Которые, кстати говоря, выглядели ничуть не лучше всей этой жуткой гримасы, которая заняла место свежего, опрятного личика, на которое хотелось смотреть без перерыва. Свободный лонгслив чёрного цвета отгоняет чувство неуверенности, ведь на руках появились новые порезы, а торчащие кости наверняка припугнули бы окружающих. Набранные килограммы ушли в пять раз быстрее, чем прибавлялись. Тонкие ноги светятся сквозь дырки всё тех же темных джинс, в которых она чувствует себя максимально комфортно. Любимые vans на ногах создают чувство невесомости, грязные шнурки идеально вписываются в эту атмосферу. Атмосферу? Скорее пофигизм. Ей действительно плевать. На себя, на других людей, на свой город, на всё, что есть в этом мире. Даже несправедливость её больше не тревожит. Голова забита только одним. Одной. Двухцветными дредами, которые приятно щекотали лицо по ночам. Серебряным кольцам и пирсингу, которые украшали её тонкие пальцы и острые черты столь изысканного лица. Большим количеством татуировок, которые Лина рассматривала с детским любопытством, изучая каждую. Несколько в тематике Гарри Поттера на правой руке, которые стали самыми обожаемыми. Порой, токсичному, но очень смешному чувству юмора, который заставлял по несколько раз проговаривать её шутки у себя в голове для поднятия настроения. Расслабленным, но очень комфортным стилем, который идеально подходил ей. Крис…Почему стало так больно произносить это имя? Почему все воспоминания, связанные с ней, так сильно режут душу? Эта боль в миллионы раз больнее, чем та, к которой Еремеева сама принуждала себя прошлой ночью. В чем дело? Она прекрасно знает ответ. Жгучая ревность вдруг забирается так глубоко, что вышвырнуть её будет крайне сложно. Лина больше не вернётся в школу леди, а вот Оля даже не уходила оттуда. Блять. Даже Громова не вызывает такую злость, ведь та совершенно по другому относится к Штрэфонд. Какую бы ненависть она не испытывала к Даше, на счёт их взаимоотношений с Крис она совершенно не думала. Лев и львёнок. Забота Крис в сторону Даши очень отличалась от той, которую она проявляла к Лине. Девушка продолжает перебирать свои мысли, изо всех сил стараясь разложить их по полкам. Но гадкие представления счастливого времяпровождения Кравцовой с Крис бьют по хрупкому телу и разуму, создавая большущую дыру в груди. И она не затягивается. Я не люблю реальную жизнь. Я хочу закутаться под тёплое одеяло в обнимку с плюшевым котом и слушать его мурчание, утопая в собственных мыслях. Я не хочу слышать крики и упреки родителей, прокручивать слова, которые до сих пор таят обиду на душе. Не хочу, чтобы на меня кричали и давили. Я хочу менять профессии и заниматься всем по очереди, попробовав всё, что пожелаю, пока не надоест. Я не хочу принимать сложные решения и брать на себя ответственность за что-то. Мне нужна беззаботная и лёгкая жизнь. Только я с самой собой и я сама решаю, что, когда и как мне делать. Я просто хочу отдохнуть от всего этого дерьма. Меня чертовски достал этот мир. Я хочу отдохнуть от себя. От своих постоянных сомнений, страхов, навязчивых мыслей, болезненных воспоминаний. Хочу выйти из своей больной головы.***
Разваленная детская площадка с головой окунает в юность, когда одиннадцатилетняя Полина играла на ней со своими подругами. Зелёная железная горка, с которой давно слезла почти вся краска. Лишь облезшие кусочки напоминают о её прежнем цвете. Красные качели всё так же скрипят под тяжестью тела, хоть оно и совсем невесомое по сравнению с тем, что было девять лет назад. Столько всего произошло за это время… Она всё ещё помнит, как дворовые девчонки дразнили её за неразвитую дикцию и насмехались над лишним весом. Помнит, как неловко было садиться на эти балансирующие качели, ведь она всегда перевешивала свою подругу. Она не забыла, с какой завистью смотрела на то, как умело девочка, занимающаяся спортивной гимнастикой выполняла сложные трюки на турнике. Это сильно травмировало детский мозг.***
Чёрная косуха прикрывает кружевной топ, согревая тело. Дерзкий образ скрывает внутренние переживания, зарывая их как можно глубже. Эта неделя слишком вымотала, особенно если учитывать то, что сил и так не было. Она вновь накуриться и станет свободной на какое-то время. Громкая музыка била по ушам, пока Еремеева была занята поиском крепкого алкоголя. «Maison» был единственным клубом в Тольятти, и оторваться здесь можно было только на выходных. Толпы полуголых незнакомцев перестали смущать после парочки шотов. Изображение стало постепенно размываться, линзы неприятно сушили глаза. Дикие взгляды мужчин без доли смущения проводили Лину до уборной. Сполоснула грязные руки и умело достала две пленки из воспалённых глаз, скидывая прямо в раковину. Всё происходит слишком быстро. Шутки и заигрывания бармена разжигают огонёк в аквамариновых глазах, вытаскивая на жаркий танцпол. Движения наполняются развратом и раскрепощённостью. Вся тяжесть медленно покидает её душу, дыра на время затягивается. Отрывки с первой вечеринки в школе леди заставляют распахнуть прикрытые веки, сглатывая остатки никотина. Кончик дымящей сигареты касается запястья, легкое шипение вырывается из красных губ. Так хорошо. Чёрные короткие пряди маячат в поле зрения, словно подзывая к себе. Карие глаза кажутся через чур знакомыми, но всё равно остаются неуловимыми. Клетчатая рубашка зелёного цвета разлетается по сторонам, но та, на ком она надета двигается расслабленно и довольно плавно. Голубые глаза вдруг столкнулись с теми, от которых Лина не отводила свой взгляд. Они точно друг друга узнали.***
Итак ужасное зрение играет злую шутку с далеко нетрезвой девушкой, которая так старательно вычерчивает себе ровную линию, но всё равно сбивается с неё, мотаясь из стороны в сторону. Её