Солнце резало закрытые глаза, словно намеренно пыталось потревожить крепкий сон. Глубоко вздохнула, вытягивая руки. Боль в суставах остановила это действие, заставляя немедленно вернуть их в прежнее положение. Тоже самое произошло и с другими частями тела, когда Лина попыталась пошевелить ими. Шорох с правой стороны насторожил, девушка поёжилась от страха. Где она вообще находится? Это точно не её съемная квартира. Здесь всё чисто, на стенах висят различные постеры, на подставке круглого зеркала небольшого диаметра валяются серебрянные кольца и цепочки. Раскрытый паспорт торчал из тканевого рюкзака, цвета светлой горчицы, висящего на ручке двери.
Арефьева Карина Александровна. Аромат кисловатых фруктов и тёмного шоколада заполнял всё пространство, аккуратно смешиваясь со свежим воздухом из открытого окна.
— Привет, — уверенный, но мягкий голос, наполненный нежностью с аккуратностью приблизился к постели.
— Карина…— еле слышно пробормотала Еремеева, приподнимаясь.
— Эй, осторожнее, — придержала рукой за спину, подкладывая мягкую подушку свежего мятного оттенка, стараясь не задевать тонкую кожу о жесткую поверхность кровати. — У тебя всё тело в синяках, ссадинах и прочей херне, если ты ещё не заметила, — добавила она, без смущения рассматривая миниатюрные татуировки на почти обнажённом теле, которые ещё ни разу не видела. Свободная футболка песочного цвета прикрывала грудь с животом и хрупкими плечами.
— Где моя одежда…Стоп, это твоя футболка? — Лина всё ещё приходила в себя и получалось это не совсем удачно.
— Да. Твоя одежда была жутко грязной и местами порванной. Но, я подумала, что тебе не очень захочется просыпаться абсолютно голой в чужой квартире, так что, — спокойно рассуждала она, пользуясь активной мимикой.
— Что вообще произошло? Почему ты…откуда ты блять взялась здесь? Я думала, что ты переехала ещё года два назад.
— Не помнишь? Совсем ничего? — ехидно усмехнулась Рина, пугая своим обреченным спокойствием.
— Только то, как хуёво мне было всю эту неделю, — апатично отозвалась та, которая была чуть помладше.
— Ты ведь заметила меня в клубе, верно? — подняла правую бровь вместе с уголком рельефных губ.
— Так это была ты…И как я не узнала тебя, — небольшие покачивания головы из стороны в сторону отразили пришедшее осознание.
— Ну, учитывая то, сколько ты выпила, то это вполне логично, — напомнила Карина. — Я с трудом поняла, что это ты, поэтому старалась держаться рядом, чтобы окончательно убедиться в своих предположениях. Я слегка отстала, когда ты вышла из здания, из-за этого и не успела остановить тебя на дороге. В общем, когда тебя сбили…ты почти сразу отключилась. Потом, приехала скорая, полиция. Тебя забрали в больницу, провели осмотр и сделали рентген. Сказали, что тебе сильно повезло, ведь переломов нет. Я решила, что будет лучше забрать тебя к себе. А на счёт переезда…я правда уезжала, да. Вернулась пару месяцев назад, долгая история, может, расскажу как-нибудь. Как то так, — с непонятной досадой закончила пересказ вчерашних событий.
— Господи, — тяжело вздохнула, накрывая ладонью лицо. — Спасибо, Рин. Если бы не ты, всё бы…
— Тише, не надо. Всё закончилось, более менее, неплохо. Не думай о других концах, их ведь не случилось.
Обе опустили глаза вниз, не нарушая образовавшуюся тишину. Для Лины, она была напряженной и в какой-то степени неловкой. Карина наслаждалась присутствием девушки в своей комнате, а тишина лишь помогала собраться с мыслями.
— Так ты останешься? — Арефьева вдруг подняла голову, не отрывая взгляда от растерянных голубых глаз.
— У тебя? — жить у бывшей - идея так себе. Но с другой стороны - это намного лучше, чем в одинокой старой коммуналке.
— Ну да, до полного выздоровления. Если захочешь, можешь жить здесь сколько угодно. Нам всё равно скучно одним, — вздёрнула плечами, беззаботно улыбнувшись.
— Одним? — здесь есть кто-то ещё? Черт.
— Посмотри влево, — глаза, наполненные детским умиротворением перебежали на край кровати, воздушно протянула руку к белому комку шерсти. — Это Сэмми.
*Flashback:
— Когда мы уедем отсюда, обязательно заведём кота, — с сияющей улыбкой проговорила Карина, пока из её рта вылетал сигаретный дым.
— Кота? — Лина усмехнулась такой беззаботной и даже детской мечте, ведь считала свою партнершу слишком зрелой и не думающей о таких простых вещах.
— Ну да. Такого беленького, пушистого… Назову его - Сэмми. *
— Сэмми? Всё-таки завела кота…— Еремеева поджала губы с наивной тоской, вспоминая их обсуждение на эту тему.
— Я прекрасно помню тот раз разговор, Лин. Слушай, мне тоже было непросто всё это время. И, наверное, я правда должна извиниться за то, что бросила тебя, — её эмоции в миг изменились. Подобно воспитателю в детском саду, она вела нравоучительную беседу, пытаясь доказать свою точку зрения в данной ситуации.
— Забей. Что было, то было. Я не хочу снова ворошить это, — привычная хмурость вновь оказалась на лице Лины, отрезая все последующие рассуждения на неприятную тему.
— Как скажешь, — огорчённо выдохнула, легко кивнув.
— Я не останусь у тебя, Карин, прости. Мы расстались почти три года назад и я не хочу, чтобы всё начиналось сначала. А зная меня, это начнётся, если останусь. Спасибо огромное за помощь, но дальше я разберусь сама, —
Она постоянно вытаскивала меня со дна, пора учиться плавать.
***
Ярчайшие вспышки горящих на улице фонарей отражаются в пустой комнате. Длинные пряди волочатся по полу, отбивает ритм знакомой песни костлявыми конечностями, которые едва касаются жёсткой поверхности. Приятный голос «монеточки» ласкает слух, слова песен его режут.
«Кафельные зубы скалишь, подняла футболку
Мандельштама книжку ставишь под косую полку
А я недавно бросил в печку все свои тетрадки
Видишь пепел? Там словечки в стройном беспорядке
Между крыш и домов, меж дверей тут и там
Я не помню свой дом, мне забылся мой храм
Позабуду тебя, расплескаю в пути
Ты простая, как рай, но я должен идти.»
«Старая конфорка плещет нам,
На двоих одна заварка.
За окном темно, в окне трещина.
Лампочка - луна под парком.
Я опять кручу на пальце прядь,
Пахну, как мамины духи.
Ты хочешь меня снять, снять.
А я хочу писать стихи, стихи.
Уезжай и чай не допивай.
Снег или дождь там, уходи.
Пусть хоть всего переморозит,
Пусть хоть торнадо унесёт вдаль.»
***
Переменчивая погода играет на нервах Еремеевой, обрекая на раздражительность. Удивительно, но солнце выходит из-за туч также часто, как и холодные капли мелкого дождя. Она всё ещё не спит, хотя совсем скоро начнёт светать. Зажигает грязную газовую плиту расхлябанным коробком спичек, поднося сигарету к огню.
Ваниль. Искорки неприятно щекочут нос, вызывая подрагивание. Всегда боялась огня. Эмалированный чайник переходит на громкий свист, предупреждая о том, что уже вскипятился. Ночной ветер трепет сильно отросшие волосы, хлеща холодным напором по лицу. Ночью так промозгло и мрачно. Девушка делает последнюю затяжку, никотиновая трубочка в миг тухнет.
Рассвет наступает на пятки, окутывая в светлые объятия наипрекраснейших оттенков. Лина высовывается из окна, перекладывая голову на дряхлый козырёк подоконника. Пряди ручьём свисают с оконной рамы, подбородок слегка наклоняется влево, задираясь вверх. Утончёнными пальцами касается голых ключиц. Тонкие лямки красной майки совсем не закрывают туловище, которое незамедлительно покрывается мурашками от утренней прохлады. Чувство невесомости выдёргивает из реальности, погружая в нечто глубокое и просто. Она ощущает лёгкость, но от кошек, так упорно скребущих душу, всё равно не удаётся скрыться.
Проблемы стали в разы глубже, а я всё ещё учусь плавать.
***
Тёплый воздух из открытого настежь окна приятно гуляет по голой спине. Светлое одеяло, измазанное в капельках крови валяется на полу, вместе с жёлтым канцелярским ножом. Светлая облезшая краска деревянной рамы перемешалась со спутанными наушниками и мелкими побрякушками.
Холодная вода смачивает пересохшее горло, перебивая сигаретную сухость, которая образовалась за ночь. Звонкие песни воробьев исполняются прямо над ухом, ведь сочные листья дуба чуть ли не врезаются в испачканные стёкла.
Чашка тёплого кофе с молоком и никотиновой ванилью заменяют завтрак, приглушая дикое чувство голода. Оказалось, что в мире есть нечто лучшее, чем вишнёвые сигареты.
Ванильные сигареты. Они куда сильнее успокаивают нервы, постоянно находящиеся на пределе. Они куда слаще и приятнее, чем кислая вишня. Они вызывают приятные воспоминания о Штрэфонд, и, пожалуй - это самый важный пункт.
***
Новый день ничем не отличается от предыдущего. Лина словно попала во временную петлю и никак не может из неё выбраться. Рисование стало раздражать, потому что дрожащая рука всё время создавала оплошности в работе. Она больше не может засыпать под телевизор, посторонний шум теперь чертовски раздражает. Небольшое количество еды в холодильнике заканчивается слишком быстро, лишь три бутылки минералки и сотни кружек чёрного чая составляют ближайший рацион. Громкая музыка затихает только ночью, когда следующими успокоительным становится острое лезвие. Даже дешёвое вино и вишнёвые сигареты стали предметом раздражительности.
Вновь эти мысли, которые так навязчиво долбятся в голову.
Почему я это делаю? Зачем? В чем был смысл проекта, если ничего не изменилось? Я просто заняла место другой девочки? В чем моя проблема? Почему я убиваю себя? Откуда взялась эта затяжная апатия? Почему она не проходит? Где моё солнце? Где мой выход? Я так устала. Я могу что-то сделать с этим? Да, можешь сброситься с многоэтажки, делов то. Заткнись! Почему всё так раздражает? Всё стало таким трудным. Я не могу даже встать с кровати. Мне так противно от самой себя. Хочу вывернуться наизнанку, но так ничуть не лучше. Внутри та же гниль, что и снаружи. Я не хочу зависеть от кого-то. Зависеть от неё. Она меня убивает. Тоска по ней разрывает на куски. А она как себя чувствует? Хватит.
Кажется, пора впустить эти мысли.
Я ненавижу себя, так? Так. Почему? В чем причина этой ненависти? В моей лени, привязанности, самобичевании. Я могу избавиться от этого?
Можешь избавиться от себя. Могу. Это сложно, даже слишком. А я слишком слабая, так? Так. И что делать? Ебашить.
Меня выгнали, а это значит, что я могу делать всё, что хочу. Могу накуриться, набухаться, потрахаться с кем-нибудь. Да хоть с Кариной. Могу? Могу. Хочу ли? Пока не знаю. Хочу ли я выбраться из этого состояния? Более чем.
Я так давно не была у бабушки…Её уже нет в живых, но, что это меняет? В родной посёлок я всё равно могу съездить. А набережная и тот пляж…я ведь несколько дней рождений там провела. Парикмахерская точно не помешает моим сильно отросшим корням. Хочется есть. Много и вкусно. Кто меня блять остановит? Правильно - никто.
Кто помешает мне встретить десятки закатов? Выпить сотни кружек сладкого кофе? Оторваться на полную в любимом клубе? Примерить тысячи откровенных и странных образов? Сделать кучу комплиментов милым незнакомцам? Выкинуть миллионы неудачных набросков, но оставить ту самую идеальную картину? Перепробовать огромное количество самых разных макияжей? Никто.
В жизни было много шансов начать всё с чистого листа, я больше не проебу этот шанс.
Остался последний нюанс.
— Привет, что-то случилось?
— Рина, привет. Я возвращаюсь в Москву через несколько недель, как тебе идея - провести их вместе?
***
Карина согласилась без секунды раздумий, словно ждала этого предложения всю свою жизнь. Мы перевезли все вещи, сдали квартиру. Неужели, на самом то деле, всё было так просто? Да, нужно всего лишь начать действовать.
Как оказалось, она действительно вернулась в родной город не так давно и едва успела обустроиться на новом месте. Раньше, я часто ночевала у неё, ведь дома не прекращались пьяные разборки. Помню, с каким теплом меня встречали её родители и говорили гостить у них подольше. Я жила там днями, неделями.
Но ничего не может быть идеальным.
У её матери обнаружили рак, она скончалась полтора месяца назад, что и стало причиной переезда младшей Арефьевой. Отец погиб в автокатастрофе, когда ехал из больницы в нетрезвом состоянии. Классический сценарий.
Стоит признать, что семья Арефьевых не оставила свою дочь в нищете. Годовые сбережения на «
всякий случай» были потрачены на довольно просторную квартиру в светлых тонах. Не центр Москвы, конечно, но в Тольятти - она одна из самых лучших.
У подростков появился новый репетитор по английскому языку. В тату-салоне новый тату-мастер. А я получила комбо ещё и из отличного повара, который набьёт мне новую абстрактную татушку и скрасит унылые дни.
Её стойкость и сила духа восхищают до сих пор. Очень страшно осознавать, что за этой маской счастья и кайфа от жизни, прячется ещё один сломанный человек.
Она заслуживает весь мир.
Может, это действительно не случайность? Нам обеим было одиноко. Нам обеим нельзя было оставаться одним. И вот оно,
совпадение? Кто знает.
***
Дни летели слишком быстро. Неуютность быстро испарилась, я правда скучала по этому человеку.
— Знаешь, ты очень изменилась с нашей последней встречи, — вдруг произнесла Арефьева, перемешивая шоколадное тесто в глубокой стеклянной ёмкости.
— Да неужели? — усмехнулась я, облизывая пальцы, испачканные в сладком сиропе.
— Да! Честно говоря, я реально ахуела, когда увидела тебя с чёрными волосами. И татуировки…Они очень красивые, кстати, мне нравится, — перелила ароматную смесь в темный противень, открывая светлые дверцы разогретой духовки.
— А ты вот совсем не изменилась, — улыбка озарила перепачканное в сладости лицо, что вызывало смех на лице старшей.
— Ты очень выросла. Я помню тебя обычным подростком, хотя, даже тогда тебя нельзя было назвать счастливым и беззаботным ребёнком, — Рина кружилась вокруг глянцевого кухонного гарнитура, не позволяя разглядеть её лица.
— А сейчас я какая? — искреннее любопытство никуда не ушло, да и вряд ли это когда-то случиться.
— Взрослая, элегантная, рассудительная, открытая, уверенная, настоящая, заб…— из её уст полились самые разные эпитеты, сбивая меня с толку.
— Так, так, так, стоп. Я поняла, — я вновь не смогла сдержать смех, прикрывая рот рукой.
— У тебя очень красивая улыбка, кстати. Не прячь её, — она наконец повернулась ко мне, даря самую лучезарную улыбку в ответ.
Блаженная тишина разлилась по кухне, согревая души нам обеим. В такие моменты совсем не нужны слова. Мы обе молчим, но всё равно понимаем друг друга.
— Ты говорила, что хочешь съездить куда-то? — она вновь прервала эту тишину первой, задавая вопрос, которым я поделилась через пару дней после переезда.
— Даа, у меня есть несколько пунктов, — приподняла голову вверх, будто вспоминая.
— Я слушаю, — её локти коснулись стеклянной столешницы, кисти подперли подбородок.
— Сначала, я попробую твой шоколадный брауни, которым ты так хвасталась, — уже не стала прятать коварную ухмылку, которая словно выражала брошенный вызов Арефьевой.
