И придет дьявол

В августе родители уезжали в Дейрви на несколько дней проведать тетку. Джаред обычно оставался дома один, но в этот раз и Мэган осталась с ним, так по мнению отца, в пятнадцать лет она уже считалась достаточно взрослой и ответственной, чтобы приготовить себе яичницу или поджарить бекон и при этом не сжечь половину дома. Только поднялось солнце, мама разбудила их вместе с сестрой, заставляя спуститься в гостиную, чтобы она могла дать последние указания перед поездкой, отец выносил сумки, заполненные какими-то вещами, которые нужно было передать тетушке Мерил. Через полчаса все вещи были погружены, указания приняты к сведенью, и за родителями закрылась двери, звук мотора старенького форда стал вначале громким и затем начал затихать, Мэган сразу же убежала в свою комнату досыпать еще часа два до обеда, а Джаред свернул на кухню, включая чайник. Если его разбудили, то уже валяться в кровати смысла не было, он бы все равно не смог уснуть, только бы впустую потратил время, ерзая по матрацу, глядя в потолок. Он решил, что до обеда выберет какую-нибудь книгу из школьной программы, пролистнет пару страниц, а потом, может быть, поищет по кабельному старые фильмы девяностых годов или вдруг попадутся документально-исторические. Мэган появилась на пороге его комнаты в полдень, когда солнце начинало нещадно печь, и градусник показывал не меньше восьмидесяти градусов в тени*, Джаред перед этим поднял створки окон по всему дому, и теперь изредка бросал взгляд на белую ситцевую штору, плавно бьющуюся под легким потоком теплого ветерка. Сегодня, похоже, им предстоял одним из самых жарких дней за все оставшееся лето. Сидя в кресле за своим рабочим столом, он пытался проглотить еще пару страниц, прежде чем станет совсем нестерпимо, жара слишком утомляла, от черных ровных печатных букв еще больше клонило в сон. Он слышал, как шаги Мэган остановились у него за спиной. — Джар, я ночую сегодня у Софии? — Это был вопрос или ты поставила меня перед фактом? Джаред пробегал глазами по строчкам, даже не пытаясь делать вид, что ему интересен этот разговор. У них с Мэг разница всего в два года, но характерами они совершенно непохожи и, казалось, общего еще меньше, чем у других братьев и сестер. Там, где Джаред в пятнадцать лет интересовался миром в глобальном смысле, искал его в книгах и в природе, то Мэган интересует живое общение, человеческие связи, взаимоотношения.  — Э-э-э… Мама знает, я у нее отпросилась. Она уже более уверенно прошагала в комнату и присела на краешек стола, подтолкнула книгу в его руках вперед так, чтобы можно было разглядеть обложку и прочитать название. —«Законо-мерности развития цивилизации», — Мэган выдавила свою любимую ехидную улыбку, которая в ее возрасте предназначалась всем мальчишкам при этом, придавая голосу саркастический тон. — Есть хоть что-то в этой жизни, чем ты не интересовался? Ах да, наверное, девушки. Джаред сжал книгу немного сильнее, чем было нужно. Но быстро взял себя в руки и посмотрел с вызовом прямо ей в глаза. — Нет. И это твое мнение. Она фыркнула. — С тобой в последнее время какие-то странные перемены. — Да? И какие это? — У тебя как будто появился голос в этой семье. — Понятно. У тебя все? Джаред поднял книгу на уровень глаз, прячась за ней, как за ширмой, давая понять, что разговор окончен.  — Почти, — она спрыгнула со стола и замерла позади его кресла. — Значит, я буду сегодня у Софии, ну, ты знаешь ниже по улице, желтый двухэтажный дом. — Я знаю, где живет эта твоя подруга. — Ну, и славно. Захочешь устроить внезапную проверку, можешь прийти в любое время, даже среди ночи, у них дорожка посыпана галькой, выбери камень поменьше и кинь в окно второго этажа, со стороны, где растет большой бук, там еще розовые шторы. Мы так всегда делаем. И не перепутай. Джаред, опустил книгу на колени и развернул кресло, так чтобы они вновь были лицом к лицу. — Зачем мне это делать? Вы с твоей Софией куда-то собрались вечером? Напоминанию, у тебя комендантский час. — Нет. Ну, просто, зная тебя и твое желание все контролировать… Он крутанулся обратно к столу. — Все, уходи. Мэган больше не спорила, сразу же развернулась и ушла. Джаред слышал, как она включила музыку в своей комнате, что-то громкое и ритмичное, затем начала подпевать словам. Сдавшись, Джаред вставил между листов бумажную закладку и убрал книгу на полку, затем прошел к открытому окну. Ветер в очередной раз приподнял штору и пробежал по его коже нагретым воздухом. Он закрыл глаза, представляя в голове берег Рейты, ее прохладу, но вместе с этим в памяти кружили плечи в веснушках, руки, загребающие воду, мелкие капли на светлых волосах и холодные губы на его горячих губах. Музыка стихла, быстрые шаги пробежались вначале по коридору, затем вниз по лестнице и Джаред открыл глаза, чтобы выглянуть в окно. Мэган сменила домашнюю одежду на длинные джинсовые шорты почти до колен и футболку, на два или три размера больше нужного, с маленьким черным рюкзаком на плечах, поправляя длинные волосы вперед, быстро убегала по песчаной дорожке. Но Джаред думал не о сестре, он думал о Дженсене. Он мог его пригласить к себе домой. Джаред никогда никого не приводил в гости, даже совсем мальчишкой, если кто-то приглашал его самого, то всегда отказывался, ссылаясь на какую-нибудь поездку с родителями к дальним родственникам или то, что мама у него была слишком строгая. И сейчас не пошел бы, и уж тем более, как Мэган, не смог спать в чужом доме, на кровати или диване и точно чувствовал сплошную неловкость, словно подглядывая за жизнью другой семьи.  Но желание пригласить Дженсена к себе, показать свою комнату, спрятаться ото всех вдвоем, становилось все более нарастающим. Ему одновременно было боязно и нестерпимо хотелось, чтобы они остались наедине, скрытые от всех твердыми плотными стенами, там, где им никто не смог помешать. Дженсен давал много разных обещаний, режущих слух, будоражащих кровь, заставляющих краснеть, но сделать это так на открытом воздухе, где любой мог заметить их присутствие, каждый раз вызывало у Джареда волнение и страх, и он пресекал любые попытки их взаимного физического притяжения. Не больше чем быстрые касания руками, губами или легкие, но долгие объятия. Иногда Джаред бросался в реку с головой, позволяя Дженсену делать с ним все смущающие, но одновременно приятные вещи. И сейчас Джаред загорелся от одной мысли быть только с ним вдвоем. Они стали встречаться после пяти часов, когда Джаред якобы уходил в городскую библиотеку, писать конспекты для предстоящих в следующем учебном году экзаменов, и возвращался после восьми, хотя часы работы библиотеки были намного короче. Но Шэрон об этом не знала, надеясь, что ее сын, тихий умный мальчик не стал бы ей ни о чем врать, а Джеральд если и знал, то никогда об этом не упоминал при жене, не имея представления о состоявшемся две недели назад разговоре между Джаредом и Шэрон. *** Дженсен, как обычно, захватил гитару и наигрывал какой-то отдалённо знакомый мотив. Он часто говорил, что хотел бы поскорее уехать отсюда в большой город, может быть, Нью-Йорк или Бостон. Правда, сейчас ему не хватало средств, иначе бы он уже автостопом двинулся в одну из сторон. — Но через год точно уеду. Не знаю, может быть, буду играть на улице, в каком-нибудь сквере или метро, понимаешь, там ведь своя атмосфера, какая-то свобода. Может, даже смогу снять какую-нибудь дешевую квартиру. Или же буду ночевать где-нибудь на старом матрасе в заброшенном парке. Все лучше, чем торчать здесь. Джаред растянулся на траве, словно на удобной кровати, отмахиваясь прихваченной из дома книжкой, как веером. — Родители бы хотели, чтобы я поехал в Форт-Уэрт после окончания школы. — А ты сам? Хочешь этого? Джаред пожал плечами, насколько можно было сделать в его положении. — Мне все это кажется каким-то нереальным. — Ты знаешь, что можешь выбирать сам, любой город, какой захочешь, не обязательно следовать чьим-то указаниям. Джаред закусил губу, он не видел Дженсена, его лицо или эмоции, тот был немного в стороне, у самого дерева, подпирая спиной ствол, перебирал струны. И понимал, что за этими словами стояла история, какие-то жизненные желания, которые предстояло исполнить Дженсену, но они пока не были понятны ему самому. — Мы бы могли поехать куда-нибудь вместе. Было бы проще сделать это вдвоем, да? В его представлениях мимолетно проскальзывали грезы, где они могли вместе гулять по улицам Нью-Йорка, заполненного спешащими людьми в деловых костюмах или ярких нарядах музыкантов, танцоров, а, может, пестрой молодежи, таких как он или Дженсен. И никто бы не знал их имен, никому не было дела, что они здесь занимаются, и кто они такие. Но Дженсен ничего не ответил, продолжая задумчиво перебирать струны. Тогда Джаред заговорил о другом. — У меня родители уехали сегодня, а Мэган будет ночевать у своей подруги. — Предлагаешь устроить ночевку с пижамами и вызываниями духов? После того как Джаред запретил ему курить под дубом и в целом на поляне возле рощи, Дженсен стал носить с собой мятную жвачку, чтобы как-то усмирять свое желание никотина. Он убрал гитару в сторону и закинул одну пластинку в рот. — Я не знаю, как проходят ночевки. — Я тоже, — Дженсен перебрался поближе, Джаред теперь глядел на него снизу и видел ухмыляющуюся улыбку. — Но ты можешь мне показать родительскую спальню, а там разберемся. Джареду нравился мятный запах его дыхания и насмешливая улыбка. — Ты идиот. Но еще больше ему нравился вкус мяты, когда он был на его губах. — Не правда. Я очень умный. Джаред ухватил его за майку и притянул к себе ближе, вдыхая запах жвачки, едва касаясь губами, пока Дженсен сам не начал его целовать. *** Мэган вернулась домой к вечеру, собрала какие-то вещи в свой маленький рюкзак, снова напомнила ему, что будет у Софии, ниже по улице, в желтом доме, чем вызвала еще больше раздражения, и снова убежала. После ее быстрого ухода Джаред решил приготовить ужин. Выбор пал на спагетти, самый дешевый сыр и немного базилика. Пока вода закипала, он поглядывал на часы и понимал, что начинает нервничать. Сейчас, когда приглашение было принято, его начали одолевать непонятные сомнения, он даже несколько раз переставлял вещи в комнате, словно какой-то ритуал, способствующий тому, чтобы все прошло без лишних проблем. Отчего-то тряслись руки, и скручивало живот, словно он нарушал какой-то важный запрет, придавал святыню, даже не свою, а родителей. Но ведь он не пускал дьявола в дом, и не пускал его в собственные мысли. Дженсен самый обыкновенный человек, а сейчас еще и очень важный лично для него. Джаред открыл двери, как только услышал звонок. На крыльце мялся Дженсен в той же белой майке, что и была на нем днем, правда она уже давно потеряла свою белизну и выглядела скорее серой, а легкие хлопковые брюки, сменили простые темные шорты. Схватив за руку, Джаред втащил его в дом, захлопывая дверь за его спиной. Хотя и на улице уже опустились сумерки, но при большом желании, если у кого-то из соседей вдруг взыграет любопытство, можно было разглядеть, кто приходил в гости к семье Падалеки так поздно. — Тебя кто-нибудь видел? Дженсен покачал головой. — Будут проблемы? — Наверное. Джаред позволили ему легким движение руки пробежать по шее, сразу под волосами. Он не говорил Дженсену, что его мать настаивала на том, чтобы они прекратили любые встречи. Особенно ему не понравились ее последние утверждения. Дженсен же выдавил улыбку. — Давай уже, показывай свою комнату. — Вначале ужин. Следовавший за ним на кухню Дженсен попутно рассматривал обстановку, Джаред несколько раз оборачивался, чтобы видеть его взгляд, мечущийся в разные стороны. — При свечах? Пахнет вкусно, но я забыл цветы. Наверное, испортил всю романтику, — на кухне Дженсен сразу же приметил старую вазу, и стоящие в ней летние полевые ромашки. — Хотя  кто-то меня опередил. — Это мамины. — Годовщина? Джаред отодвинул стул, на котором обычно сидел он сам, когда ужинал с семьей, приглашая Дженсена занять это место. — Просто так, в общем-то, ее любимые. Мама сама собирала пару дней назад. Она говорила, что ромашки возвращают ее воспоминаниями в Корнелл к родителям, что-то вроде того — на дворе весна, а ей всего семнадцать. В это время она встретила отца. Джаред поставил перед ним тарелку с едой, стакан апельсинового сока, тот, что обычно пила Мэг, но сегодня ее не было и сок ей не понадобится, а завтра он может купить другой. Дженсен же накрутил на вилку спагетти и сунул в рот, не дожидаясь, когда Джаред займет свое место. — Есть какие-то интересные истории, связанные с ними? — Нет, вообще-то, особенных нет. Я знаю, что ромашки считаются символом первой любви, чистоты и невинности. — Выходит, ты у нас ромашка. Чистый и невинный. Джаред не знал, почему вдруг покраснел, на самом деле, он себя давно не чувствовал вроде как непорочным, но и неиспорченным тоже. Нет. Скорее другим, более взрослым. А Дженсен будто бы читал его мысли, ухмыльнулся и подмигнул ему из-за полупустого бокала. — Обожаю, когда ты краснеешь. Потом Джаред перемывал посуду, а Дженсен сидел на полу, подпирая спиной тарахтящий холодильник, смотрел на него снизу вверх и слушал. — Вообще-то ромашки очень полезные цветы, они могут вылечить многие болезни, их использовали, как лекарственное растение еще с древних времен. В Англии примерно в шестнадцатом веке считали, что ромашка способна исцелить безумие. — Ты будешь профессором ботаники? — В том смысле, что я слишком занудный? — Нет, слишком умный. Джаред закрутил кран и промокнул руки полотенцем. Затем помог Дженсену подняться на ноги, протягивая свою руку в помощь. Они остановились друг напротив друга, слишком близко, тесно, и все вокруг замерло, даже звуки, и часы над головой перестали отсчитывать минуты. — В следующее воскресенье я не пойду в церковь, — вдруг сказал Джаред, ему показалось, что это должно быть важно. — Почему? — А это имеет значение? Дженсен ответил не сразу, вначале прикоснулся к нему губами. — Да. — Если мы сделаем это… то, что ты хочешь… и я… я хочу, то это просто мой выбор. Но это не значит, что я перестану верить. Да? Дженсен стоял так близко, что Джаред говорил все это ему куда-то в висок, там, где были мягкие светлые волосы, которые пахли солнцем, летом и Рейтой. — Ты обещаешь мне доверять? Джаред сдвинулся назад, так чтобы видеть его глаза. — Я хочу попробовать. *** Джаред полулежал на своей кровати и наблюдал за Дженсеном, как тот изучал его комнату, как водил пальцами по корешкам книг, почти не задерживаясь ни на одной, но только дошел до черного кожаного переплета Библии, его рука опустилась. — Как насчет пастора? Тебе бы пошло. — Я не фанатик, если ты об этом. Мне достаточно моей веры, и то, что я могу обратиться к кому-то с некоторыми сомнениями. А еще нравится слушать проповеди твоего отца в церкви, они открывают глаза на некоторые сложные жизненные вопросы. Дженсен развернулся, так чтобы можно было уловить его взгляд. — Тогда зачем тебе остальные книги? — Это не значит, что я должен прожить жизнь, как невежда, строго следуя единственному знанию. Я не слепой и не глухой, но даже если бы и был, то все равно нашел способ изучать мир вокруг, потому что он на самом деле больше, чем кажется. Он мне слишком... интересен. — И мне, — ответил Дженсен и подошел ближе, склонился над ним. — И твой мир тоже. Один поцелуй перешёл в другой, и вот уже Джаред лежал на простынях своей узкой кровати обнаженным, только у него была одна просьба, погасить свет в комнате. И хотя в доме стояла духота, еще несколько минут назад, казалось, будто этот мир жарился на раскаленной сковороде, но сейчас он чувствовал озноб, по коже бегали мурашки. Джаред даже не знал, что его пробивало на дрожь, пока Дженсен не поймал его за руки и не спросил: — Ты боишься? — Это больно? Я не знаю… как это…как… — Я во всем у тебя первый, ромашка, — усмехнулся он. Пусть Джаред не видел лица Дженсена, только угадывал некоторые очертания, но точно знал, что тот сейчас улыбался. Когда влажный, липкий палец входил в его тело, Джаред чувствовал дискомфорт, когда к нему присоединился второй, он не мог представить, что туда поместится, что-то большее, чем это. А когда Дженсен заменил пальцы, своим членом, Джаред ощущал жжение и наполненность, но все это терялось от одной мысли, что они были едины. Они разделяли связь их тел, как что-то большее, для Джареда так точно, и потому это было прекрасно. Его болезнь должна была носить какое-то красивое имя. Он обязательно его придумает, сразу после. Джаред никогда не касался своего члена сам, всегда инициатива принадлежала Дженсену, либо рукой, либо ртом тот доводил до разрядки, а иногда он мог прийти от простого трения об одежду, но ни разу не делал этого наедине с самим собой. Сейчас же Дженсен соединил их руки вместе, удерживая свои пальцы, поверх его, так чтобы они могли сжимать член Джареда и двигать вверх-вниз. — Так хорошо? — спрашивал Дженсен, почти подводя его к краю, заставляя извиваться от нетерпения. — Да, очень. Очень хорошо. А после Джаред смог вернуться в мир. Нет, он не чувствовал сожаления, но ощущал себя на своем месте. — У тебя есть пижама? — спросил Дженсен, он пытался на ощупь найти одежду, Джаред кинул в его сторону майку, которая вовремя попалась под руку. — У меня есть, а у тебя? Проще было включить свет, но Джаред не мог, возможно, это было все еще не прошедшее до конца стеснение собственного и чужого тела. — Нет, обычно я сплю голым. — Это неправда. Как можно спать полностью обнаженным? — Твое тело дышит, одежда не стесняет движения, и спишь как младенец. Они смеялись. Джаред даже смог найти свои легкие пижамные штаны и взял первую попавшуюся футболку из шкафа. Но возвращаться в кровать не хотелось. Слишком неудобно и еще невыносимо душно, а их тела все еще пылали жаром. Оставалось разместиться на полу. — Кто-то сказал моей маме, что нас видели вместе, — признался Джаред, когда молчание затягивалось.  — И что она сказала? — Тебе не понравится. Дженсен сидел близко, хотя и не касался его, но это все ровно успокаивало Джареда. — Я привык, — сказал Дженсен, в его голосе был слышен смех. — Никому не нравиться — вообще-то, моя стихия. — И тем не менее ты сейчас здесь. Он не хотел говорить прямо, что Дженсен ему даже очень нравится, наверное, с первой встречи а, может, и раньше, но этой фразой он говорил именно это. — И что же она все-таки сказала? — Ты для меня неподходящая компания. И я вроде как взялся тебе перевоспитывать. Но это невозможно сделать. — А вот это правда. — Нет, это не так, — Джаред покачал головой, хотя Дженсен и не мог его видеть, скорее для самого себя. — Ты ведь уже бросил курить. Я сказал тебе, сделать это. — Откуда… — возмутился сразу же Дженсен. — Вообще, с чего ты взял? Я могу курить просто в других местах, когда тебя со мной нет. Джаред нашел его руку, лежащую возле бедра, и поднес к своему лицу. — Твои руки не пахнут горечью. Впервые встречи, я ощущал этот запах повсюду, на твоей одежде, в волосах… на губах. Но потом он почти пропал, только когда ты касался моего лица вот так, — Джаред прислонил кончики его пальцев к своей щеке. — А сейчас, уже больше месяца, я его не чувствую совсем. Джаред поднес его указательный палец к своим губам и лизнул, потом обхватил между губ и немного пососал. — Другой запах. Сейчас, когда вечер протекал медленно в ночь, и между ними была только темнота, Джаред хотел быть другим. Самое подходящее время для маленьких безумств и странных откровений. Дженсен рядом с ним выдохнул, так громко, и Джаред понял, что его губы непроизвольно растянулись в улыбке. — Ради такого не грех и бросить курить. Джаред отпустил его руки и засмеялся. Дженсен пихнул локтем под ребра. — Мы будем сегодня спать? — Ты спишь у себя дома, — возразил ему Джаред. — Нет, ты не серьезно. Это все, потому что у меня нет с собой пижамы? Джаред пихнул его в плечо. — Я серьезно, ты спишь у себя дома в пижаме или без нее. Дженсен толкнул его в ответ, и они начали шуточную борьбу, в результате которой он оказался на спине, с оседлавшим его сверху Дженсеном. Они почти начали целоваться, Джаред уже чувствовал его губы, как выученная наизусть деталь, знакомые ощущения, даже поймали дыхание друг друга, как вдруг внизу хлопнула дверь. — Это может быть только Мэг, — прошептал Джаред и толкнул Дженсена в грудь, чтобы тот поскорей слез с него. Сердце вдруг устроило пляску, приди сестра парой минут раньше и все закончилось бы неприятно. Но когда он поднялся на ноги, его волнение начало стихать. Дженсен ведь его друг, такой же, как и эта София, у которой сестра должна была ночевать, и значит, он имел такое же право находиться в доме, и даже спать в его комнате, если бы Джаред так захотел. — Значит, мне пора? — спросил где-то из темноты Дженсен. — Да. Они спустились, почти успевая добраться до двери, когда до них донесся голос его сестры. — Я вернулась домой, София словила кишечный грипп и почти весь вечер сидела в обнимку с унитазом, — Мэган остановилась на входе из кухни, с тарелкой полной спагетти в одной руке и вилкой в другой. — Мне пришлось уйти, чтобы тоже не… Она подняла глаза от тарелки, и они распахнулись еще больше в удивлении. — Заразиться… Я не знала, что ты не один. Они развернулись к ней лицом, но Джаред не хотел теряться перед сестрой, как будто это была совершенно обычная ситуация. — Мэгги, ты знаешь Дженсена? — Ага, я знаю, кто он, — ответила сестра, и по тому, каким тоном она это сказала, Джаред понял, что ее мнение схоже с Шэрон. Но затем Мэг будто опомнилась и перевела внимание обратно на брата. — Эй и не зови меня так, я чувствую себя тетушкой Мерил.  — Ну а это моя сестра Мэгги, — произнес Джаред, обращаясь уже к Дженсену и продолжая специально настаивать на этом произношении, зная, что так можно будет разрядить обстановку. — Считает себя важной персоной в этом доме. Она покачала головой. — Очень смешно. — Ну, я пойду, — Дженсен остановил всякий последующий разговор, он смотрел настороженно, будто бы Мэган в одно мгновение могла превратиться в огромного сенбернара, оскалив острые зубы. Джаред успел поймать его взгляд, будто между ними пролегала особая невидимая связь, говоря молчаливо, что все будет в порядке. — Да, конечно. Увидимся завтра. Джаред закрыл за ним дверь, но не спешил оборачиваться, ощущая, словно физически, как взгляд Мэган прожигает его спину. — Какого… Дженсен Эклз делает в нашем доме? Он же… ты же знаешь, что про него говорят. А если мама узнает. Да и вообще, что у вас общего? Он же, ну… а ты… Похоже, заикание — это их семейная панацея. Из ее слов он только понял, что она возмущена. Джаред глубоко вдохнул, затем наконец-то обернулся, так чтобы увидеть, как раскраснелось ее лицо. Но сам он был удивительно спокоен. — Помнишь, я сказал тебе сегодня с утра? — И что же? — Меня не интересует твое мнение. Джаред хотел подняться в свою комнату, чтобы закончить этот нелепый разговор, но Мэган встала у него на пути, все также сжимая в руках тарелку и вилку. — Но Джар… — Давай так, — начал он, глядя ей прямо в глаза, сестра была ниже почти на голову, и ему приходилось смотреть сверху вниз. — Дженсен не плохой человек, все, эти дурацкие сплетни всего лишь сплетни. Если бы кто-то сказал, что я вдруг украл книгу из магазина мистера Дэвиса, ты бы поверила этому?  — Нет. Конечно, нет. Ты бы точно этого не сделал. Но я, то тебя знаю. А его нет. И знаешь, ну, про него говорят, что он другой. Он ведь ну… Джаред остановил ее растерянный лепет, догадываюсь, что она имела в виду. — Я его знаю. И теперь. Я говорю тебе успокоиться. Она молчала, возможно, его тон или слова, как-то смогли подействовать, сестра даже отступила, чтобы Джаред мог пройти к лестнице. — Доешь спагетти, помоешь за собой посуду, — сказал он напоследок и услышал ее тихое «хорошо».