POV Данте Гуерра
Я знал, как то немногое, что ей дал, убьёт Ванду — не в прямом, чёрт возьми, смысле. На протяжении веков и по сегодняшний день всем — будь то Князья или их пешки не было интереса до моего существования. Впервые за последние три столетия фамилию Гуерра услышали только когда взялся подтолкнуть, помочь Рождённой Луной — Мие, и исчезнуть, заставив всех поверить, что я трус, бежавший от боя и проблем. Красивая и бездушная, ложная картинка. Когда я сказал, что не воин… что ж, с уст слетела правда. Никогда им не был и не стану, имея среди прочего, след видения и помощи в Даре. Мне остаётся быть катализатором, связующим звеном или просто случайным прохожим — кем угодно, и после просто наблюдать, как люди и вампиры после падения от моего присутствия, восстают и обретают силу, лучшую жизнь, оставляя после в моей душе пустоту и ненавистный Дар, пока не утихнет пламя и я не смогу двигаться к новым решающим деяниям, ведомый силой. Что дальше происходит в судьбе моих подопечных, зависит лишь от их шагов. И будь я проклят солгать обаятельной леди, оставившей свой яркий запечатанный след, витиеватый, немыслимо прекрасный в своей сложности росчерк, бегущий внутри моего яда — даже если это на благо юной посланницы Хаоса. Даже если с каждым шагом тупая боль, тянущаяся за мной внутри пустоты, где должен находиться романтизированный орган, становится более заметной, невыносимой. Сила Уз, кои сразу увидел, с радостью принял, тянула назад, но я не останавливался и продолжал волочиться призраком в яркий, хотя и не солнечный, день. Не брачные Узы, нечто другое… менее яркое и от того кажущееся не существующим и несущественным мифом. То, что в современном мире называют передружбой-недоотношениями, в более ярком эквиваленте, как и всё, что происходит в нашем мире. Я не могу, с большей вероятностью — одиночество веками было моим душившим спутником, иметь родственную душу-партнёра, лишь друга посмертно и на крови, брата или сестру по духу. В голове сразу в медленном темпе прокрутилась долгожданная Вандой и Хранителем встреча… За размышлениями я не заметил, как добрался сквозь добрые долгие мили до жаркой Мексики. Ночь оглушала, добавляя тревожные кружащие мысли в заточённый разум вместе с думами о судьбе и о тех ярких глазах глубокого летнего тумана с бликами радости, как начало чего-то счастливого и постоянного. Глупая способность вампиров помнить всё как в первую секунду была пыткой, сладкой, как медовый вкус клевера из моего отрочества. Опомнившись, просканировал местность. Удивление сменилось шоком, страданием, и наконец, мгновенной скорбью от утраты, все нити оборваны, ноги больше не держали. Я не был молод, чтобы не понять, что только произошло. Яркие карминовые радужки прямо смотрели внутрь души, и сквозь её крик я почувствовал обоюдные ощущения: облегчение, робкий трепет признания и жар влечения. Подарить и дать мир, одарить её тело своим ядом метки. Агония, громкий, демонизирующий сдвоенный крик. Сладкая дымка пепла, оборванный смысл. Буквально найти свою Пару и быть опустошённым. Ноги быстрее разума, мой прах обнимает её в лёгком, парящем дуновении южного ветра. Последние мысли были счастливы, несмотря ни на что. В этом мире нам не дали минуту на любовь, но она была — сильна и крепка как наша плоть. Я рядом, моя богиня ночи…POV Ванда Росс
Что вообще люди говорят в таких случаях? «Я не хотел, оно само»? Самобичевание не помогает оптимистичному будущему, но ничего другого не остаётся. Рядом тишина, внутри меня бушуют тараканы, разделённые в мыслях. Было бы легче, будь всего два пути мыслей-тараканов — один в ангельских крыльях, другой горяч словно Адонис с волной иссиня-черных перьев. О, Боги, о чём вообще я думаю? Хотя благодаря этой несуразице, я смогла услышать голос Аши, и даже начала понимать смысл сложенных в слова букв. — Дорогая, я чувствую, что ты успокаиваешься и начинаешь возвращаться к нам. Думаю, что завтрак будет приятным дополнением к нашему разговору. Тебе нужно восстановить силы, Ванда, особенно после такого выброса. Не в силах сказать хоть что-то внятно, я лишь кивнула и, не чувствуя вкуса и блюда, явно горячего и недавно приготовленного, быстро поглотила, не видя и не понимая. Где все мои эмоции? Горечь сожаления? Лишь пустота бездонных дыр… — Я не могу сказать, что в полной мере понимаю тебя, ведь со временем легко забыть эти человеческие чувства в обострении эмоций. Со временем всё проходит, заживает, оставляя порой уродливые шрамы, что оскверняют память, но боль отступает, а до этого времени ты будешь думать многое, искать возможные варианты прошлого. Но запоминай сейчас, Ванда — живя в прошлом, ты не сможешь найти себя, стать лучше вчерашней себя, дать шанс себе и миру открыться! Я никогда не слышала, чтобы он был более эмоционален, чем сейчас, и в удивлении откинула голову вверх, чтобы увидеть, как Хранитель с теплом смотрит на меня. Взгляд хоть и приятен, но горчит печалью и сомнением, и я просто обнимаю свою родственную душу, в неумелых попытках передать все свои яркие и позитивные мысли, эмоции, благодарность и привязанность к этому вампиру. Услышав ненужный облегчённый вздох, я позволяю себе робкую улыбку в его адрес. — Кем был этот вампир с манией стоять на вершине? Я даже не успела спросить его имя… — сарказм так и сочился в неуместной обстановке, однако он позволил окончательно расслабиться и подумать о будущем, как и сказал мой компаньон. — Говард Кроуфорд со старой закалкой, подверженный мыслями о прерогативе власти и желании занять место Князя. Виктор Ван Арт большинству не по душе из-за своего возраста и нового взгляда на мир в силу его изменения в новую эпоху. Говард постепенно терял всё больше территории, слуг и благ. «Как он вообще сюда попал?» Словно услышав невысказанные мысли, он поспешил ответить: — Прошу прощения, Ванда, за подобное происшествие. Я намеренно создал подобную ситуацию, имеющую многие основания, слегка посеяв семя раздора в голову Говарда, говоря о твоих успехах более восторженно, чем того требовал статус. — Это «слегка» не объясняет нападения, ты же это понимаешь? Вздёрнутый подбородок показался мне уместным — вся эта ситуация уже действует на нервы и где-то в периферии сознания дымка начинает розоветь, окрашиваясь в кровавую воду. Нехорошо. — Мы с Князем Испании, господином Мора, знали о зависти и тёмных мыслях Кроуфорда по отношению к Стражам ранее, далее его внимание переключилось к метаморфам, но в особенности и частности — к тебе, милая. Так же Ван Арт упоминал о мелких разгорающихся конфликтах на территории США, что грозило к развитию более масштабных междоусобиц, что было бы крайне нежелательно: после того, как подопечный ему Страж, главный из Ордена, погиб, Виктор находится в невыгодном и неудобном положении, не ограничиваясь и мелкой потерей статуса. Но вновь блестящий ум нашего Князя обрёл успех. — Говард Кроуфорд становился опасно неудобным и то, что ты сделала — не твоя ситуация, Ванда. Ты спасала свою жизнь, что слишком ценна для тебя самой — и это правильно, так что не смей винить себя в самозащите. Мы лишь можем благодарить тебя и верить. Я верю в тебя, Ванда. Что ж… Хранитель знаний, лидер одного из старого и могущественного клана, и моя родственная душа не может ведь оказаться по ту сторону правды? Лёгкий вздох облегчения чуть не сменился криком ужаса, когда услышала слегка певучий, древний, наводящий смуту голос Анхеля Мора: — Хранитель прав, маленькое создание. Я обернулась, возможно, слишком резко, и не контролировала свои эмоции. В слегка подёрнутых молочной пеленой кровавых зрачках я увидела свои широко открытые — в серых глазах плескалась причудливая смесь шока, ужаса и парализующего, цвета полыни, отчаяния. На это представление испанский Князь слегка приподнял бровь и уголки губ в подобии улыбки. В первый раз вижу что-то живое на его лице! — Признаться, не удивлён, что Вы не в состоянии поддерживать контроль над своим Даром. Людям, да и новорождённым вампирам часто сложно взять себя в руки без практики приспособления и отключить ярость, однако… я восхищён убийственной красотой Вашего Дара, мисс Росс — эффектное проявление и непревзойдённый финиш. Вы — сила, с которой необходимо считаться, и благодаря этому даже сейчас, в теле хрупкого человека, Вы почти ровня нам. Моё уважение. С этими словами он развернулся, грациозно взмахнув длинными слегка седыми прядями, спадающими на белоснежные рукава, опираясь на трость, что, как знала из рассказов, была обманкой с бесконечно острым лезвием внутри, оставляющее глубокие раны нежити. И чья сила с какой ещё считается? Услышав лёгкий смешок, я обернулась к его обладателю. Вампир с ниспадающими волосами ниже плеч цвета ночи улыбнулся: — Невероятное зрелище твоей реакции сравнимо лишь с красотой твоих пышущих смущением румяных щёк на достойную оценку и необходимую похвалу. Ванда, ты удивительна в своём очаровании. Его речь лишь больше окрасила лицо, подвергнув меня знойностью пожара. — Однако, смею прерваться. Тебя ищет Данте Гуерра. Доброго вечера, незабудка. И я побежала навстречу рыжеволосому джентльмену со скоростью, несомненно превышающую человеческую, не придав значения своим изменениям — слишком соскучившаяся по этому вампиру, невольно заставляющему центр кровавого мешка, моё сердце, биться быстрее. Нигде не найдя несносного юриста, я решила потерять несколько минут, чтобы переодеться в нежно бежевую пачку до колен, кроп-топ с двумя цепями в крестообразном сплетении на талии и прозрачную чёрную футболку — всё в образе делало вид повседневности и несуразности, однако, мне нравится. Последний взгляд на зеркало — блики красного на волосах… Открываю дверь и врезаюсь во что-то твёрдое… в кого-то. В Данте. — А мы с тобой, как дождь и ветер, меняем направление друг друга. Здравствуй, милая Ванда — озорные смешинки делали его глаза более живыми, свежими, удаляя груз лишних лет. Дерзкая ухмылка сменилась трепетным отводом взгляда и розовеющими щеками, когда Данте хищно и с каким-то обречённым восхищением миллиметр за миллиметром оглядывал меня снизу доверху. Пройдя ещё раз, но уже прохладными, искусно блуждающими, пальцами по моим ключицам, шее, оставил невесомый, мерцающий страстью поцелуй на горячих следах его рук. Я не сдержала исступлённый вздох и обольстительные чертята показались в его улыбке, сияющей сотнями рождественских бликов. — Неужели эта обворожительная демоница является моей спутницей? Прекрасно выглядишь, Ванда. Не желая быть вовсе краснощёкой, выглядящей как оплот невинности, я взяла его руку в свою и позволила вести себя в неизвестном направлении, и ухмылка вампира была для меня отрадным фактом. Гуляя, мы прошлись по местному небольшому, похожее на таверну, заведению, где я заказала себе мятный кофе и пастилу из хурмы. Энергичная, однако, добрейшая бабуля, владелец чудного места, сетовала на маленькую покупку с заботой. Данте с невозмутимым лицом оплатил и взял всё, что хозяйка решила предложить, заплатив сверх нужной суммы, и яркая, тёплая улыбка осветила её лицо. При таком жесте я просто молча уставилась на вампира, с немым вопросом по поводу его… вольности, на что солнечный мужчина слегка закатил глаза и сверкнул улыбкой ловеласа. Чёртов бессмертный. Почти обойдя весь парк развлечений, после долгого восторженного крика на небольшой, но крутой американской горке, мы двинулись дальше, и древний обольститель с необычайной энергией повёл в сторону необычной улицы, где можно было поиграть в стеклодува, пойти на свидание в слепую, где мы с Данте дурачились и смеялись от неловких попыток действительно незнакомых мужчин затеряться в моём расположении, как и Данте играл с несчастными девушками, попавшимися на его вампирское обаяние. В другой ситуации, будь мы на месте людей, держали бы обиду, однако, наши заразительные флюиды счастья и непонятной связи лишь добавили улыбок и уверенности оставшейся команде. Перед тем, как возвращаться, Данте внезапно остановил и поцеловал горячо, соблазняя и оголяя чувства, позволяя жару проникнуть внутривенно и хотеть большего. Где-то на периферии я понимала, что его сверхъестественная скорость одержала верх и, не прекращая сладкую пытку губ, за очень короткий промежуток времени ощутила холодное прикосновение собственной постели. Мне искренне нравилось, Данте было мало и, хоть я знала, что мы не истинные партнёры, было всё равно — я хотела этого шикарного мужчину, и мы не отказывали себе в удовольствии, наслаждаясь витающей терпкой и осязаемой дымкой похоти и желания.