Бесконечная Романтика

Что обычно вы делаете в Новый год? Именно тридцать первого числа? Наверняка пишете родным и близким, режете салаты под «Иронию судьбы», в тысячный раз крутящуюся на федеральных каналах, следя, чтобы дети не таскали со стола конфеты из сладких подарков. Или сами таскаете эти конфеты. Что бы вы не делали, у всех, даже у человека, который ненавидит Новый год, в душе есть хоть проблеск надежды на то, что в новом году уж точно всё будет хорошо. Купишь новую машину, найдёшь свою вторую половинку, напишешь книгу, снимешь фильм, будешь счастлив... Из таких мыслей тебя выдернули, причём очень грубо и громко. — Ты всё равно готовишь хуже меня! — А ты позёр! — Падла бровастая! — До тошноты гламурный лягушатник! Ты вздохнула. Ну вот стоило вообще съезжаться с ними? Надо было идти на Новый год к Ване с Гилом. Там и салатики, и обращение президента, и ёлка, и вообще всё, что хочешь. И не пришлось бы ничего решать. Ради такого можно даже пьяные шуточки Гила и бухтение злящегося на Тони Романо потерпеть. Но нет, тебе приспичило снять квартиру вместе с Артуром Кёрклендом и Франциском Бонфуа. Эти двое – заклятые друзья всея универа, в котором они учились. Как так получилось, что ты снимаешь с ними квартиру? А всё просто. На троих арендную плату делить было проще, чем ругаться, чья очередь платить больше. Вот они и подошли к тебе с просьбой жить с ними вместе. А ты с радостью собрала вещи, отдала коменданту ключи от комнаты в общаге и, мигая бывшим соседям стоп-огнями такси, уехала жить туда, где была нормальная ванна и тёплый пол. Так прошло всего полгода, но глаз уже дёргался. Редкий вечер проходил без их ругани. Чаще всего это был вечер, когда вы все готовились к зачётам. Франциск учился на переводчика и попутно подрабатывал учителем труда для девочек средней школы. Артур был младше него на два года, учился на факультете рекламы и связей с общественностью и подрабатывал официантом в кафе на цокольном этаже торгового центра. Ты же была старше Артура и младше Франциска, училась на третьем курсе любимого направления и подрабатывала, подгоняя особо ленивым старшеклассникам готовые рефераты, доклады и сочинения. Немного, но стабильно. Ленивые люди будут всегда. Вот такой весёлой троицей вы жили. Сейчас они ругались за право приготовить курицу в духовке. Обычное дело, казалось бы. Но тут может и до драки дойти. — Так, вы оба-два! – ты решила взять быка за рога. – Щас я всё порешаю! И посадила Франциска за сельдь под шубой, а Артура – за бутерброды с красной икрой. Курицу ты решила поставить сама. Сыр, курица, ананасы... Вроде ничего сложного. — Чего молчите, мальчики?.. – спросила ты, не поворачиваясь. «Мальчики» двадцати одного года и девятнадцати лет сверлили друг друга взглядами. Франциск был похож на разозлённую маму, которой и слова сказать боишься: мало ли что. Апокалипсиса эта видавшая виды двушка точно не выдержит. Артур же нахохлился, как воробей, втянул голову в плечи и был максимально обижен то ли на тебя с французом в частности, то ли на жизнь в целом. Ты вздохнула. На часах было всего одиннадцать утра.

***

— А сейчас вы чем недовольны? – ты сложила руки на груди. — Этот... – Артур замешкался, пропуская нецензурное слово, и показал на Франциска. – Решил, что ёлку стоит наряжать в фиолетовый цвет. — А ты? — Лучше будет в белый. «Господи... Два идиота...» — Не пробовали найти компромисс? Ну там вместе повесить? Белый же хорошо со всеми цветами сочетается, – непонимающе смотрела на них ты. — Понимаешь, (Имя), ma chérie, c'est une question de principe, – Франциск подкрался сзади. – Мы – типичные англичанин и француз, мы будем постоянно спорить, кто из нас лучше. — Почему-то Альфред, Гилберт и Ваня – американец, немец и русский, но они не спорят и уж тем более не ведут себя, как в старых анекдотах. — Это магия, – хмыкнул Артур. Пришлось наряжать ёлку вместе с ними. Франциск достал гитару, на пробу перебрал струны. — Что бы спеть... — Что угодно, лишь бы не на твоём картавом языке, – пробурчал Кёркленд. Он обматывал ёлку гирляндами и был крайне недоволен жизнью. — Как скажешь, mon trésor, – усмехнулся Бонфуа и заиграл мелодию. — Артур, ты же умеешь говорить по-французски. Зачем ты так? – спросила ты. Блондин пожал плечами. — Ошибки молодости. — Какой молодости, Арти, тебе же всего девятнадцать, – беззлобно усмехнулся француз, продолжая наигрывать. — Зато из тебя скоро песок посыпется, антиквариат фигов. — У-у, кажется, у кого-то проснулся переходный возраст. Может, наконец станешь из мальчика мужчиной? — Если бы не (Имя), я бы тебе втащил, лягушатник. — Тебя Жильбер ругаться научил? — Нет, Романо. — Всё с тобой ясно. Наконец, парню надоело препираться с англичанином, и он запел. Слушать его было истинным наслаждением. Нежные слова перекатывались на языке, и такое одухотворённое лицо парня делало его ещё красивее. Правду говорят, искусство красит людей. Артур же тоже не был обделён талантом. Он очень красиво рисовал. Вот и сейчас, найдя в интернете какой-то мастер-класс, он кисточкой аккуратно выводил на апельсинах морозные узоры. Такие же красовались на окне, нарисованные парой дней ранее. Занятые любимыми делами, парни не ругались и даже весьма спокойно общались между собой. Артур говорил Франциску, где стоило бы взять ноту повыше, а Франциск подправлял рисунки Артура. Тебе вдруг вспомнилось, что твоя однокурсница их шипперила. Но вот только сами парни яро отрицали свои хорошие отношения. Однако это не мешало им быть схожими во многих вещах. Самой главной их схожестью была любовь к тебе. Оба заботились о тебе, если ты болела, оба помогали тебе и переживали за тебя. Может, на этой почве они и соперничали? Кто знает. Кику как-то отвёл тебя в сторонку на вашей общей тусовке. — (Имя)-сан. — А, Кику. Как тебе у нас? — Всё очень хорошо. Скажите, вы замечаете что-то интересное в ваших друзьях? — Я же просила на "ты". Ты говоришь про Артура и Франциска? — Да. Они... Может вы и не видите, но они явно не в восторге от того, что мы разговариваем. — Да брось ты. Мы просто соседи. — И всё же, я думаю, что вы им нравитесь. Как девушка. Тогда ты отмахнулась от этой мысли, но сейчас, сидя у ёлки в окружении игрушек и смотря на то, как увлечены парни своими делами, ты задумалась. Артур был очень красив. Его изумрудные глаза, густые брови. Молод и прекрасен. И ещё он выглядел очень мило, когда дулся. Очаровательный ребёнок. Франциск – ходячее произведение искусства. Голубые глаза, безупречно чистая кожа, мягкие волосы до подбородка. Он умел красиво говорить и был воплощением типа «меня любят даже там, где не любят». Он считал свою щетину верхом красоты и постоянно ругался с Артуром. Два идиота. Но твоих идиота. В любом случае, когда они не ругались, они были прекрасны. — (Имя), ma chère, кажется, у тебя что-то горит. Ты принюхалась. — Ой, чёрт! Кажется, ты совсем забыла про курицу в духовке. На противне спокойно доживал свои дни уголь с майонезом. Ты бросила прихватку. На душе сразу стало очень мерзко. Состояние было таким, когда даже упавшая на пол ручка или пролитая капля воды способна довести до истерики. Так что ты нашла самое разумное решение: сесть на стул, обнять себя за колени и заплакать. — (Имя)? – в дверях нарисовался Кёркленд. – Ну, не плачь. Мы что-нибудь придумаем. Он неловко обнял тебя за плечи. Ярко-зелёные глаза обеспокоенно смотрели на тебя. Англичанин осторожно вытер слёзы с твоего лица. — Так, не раскисаем! (Имя), Артю́р, встаём, берём прихватки и надеваем фартуки, – распорядился Франциск, тихонько выкидывая неудавшуюся курицу. – Сейчас мы всё сделаем, даже лучше, чем было. — Вот, послушай Франциска. — И ты даже не назвал его лягушатником... – усмехнулась ты сквозь слёзы. — Ma chérie, я могу и обидеться!  И тогда тебе придётся извиняться, долго и часто, – он нежно улыбнулся, но в синих глазах горел задорный огонь. Артур встал. — Так, давайте готовить. Флирт оставишь на потом, Бонфуа, – блондину, казалось, не нравились фразы француза. На скулах у него сиял румянец. Вместе получилось сделать мясо даже быстрее, чем раньше. Вместе же вы поставили его в духовку. — Ну всё. Давай, иди наводить марафет. Ты же хочешь встретить Новый год ещё более красивой? – Артур быстро развернул тебя к выходу. — Ай, Артур, дай хотя бы фартук снять! До Нового года оставалось не больше пяти часов. Нужно было обзвонить всех родственников и друзей по скайпу. После долгой и приятной ванны (говорить с родственниками – та ещё мозговыносиловка на тему "когда свадьбадетивнуки") ты направилась в комнату. Из шкафа ты выудила вешалку. На ней красовался твой наряд, который ты старательно заныкала, чтобы никто не увидел раньше времени. Не стоит слишком сильно краситься, только чуть глаза обвести. Одеться, улыбнуться в зеркало на удачу, подхватить две коробки с подарками парням и тихо выйти в коридор. Дверь в спальню парней была приоткрыта. Оттуда доносились голоса. — Ты всё-таки очень неумело заботишься о девушках. — Можно подумать, ты родился сердцеедом и профессиональным обольстителем. — Я и говорю, что всё приходит с опытом. У тебя его нет. — Но если я не буду пробовать, я и не получу, верно? — Учишься думать, mon chér. Эволюционируешь. — Да пошёл ты, лягушатник. — И я тебя тоже очень люблю, англичашка. — Ты лучше скажи... что мы будем делать? — О чём ты? – готова поклясться, что Франц сейчас расстегнул пуговицу на рубашке, чтобы было видно "его красивое тело". — Я про (Имя). Давай честно, мы оба в неё влюблены. Но уступать тебе я не согласен. — Сиди спокойно в своём маркетинге, не выступай и смотри, как я краду её сердце. — Дай-ка я тебе галстук завяжу. — Ну уж нет, ты меня задушишь. — Тогда и не будь настолько самоуверен. Пусть она сама решит, в конце-концов. — Удивительно, но ты говоришь дельные вещи. — Ты можешь не язвить хотя бы пару минут?! — А ты слишком быстро выходишь из себя. Пойдём на стол накрывать, герой-любовник. Ты максимально бесшумно промчала в комнату с ёлкой и запихнула подарки в мишуру. Уселась на диван и схватила первое, что попалось под руку. — (Имя), зачем тебе мой стакан для кистей? – удивился Артур. А, ой. — Давай, раскладывай вилки, бровастик. — Ты так говоришь, словно к нам придут все твои родственники, и нам нельзя позориться, – усмехнулась ты, пытаясь скрыть волнение. Накрыв на стол, вы сели все втроём ждать Новый год. По телевизору крутили новогодний выпуск юмористического шоу. — Эль, вино или шампанское? – Артур открыл ящик серванта. — Откуда у нас эль? – спросила ты. — Скотт притащил в последний раз. Не выпил, а так и оставил. — Давай тогда вино. — Французское, итальянское или испанское? – влез Франциск. — Откуда?.. — Французское мне прислали родители из Прованса, итальянское подарил Феличиано на день рождения, а испанское принёс Антуан. — Боже, у алкоголя в нашей квартире история богаче, чем у нашей квартиры в принципе. Давайте тогда шампанское. Парни открыли шампанское. — Пять... Четыре... Три... Два... Один! Бой курантов. Бокалы с шампанским мелодично зазвенели. — Ma chérie, на самом деле, мы хотели бы тебе кое-что сказать... – Франциск неловко встал, поднял бокал. – Я хочу выпить за тебя. Ты красиво вошла в мою жизнь, и я надеюсь, что ты долго пробудешь рядом со мной. Ты прекрасней греческих богинь, и мы готовы посвящать тебе все наши песни и картины. — Тогда и я скажу, – Артур тоже встал. – (Имя), я раньше не ладил с девушками. От слова вообще. Но мы стали хорошо ладить, и я хочу выпить за тебя. Спасибо за то, что ты есть в наших с Францем жизнях, (Имя). За тебя! — За меня, – засмеялась ты. На щеках алел румянец. — Откроешь наши подарки? – Артур тоже покраснел. — Чашка? – ты удивилась, когда увидела подарок Артура. — Ты разбила недавно свою любимую чашку, и я подумал, что тебе, наверное, непривычно пить из других... Там ещё твоё любимое печенье из той пекарни... – британец отвёл изумрудные глаза. Ты улыбнулась и поцеловала его в щёку. — Ты прав. Спасибо, Артур. — Мой подарок тоже! – Франциск надул губы. Голос стал похож на детский. — Ладно, хорошо. Сейчас открою твой, Франц. В коробке от Бонфуа оказался косметический набор с новогодней тематикой. Шампунь, гель для душа, крем, помада и ещё добавочно, в отдельной хрустящей упаковке, лежал пряничный человечек. — Спасибо... – щёки зарумянились от такого внимания. Парни заморочились над обёрткой, над содержанием. Было очень приятно. — А поцеловать меня? — Ладно, ладно. Не дуйся, Франциск, – ты поцеловала и его. – Мои подарки вам лежат под ёлкой. Ты подарила им по шарфу. У Артура был красный в зелёную полоску, а у Франциска – голубой с вывязанной белой снежинкой. Оба парня поцеловали тебя в щёки. — И, наконец, главное событие этой ночи... (Имя), мы хотим сказать тебе совершенно серьёзно, – сверкнул глазами Франциск. — Мы любим тебя. Ты растерялась. Нужно дать ответ сейчас? Или же... — Думай над этим столько, сколько захочешь. — Мы примем любой твой ответ. Ты отбросила страхи и улыбнулась им. Ответ можно дать потом. А сейчас, под свечение гирлянд на ёлке, пение Франциска и истории Артура, можно забыть о тревогах и отпраздновать Новый год с дорогими людьми. И внутри так тепло и радостно в эту ночь.