I wanna be your’s

      А что можно сказать о сильных женщинах? Миранда Сицилия Топаз обладала невероятным даром абсолютного спокойствия, пусть даже всё происходящее с ней и её семьёй в последнее время требовало повышенного внимания. Как ни крути, хоть её жена Реми Эммануэль Топаз и является главой семьи, самые рациональные решения и ответственность зачастую падали именно на плечи хрупкой, но до безумия стойкой Миранды. Ведь даже в самые трудные и стрессовые моменты ей удавалось сохранять рассудок, действовать решительно и правильно.       Женщина стянула мокрое полотенце с головы и высвободила свои влажные, белокурые волосы. Вьющиеся локоны распались по её оголённой, загорелой спине, и она принялась избавляться от линз на своих тёмных, угольных глазах. Миранда выглядела уставшей, её поблекшее лицо выдавало все её переживания, с которыми она неспокойно спала последние две ночи. Конечно же, всё дело в её старшей дочери.       Взгляд её невзначай переметнулся на их семейную фотографию, стоящую на туалетном столике в спальне. Внутри пронеслась целая буря эмоций. Они вчетвером выглядели счастливыми, и никто из них даже представить не мог, что сегодня они будут такими.       Реми пришла позже обычного и отказалась от ужина. Топаз большую часть времени проводила в своём кабинете и томно молчала. Мулатка жутко злилась на поведение Тони и не переставала ей звонить, чувствуя, как вены на её лбу вздуваются каждый раз, когда розововолосая просит её не беспокоить и принципиально сбрасывает трубку. — Я не думаю, что женить её на дочери Спеллманов будет правильной идеей, — заявила Миранда, когда её жена, наконец, оказалась с ней в одной постели. — Я не знаю, как по-другому заставить Тони быть серьёзной, — вздохнула Реми и прижала блондинку у груди. — Я не хочу, чтобы она влюблялась в какую-нибудь… невзрачную, обыкновенную девчонку. Нам нужна выгодная партия, дорогая. — Ты же видишь, что она этого не хочет, Рэм, — возразила блондинка, приподнимаясь на груди жены, чтобы заглянуть в угольки её любимых глаз. — Тони хочет простой жизни, хочет заниматься любимым делом и… — Какое у неё любимое дело, скажи мне? Издеваться надо мной? Заставлять меня краснеть каждый раз, когда мне звонит директор и жалуется на то, как она окунает неудачников головами в унитаз? Ты ответишь мне? — Реми, безусловно, злилась, но старалась быть сдержанной при своей жене. Голос её звучал монотонно, но нотка раздражения в её речи просвечивалась, как лунный сквозь жалюзи свет. — Она это делает, потому что ты не хочешь её слышать! Ты забыла, что год назад она приобрела оранжерею? Ты хоть раз бывала там? Тони вырастила все те розы сама! Ей нравится это, а не то, чем занимается ваша семья из поколения в поколение, — Миранда всячески пыталась уговорить жену от безумной идеи, но против этого было множество факторов, которые мешали Реми сделать правильное решение. — А ты не подумала о том, что скажет моя мать? Она сожрёт меня живьём! — собственно, это и было самым главным переживанием мулатки, которая боялась лишиться когда-то переданного матерью дела. — Кстати, о твоих прекрасных родителях, — блондинка вспомнила о важном телефонном разговоре. — Сеньор Винсенте и сеньора Мерседес собираются приехать на этой неделе из Испании, чтобы лично проконтролировать женитьбу Антуанетт. Твой отец сказал, что хочет забрать тебя в холдинг, а твоя дорогая мама вмешалась в наш разговор и заявила, что откажется от тебя, если ты променяешь семейный бизнес на акции. Да она помешана! Разве ты хочешь идти у неё на поводу? — А что мне остаётся делать? — Реми обречённо выдохнула, обхватив лицо обеими руками. — Может быть, обратить внимание на Минерву? — женщина ждала этого вопроса, чтобы увидеть полную замешательства гримасу напротив. — Мин-Мин? Она разве заинтересована? — Будь ты более внимательна к нашим детям, ты бы этого точно не упустила, — заулыбалась светловолосая, и тыльной стороной ладони провела по горячей щеке своей озадаченной жены. Та и подумать не могла, что столько времени не замечала старания своей младшей дочери. — Дорогая, мне бы хотелось, чтобы ты дала ей шанс и позволила проявить себя.       Реми устало вздохнула, нагружённая целой толпой незнакомых мыслей, пришедших в её голову совсем внезапно, незвано и непрошено. Миранда чувствовала, что сильно нагрузила женщину перед сном, и поспешила исправить положение. — Думаю, тебе стоит вернуться к этим размышлениям с утра, любовь моя, а сейчас…       Её ехидный взгляд ухватился за недоумение в глазах жены, когда её тонкая рука проникла под спальную одежду мулатки и медленно повела ниже, и ниже… Реми даже задержала дыхание, ощущая на себе весь вес её женщины, которая явно дала понять, что выспаться после этой наполненной их любовью ночи им совершенно точно не удастся. Миранда была уверена, что это поможет её жене справиться со стрессом, не оставляющим их в течение нескольких последних дней.

***

— ¿Cómo estuvo la cena con tu prometida?       Тони около часа измеряла кухонную зону шагами, разговаривая со своим дедушкой по видеосвязи. Он совсем не понимал английского языка, и она ещё не так хорошо знала родной испанский, но его волнующий вопрос о том, как прошёл ужин с её невестой, который она, кстати, пропустила ввиду своих амбиций, заставил её напрячься и застыть на месте.       Если они знают, то всё очень серьёзно. — No estaba en la cena, abuelo.       Топаз призналась, что не присутствовала на ужине. Она могла ему доверять, ведь он всегда был на её стороне, в отличие от бабушки. Для неё всё ещё оставалось загадкой, как он терпит эту несносную женщину, но она никогда этим серьёзно не интересовалась. Всё же, их отношения не были её заботой. — ¿No quieres casarte con ella o has encontrado otro amor?       Винсенте, как и всегда, был слишком уж проницателен. Мужчина чувствовал, что во всей этой истории с женитьбой что-то не так, поэтому лишь предположил, что его любимая Антуанетт, как он привык её называть, либо просто не хочет жениться на той девушке, либо уже влюблена в другую. И не постеснялся изложить свои мысли. Правда, ответ ему услышать не удалось. До острого слуха мулатки донеслось, как дверной замок провернулся несколько раз, после чего бархатный голос её учительницы, на вид почему-то радостной, пробудил её сознание.       Тони поспешила сбросить трубку, не забыв, конечно же, попрощаться с близким родственником, и проследовала к электрическому чайнику на кухонной столешнице, чтобы создать вид непринуждённости. Шерил даже и не заметила, или притворилась, что упустила присутствие ученицы в их общей квартире: особенно суетилась, сменяя свою комнату общим залом и наоборот, вероятно, в поиске каких-то вещей. — Мне показалось, или я слышала испанский?       Всё-таки, заметила.       Впервые за день рыжеволосая удосужилась подать в её сторону голос, будто бы и не устраивала никакой бойкот. Блоссом оказалась на кухне с несколькими косметичками, содержимое которых вскоре рассыпалось на барную стойку. Девушка пыталась казаться незаинтересованной, но, на самом деле, внутренне интерес усмирить совсем не получалось. — Вы куда-то собираетесь? — проигнорировав вопрос учительницы спросила Топаз, крайне нервно помешивая горячий напиток. Она так зациклилась на этом действе, ожидая услышать ответ о свидании с её тренером, что даже и не замечала тихого, но раздражающего трещания. — С каких пор тебя стала интересовать моя личная жизнь? И ты не ответила на вопрос.       Шерил намеренно тянула минуты их разговора, в надежде, что это удачно сыграет на эмоциях розововолосой. Она ведь замечала это нервное поведение и слышала назойливый стук чайной ложки о края несчастной фарфоровой чашки, которая, казалось, вот-вот разлетится на части. Но Блоссом, очевидно, недооценивала стойкость мулатки, чья ответная реплика проследовала незамедлительно. — С тех пор, как вы начали мне нравиться, — не постеснялась высказаться Тони, но, к сожалению, пока только на неведомом рыжеволосой испанском.       Учительница раздражённо цокнула на этот «остроумный» ответ, но предпочла не расспрашивать ученицу и справедливо закончила спектакль, дав мулатке то, что ей изначально было необходимо знать. — Я иду на свидание, только и всего, — с невероятной простотой выпалила Шерил, ожидая громкой реакции и скандала, но не получила на это ровным счётом ничего. Разве что противную ухмылку на этом ехидном, смуглом лице. — Я тоже иду на свидание.       Безусловно, это было маленькой ложью (возможно даже не совсем), которой розововолосая собиралась воспользоваться, чтобы дать отпор самоуверенной девушке, с лица которой можно было писать карикатуры прямо сейчас. Будь с ними целый зал художников — они бы изобразили весь спектр её сменяющихся друг за другом эмоций. Мулатка посмеялась бы над каждой, не было бы в её голове установки — действовать холоднокровно. — С кем?       А Шерил, кажется, совсем забыла про свой макияж. Всё вывалилось из её рук от такого неожиданного, нахального (вовсе нет) заявления. Блоссом была озадачена, поскольку и не думала совершенно, что всё может обернуться подобным образом. — С каких пор вас стала интересовать моя личная жизнь?       Тони решила позлорадствовать и воспользовалась тактикой своей учительницы. По всей кухне, подобно аромату самого вкусного блюда, распространился запах раздражения. Топаз уже чувствовала языком вкус сладкой победы в этом негласном соперничестве. Однако, не всё было так просто: игра только начиналась, они затеяли опасное пари, в ходе которого кто-то из них сдастся первым. Но сейчас, девушки не собирались отступать, намереваясь всеми способами провоцировать друг друга на самые неправильные, самые дерзкие поступки. — Точно, — фыркнула Шерил, закинув все свои принадлежности по футлярам и сумочкам. — Мне совершенно нет до этого дела.       И их диалог, непременно, на этой ноте был окончен.

***

— Расскажешь что-нибудь о том, как провела все эти годы?       Хезер, казалось бы, задала вопрос обычного характера, не вмещающий в себя никакого особого смысла. А вот её собеседница задумалась не на шутку, плотно анализируя всю свою жизнь после злополучного выпускного. Шерил видела скучно прошедшие дни, не сменявшиеся никакими иными событиями, кроме всё более и более сложных тестирований в её колледже. — Замечательно! Произошло столько всего, что одним разом и не рассказать, — фальшиво улыбнулась Блоссом и придвинулась на локтях чуть ближе к собеседнице, словно собиралась поведать ей что-то потаённое. — Я, признаюсь честно, ещё не состояла в отношениях после тебя.       Моррис нашла что-то приятное в этих словах и улыбнулась на высказывание девушки искренне, отчего-то надеясь, что это говорит о ней, как о важном отпечатке в жизни её первой возлюбленной. — А хотела бы? — задала волнующий её вопрос беловолосая, с явным намёком на себя и на восстановление их прежних отношений. Хезер не могла соврать, что рыжеволосая не изменилась, поскольку это совершенно не было правдой — девушка перед ней очень даже похорошела за эти годы, но её характер, поведение и манера речи остались прежними. — Не хочу гнаться за любовью, она приходит неожиданно, — загадочно пролепетала Шерил и чуть пригубила вина. В её взгляде читались дьявольские огоньки, которыми она игралась в голубом океане очаровательного взора напротив. Но эти уловки уже не действовали на неё так, как раньше. Она погибала и восставала в янтарных глазах своей ученицы всякий раз, когда они пересекались, и пламя её взора разжигало в опьяняющих душу ромовых зрачках целый пожар. Всё это было абсолютно несравнимо с тем, что она чувствовала раньше. — Как насчёт того, чтобы поговорить о любви в более уединённом месте? — набралась смелости Моррис и нашла бледную ладонь под столом. Кажется, рыжеволосая совсем не была против телесного контакта.       Но, на самом деле, чувствовала она себя довольно-таки некомфортно, мечтая как можно скорее оказаться дома и увидеться с мулаткой. Пусть даже они и не обронили бы друг другу и слова, но этого вполне было достаточно для того, чтобы её настроение оставалось положительным ещё долгое время.       И, тем не менее, ответ её совсем противоречил мыслям. — Почему бы и нет? — кокетливо улыбнулась рыжеволосая и приметила во взгляде напротив нескрываемое вожделение. Всё же, мулатка точно также сейчас была с кем-то на свидании, а с её уверенностью и умением заманивать в постель Блоссом была уверена, что даже отстаёт в этом мнимом, глупом пари.

***

      Невероятных размеров оранжерея, расположенная где-то посреди просторного поля различных цветов, встретила своими массивными дверьми самого желанного гостя — Тони прошла внутрь, теряясь взглядом средь множества неухоженных роз, терпеливо ждавших её нежных, родительских рук целую неделю.       Как я могла о них позабыть?       Оранжерея делилась на несколько секций, где располагались розы самых различных видов. За каждыми требовался особый уход, и Топаз в тайне от многих людей в своём окружении занималась этим всё своё свободное время. — Иногда мне кажется, что они разговаривают, — послышался добрый, старческий голос позади. — Говорят, что любят тебя больше всего на свете.       Тони мгновенно обернулась, встречаясь с милой женщиной, вышедшей из небольшой комнатушки с семенами и прочими атрибутами цветочников. Её седые локоны чуть выпадали из испачканной цветной панамы, но неопрятный внешний вид совсем не отбавлял её старческой очаровательности. Это ведь была её работа — следить за вредными и любвеобильными цветами своей внучки. — Здравствуйте, бабушка Лионель, — улыбнулась она и приняла теплые объятия родственницы. — Ты давно не заходила, дорогая, — под видом скучающей и по-доброму обиженной старушки поругалась она, продолжив свой путь по одной из дорожек. — Я слышала, что ты женишься! Уве велел нашему кутюрье сшить под тебя костюм и просил, чтобы ты заехала к Алехандро на выходных, снять замеры, — наказала Лионель, не забыв грозно потрясти пальцем перед лицом недовольной этими новостями девушки. — Я зайду, — успокоила её мулатка, и более они ни о чём существенном не говорили.       Лионель рассказывала, как тяжело ей было в одиночку справляться в такой просторной оранжерее. Она была худощавой, миниатюрной старушкой, всю жизнь занимающейся цветами. Именно благодаря ей розововолосая знает всё то, что помогло когда-то вырастить все эти невероятной красоты бутоны любви, которую она вкладывала в каждый, в абсолютно каждый цветок, распустившийся здесь.       Но даже на такую изумительную поляну самых разных, восхитительных роз, нашлась своя Вивьен.       Милая, нежная, прекрасная Вивьен…       Тони не могла перестать любоваться ею всякий раз, находясь здесь. В её оранжерее прижилась самая редкая роза, в единственном экземпляре. Она узнала о ней, когда была в Великобритании, и не отказала себе в таком нескромном подарке. Топаз влюбилась с первого взгляда и решила, что этот цветок будет принадлежать ей, во что бы то ни стало. Правда, иногда она расстраивалась, что никто другой, кроме неё и её родственников, никогда не увидит Вивьен. — Ты снова на свидании с Вивьен? — Я снова на свидании с Вивьен.