***
Вокруг простирается безграничная скалистая пустыня, накрытая иссиня-черным небесным куполом. Эта земля мертва: злые ветра иссушили ее до глубоких трещин и раздробили огромные камни, раскидав острые осколки на песке, смешанном с пеплом и крошевом горных пород. Она неотступно идет вперед, противостоя жестоким ураганным порывам, пытающимся ее сдержать. Ноги то и дело спотыкаются, а длинный подол дерут острые каменные зубья, выросшие из земли. Сегодня дикая пустошь особенно неприветлива с незваными гостями. Она втыкает в кожу девушки колючие песчинки, спутывает роскошные волосы в колтуны. В руках пришлянка сжимает плоский круглый предмет, до боли впивающийся в ладонь. «Настырная. Тут не любят таких», — смеется ветер в лицо. «Ничего. Потерпите!» — будто отвечает ее хрупкая фигура, не знающая покорности. Ноги уже изрезаны, губы потрескались и слезятся глаза. Но ее спина — по-прежнему прямая, а нос, хоть и забитый песком и грязью, вздернут вверх. Она доходит до скал, скребущих пиками густые тучи, и хохот ее, победный, надменный, эхом высекается на камнях. Даже шквалистые, обжигающие хлыстом порывы, кажется, теряют к ней интерес — победителей не судят. Когда в груди заканчивается дыхание, ее смех стихает; она прислоняется к острым выступам скалы, позволяя себе перевести дух. Но могущество здешних мест нельзя недооценивать. Нельзя потешаться над стихией, перед которой ничтожно все. Будто желая быть отмщенным, новый порыв ветра выдирает из рук ее ценную ношу и с яростью швыряет о ближайший валун. Воздух наполняется голубым свечением легкого эфира, покидающего таинственный предмет, словно душа — тело. Красивое лицо искажает гримаса отчаяния — девушка падает наземь, вдавливая кулаки в мелкое крошево камней. И пустыня возвращает ей обрывки ее же смеха, затерявшиеся среди чернеющих скальных махин… — Вставай! — ниоткуда и отовсюду одновременно. — Ты слышишь меня? Ослепляющий свет заливает холодную, жестокую землю. Силуэт несчастной теряется вдалеке…***
«Пора, красавица, проснись: Открой сомкнуты негой взоры Навстречу северной Авроры, Звездою севера явись!» Слух потревожили стихи со стройными рифмами, льющиеся сладким потоком с небес. — Ну хватит валяться в постели! — продолжил голос. — У меня для тебя приятная новость: сегодня мы едем на бракоразводный обряд. Лайя зашевелилась, нащупала руками вторую подушку и припечала ее прямо к уху. — Какой еще обряд? — простонала она, не открывая глаз. — Я не замужем! Пошли все к черту! Странное тревожное видение стремительно ускользало из переполошенного сознания. Последние надежды уцепить его разбились вдребезги, когда ее грубо выдернули из сонного морока и распластали по простыням. Она распахнула заспанные глаза и встретилась с другими — разноцветными. Сверху на нее нависал демон и испепелял душу горящим взглядом, а его мягкие платиновые пряди лезли в лицо. Нет! Нет! Нет! Хотелось взвыть от безысходности. Она так надеялась, что проснется дома, в своей кровати, стряхнет весь этот ужас обыденным взмахом головы. Но он опять был здесь, перед ней. А если уж совсем точно, то над ней. Такой огромный, заполоняющий собой все, что ненароком можно заработать клаустрофобию. Неприятные воспоминания о вчерашних событиях накатили удушливой волной, полыхнули яркими искрами в огромных темных глазах. Заметив ее страх, он милосердно отвел цепкий взгляд и выпрямился, позволяя девушке хрипло заглотить воздух. — Жду на кухне! — Ноэ повесил в воздухе властный наказ и, встав с кровати, направился к выходу. — Сколько… у меня есть времени, чтобы не извести ваше терпение? — опасливо поинтересовалась Лайя. То, что ждать он не любил, читалось между строк. Демон остановился у дверей, будто всерьез оценивая свой ожидательный ресурс и не оборачиваясь изрек: — Десять минут. Не более, — и тут же покинул комнату. Какая невиданная щедрость! Ему оставалось только затянуть вокруг ее шеи веревку, а другой конец привязать к собственной ноге! Но все же давать ему поводы для гнева она не собиралась, потому быстро выскользнула из-под простыней и побежала в ванную. Скинув с себя тяжелую изумрудную ткань, Лайя встала под жесткие и холодные струи, не слишком церемонно обращающиеся с согретой сном кожей. Они заставляли окончательно проснуться, смириться с неприглядной иллюзией, которая как-то стихийно стала явью. Лайя думала и думала: о себе, о нем, о поломанной жизни и новом туманном будущем. В памяти закопошились обрывки свежего сна. Девушка, идущая сквозь темную, колючую пустыню — такая гордая, такая несгибаемая. Сколько триумфа было в ее груди, и сколько потом отчаяния! Лайя прикрыла глаза, силясь вспомнить незнакомку. Расслабляющий плеск воды даже помог оживить в сердце чувства, испытанные во сне, будто она сама продиралась сквозь негодующую тьму. В итоге Лайя добилась головокружения и едва успела ухватиться за бортик ванны, ругая себя за излишнюю впечатлительность. Девушка взяла белоснежное полотенце и завернулась в него. От бесцветности и безжизненности этого места накатывала хандра. Хотелось взять кисть, открыть тюбики с краской и начать заполнять ровные контуры, как детскую раскраску. Но внезапно обнаружилась проблема посерьезнее тоскливых интерьеров: Лайя совершенно не подумала, во что переоденется, когда закончит свой утренний душ. Грустно вздохнув, она подняла с пола платье, шагнула обратно в комнату и застыла... У безнравственного господина была еще одна пугающая черта — он умел предугадывать желания. Иначе как еще назвать то, что на вешалке, парящей посреди комнаты, висел и чуть подрагивал новый наряд? Восхитительный невесомый шелк с бледным цветочным рисунком и рядом босоножки цвета лимонного зефира. Интересно, откуда это все берется? Если он выбирает сам, то стоит признать, что у демона безупречный вкус. Нижнее белье Лайе тоже услужливо предоставили — белые кружева, будто сшитые из невесомой паутины. Щеки девушки тут же вспыхнули, а задетая гордость жалостливо застенала, напоминая о постыдной роли шлюхи для пресытившегося обыденностью господина. Проглотив удушающий ком в горле, Лайя надела предложенную одежду — будто был выбор — и, расправив на плечах влажные волосы, прикрыла за собой дверь. Кухня. Где же эта кухня? Пользуясь подсказками здравого смысла, она пробежала небольшой коридор, стуча каблучками, и вышла к уже знакомой хрустальной лестнице. Осторожно, опасаясь расколоть тонкие прозрачные ступени, Лайя шагнула вниз. Убедившись, что хрусталь не трескается от давления каблука, она спустилась. Кухня обнаружилась за стеной направо. Простор, белизна, идеальный порядок — привычные атрибуты этого жилища и тут сразу бросились в глаза. Ноэ Локид, облаченный в белое, неподвижно стоял, оперевшись бедрами о столешницу, и так идеально мимикрировал под интерьер, что Лайя не сразу его увидела. Он сам выдал свое присутствие, махнув рукой и бросив недовольный взгляд на часы. — Двадцать четыре минуты, семнадцать секунд, — возвестил он тоном, которым стоило бы зачитывать смертные приговоры. Лайя растерянно открыла рот, чтобы оправдать себя, но он жестом пресек ее попытки: — Не переживай, любимая! Ради сегодняшнего события я был готов подождать тебя даже больше. — Недобрая, издевательская улыбка коснулась его губ. — Какого еще события? — с опаской поинтересовалась она. Тяжелое предчувствие чего-то нехорошего пронзило грудь, точно ядовитая стрела. — Бракоразводный обряд, — безразлично напомнил господин, а кофейник за его спиной ожил, наливая в чашку ароматный кофе, от чего у девушки слегка расширились глаза. — И не вздумай ничего выкинуть! И тогда я, может быть, — Ноэ протянул руку и отхлебнул напиток, — похлопочу о твоей ссылке к прислуживающему сброду. Щедрое предложение, милая, — добавил он, ухмыляясь. — Впрочем, если ты не согласна, то двери и Тюрьмы, и Ада жаждут перед тобой распахнуться. Лайя без позволения сделала несколько шагов и, отодвинув стул с громким скрежетом, рухнула на него. Налила воды из стоящего на столе графина и залпом осушила полстакана. Она и так думала, что уже в Аду, но насмешливый тон этого дьявола недвусмысленно намекал, что может быть намного хуже. — Я не ваша жена, — предприняла она очередную слабую попытку достучаться сквозь мраморную стену. Он за секунду оказался рядом и крепко зажал ее дрожащий подбородок, заставляя посмотреть в глаза. — Я предупредил, Аль! — Угроза была осязаемой, будто он схватил не за подбородок, а за горло. — Будешь ломать комедию, пощады не жди! Она рассматривала его ожесточившиеся черты лица и понимала, что на милосердие этого монстра вряд ли стоило рассчитывать. Но сидеть сложа руки и огребать за чужие грехи Лайя тоже не собиралась. Она даже не знала, в чем виновата перед ним. Точнее, она то вообще ни в чем не виновата! — Хорошо! — Она поднялась со стула, невзначай освобождая себя от прикосновения когтистой перчатки, нежного и грубого одновременно. Он не возражал. — Я сделаю все, что от меня требуется, — в этот момент она уловила удовольствие на его лице, — но у меня есть свои условия. Его полуулыбка расползлась в неприятный оскал, линия скул заострилась, а когти опустились на стеклянный стол, стукнув короткую дробь: — Не хочу расстраивать тебя, дорогая, но сейчас ты не в том положении, чтобы их выдвигать. Закон любит, когда ему подчиняются. — Я прошу вернуть меня обратно, — упрямо продолжила она, игнорируя его язвительность. — Вы получаете… свой обряд — и больше никогда меня не увидите. Все довольны и счастливы. Она по-деловому выпрямилась и сложила руки на груди, ожидая ответа, но Ноэ лишь разразился надменным хохотом, раскатившимся по просторной зале. — Милая, ты просто гений абсурдных предложений. Обряд в любом случае состоится, хочешь ты того или нет. — Он сделал вдох и закончил: — А тебя я и так вряд ли увижу: не имею обыкновения шляться по таким местам. — Пожалуйста! Надрывная фраза повисла в воздухе и пронзительно зазвенела. Лайя вложила в нее все отчаяние и боль. Она заставит его себя услышать. Если потребуется, подойдет и заорет ему в ухо, раздерет грудь голыми руками и вытащит оттуда душу! — Чем тебе там так понравилось, Аль? — Демон стал медленно кружить вокруг нее, словно хищник. — Раньше ты никогда не проявляла рвения посетить Землю, а потом исчезла на двадцать лет и даже имеешь наглость заявлять, что хочешь вернуться обратно?! Лайя вытянулась струной. Значит, Альхена сбежала от него двадцать лет назад? Это как хорошо она должна была сохраниться, чтобы спутать ее с Лайей, которой едва столько же исполнится? — Я привыкла, — ответила она первое, что пришло в голову. — Считайте это просьбой. Я больше ни о чем не посмею попросить. Голос был предательски жалостливым, а в глазах стояли слезы. Самой было противно от того, как она сейчас унижается перед ним и тем самым доставляет наслаждение. — Знаешь, — он застыл, внимательно рассматривая ее лицо, — мне кажется, твое тщеславие уже переросло в безумие. Ты же прекрасно знаешь, что для такого беспрецедентного случая придется собрать совет центумвиров. — Он небрежно стряхнул пыль со своего белого одеяния — будто она здесь вообще была! — Впрочем, если ты хочешь рискнуть, мне это даже на руку: огласка обстоятельств твоего побега меня в любом случае облагородит в глазах общества. — Рискнуть? — осторожно поинтересовалась Лайя, которая была одновременно и воодушевлена, и напугана. — В чем риск? — Их решение непредсказуемо, а обжалованию оно не подлежит. — Ноэ аккуратно стер перчаткой случайную влажную дорожку на ее щеке. — На них слезы, кстати, вряд ли подействуют. — Ничего, разберусь без ваших советов, — ляпнула Лайя с раздражением. — Думаешь, удачливая? — хмыкнул демон. Кто? Она? А как же! Никому же больше не «посчастливилось» так близко подобраться к преисподней при жизни! Оставалось только надеяться, что если все-таки ей не повезет и она окажется в Аду, микроклимат там примерно, как в турецком хамаме… На завтрак Лайе были предложены яйца пашот, легкий салат из овощей и зелени и восхительный хрустящий хлеб, который, если где и подавали на Земле, то только на курортах в Ницце, где она никогда не бывала. Умопомрачительный запах кофе тоже сводил с ума — приходилось буквально держать себя в руках, чтобы не наброситься на все сразу. Господин, видимо, уже позавтракал, потому расположился на огромном диване напротив и время от времени кидал на девушку ничего не значащие взгляды. Сначала ее это смущало, но вскоре она уже даже имела дерзость хрустеть булкой. Живут же люди! Точнее не люди. Но люди так тоже живут, с одной маленькой поправкой, что одежду приходится закупать в бутиках, а еду готовит прислуга. Когда Лайя закончила есть, Ноэ взглянул на часы: — Нам пора! Он — один из немногих, кто любит решать важные вопросы с утра пораньше. Прикосновения господина на этот раз пугали намного меньше. Возможно, виной тому был сытный завтрак, которым он ее накормил. Лайя молча позволила обхватить себя за талию и испытала уже знакомое чувство головокружения, когда земля и небо меняются местами, выкидывая сознание куда-то прочь.***
Глаза были зажмурены, лицо покоилось на широкой груди, а руки до боли в суставах сжимали прохладную ткань. Лайя чуть отодвинула голову, чтобы рассмотреть, чье тепло так приятно ощущается всем телом. Проклятие! По имени Ноэ Локид! Это за него она уцепилась, как за спасительную соломинку. Даже с трудом верилось, что он мог позволить ей подобную фамильярность, и терпеливо ждал, пока она придет в себя. Лайя робко кашлянула. Разжимая кулаки, с досадой обнаружила, что лацканы его плаща безбожно смяты по ее вине. Поддавшись секундному порыву, она принялась разглаживать их ладонями, пока Ноэ мягко не схватил обе девичьи руки одной своей. Она ожидала встретить злость и раздражение, но он только усмехнулся и сам провел ладонью по ткани, будто утюгом. Ну конечно! Она же имеет дело с волшебником! — Нам туда, — он махнул в сторону, и она только сейчас огляделась. Что это за место? Оно поражало. У девушки даже захватило дух от изысканных дворцов, окружавших просторную площадь, на которой они оказались. Как ни странно, здесь совсем никого не было, и внимания странная, свалившаяся с неба парочка к себе не привлекла. Господин ухватил Лайю за локоть и поволок куда-то, а она, спотыкаясь каблуками на каменной брусчатке, едва поспевала за его широким шагом. Забег окончился у здания, выходящего на площадь высоким портиком. Мифические фигуры, держащие на плечах фронтон, были настолько совершенны, словно высеченные рукой самого Микеланджело. Лайя с восхищением вглядывалась в изгибы их человеческих тел и черты нечеловечских лиц, поражаясь точностью линий и размерами. Ноэ, напротив, был тороплив — он потянул ее вверх по лестнице и затащил в просторный зал. Внутри было прохладно, стук женских каблуков отражался от стен и разносился далеко по коридорам. Дойдя до двери с каким-то нечитаемым названием, демон распахнул дверь, и Лайя обнаружила светлый кабинет и за столом в центре него — склоненного над талмудом мужчину средних лет. Хотя насчет возраста в этом мире она бы утверждать не решилась. Своим черным балахоном он напоминал священнослужителя, но судя по обилию драгоценностей на пухлых пальцах, явно не монаха. Волосы — смольные до плеч, с широкой седой прядью. И если бы не жабры, торчащие из-под узкого воротника рясы, Лайя бы подумала, что перед ней обычный человек. — Доброе утро! — громко поздоровался Ноэ, привлекая внимание. — Вам назначено? — пробубнил тот, не отнимая головы. — Ох, Менетеус, — осуждающе вздохнул Локид, — как же сухо ты встречаешь старых друзей! — Он прошел вперед и вытянул руки для объятий. Лайя же предпочла остаться у дверей и даже придвинулась в тень высокого деревянного стеллажа. — Ноэ? — Мужчина привстал, поправляя пенсне. — Какой неожиданный визит! Хозяин кабинета выбрался из-за массивого стола и тепло поприветствовал друга, после чего жестом предложил гостям присаживаться и только сейчас обратил внимание на девушку, жмущуюся у двери, и брови его чуть сдвинулись на переносицу. — Да, давненько мы не виделись. — Ноэ пробежался глазами по тоскливому убранству помещения. — Ты, наверно, отсюда и не вылезаешь? — Даже не напоминай! Чертова работенка! Обряды, обряды, обряды — то одно, то другое. — Он с досадой отмахнулся рукой. — Ну а ты какими судьбами? С чем пожаловал? Сердце Лайи чуть сильнее забилось от ожидания диковинного мероприятия, о котором она ничего не знала и в котором прямо сейчас предстояло поучаствовать. — Менетеус, — Ноэ прокашлялся и голос его стал вкрадчивым и медовым. — Нужно провести бракоразводный обряд. Конечно, я бы мог записаться в канцелярии у твоей милой дьяволицы, но нужно сделать это сразу без всей этой вашей бюрократической волокиты. Поэтому мы пришли сразу к тебе. Мужчина закатил бирюзовые глаза, цыкнул языком, а жабры на его шее расширились, заглатывая воздух: — Ноэ, два месяца. Ты же знаешь законы. Супругам дается время на примирение… — Не будет никакого примирения! — вспылил Локид. — Ты наверняка слышал мою историю: каждая шавка обсуждала. Развод неизбежен. Так освободи меня побыстрее от этой веревки на шее! Лайя открыла было рот, чтобы возмутиться, но тут же благоразумно его захлопнула. Еще не хватало вмешаться в то, к чему она отношения не имела! От нее требуется только сыграть роль в этом бракоразводном фарсе, а потом найти способ убедить центу… — как их там? — в том, чтобы ее отправили обратно. Менетеус окинул девушку взглядом, по которому было сложно что-то понять: возможно, осуждал, а возможно, был не из тех, кто любит вдаваться в подробности чужих семейных неурядиц. — Вот, вы посмотрите! — Он подошел к столу и тыкнул пальцем в толстенную учетную книгу. — Все расписано! Кого я сейчас вам на обряд поставлю? — Он плюнул на палец и рьяно зашуршал листами: — Здесь нет… здесь тоже… — страницы взметались в воздух, жалобно вскрикивая от непривычно грубого обращения. — Так! Вот! Неделю назад была отмена. «Окно» через месяц — это самое раннее, что я могу предложить. По очень большой дружбе, разумеется. Лайя охнула. Месяц? А с ней что, простите, будет за этот месяц? Как же учеба, работа? Она перевела взгляд на Ноэ, ища поддержки и ожидая его дальнейших действий. Демон счастьем тоже не светился: покусывал губы, а на скулах играли желваки. — Хорошо, внеси нас в свою скрижаль, — пробубнил он обиженно, — если другого варианта нет. — Сожалею, Ноэ. Мне и так придется принять ваше заявление задним числом. Ты же знаешь, закон любит… — Когда ему подчиняются, — обреченно закончила Лайя фразу, которую уже сегодня слышала. Менетеус перевел на нее колкий изумрудный взгляд, и по напряженному лицу скользнула натянутая улыбка: — Молодец, девочка! — Я полагаю, мой неожиданный визит останется конфиденциальным? Никто пока не должен знать, что Альхена здесь — не хочу кормить любителей сплетен. — Разумеется, — заверил служитель Закона, протягивая другу чистый лист и чернила. — Все, что происходит здесь, - строго конфиденциально до своей поры. Лайя подождала, пока Ноэ заполнит необходимые бумаги. По части бюрократизма этот «совершенный» мир ничуть не уступал ее привычному земному. Оставалось только надеяться, что когда они придут в следующий раз, у нее внезапно не затребуют медицинскую страховку и школьный аттестат. А вот с паспортом точно возникнут проблемы. Прощание вышло не таким теплым, как приветствие: Локид сухо пожал руку Менетеуса, схватил Лайю и вывел обратно в коридор. Она, хоть изнутри и раздирали отчаяние и тревога, не смела заговорить с молчаливым демоном, от которого било волнами раздражения. — Будешь пока жить в моем доме, — оповестил он, когда дверь за спиной с лязгом затворилась. — Твоя задача на ближайший месяц — не вывести меня из себя и дожить до обряда. - Ноэ зашагал по коридору обратно, продолжая поучать ее: - Покидать виллу строго запрещено. Впрочем, ты этого сделать не сможешь. Я позабочусь. — А дышать можно будет? — огрызнулась она в спину демона, и тут же пожалела, что вообще открыла рот. Ноэ развернулся и впечатал испуганную девушку лопатками в ледяной наполированный камень стены и сдавил горло когтями: — Дышать, милая… — его губы опасно приблизились и выдыхали угрозы в ее губы, — ты теперь тоже будешь только с моего разрешения…