Давай мы с тобой сыграем в прятки

      Стоило ступить в пугающую неизвестность, как дверь за ними с шумом захлопнулась, и этот зловещий, разорвавший тишину звук болезненно отозвался спазмом в ее желудке. Лайя на ощупь поймала ладонь незнакомца и сжала ее так усердно, будто он в одночасье стал ей самым родным. Впрочем, вакантных мест в сердце было достаточно: ни родителей, ни верных друзей, ни мужчины, на которого можно было опереться, — заходи и располагайся. Спутник уверенно продвигался вперед и тянул ее за собой, словно собака-поводырь. Но чем дальше, тем отчетливее она ощущала, как неотвратимо улетучивается ее храбрость, как начинают дрожать колени. Глас здравого смысла звучал особенно убедительно в этой кромешной темноте. Хотя скорее это был шепот темных, мрачных фантазий, быстрее ее ног несущихся по коридору. В детском доме, будучи подростками, они часто смотрели с ребятами триллеры, прячась целой толпой под одним одеялом. Лайя могла потом неделями переживать за судьбу несчастных жертв, крутить в голове произошедшее и думать, как бы она поступила. Тогда еще совсем юная девочка поклялась себе, что никогда и никому не позволит заманить себя в смертельную ловушку, а теперь — вот усмешка судьбы — как покорная овечка, бредет в объятия пугающей неизвестности. Вскоре ей зачудились голоса; мычание струн складывалось в замысловатую мелодию. По коридору потек тусклый рыжеватый свет от свечей, обрисовывая очертания стен, увешанных масками, подобно тем, какие можно встретить на венецианском карнавале. Дамы, горожане, гатто, бауты и шуты — пестрые, украшенные камнями, лентами и перьями. От мастерства исполнения пробирала дрожь: казалось, будто это живые лица застыли в каменной плите как назидание и урок для любопытных и безрассудных. Ее спутника декор ничуть не смущал. Он подошел ближе и, сняв со стены богатый, украшенный черными перьями аксессуар, протянул изумленной девушке: — Вот эта подойдет, — в его движениях сквозила легкая небрежность. — Надевай! Лайя с подозрением покосилась на маску, лежащую в его ладонях. Где-то вдали заунывно простонала скрипка: предостерегала или, напротив, звала. Возможно, еще было не поздно развернуться и уйти, вспомнить о той маленькой девочке, которая не желала ввязываться в неприятности. Вот только податься Лайе было некуда, и таинственный маскарад казался единственным местом, способным приютить беглянку в эту ночь. Будто боясь, что может передумать, девушка резко выхватила маску и приложила ее к лицу. Она даже не успела подумать о том, что здесь нет лент, которыми можно было бы ее закрепить, как маска стала присасываться к тонкой коже. По коридору эхом разнесся пронзительный вскрик, за которым последовали хриплые вдохи. Лайя задыхалась, шаря руками по лицу, огибая вмиг похолодевшими пальцами ровные, безжизненные контуры образины. В груди расползался страх. Нет, не страх, — ужас, от которого вся она задрожала, как осина. — Сам до сих пор не привыкну к внезапности момента. — Мужчина снял вольто, украшенную серебрянной и голубой росписью. Он проделал вслед за Лайей ту же процедуру, как нечто совершенно обыденное. — Ты готова? Хрипловатый, тронувший таинственный полумрак голос показался девушке незнакомым, ровно как и лицо теперь ничем не выдавало случайного друга. — Нет, — честно призналась она. — Я не знаю… И свой голос она тоже теперь не узнавала. Губы, ставшие ей чужими, еле шевелились на неживом лице. Вся она стала чужой себе, окутанной незнакомой аурой и новым ароматом. Истинная Лайя Бернелл отныне была надежно спрятана под этой оболочкой, оставив от себя лишь блуждающие в голове мысли и страхи. — Альхена, перестань, — спутник подошел к ней вплотную. — Никто даже предположить не сможет, что это ты. Длинные мужские пальцы огладили крупную пуговицу белого плаща, — жест, который обычно скрывает за собой попытку сказать что-то большее, но это что-то так и остается знанием одного. Вместо слов он просто взял ее за руку и повел дальше по коридору, а она покорно пошла следом, про себя молясь о том, чтобы не пожалеть об опрометчивой доверчивости. Поглощенная собственными страхами, Лайя опомнилась уже на пороге просторного зала с высокими потолками и красивыми люстрами, отражающими разноцветные блики. Призрачная мелодия оказалась легким каприччо, а перед глазами зарябили пестрые огоньки. Но как бы ни было прекрасно помещение, его «изюминкой», несомненно, являлись гости. Разодетые в пух и прах или, напротив, скрывающиеся под длинными плащами, они прятали лица под масками, отчего напоминали ожившие манекены. Зрелище восхищало и пугало одновременно, и у Лайи даже прокатился по коже холодок, оставляя за собой россыпь крупных мурашек. Спутник, положив ее висящую плетью ручку на сгиб своего локтя, провел девушку к одному из столиков и отодвинул стул, приглашая ее присесть. Боязливо оглянувшись по сторонам, она опустилась на сидение и инстинктивно вжалась в высокую спинку, будто та могла скрыть ее от посторонних глаз. Но в этом не было необходимости: их появление мало кого заинтересовало. Несколько фигур бросили кроткие, равнодушные взгляды на новую парочку безликих, но тут же отвернулись, продолжив беседу или свой ужин. — Ты в порядке? — поинтересовался спутник, устраиваясь напротив. — Хочешь что-нибудь выпить? — Пожалуй, — неуверенно согласилась она, теребя руками атласную ткань чужого плаща. Лайя подумала, что, вероятно, пришла пора его вернуть, но добровольно не поспешила бы расстаться с этой иллюзорной защитой. Мужчина жестом подозвал юркого паренька в маске шута, шныряющего между столиками с двумя подносами, на которых, Бог весть по каким физическим законам, держались стопки и бокалы с разноцветным содержимым. Лайя окинула ассортимент смятенным взглядом, перевела его на собеседника, но тот лишь пожал плечами, оставляя ей право сделать выбор самой. Она потянулась к подносу и почти наугад вытащила шот зеленого цвета. Мужчина хмыкнул и взял себе бокал с темно-янтарной жидкостью. Он сразу же сделал глоток, и девушка повторила за ним, отмечая непривычную теплоту напитка и вкус горькой полыни, немного подслащенной цитрусовым сиропом. — Залпом, дорогая, — подсказал он, лениво колыхнув в своем бокале подтаявшие кубики льда. — «Дерзость» пьют только так. Несмотря на то, что коктейль действительно слишком дерзко горчил и обжигал рот, противиться Лайя не стала. Она опрокинула в себя шот и почувствовала, как загорается зеленым пламенем гортань и пищевод. Проглоченный огонь был выдохнут порцией углекислого газа через сложенные в букву «О» губы, после чего она закусила запястье, а в уголках глаз блеснули крохотные капельки слез. Мужчина откинулся на спинку стула и пристально наблюдал за старой знакомой. Его эмоции были надежно заперты под бледной личиной, но постукивающие по колену пальцы с огромным аметистовым перстнем выдавали некую напряженность в теле и осторожный интерес. Она в очередной раз обвела взглядом помещение и вдруг осознала, что страх, так крепко вцепившийся во все ее существо, постепенно сдает позиции под натиском профессионального любопытства. В голове закономерно родился вопрос, что скрывают дамы и господа, приходящие сюда инкогнито? Ведь маловероятно, что они — такие же беглецы вне закона, как и госпожа Локид? Преступники? Неверные супруги? Если вспомнить историю Венецианской республики, то такие предположения имеют место быть. Но где обычные средневековые люди, а где элита демонического мира?! — Значит, ты вернулась? — нарушил ее размышления собеседник, шлепнув допитым бокалом о каменный стол. Он подался чуть вперед, будто опасаясь, что их разговор могут услышать. — Как видишь! — Хм… Добровольно? — Принудительно! — съязвила она. Мужчина понимающе кивнул ей и подпер рукой подбородок. — Мда-а-а, — протянул он. — Ноэ у нас упертый. С этим, пожалуй, Лайя бы согласилась. Упертый и вдобавок слепой, как крот, что до сих пор не видит, что она — не его драгоценная Альхена. Гости продолжали прибывать — и вот опять дверь распахнулась и на пороге показался одинокий господин. Даже темное дóмино не могло скрасть стати того, кто под ним прятался, а в темноте капюшона под всполохами огней блестела золотая маска. Лайя невольно задержала взгляд на крепкой фигуре, которая уверенно двинулась к одному из столиков и присела в самом дальнем уголке, отделенном от основного зала резной перегородкой из темного дерева. — И что же, ты вновь устроила беднягу под своим каблуком? — усмехнулся мужчина, и она вновь переключила внимание на него. — Наверно, теперь Локид нравится больше, чем возможные последствия развода? — Понятия не имею, о чем ты, — чувствуя, что разговор приобретает неприятный оборот, Лайя машинально сжала в кулаки лежащие на столе ладони. — Разумеется, о любви, — на маске напротив блеснул отраженный розоватый луч, — прекрасной и лицемерной. Судить тебя будут только в том случае, если состоится бракоразводный процесс. А пока ты — его жена, преступления как бы и не было, правда? Лайя отшатнулась. Дурманящая пелена в голове становилась все плотнее, мешая ясно мыслить. Но все же она смогла уловить намек: ее подозревают в том, что она грязно использует доверчивого мужа, чтобы уйти от справедливой кары. А еще паршивее было от того, что где-то внутри тонкий предательский голосок твердил, что вариант заманчивый. Ей нравилась вилла, роскошная жизнь, а господин… Достаточно было того, что он ее больше не трогал. — Бракоразводный процесс назначен через три недели, — одним выстрелом убила она и подозрения собеседника, и собственные гнусные фантазии. Наверно, он удивился: вдруг замолчал и схватился за стакан, который оказался досадно пуст, после чего вновь махнул фигуре в шутовском наряде. — Послушай, я никого не собираюсь водить за нос, — принялась оправдываться она. — История с Ноэ закончилась, его никто не просил тащить меня сюда! Все, чего я хочу… Лайя осеклась, когда к ним подоспел вертлявый мальчишка с подносом. Спутник взял себе напиток и, подождав, когда они вновь останутся одни, произнес: — Ты же знала, что он этого так не оставит? Надо было лучше прятаться, дорогая! — А ты, как я вижу… разбираешься в прятках? Во рту у нее пересохло, а пальцы возбужденно задрожали. С деланным кокетством девушка провела рукой по своей изящной шее, на что собеседник лишь ехидно хмыкнул и сделал большой глоток. — Хочешь совет? — Он вальяжно развалился на стуле. — Да! — Она, напротив, сцепив пальцы в замок, выпрямилась еще сильнее. — Вали к нему обратно… И исправно выполняй свои супружеские обязанности. Кто знает, вдруг Локид снова растает от твоего безудержного обаяния? Когда он влюблен, он такой дурак. — Насмешливая улыбка скрылась за толстым стеклом бокала. Попытка намекнуть на помощь с треском провалилась, и теперь Лайю распирало от злости и досады. Хотелось плакать и топать ногами, как ребенок, у которого развалилась башня из трех кубиков. Как нельзя кстати в воздухе призывно задрожали высокие ноты скрипки. Девушка обвела мутным взглядом зал и, заметив неподалеку небольшой подиум, вдруг ощутила острое желание потанцевать. Тело молило выплеснуть скопившееся напряжение, и она не стала противиться этому порыву, подскакивая из-за стола и скидывая белоснежный плащ. Танец был еще одной ее стихией. Лайя умела двигаться на грани вызова и невинности, дразнить и отказывать невербальным языком. И это получалось бы куда лучше, если бы чертово платье не путалось в ногах, делая девушку не многим изящнее, чем деревянная статуэтка. Подол состоял из двух ярусов: первый был коротким и плотно обтягивал бедра, а второй вытекал из-под него воздушным нагромождением пастельной органзы. Наступив на него в очередной раз и чуть не упав, Лайя выругалась себе под нос и невзначай посмотрела на сидящего неподалеку безликого господина. Тот активно орудовал вилкой и ножом, поглощая со своей тарелки только что принесенный ужин, а сросшаяся с лицом маска ничуть не ограничивала его в этом физиологическом процессе. План созрел мгновенно. Мучая закостенелые скулы попытками улыбнуться, она приблизилась к мужчине и со скомканным «Извините!» вытянула из его рук десертный нож. Тупое лезвие вонзилось в дорогую ткань и пошлó рвать ее неаккуратными, грубыми клоками. Лайя с безжалостностью убийцы избавлялась от лишнего, высвобождала тело из плена органзы и заведенных здесь условностей. Покончив с задачей, она вложила прибор обратно в ладонь господина и отправилась прочь. Возмутительная дерзость! Кто эта женщина, что сейчас живет в ней? Разве Лайя Бернелл могла бы так сделать? Нет! Но как бы там ни было, она испытала внутреннее удовлетворение. Ей нравилось видеть, что эти разукрашенные, словно яйца Фаберже, маски пристально наблюдают за ней. Совесть не терзала: она упилась сладкого зеленого нектара и теперь подкуплено молчала на задворках сознания. Лайя прикрыла глаза и позволила музыке, плавной и спокойной, качать ее на своих обволакивающих волнах. Разгоряченное и освободившееся от физических и нравственных оков тело извивалось в тягучем, чувственном танце. Она была одна. Так одинока посреди полного зала безликих, что с готовностью отдавалась моменту, желающему ее принять. Соприкосновение с безмятежностью. Слияние души с ее истоком. Так вот зачем они здесь! Почувствовать себя свободными; на миг забыть, кто они есть. Возле нее нарисовалась парочка стройных девиц. Они так упоенно облизывали губы друг друга, что звуки этих поцелуев спорили со скрипками, рвущими тоскливыми нотами что-то в душе. Площадка заполнялась осмелевшими и охмелевшими демонами, которые стали позволять себе не замеченную ранее фривольность. Завидев пробегающего мимо разносчика напитков, Лайя успела уцепить себе коктейль, который, по ее скромным наблюдениям, пользовался здесь особой популярностью в руках гостей. Он был ярким, с переходом от насыщенно-красного в оранжевый, и долькой апельсина, повесившейся на краю. Она обхватила занемевшими губами тонкую пластиковую трубочку и потянула в себя жидкость, ощущая, как с пары глотков внутри расползается приятный эфир. — Во все тяжкие? — раздался над ухом насмешливый голос, а тело окутала прохладная шелковистость чужого плаща. Лайя обернулась и увидела уже знакомую маску, расписанную серебром и лазурью. — Мешаешь «Дерзость» с «Похотью»? — Он кивнул на ее бокал. — С чем? — переспросила девушка и тоже уставилась на яркую жидкость. «Похоть», значит. Ну и названия! — Осторожнее, — положив руки ей на плечи, предупредил мужчина. — Целый джилл снесет тебе башку. — А зачем тогда так много наливают? — Лайя покрутила бокал в руках, не решаясь больше сделать ни глотка. — Кто-то приходит сюда именно за этим, дорогуша. — А что же пил ты? — поинтересовалась она, припоминая две порции виски. — «Откровенность». Он скользнул в толпу, оставив ее с новой информацией наедине. Лайя попыталась сложить факты и пришла к выводу, что коктейли здесь определенным образом влияют на поведение демонов. Получается, она вела себя так безрассудно благодаря шоту «Дерзости», а теперь умудрилась хлебнуть отравы похлеще? Оставалось надеяться, что выпитое не заставит ее вытворять никаких бесстыдств. Жарко лобызающие друг друга дамы по-прежнему были неподалеку как наглядное пособие возможных последствий, но к ним теперь прибавились и другие персоны, не скрывающие внезапно вспыхнувшую страсть. Лайя поплотнее закуталась в плащ и поторопилась следом за знакомым, жадно высматривая его спину среди десятков других. Не хватало еще, чтобы он ушел, оставив ее одну в этом пристанище разврата! — Извините, Госпожа! — Черная фигура, внезапно возникшая на пути, ощутимо задела ее плечом. Девушка повернула голову и увидела перед собой господина, на первый взгляд, ничем не отличающегося от остальных гостей. Но это лишь на первый взгляд. И хоть в действительности он и правда ничем не отличался от других, Лайя его узнала: именно этого мужчину она видела у дверей. Дорогая маска отливала червоным золотом, свет путался в ее витиеватых узорах и ускользал в тень глубокого капюшона. В господине было что-то устрашающее и притягательное одновременно, будто под этим струящимся атласным дóмино скрывался кипящий вулкан. Она потеряла дар речи — просто стояла, нескромно рассматривала маску и подмечала про себя, какие у той совершенные черты. Они так и манили прикоснуться, обвести пальцами каждый изгиб, тронуть своими нечувствительными губами эти губы. С ее телом творилось что-то странное: в нем разгорался пожар, разносящийся по венам с бешеной скоростью и стекающийся в низ живота. Грудь обожгло ярким теплом, вмиг стало душнее. — С вами все хорошо? — уточнил он, аккуратно трогая ее за локоть. Лайя явственно понимала, что уже нет. Похоже, глоток дурацкой жижи начинает действовать, она теряет над собой контроль и не знает, как его вновь обрести. — Д-да, — наконец, прошептала она и попыталась отвести взгляд. Невозможно. Без шансов. Проигрыш. Она уже не может на него не смотреть. Все тайные и сокровенные желания, поднятые со дна души, замешались с отведанной «Похотью» и нарастали в огромную волну, встающую перед ним. Грозящую накрыть их вместе, с головой. — Хотите потанцевать? — вдруг спросил он, подавая девушке руку. И она не смогла отказать. Здравый смысл окончательно капитулировал, как только господин затянул ее талию и настойчиво подтолкнул ближе к себе. Вторая рука пробежалась по белому атласу ее рукава, и он сплел их пальцы. Тело чуть было не содрогнулось от микрооргазма, но нет, она все еще была на грани, висела над пропастью на рвущемся волоске. Ее партнер двигался плавно, но в этой плавности таилось нечто хищное и грациозное. А она парила где-то выше и фантазировала, какой чувственный и восхитительный мужчина может скрываться под этим плащом. Чертовы золотые пуговицы дóмино уходили в пол бесконечным рядом; у нее не хватило бы никакого терпения расстегнуть их и обнажить миру эту тайну. Он не был похож на Бога, но хотелось ему молиться. Он не был похож на священника, но хотелось исповедаться, рассказать, какие греховные желания бушуют сейчас в ее душе. А еще лучше показать! Показать, на что она готова. Лайя поднялась на носки и прикоснулась губами к его губам. Легкое столкновение плотных материй, прохлада, безвкусность — это так мало походило на настоящий, привычный ей поцелуй. Его дыхание примешивалось в ее собственное, и вместе они концентрировались в слипшихся, словно из подтаявшего воска, ртах. Она бы забылась, сошла с ума, растворилась в нем, но мужчина мягко взял ее за плечи и отстранил: — Прошу меня простить, но… сегодня я не совсем в игривом настроении. — Только сегодня? — Ошарашенная и обиженная, Лайя уткнула стыдливый взгляд в его шею, где под черным воротом угадывалась ямка между ключиц. Созерцание обнаженного участка кожи этого демона, должно быть, уже в десятый раз пронзило электрическим разрядом низ живота. Томительно и болезненно. — А вы будете согревать себя надеждой встретиться завтра? — Очаровавшись ее внезапной застенчивостью, он вдруг начал флиртовать. — Тогда давайте договоримся, что это будет без коктейля. Я не хотел бы воспользоваться вашей слабостью. — Надеюсь, что завтра я буду далеко отсюда. Он усмехнулся и крутанул девушку вокруг своей оси, как того требовал музыкальный вираж настойчивой скрипки, а когда Лайя вновь вернулась в объятия незнакомца, он прижал ее слишком тесно и прошептал: — И где же? Неужели в уютном семейном гнездышке под боком многоуважаемого супруга? Теплые возбуждающие волны схлынули, и Лайю будто окатили ледяной. Предположение господина прозвучало возмутительной, несвойственной джентльменам низостью, но в нем крылась и доля нелицеприятной правды, которую она старательно пыталась не замечать. — Я угадал! — довольно протянул он и вновь поймал ладонь партнерши. — А вы не думаете, что прелесть брака заключается в том, что обман становится некой необходимостью? Для обоих. — Не думаю, что в браке должно быть место обману. — Лайя говорила чистейшую правду, но это совсем не вязалось с той ролью, которая она вынуждена была играть. Ей стало вдруг мерзко от собственной двуличности, пусть даже вынужденной. — Тогда почему вы здесь? — продолжил дразнить он и словами, и пальцами, оглаживающими изгибы ее ладони. — Одна… — А я не одна! — оборвала его девушка. — Я здесь с другом! — Но не с мужем… — Если хотите знать, мой муж — зануда и самодур! — вспылила она. Маска господина осталась бесстрастна; темнота зала и черный, небрежно наброшенный на голову капюшон не давали ни единого шанса увидеть глаз. Но все же она чувствовала, как он внутренне потешается над ней. — Если хотите знать, — его голос понизился до бархатного хрипа, — моя жена — та еще стерва. Лайя от неожиданности споткнулась о его ногу, и если бы мужчина не успел ее поймать, ее новая искусная личина стукнулась бы о мраморный пол. Она не знала, что говорить: статус замужней женщины обязывал пылать от стыда, но стыда она не чувствовала. Только злость на себя и этого женатого искусителя. Музыка смолкла, и незнакомец, непредсказуемо резко выпустив Лайю из своих объятий, сделал один шаг назад: — Благодарю за танец, милая госпожа! Вокруг них летал гомон чужих голосов, лишенных оттенков и эмоциональности, а между ними воздух уплотнялся, превращаясь в густой туман, подкрашенный проблесками клубных огней. К тому моменту, как скрипки затеяли новую партию, господин уже скрылся среди таких же безликих демонов, не оставив после себя ни тени, ни аромата. Лайя стояла, не шелохнувшись. Ее тело сегодня походило на колбу для химических опытов: каждый раз, как в него что-то вливали, девушку ждала непредсказуемая реакция. Вот и сейчас по венам все еще бежал яд, сыгравший с ней сегодня в «дурака». Она ощущала себя оголенным нервом, могла рассыпаться на искры и сгореть. Встряхнув головой, Лайя направилась обратно к столику, продираясь сквозь ряженую толпу, ставшую к этому часу почти непроходимой. К великому облегчению, ее сопровождающий уже сидел на месте и умиротворенно покуривал сигару. Ее появление нисколько не отвлекло его от занятия — он молча указал ей на стул, и Лайя не совсем изящно плюхнулась в него и тут же сбросила с ног узкие туфли. На столике стояло два стакана, до краев наполненные чем-то прозрачным. — Вода? — поинтересовалась она, отмахнувшись от забористого дымка, навязчиво залезающего в ноздри. Он утвердительно кивнул. Горло так саднило, что на радостях девушка одним махом осушила целый стакан. Сейчас она окончательно придет в себя и нужно будет валить отсюда. Осталась только одна немаловажная деталь. — Могу я попросить тебя об одолжении? — Разумеется, — отозвался он, откладывая в пепельницу недокуренную на треть сигару и отодвигая все это в сторону. — О том, что ты видел меня, никто не должен знать. Особенно Ноэ. Он вздохнул, пригубил воды: — Давай я просто сделаю так, как тебе будет лучше. — Нет! — решительно отвергла она предложение. — Давай ты сделаешь так, как я прошу. Внезапно в голове зазвенело. Взгляд с трудом концентрировался на собеседнике, перед глазами все плыло, смазываясь в одно мутное пятно. — Нам пора! — взволнованно шепнули в ухо. Он помог ей надеть туфли, после чего выдернул со стула и подтолкнул в сторону выхода. Лайе казалось, что это не она идет, а ее несут. Все, что она смогла бы сама, — это упасть без сил, едва дойдет до мягкой горизонтальной поверхности, а если не дойдет, то шмякнется прямо здесь. Двери за спиной хлопнули, стало еще темнее. Лайя уже не чувствовала ни рук, ни ног, ни собственной всегда беспокойной головы. — Куда мы идем? — только успела спросить она, прежде чем окончательно обмякнуть в руках незнакомца. И, возможно, ей даже ответили: «Домой».

***

— Лайя! Ее кто-то настойчиво пихал в бок, на что она недовольно замычала и попыталась отстраниться. — Лайя Бернелл! Может, вы повторите для аудитории, какую же важную социальную роль выполняли маски в Венецианской Республике? Девушка, наконец, разлепила глаза. Перед ней стояла миссис Тернер, преподаватель по мировой художественной культуре, в бессменном бордовом костюме, с каштановой гривой безобразно залаченных волос. Узенькие очки были приспущены на самый кончик ее чересчур длинного носа, а глаза превратились в щелки, из которых подглядывали черные зрачки. — Решили поспать на моей лекции, мисс Бернелл? — Простите, — осипшим голосом произнесла она и заозиралась по сторонам. Она сидела в знакомой аудитории среди своих одногруппников. По левую руку в скамью вжалась Дженни, со взволнованным интересом ожидая, что же будет дальше. Лайя мотнула головой. Ее сердце подпрыгнуло и застучало в безумном ритме: еще никогда оно так не торопилась, как сейчас. Она зашарила руками по столу, своему телу, лицу — нужно было срочно убедиться в том, что она проснулась. — Мисс Бернелл? — Ах, да! — спохватилась она. — Маски. — И почему от этого слова ее так пробирает озноб? — Маски использовались гражданами всех сословий для того, чтобы скрыть свое лицо. Этот элемент уравнивал в положении и знать, и обычного простолюдина. — Хорошо, — миссис Тернер недовольно сдвинула брови. — Но будьте уверены, милая, что на практическом занятии я как следует опрошу вас по данной теме. Женщина фыркнула и отправилась обратно к своему столу, а девушки с облегчением выдохнули и переглянулись. — Опять остаешься в галерее допоздна, а по ночам штудируешь лекции? — с укором прошептала Дженни. — Попадешься же ты этой грымзе под горячую руку! Дженифер помахала ладонями на лицо и схватилась за бутылочку с водой. В аудитории было очень душно, и, сделав пару глотков, она собрала рыжую гриву и в хвост, стягивая ее сидящей на запястье бархатной резинкой. И только теперь Бернелл смогла заметить одну ошеломляющую и не вяжующуюся с действительностью деталь. В ушах подруги были те самые бриллиантовые серьги, которые Ноэ Локид дарил Дженни во сне Лайи…