***
Полчаса спустя Лайя сидела за столом в легком пеньюаре и разбалтывала по чашке сахар, который вообще забыла положить. Демон уже оделся и выглядел по-утреннему сексуально: брюки туго сидели на узких бедрах, рукава наспех надетой сорочки были закатаны до локтя. Лайя вспомнила, как дорогие запонки падали на пол под натиском вчерашней страсти, но посчитала, что там им и место, ибо такая расхлябанность в образе только красила беса. И все закрутилось всерьез — она чувствовала. Мужчина, который делает куни, готовит завтрак и любезно предоставляет график своих выходных, определенно вкладывается на перспективу. — Двадцать восьмое августа, второе сентября, потом двенадцатое? Серьезно? — Лайя оторвала глаза от графика и уставилась на Ноэ. — Это называется плавающие выходные, — развел руками бес. Сам он тоже был не в восторге от придурей работы на Земле, но выбирать не приходилось. — Чем ты, черт возьми, занимаешься? — взвилась она. Ложка покинула чашку и опустилась прямо на расписание, оставляя там темное кофейное пятно. — И что мешает быть вместе по вечерам? — Девочка моя, я сейчас на другом континенте. — Он опустился на стул и взял ее ладонь в свою. — Любая магия имеет свой лимит, и, если я буду мотаться к тебе каждый день, чтобы провести вместе пару часов, то уже через месяц мне придется добираться на самолете! Мы будем целоваться в аэропорту и тут же разъезжаться обратно. Лайя хлопнула ресницами и глотнула из чашки, запивая встрявший поперек горла ком досады. — Пойми, по-другому пока нельзя, — продолжал Ноэ. — Мой текущий трудовой договор — это единственный способ видеться с тобой; и большая удача, что он вообще подвернулся. — Что за договор? — С архидемоном Астаротом. Но… я не уверен, что ты сейчас готова услышать подробности. — Ты... убиваешь? — для такого пугающего смысла ее голос прозвучал слишком спокойно. — Нет! — Ноэ покачал головой, сжав ее пальцы чуть сильнее. — Лайя, я… Я помогаю людям обнажать их пороки… Чтобы они впоследствии продавали Дьяволу душу. Лайя распахнула большие глаза еще шире и смотрела на него со смесью удивления и неверия. — Это ужасно! — наконец выдавила она. — Я предупреждал, что ты не готова. — А как можно быть к этому готовой? — Это как пищевая цепочка в вашем мире: корова ест траву, человек — корову. Ты же не считаешь это ужасным? Лайя зачерпнула ложкой сгущенное молоко и наблюдала, как оно медленно стекает обратно в вазочку. Есть перехотелось, и сейчас она как никогда была близка к вегетарианству. — Не думай об этом, не нужно. — Ноэ помог ее же рукой размазать сгущенку по хлебу. Лайя тряхнула головой, выдворяя из нее мрачные мысли. Принимать правду нужно было строго по рецепту, а она хапнула сразу целую горсть и не смогла переварить. — Сегодня хорошая погода, — Ноэ сменил тему, ровно как и выражение лица с серьезного на непринужденное. — Думаю, нам обоим пойдет на пользу прогулка. Покажешь мне Лэствилл? — Что? А-а, да… — Лайя откусила кусок тоста и начала молча пережевывать его. Даже приторность лакомства не могла сгладить горьковатый привкус полученных новостей. Ноэ же с удивлением подметил, что обычно вспыльчивая Лайя приняла ответы спокойнее, чем он ожидал. Он рассказал почти все и умолчал лишь о том, что за пределами Темного мира он смертен. Во-первых, тайна была не только и столько его, а во-вторых, он трусил озвучивать Лайе цену их возможного счастья. Если она испытывает к нему хоть долю того, что он сам испытывает к ней, эта правда причинит ей боль. С другой стороны, размышлял он, ложь станет лишь временным убежищем, из которого время будет безжалостно каждый день выдирать по кирпичу. Выхода по-прежнему не было, и потому демон как никогда стал ценить моменты, старался сфотографировать каждый и бережно разместить их в альбомах своей памяти. Сейчас они с Лайей делили на двоих самые прекрасные минуты, и, слишком заморачиваясь о будущем, можно было их прозевать. Он смахнул грустную тень с лица и улыбнулся широко, оголяя ровные зубы. — Женщина, ешь, пожалуйста, аккуратнее! По ее подбородку стекала белесая густая капля. Зрелище было настолько двусмысленным, что даже кровь отлила от лица и хлынула ниже. Лайя, ничего не поняв, смазала сгущенку пальцем и облизала его. Она все еще парила в облаках, а он — над кипящим котлом, но твердо решил, что в отношениях с ней постарается выдержать здоровый баланс между телесными и духовными радостями. Она вползала в узкое трикотажное платье, попутно прыгая по прихожей и собирая рассыпанную вчера косметику; дрожащей рукой рисовала кривые стрелки под выжидающим взглядом. Этот взгляд ласкал кожу, дразнил, сжигал, заставлял отвечать на вызов едва уловимым вытяжением позвонков. Наконец Лайя была готова. Они вышли из квартиры, торопливо сбежали по лестнице и пересекли проезжую часть в неположенном месте. Лайя потащила Ноэ прямо на набережную, где в основном бродила молодежь, догуливая последние деньки уходящего лета, и женщины с детьми. Быстрые речные воды проносились мимо, искрясь на солнце до рези в глазах, и лучи палили из последних сил, щедро мотая оставшиеся киловатты. — Видишь мост? — Лайя указала пальцем за голову Ноэ, и он обернулся. — Он называется Французским, но мы зовем его Ведьминым мостом. Говорят, что если перешел его, то до заката нужно обязательно перейти обратно, иначе тебя постигнет несчастье. — Суеверная? — Ноэ пнул ногой попавшийся камешек и засунул руки в карманы брюк. — Это же глупости, выдуманные от скуки. — Возможно, — пожала плечами Лайя. — Я с детства верила. А потом выросла: вроде уже и наивной дурочкой не назовешь, но никогда не ходила по нему, если знала, что не смогу вернуться засветло той же дорогой. А теперь, — оперевшись бедром на кованые перила, она заглянула в разноцветные глаза, — живу прямо напротив университета, нас разделяет только этот мост и предрассудки. — Смотри! — теперь Ноэ показал за голову Лайи. — Там есть еще один мост. Надеюсь, его можно спокойно переходить, не опасаясь несчастий? Они оба засмеялись. — Предлагаю испытать проклятие ваших местных ведьм на прочность. — Кстати! — глаза Лайи вдруг засветились и она схватила демона за рукав. — Пойдем! Я должна тебя кое-куда сводить! — Ммм… И куда же? — Это сюрприз. — Ты меня заинтриговала. Взявшись за руки, они направились к мосту, вид которого ничем не выдавал недобрую славу. Действительно какой-то французский, арочный, в три пролета, охраняемый по берегам худощавыми силуэтами викторианских фонарей. Должно быть, вечером, когда зажигался свет, он выглядел еще романтичней. Как-то внезапно бесу понравился Лэствилл. Теперь он смотрел на город сквозь линзу мальчишеской влюбленности, когда любой изъян может показаться совершенством. Тихий, самобытный, уютный и уединенный, а главное, звенящий голосом, который можно слушать бесконечно, и пахнущий так же, как и подушка, на которой спала Лайя. Она вела его через тенистый университетский сквер, пока тот не сменился суматошной улицей, увешанной пестрыми вывесками различных заведений. Лайя остановилась перед панорамными окнами какой-то забегаловки и обернулась к Ноэ. «Burger&Juice» — гласили зелено-оранжевые буквы над крылечком, навес которого выглядел, как тент циркового шатра. До нюха доносился манящий запах жареных котлет и выпечки. — Ты умрешь от восторга, — предупредила она с такой довольной улыбкой, будто только и мечтала увидеть его предсмертные судороги. — Или от отравления, — хмыкнул бес. Но Лайя лишь весело толкнула его в бок и смело пошла к двери, приветливо качающейся от снующих туда-сюда посетителей. Она любила это место. Когда господин Локид в Лувре назвал ее извращенкой за желание перекусить хот-догами, она в красках представила себе, как в отместку приведет его сюда и скормит по меньшей мере штук пять самых разных бургеров. Лайя сразу же заняла очередь в кассу, пока Ноэ плелся следом, осматривая все вокруг. — Сегодня я буду тебя кормить, — она смахнула несуществующие пылинки с плеч подошедшего демона и наградила его ослепительной улыбкой. — Ищи свободный столик! — И едва бес занес руку, Лайя перехватила ее и шикнула: — И без магии. — Это какое-то издевательство! — мученически закатил глаза Ноэ. — Ты же экономишь? Вот и экономь! Кстати, вон там у окна столик освобождается. Когда подошла очередь Лайи делать заказ, она взяла два огромных стакана апельсинового фреша и шесть бургеров с разными начинками. Поглотить все это на ланч не представлялось возможным, но расчет был на то, что вечер они смогут провести вдвоем, не тратя время на кафе или рестораны. Вдвоем — это то, чего не хватало, даже когда она жила на его вилле: там было так много места, что порой они не пересекались. Зато в ее квартире это не грозило. Столик в дальнем углу зала рядом с окном удачно отделил парочку от суеты закусочной. Лайя опустила поднос и тут же схватила свой любимый бургер с луковым джемом. Та нетерпеливость, с которой она разрывала бумагу, убедила демона хотя бы попробовать. Уже спустя пять минут они оба сидели с набитыми ртами и чуть постанывали от удовольствия. Глаза Лайи светились от неподдельного счастья, как у ребенка, которому подарили щенка. — Вкушна? Ноэ в ответ кивнул, все его внимание было сосредоточено на многоэтажии ингредиентов, которые было сложно удержать в балансе. — Патамушта это шамая лушая еда, — констатировала она священную истину. Чтобы не выдавать такие же едва понятные фразы, Ноэ тщательно дожевал пищу, вытер уголки губ от брусничного соуса, с коим ему посчастливилось отведать бургер, и ответил: — Потому что рядом самая лучшая ты. Он тут же понял, что нельзя было делать комплименты в такой ответственный момент. Наверное, Лайя сильно впечатлилась и потеряла контроль над ситуацией — на стол вывалились кусочки помидора и котлеты. — Черт! — Она вытащила салфетку и принялась вытирать последствия своей невнимательности. В ушах звенели его слова. Лучшей ее нечасто называли, а самой лучшей — так вообще никогда. Скорее, наоборот, она всегда чувствовала себя в лидерах с конца. Лайя обхватила губами трубочку, торчащую из стакана, и потянула сок, косясь на прохожих через начищенное до блеска стекло. Совершенно неожиданно прямо напротив окна застыла рыжеволосая девушка и замахала ей руками. Пока Лайя соображала, помахать в ответ или притвориться слепой, Дженни уже скрылась из вида, и спустя мгновение появилась внутри, торопясь к их столику. «Поганство!» — подумала про себя Лайя. Дженни уезжала на все лето в другой штат к родному отцу и обещала появиться только в сентябре. Они даже ни разу не созванивались; Лайя пару раз натыкалась на ее фото в ленте инстаграм, ставила лайк, и все на этом. Надо же было появиться именно здесь и именно сейчас! — Вот так встреча! — Кинувшись к Лайе с поцелуями и объятиями, Дженни буквально выдернула ее со стула. Вишневая помада оставила на щеках два бледных пятна. — Я думала, ты в Майями, — отстраняясь, пробормотала Лайя. — Вчера вернулась. — Наконец она перевела взгляд на спутника Лайи, которого теперь могла как следует рассмотреть, и ее глаза поползли на лоб. — При-и-и-вет! А… ты как тут…? — Поесть пришел! — отрезал Ноэ, не утруждая себя мнимым дружелюбием. — Хм… — рыжая взбила пальцами тугие кудряшки, а другая рука приземлила на стол маленькую женскую сумочку. — Я тоже поесть забежала. Я же могу к вам присоединиться? В глазах демона не тьма разверзлась, а распахнулся справочник оригинальных методов убийства. Лайя всерьез забеспокоилась, что он может прикончить Дженни на месте: или магией, или банально придушить цепочкой ее собственного клатча. — Ты немного не вовремя… — Правда? — Дженни постреляла глазами с Лайи на Ноэ и обратно, а потом прикрыла ладошкой рот, из которого вырвалось наигранное «Упс». — Неужели я испортила вам романтическое свидание? Ноэ дернулся — Лайя убийственным взглядом приказала ему сидеть на месте, и, вцепившись в локоть горе-подружки, потащила ту в сторону выхода. — Знаешь, свидание в бургерной — это отстой, — делилась по пути Дженни своим непрошенным мнением. — Тебе точно надо научиться себя уважать. Я понимаю, у тебя травма детства, низкая самооценка, но надо же с этим что-то делать! — Спасибо, конечно, за совет, но это я его сюда привела. — Еще чище! Бегаешь за мужиком? — Дженни едко усмехнулась. — Дорогая моя, тогда в клубе мы с ним трахались в кабинке туалета, после чего он свалил, как самый последний козел! Оно тебе надо? Лайе будто влепили пощечину — едва заметная судорога внутренней боли исказила прекрасное лицо, но усилием воли была подавлена. — Тебе точно надо научиться себя уважать, — ледяным тоном вернула Лайя. — Кого-то трахают в туалете, а кого-то — во Франции. — Так, значит, вот где ты пропадала? — процедила сквозь зубы Дженни. Она на глазах чернела от собственной злобы и зависти. — Решила, что ты лучше, да? Поломалась подольше, и он в тебя влюбился? — Рыжая выплюнула Лайе в лицо три коротких смешка. — Посмотрим, дорогая, сколько времени он будет с тобой играться. Дженни вырвала свою руку, и одновременно Лайя почувствовала острый укол где-то в области груди, как если бы оттуда вытащили огромную занозу. Сразу же весь ураган чувств внутри смолк — остались пустота, тишина. Ни злости, ни ревности, ни презрения, ни обиды — все куда-то ушло. Нечто подобное она уже испытывала в тот день, когда Ноэ пытался взять ее, и она ударила его непонятной, чуждой ей силой. Лайя стояла посреди шумного зала, мимо проходили люди, кто-то задел плечом и пробормотал извинения. А она смотрела вокруг сквозь битые стекла розовых очков и понимала, что нет у нее подруги. Никогда не было. Дженни притормозила у выхода, схватилась за металлическую ручку двери — и вдруг ее тело выгнуло какой-то неестественной судорогой, тряхануло и отбросило назад. Лайя все так же продолжала смотреть: спокойно и хладнокровно, как смотрят в фильмах злодеи из-за угла. К пострадавшей подбежали люди, засуетились. Дженни усадили на стул и принесли стакан воды. Она выглядела растерянной, испуганной, но все же целой. Это был первый раз, когда сила проявилась на земле. Лайе на миг сделалось страшно. Нужно было срочно брать эту штуку под контроль и не сверкать зарядами налево и направо. Вот только как? И есть ли вообще эта сила, или это всего лишь жалкие остатки того, что досталось Альхене? — Ты в порядке? — ворвался в мысли родной голос. Свежая мята отрезвила, ладан согрел и укутал в объятиях. Лайя обернулась. — Ты видел, что я сделала? — Видел. — Я опасна. Ее ударило от металлической ручки, Ноэ, — Лайя перешла на шипящий шепот. — Даже не от прямого контакта. — Ты научишься. Поймешь, что задевает те самые струны. — Наверное, то, что ты с ней спал! — выплюнула она и грубо дернула за воротник его сорочки. — Давай хотя бы не с моими подружками, ладно? — Не неси чушь, пожалуйста! Я ни разу тебе не изменял, а эта рыжая стерва была до тебя! — Ладно, — Лайя пожала плечами и отправилась к кассе за хрустящим крафтовым пакетом. Ее спокойное, ледяное «ладно» пугало посильнее беснующейся стихии. Будь проклята эта Дженни и ее поганый язык! И будь проклят он сам и его неразборчивость. Лайя тем временем сложила в пакет бургеры и пошла к выходу. Дженни как-то незаметно исчезла из кафе, будто ее здесь и не было, зато осадок остался. Лайя убеждала себя, что нагнетает абсолютно без повода. В конце концов, на святость демона она все равно никогда не полагалась и об этой случке догадывалась. Рубить Ноэ голову теперь было глупо. Подросток в огромной фирменной футболке и смешной кепке всучил ей флайер, Лайя машинально взяла его и собиралась выбросить в корзину. «Прости меня!» — надпись иллюстрировалась грустной физиономией беса с… нимбом над головой? Лайя подавилась смешком, прикрыла рот рукой, но в итоге так и не смогла справиться с приступом истерического смеха и согнулась пополам. Сегодня нервы отработали на пределе, и ее швыряло из одной крайности в другую. — Это не смешно, — обиженно заметили за спиной. Лайя обернулась. Выражение лица Ноэ так походило на нарисованное, что ее скрутило еще сильнее. — Прости, — Лайя подползла к лавочке и шлепнулась на нее. — Это очень смешно. Уа-а-а-а. — Ладно, — Ноэ присел рядом, — подождем, когда тебя отпустит. — Ага, — выдавила она, когда на миг прекратила истерику в попытке вдохнуть. — Ты опять… не экономишь… магию. — Она качнулась и слегка толкнула его в плечо. — Это вынужденная мера. — Ноэ обхватил Лайю и крепко прижал к себе. — Извини меня! Я знаю, что виноват перед тобой. — Хорошо, но без нимба у тебя бы не было шансов получить прощение. Далее последовал поцелуй: горячий, острый и пряный, со вкусом ее лукового джема и его брусничного соуса, с нотками ревности, собственничества и одержимости. Ноэ на грани нежности и дикости сминал ее податливые губы своими, а ладонями оглаживал пылающую кожу лица и шеи. После они гуляли по левому берегу до самого вечера и еще не раз повторяли этот поцелуй, меняя глубину, напор, длительность и место действия; и если с утра Лайя была влюблена и очарована, то к семи вечера окончательно пропала. И все же она поторопила Ноэ перейти Ведьмин мост засветло. Демон закатил глаза, посмеялся, но спорить с Лайей не стал. Огнями, заженными в плафонах старинных фонарей, они любовались уже с правого берега, стоя в обнимку: в безмолвии и неподвижности.***
Ночь начиналась на кончике языка, отдавая вкусом сыра чеддар и разнообразных соусов; в бокалах колыхалось рубиновое вино. Продолжалась — на кончиках пальцев, которыми Лайя водила по треугольнику обнаженной кожи, приоткрывающемуся под расстегнутыми пуговицами. Ее платье, облегающее, словно вторая кожа, доставало до пола, потому что девушка стояла босиком. Она все-таки надела его — без повода. Хотя кто, если не она, должен был решить, какой повод действительно подходящий? Терпким красным ударяло в голову так, что вышибало мозги. Лайя льнула к демону, терлась об него, соблазнительно закусывая губу. Он так притягательно пах, так сексуально улыбался, пробуждая в ней пожирающий голод плоти. Прелюдия длиною в целый день с трогательными моментами и острыми конфликтами смолкала шепотом, и Лайя знала, что впереди их ждет не менее насыщенная ночь. — Мне жарко. — Помахав ладонями на лицо, Лайя хлебнула еще вина, но это лишь усугубило жажду. Ноэ понял ее с полунамека — он развернул девушку спиной к себе и резким движением дернул молнию вниз. Платье упало к ногам, оставляя Лайю в комплекте того самого, купленного для особых случаев, белья. Прозрачная сетка, слегка притеняющая ореолы сосков; такие же прозрачные трусики, которые не многим отличались от их полного отсутствия, и портупея из кожаных ремешков, опоясывающих талию и бедра. Образ Лайи не просил нежности, как и она сама, — он манил предаться самым развратным удовольствиям. Поддев девушку под бедра, Ноэ усадил ее на кухонный шкаф, и теперь их губы были приблизительного на одном уровне, в считанных дюймах друг от друга, а ее колени сжимали его бедра. — Всегда хотела сделать это на кухне. — Лайя отклонилась назад, упираясь ладонями в столешницу и чуть откинула голову. — Неужели на кухне я у тебя первый? — Ноэ оставил дразнящий поцелуй на ее шее. — На кухне — да. А вообще… — Про «вообще» я заметил, — Ноэ прихватил зубами ее ключицу. — Еще вопросы? Лайя обворожительно улыбнулась — чуть ли не той издевательской улыбкой из его снов. Вопросы были, вот только он не был уверен, что хочет знать ответы. Она же, напротив, была довольна своей маленькой хитростью. Раз уж любвеобильности демона хватило даже на ее подругу, то вовсе ему не обязательно знать, что он второй мужчина, получивший доступ к телу, и первый, с которым она испытывает то самое воспетое в романах наслаждение. К тому же, сидя перед ним с разведенными ногами, хотелось думать о будущем, а не о прошлом. Ноэ оказался не самым искушенным ценителем женского белья — невесомый бюстгальтер улетел куда-то в недра квартиры, а губы накинулись на ее грудь. В этот момент Лайя забыла обо всем, вжалась в него, будто хотела впитаться под кожу, и дрожащими пальцами нащупала пряжку ремня. Они раздевали друг друга торопливо, жадно и неаккуратно. В основном на пол летела мужская одежда, потому что с Лайи уже было нечего снимать. Его страсть на этот раз предстала необузданной и грубой. Ноэ не сдерживал себя, вбивался в нее резкими, рваными толчками на всю глубину. На их телах выступила испарина, они оба задыхались, но отчаянно стремились к яркому финалу, обжигающему каждое нервное окончание. Когда поза наскучила, Ноэ стащил Лайю с тумбочки, положил грудью на столешницу и проник в нее сзади. Со звонким шлепком его ладонь обожгла ее ягодицу, а потом стянула волосы на затылке, другой рукой Ноэ натягивал ремни портупеи на ее талии так, что они врезались в кожу до боли, бедренные косточки чертили по прохладному наполированному мрамору. Впервые это было так жестко и неуправляемо, но Лайя стонала и просила еще. Она даже не догадывалась, что в ее арсенале имеются настолько грязные слова, которые она бессовестно выкрикивала в тишину засыпающего вечера, не беспокоясь о том, что скажут соседи. Не было ни стеснения, ни стыда — только полное принятие каждой клеткой плоти и эфемерной души. В конце концов ее голос сорвался на визг, и тело сотрясла мощная волна оргазма, от которого потемнело в глазах. Ноэ кончил следом от того, как крепко она сжималась вокруг него, а потом они вместе рухнули на ковер, обессиленные от испытанного счастья. Лайя лежала сверху и окончательно рассыпалась поцелуями, вереницей горячих меток, гуляющими по его телу. — Останешься? — прошептала она. — Я хочу, чтобы ты остался. — Я тоже хочу, но не могу. — Значит, двадцать восьмое? — Она печально заглянула в его глаза. — У меня скоро учеба начинается, и работу я бросить не могу. Ума не приложу, как мы будем видеться. — Каждый раз, как у меня будет возможность. — Ноэ чуть улыбнулся от того, как приятно щекотали ее распущенные волосы. — Ты же будешь хорошей девочкой в мое отсутствие? — Конечно! Буду бережно хранить вредность к твоему приезду. Он хрипло рассмеялся и притянул ее голову к себе на грудь. Сердце мерно стучало под ухом, уже успокоившись после всплеска эндорфинов, и Лайя готова была отключиться под его убаюкивающую мелодию. — Готов терпеть твою вредность всю жизнь. — Это же как долго терпеть придется?! — хмыкнула Лайя. — Господин Локид, все, что вы скажете, может быть использовано против вас. — Давай переберемся в кровать? — предложил он, меняя щекотливую тему. Лайя заснула почти сразу же, а он еще долго вертелся, думая о том, что рядом с ней «долго» превращается в «мучительно мало», но пожертвовать ради Лайи своим бессмертием — слишком ничтожная плата, которую он без сожаления принесет. Поняв к рассвету, что сон его сегодня уже не навестит, Ноэ аккуратно поцеловал спящую девушку. — Я люблю тебя, малыш. Что бы ни случилось, знай, что я тебя очень сильно люблю. Ему даже показалось, что Лайя слегка улыбнулась: может быть, ей снилось что-то такое же прекрасное и нежное, как и она сама. После он аккуратно поднялся с постели, оделся, перевел ее будильник на двадцать минут позже и, оставив на столе сытный завтрак, растворился в наступающем утре.