«Сага об О'Коннелле»

Стоит сказать, что девочки были шокированы настолько, что когда буфетчица обратилась к ним с вопросом и сахарной улыбкой: «А вы что будете брать, сладкие?» Они обе смогли только покачать головой, мол: «Нет, ничего, спасибо.» Некоторое время они пребывали в полной растерянности, Эдвард так вообще полагал, что они вот-вот сбегут. Напугать их не входило в его планы, он просто немного увлёкся. Некоторое время они ехали молча, только звенела серебряная ложка и стучал подстаканник. Браги затих, сидя у себя на полке, дремал, слегка покачиваясь в такт движению поезда. Эдвард пил чай и ел порезанный на треугольники сэндвич. Эллис и Глория тоже устроили перекус, достав из чемодана приготовленные дома вместительные ланчбоксы и термос. Увидев, что голодание попутчицам не грозит, Эд почти не чувствовал угрызений совести от того, что из-за него они пропустили тележку. Но всё-таки он решил извиниться, потому как рассудил, что несколько перегнул палку. — Простите… — Начал он осторожно. — Я, наверное, напугал вас этим… — Эд постучал двумя пальцами по крышке ларца с рунами, стоящего на столике возле окна. — Н-е-е-е-т! — Протянула в ответ Эллис, в её голосе звучало облегчение оттого, что Эдвард первым решил возобновить разговор, ибо она сомневалась, что у неё самой хватило бы на это духу, а ехать в гнетущем молчании всю оставшуюся дорогу никому из них не хотелось. — Вовсе нет! Эдвард улыбнулся в полрта. Он видел их лица в тот момент, и то, как после Младшая косилась то на него, то на ларец, то на ворона, который опять стал производить на неё гнетущее чувство одним своим присутствием. — Тем не менее, я несколько перебрал… Мне следовало вас хотя бы предупредить сначала… А то как-то некрасиво вышло. Невежливо. — Старательно подбирал слова Эд. — Ой, что ты! — В ответах Эллис звучало не только облегчение, но и явная неловкость. — Это было очень увлекательно, да, Глори? — Поддерживающе положила она руку на плечо сестре, та часто утвердительно закивала, этот опыт действительно был для них больше захватывающим, чем пугающим. — Эта магия, она очень специфическая… — Как бы оправдываясь рассказывал Эд, ему тоже было несколько неловко. — Она происходит из старых и суровых времён, и несёт на себе их отпечаток… Люди несведущие, могут неправильно её понять, поэтому мне следовало подумать получше, прежде чем обращаться к ней при вас… Нехорошо получилось, простите ещё раз… — Эдвард извинительно положил правую руку на грудь, а левой взял стакан за ручку и сделал небольшой глоток. — Эдвард, а что это за стихи, которые ты читал? — Осмелилась на вопрос вдруг Младшая. — А, это как раз и есть «отпечаток былых времëн». — Ответил Эд. — Когда ещё не было никаких формул и люди, в местах, где мы сейчас живëм не знали латыни, но у них было своë «слово», в те времена поединки магов выглядели, как разговор, но не простой, а поэтический, представляешь такое? — Да! Я читала сказки! — Радовалась разряжению атмосферы Глория. — Только вот я не понимаю, почему они вообще говорили стихами, разве эффект был бы не тот же, если человек просто произнесëт заклятие вслух? Мама объясняла это тем, что это всего лишь сказки, и что говорят в них рифмами только из-за традиции, и потому что это красиво… — Ну… — Качнул головой Эд. — Отчасти так и есть. К тому же большинство сказок были десять раз переписаны, как тех же братьев Гримм… Что же до рун, то именно благодаря поэзии их значение до нас и дошло. Руническая поэзия имеет мнемонический характер, то есть запоминающе-обучающий. Восемь строф запомнить легче, чем абзац текста и сложнее исковеркать при изустной передаче. Ведь люди тогда ещё писать не умели, как мы сейчас, письменность пришла только вместе с христианством, а руны не были алфавитом, ими изначально ничего не записывали… Они были неким аналогом формул… И к каждой из них прилагаются определённые свойства, свойства эти и изложены в стихах. Всего до наших дней дошло три рунические поэмы: Англосаксонская, Исландская и Норвежская, из последней я и читал стихи, а другие сам только что сочинил… — А-а-а… — Протянула Глория. Эдвард смог в изрядной степени удовлетворить еë интерес. — Правда? Теперь понимаю! Руны — это и вправду очень интересно. Я, кажется, знаю, какой предмет я выберу на втором курсе! — Ох… — Вздохнула Эллис. — Боюсь вас обоих разочарует то, как руны преподают у нас… Моя одногруппница, Саманта, ты еë видела, она у нас гостила прошлым летом как-то, помнишь? — Обратилась она к сестре и не дождавшись ответа продолжила: — Так вот, она уже третий курс ноет о том, какая скука творится на Древних рунах, они ведь не магии учатся, а зубрят алфавит и теорию знаков… — Д-а-а-а… — Не без сожаления протянул Эд. — Я читал программу, министерскую, — мутня полная. Так преподавать нельзя. И истории это тоже касается! Остаëтся надеется на преподавательский состав… — В случае истории надеется тут не на что… Десяткам несчастных убитых скукой поколений… — Удачно печально иронизировала Эллис. — А-а-а-а-а… — Закивал головой Эд. — Бинс! Наслышан-наслышан… В этот момент в тихом коридоре раздал частый оглушительный топот, по звуку Эдвард понял, что бежало двое, и вот, они пронеслись перед дверным окном, две чëрно-рыжие тени, бешено угарая, улюлюкая, толкая друг друга в плечи на ходу и спотыкаясь. Отвернувшись от окна, О’Коннелл вопросительно приподнял бровь. — Ай… — Махнула рукой Эллис. — Близнецы Уизли, Фред и Джордж, половина шалостей в Хогвартсе — их рук дело… — «Если на Гриффиндоре и рыжий — значит Уизли…» — Вспомнил Эд, слышанную не раз поговорку… — Хи-хи-хи! — Засмеялась Глория. — Даже интересно посмотреть, что они там выкинули… — Сказал Эдвард и поднялся с места, ему уже давно хотелось размяться, он вышел из купе и посмотрел в самый конец вагона. За предпоследним дверным окном витала едва проницаемая зелëная дымка, его обитатели хлопали и водили руками по стеклу, как обезьяны в зоопарке, их лиц не было видно, такой густой была завеса. Пленники газовой камеры отчаянно дëргали за ручку заблокированной двери. Неспешным шагом О’Коннелл пошëл туда, он понял, что на двери лежало заклинание блокировки. «Могли бы уже и дверь расколдовать…» — Подумал Эд, увидев как две фигуры в салоне наложили на себя заклинание головного пузыря: «Или окно разбить на худой конец…» — И протянув к замку ладонь мысленно произнёс формулу контрзаклинания: «Фините.» — И приказал двери: «Откройся.» Дверца отъехала в сторону, и Эдварду в ноздри ударила столь мощная вонь, что он аж ослеп от неё и пожалел, что превентивно не наложил на себя заклинание головного пузыря, а так же удивился, как несчастные из купе до сих пор оставались в сознании. Ещё толком не прозрев, Эд выставил вперёд руку, словно толкнул невидимую дверь и из центра его ладони вырвался воздушный поток, который сначала не дал дымке рассеется по коридору, а потом увлёк её в открытое насколько это было возможно окно. Источник вони был ликвидирован, но запах всё равно остался. Сквозь слезящиеся глаза Эд рассмотрел, что все пятеро в купе были одеты в цвета Слизерина, две из них высунули головы в окно и жадно хватали забортный воздух, словно рыбы, выброшенные на сушу. Один стоял на четвереньках между диванами, натужно блевал и кашлял одновременно. Те двое, что наложили на себя заклинание головного пузыря, как только дверь открылась, ломанулись сломя голову не иначе, как вдогонку за близнецами Уизли, устроившими это безобразие. Эдвард в этот момент отшатнулся в сторону от волны смрада. На шум из своих кабинок стали выглядывать ученики, но все они тут же зажимали носы и захлопывали двери, издавая самой разной высоты и интонации возгласы отвращения. Зажимая рот и нос, Эд взмахнул свободной рукой и во всём коридоре одно за одним настежь пооткрывались фрамуги, от притока воздуха к потолку взметнулись шторы. Живот блевавшего мелко содрогался, и сам он весь трясся, пытался надышаться, взгляд его поблек и был странно расфокусирован, а лицом он был одновременно зелен и бледен. Поднявшись с пола, он сел на самый край дивана и медленно, и осторожно откинулся спиной назад. Эдвард вошёл в купе, переступив лужу рвоты, он сел напротив пострадавшего, который почти ничего не понимал и находился в полубессознательном состоянии. Эд протянул руки, обхватил его лицо, оттянул большими пальцами вниз веки, заглянул в глаза, часть капилляров в них лопнула, но цвет белка не изменился. — Сколько пальцев показываю? — Спросил О’Коннелл выставив указательный палец. — Один… — Глухо простонал ему в ответ черноволосый Слизеринец. — Но вижу два… Как бладжером по башке заехало… — Вода, у вас есть вода? — Обратился Эд к девочкам, обе они всё также стояли у окна, высовывая головы в проëм. — Вот. — Одна из них быстро полезла в чёрную сумку из драконьей кожи, под цвет её волосам. — Держи. — Передала она Эдварду стеклянную бутылку с пластиковой крышкой с клапаном. — Пей. — Слизеринец не возражал, и жадно присосался к источнику избавительной влаги. — У вас есть противорвотное снадобье? Может рябиновый отвар? — Сам Эдвард таким не запасся, так как на вестибулярный аппарат не жаловался. — А-а-а-м… — Магичка, что передала бутылку вновь принялась копаться в сумке. — Есть леденцы от укачивания… — Пойдёт. И сами примите… — Пока студентка Слизерина искала леденцы, Эд обратил внимание на рвоту на полу, которая уже принялась впитываться в ковёр. Он описал круг указательным пальцем и указал на окно, и бывшее содержимое человеческого желудка собралось в комок и по косой дуге вылетело во фрамугу, на ковре осталось лишь мокрое пятно. У Эдварда не было никаких сомнений, что воздушным потоком рвоту размажет по чьему-то окну… — А ты кто такой? — Спросил глубоко дыша Слизеринец, оторвавшись от питья, на Эда он смотрел недоумевающе, но благодарно. — О’Коннелл. Эдвард. Слизеринцы переглянулись. Могло так выйти, что их родители в один момент очень хотели убить друг друга и даже пытались, и иной раз преуспевали в своих стремлениях. Барьер между сторонами хорошо ощущался даже спустя четырнадцать лет после фактической гражданской войны. Но даже если бы Эдвард заранее знал, что в купе сидели дети тех, против кого воевал его отец, он бы всё равно сделал то, что сделал, потому что считал, что дети не должны нести ответственности за ошибки их родителей и помог он, потому что мог помочь, а не из корыстных соображений и не ради «налаживания связей». — Как прибудете, обратитесь к врачу. — Обратился он сразу ко всем ним. — Неизвестно, что эти горе-химики тут намешали… — Распознать по запаху смесь Эдвард не смог, хотя и на учебной практике и в теории был знаком со многими «боевыми отравляющими веществами». — Ты… — Слизеринец сглотнул и сказал: — Это… Спасибо… — Да не за что… — Пожал плечами Эд, встал с дивана и вышел из купе, в этот момент Черноволосый и две девочки прочитали у него на спине:

Аврорский

Корпус

1993-1994

***

Вернувшись в свою кабинку, заметив, как Младшая громко заливисто кашляла, а старшая дыша ртом хлопала еë по спине, Эдвард выругался: — Биотеррористы грëбанные! — И не говори! — Согласно воскликнула Эллис. — Кар! — Обозначился Браги. — Дай угадаю, кинули бомбу Слизеринцам? — И заперли дверь… Один чуть не отравился… — Ох, это у них традиция, сборную по квиддичу атаковали небось? — Наверное… — Эдвард мог только предполагать. — И часто они такое делают? — Да постоянно… — Ц… — Эд цыкнул, мотнул головой. — Проделки-проделками, но тут головой думать надо, весь вагон ведь завоняли! — И не говори! — Повторилась Старшая. — Снимут балы теперь из-за них, Гриффиндор опять начнëт с отрицательным балансом… — Такая себе санкция… — Изрëк Эдвард свои мысли. — А что бы с ними сделали в училище? — Подала голос Глория. «Отпиздили!» — Едва не вырвалось у Эдварда. — Ну, для начала провели бы воспитательную профилактическую беседу, а на второй раз бы исключили… — Ой, ну не выгонять же их из-за этого! — Посетовала Эллис. — К тому же без них было бы гораздо скучнее… — Угу… — Эдвард сложил руки крестом на груди и отвернулся к окну в сомнениях. О легендарном многовековом противостоянии студентов Гриффиндора и Слизерина он был наслышан, нечто похожее существовало и среди аврорских школ, Эдинбургское Училище вело соперничество с училищами из Глазго и Абердина, но из-за их территориальной удалëнности оно заключалось лишь в соревновании коллективных и частных достижений. Игры в Квиддич, Дуэльные турниры, да даже в игре в Плюй-камни, дух соперничества был силëн везде. Вспомнив свой, пожалуй, самый памятный день, второе февраля девяносто второго года, когда он взял первенство Шотландии в номинации «классическая дуэль», и как после его последнего тяжëлого и затяжного поединка с Абердинцем, Саймоном Кроули, весь состав училища высыпал на ринг, поднял его на руки и принялся подбрасывать к потолку, О’Коннелл заулыбался и отпил остывшего чая. Но несмотря на все разногласия и историческую вражду между училищами Шотландии, все они сплачивались и действовали как один в борьбе с общим врагом. Англичанами. В чëм Эдвард убедился воочию на Курсе Молодого Аврора. Некоторое время в купе было тихо. Тишину и спокойствие нарушил Браги. Он расправил крылья, несколько раз взмахнул ими, свесился с полки и принялся, перебирая лапами ползать снизу по решëтке из конца в конец, громко токуя: «Ток-ток-ток-ток!» — Ой-ой-ой-ой-ой! — Провëл рукой Эд по спине ворона, когда он проползал над ним. — Смотри, от безделья с ума сходит! — Кар! — Согласился Браги. — Хи-хи… — Усмехнулась Глория. А Браги спрыгнул на диван, кувыркнувшись в воздухе, запрыгнул на стол и крикнул: — Облëт! — Какой облëт?! Тебя ветром снесëт! — Облëт! — Повторил Браги и стукнул клювом по стеклу. Не дождавшись пока он уговорит хозяина, ворон прошëл сквозь окно, словно его не было вовсе, пространство вокруг веретенообразного туловища исказилось, словно в линзе старого телевизора, стекло задрожало и завибрировало, словно от удара, но не лопнуло, вместо этого по нему кругами прошли волны. Раздался приглушëнный щелчок и едва слышный звон. Браги не сдуло вопреки предостережениям хозяина, он тут же заложил крен в право, поймал воздушный поток, расправив крылья, часто замахал ими, летел вровень с окном какое-то время, а потом отклонился с курса и полетел по своим делам. — Как он так?! — Вопросительно воскликнула Глория, как только ворон скрылся из виду. — А вот так… — Развëл руками Эд. — Потомка Мунина не удержит ни одна клетка… На самом деле он у меня большой молодец, мог бы прямо тут, простите, нагадить. — А он вернëтся?! — Беспокоилась Глория. — Куда он денется… — Некоторое время они опять ехали молча. Эдвард полез в карман и достал упаковку с пакетированным чаем, он создал воды в опустевший стакан с раздавленной долькой лимона и тут же еë подогрел, выставив ладонь словно перед камином в холодный зимний день. — А ты, что, совсем не пользуешься палочкой?! — Завороженно смотря на процесс, спросила Младшая. — Почему же? Пользуюсь… Вот она… — Достал Эд и показал ей чехол из бездонного кармана. — Просто я подумала, что ты… Ну… — Глория замялась. — Из Новых Шаманов? — Собеседница утвердительно кивнула. — Н-е-е-е-т… — Протянул Эд. — Я точно не из них. К тому же они выступают за полный отказ от формул, а то, что я сейчас применял — чистые формулы, только произнесены они были в голове. — Эд постучал себя по виску. — А Новые Шаманы — шарлатаны большей частью, зарабатывают на доверчивых, а сами используют магические кольца и амулеты, каждый второй. Да и в Авроры берут лишь представителей классической школы, так что… — Прости, пожалуйста! — Непонятно за что извинилась Младшая. — За что? — Улыбчиво поинтересовался Эд. — Ну, я могла тебя обидеть, многие обижаются, когда их называют «шаманами»… — Ну, я ничуть не обиделся. — Эдвард поскрëб переносицу и сказал, улыбаясь до ушей. — У нас такая дразнилка была, всë время еë напевали, когда кто-то что-то неправильно кастовал, она не очень приличная:

Унга-бунга-наколдуй,

Заколдуй свой длинный… Хвост…

Преврати его в змею,

Смотри, лишь бы не уполз…

Окончив, Эд заржал во всë горло, так, что аж слëзы брызнули из глаз, Глория гыгыкнула, а Эллис упрекающе и возмущëнно воскликнула: — Эдвард! — Хотя еë саму распирал смех. — О-о-о-й… — Протянул Эд, положив руки на живот, сказал: — И глупая она тоже, но забавная… — И утëр слëзы. — Эдвард, а ты ведь с Курса. — Поинтересовалась Эллис спустя какое-то время. — Ну да… — Наверное, тяжело там было, да? — Ну, могу сказать, что мне это было под силу, но дело это далеко не для всех… — В этом Эд был абсолютно уверен. — Д-а-а-а… — Согласилась Эллис. — Наш кузен продержался там всего два месяца… — Тх! — Эд усмехнулся и мотнул головой из стороны в сторону. — Два месяца — уже неплохо, так-то! Особенно, если он после Хогвартса… Многие и недели не выдерживают… А что он, хотел пойти в Авроры? — Да-нет… Просто себя испытать, как он говорил… — Уверен, он получил там чего хотел. — С лихвой! — Вставила Глория. — Именно. — Подтвердил Эдвард и отпил подостывшего чая. Ещё некоторое время они молчали, пока внезапно в окно не влетела чёрная тень. Это был Браги, он прошёл сквозь стекло и приземлился на стол, резко взмахнув крыльями тормозя. — И-и-и-х! — От неожиданности и испуга Глория вжалась в спинку. — Тише ты, чуть не обварился у меня! — В момент приземления Браги, Эд ставил стакан на стол. Ворон дважды каркнул: — Кар-кар! — Мы замедляемся. — Заметила Глория. — Смотри в окно, сейчас будет виадук! — Хлопнула по плечу сестру Эллис. — В-а-а-у-у… — Прозвучало из уст младшей Стокворт и Эд был с ней в этом полностью солидарен: — Действительно, «вау». — Виды на Гленфинаннскую долину и озеро Лох-Шил захватывали дух. — Красоты родимой Шотландии… Повезло, что тумана нет, а то ничë бы не увидели… — Ты был тут раньше? — Спросила Эллис. — В Глазго? — Город этот остался позади. — Да, был пару раз… — А мы скоро приедем? — Глории уже не терпелось увидеть Хогвартс, да и от однообразной дороги она порядком устала. — Ещë часа четыре. — Рассчитал Эд. — Нам надо на самый север, а мы только-только Глефиннана достигли, сейчас начался Хайленд, поезд будет идти медленнее. — М-м-м… — Несколько раздосадовано промычала Младшая. — А я тебя ведь предупреждала, девять часов — это девять часов, чего жаловаться? — Упрекнула сестру в слабоволии Эллис. — Я не жалуюсь! — Справедливо возмутилась Глория. — Просто это нудно… Пусть и красиво… — Вот ты и описала весь шотландский быт… — Усмехнулся Эд. — Нудно, серо, но красиво… Анекдот вспомнился… Прилетает Американец из Техаса в Глазго, погода — хоть волком вой: морось, слякоть, туман, ветродуй, подходит он к старику, что сидит у дома на лавке и спрашивает: «Дед, а не знаешь, случаем, когда погода наладится?», а дед и отвечает: «Айи, внучек, я сам уже вота семисят лет, як этим вопросом задаюся!» Глория рассмеялась, Эллис заулыбалась, а Браги, сидящий на сидении рядом с Эдвардом каркнул, схватил клювом край кармана толстовки, лапой наступил Эдварду на ладонь и потребовал: — Зерно! Дай! — Щас, дам. — Эд освободил руку, отодвинул ворона в сторону, полез в карман и рассыпал по дивану горсть разносортных крупных семян и Браги принялся с удовольствием собирать их. — А как он нашëл наше окно? — Спросила Эллис и Глория поддерживающе закивала ей. — Он же «помнящий», взял и запомнил наше… — Помнящий? Это ведь «мунин», так? А что это значит? — Спросила Глория и Эдвард принялся объяснять им основы Скандинавской мифологии и то, как она переплеталась с действительностью. Девочки слушали его завороженно, обе они потом согласились, что из Эдварда бы вышел очень хороший диктор или преподаватель. Эд и сам не раз задумывался развиваться в этом направлении, ему нравилось доносить до людей свои мысли, просвещать их и делиться знаниями. — … Это как копия копии, с каждым разом всë хуже и хуже, пока не останутся вот такие вот балбесы… — Браги обиделся, выразил это карканьем и клюнул Эда в предплечье, сёстры смеялись. Вся оставшаяся дорога также прошла в оживлëнной беседе. Эдвард аккуратно узнавал ситуацию в Хогвартсе, какие настроения царили на факультетах, расспросил про главных заводил, про характер преподавателей, и в целом проводил «опрос местного населения с целью получения разведданных» на самые разные темы. Смеркалось. Холмы и горы, покрытые редким лесом, обступившие железную дорогу выглядели загадочно и мистически в вечернем белом свете. — Вот теперь уже точно скоро приедем. — Обнадëжила сестру Эллис и помолчав какое-то время обратилась к Эдварду: — У тебя с собой нет никакой поклажи? Как ты будешь переодеваться? — А вот так. — Эдвард зажмурился, щëлкнул пальцами и открыл глаза, ощутив лëгкое дуновение ветра по всему телу и облегчëнно вздохнул. Если бы трюк не получился, могло так статься, что он остался бы сидеть перед девчонками без штанов, а то и вовсе в одних трусах. На его одежде лежали сильные чары призыва и аппарации, его толстовка и джинсы переместились в его чемодан, в багажный отсек, а его выходная форма, в свою очередь, заменила их. Одет теперь он был также, как в день собеседования в Авроры, на его груди виднелся пустой гербовый щиток, место под эмблему факультета, на который он попадëт. — Наша мама так часто делает! — Сказала Глория. — Одежда заколдована! — Истину глаголишь! — Кивнул Эд, радуясь, что у него получилось произвести впечатление. И вот, проезжая сквозь густой хвойный лес, поезд стал замедляться. Машинист сделал объявление по громкой связи о приближении к станции и напомнил о том, чтобы студенты оставили вещи в вагонах — их доставят в замок отдельно. На карманах полумантии О’Коннелла также лежали заклинания расширения пространства, он убрал туда руны, на которых гадал в дороге, и чай. Руны обещали ему удачу, но удачу странную… А чай был неплох… Показалась станция. Поезд встал. — Посидим? — Предложила Эллис. — Да, куда торопитсья? — Согласился Эд, торопиться ему было некуда. — С тобой было очень принято познакомиться, Эдвард! — Искренне сказала Глория. — Мне с вами тоже. — Эдвард, улыбаясь, закивал головой, подумав: «Миссия выполнена, связь налажена, дружеский контакт установлен.» — Вы хорошие! — После поездки Браги утвердился в своих убеждениях. — Ты тоже очень хороший, Браги! — Восторженно отвечала Младшая, а Эдвард с Эллис хохотали. «Хорошая выдалась поездка, лишь бы и дальше так продолжилось…» Когда значительная часть учеников покинула свои купе, Эдвард встал, открыл дверь, пропустил вперëд девчонок и вышел сам, их кабинка осталась чистой и прибранной, немногочисленный мусор был аккуратно собран в пакеты, в то время, как некоторые другие кабинки видом своим напоминали последствия торнадо. — А ты поплывëшь на лодке? — Поинтересовалась Глория. — Н-е-е-е-т… — Решительно протянул Эд, спускаясь по ступенькам, ворон сидел у него на плече и осматривался, как и его хозяин, на улице к этому времени уже почти стемнело, последние пассажиры покидали поезд. Полувеликан в самом начале перрона своим громовым голосом созывал к себе первокурсников. — Это меня! Я побегу! — Глория светилась от энтузиазма и радости. — Встретимся в замке, будь осторожна, следуй за преподавателями! — Крикнула Эллис напутствия вслед сестре. Высыпавшиеся из вагона студенты всех возрастов, разбившись на мелкие группки, о чëм-то переговариваясь, постепенно стягивались с перрона в сторону площадки с каретами. Подавляющему большинству учеников не было известно, кто запряжëн в них, многие так и вовсе до конца жизни к своему собственному счастью считали, что повозки двигались сами по себе, Эдвард же видел тех, кто их двигал, потому что однажды видел смерть. И вот, как это было… За три года до описываемых событий О’Коннелл гулял как-то раз с друзьями, Макалленом, Маклаггеном и Робертсоном, вместе они и увидели, как человек решившийся свести счëты с жизнью достиг задуманного, дело было летом, самоубийца был одет в синие джинсовые шорты и белую футболку, он перелез через ограду железнодорожного моста и плашмя хлопнулся на проезжую часть, где его тут же переехал грузовик с рекламой мясной лавки на фургоне, с большой мультяшной коровой, с человеческой улыбкой, подмигивающей и показывающей большой палец, призывая купить товар. Друзья шли тогда в сторону моста по тротуару и всë случилось буквально в тридцати метрах от них, они не успели, да и не смогли бы ничего предпринять без использования магии. Эдвард помнил, как Билл тогда запустил пальцы в волосы, с силой сжал голову и протянул на выдохе: «О-о-о-й-й-й-б-л-я-я-я…» Генри резко отвернулся и стал тереть глаза, как будто пытаясь вытереть из них увиденное, а Стиви зациклило на одном слове, которое он многократно повторял с одной и той же выразительной интонацией: «Ебать! Ебать! Ебать!» Сам же Эд в этот момент ничего не почувствовал, даже не испугался, с понятием смерти он был знаком с ранних лет и знал, что может столкнуться со смертью в любой момент, пускай даже и в таком неприглядном виде. Понятие смерти для него было тесно связано с понятиями бытия и небытия, где небытие означало пустоту, отсутствие чего-то. И вид человеческих внутренностей его ничуть не смутил, они ничем не отличались от частей животных, которые перевозились в том грузовике, только кровь из них никто предварительно не выпустил. Но вот вопрос, кто по своей воле захочет лишить себя жизни плотно засел тогда в голове О’Коннелла. По-своему на этот вопрос ответил и его дед, и образ отца, а мать он решил таким не волновать. — Некоторые говорят, что тележки запряжены «фестралами», магическими лошадьми, но их почти никто не видит, говорят, они видны только тем, кто видел смерть, вживую видел, как умер человек. Несколько ребят говорят, что могут их видеть, но им почти никто не верит… — Они шли по перрону рядом друг с другом, продолжая беседу, заведëную в поезде. — Да. Я вижу их. — Ответил Эд, он был уверен, что и Билл, и Генри, и Стиви также смогли бы их увидеть. — Правда? И как они выглядят? Как на гравюрах? — Близко к правде. Представь себе коня из Бухенвальда, вывернутого наизнанку, с крыльями летучей мыши размахом с аэроплан… Эллис прыснула, прикрыв губы тремя пальцами. В этот момент Эдвард почувствовал удар между лопаток. Он слегка пошатнулся, так как не ожидал удара, но не упал, поскольку удар был не сильным. Эд резко изменился в лице и от вида этого лица Эллис Стокворт вздрогнула, пускай оно и не было обращено к ней. Эд медленно развернулся на месте, лик его был страшным, губы плотно сжаты, брови вопросительно изогнулись, всем телом он напрягся, но лучше всего его эмоции передали глаза, в них читался гневный крик: «Кто посмел?!» Несколько младшекурсниц, что шли за ними, отшатнулись в натуральном испуге, мол: «Мы не при делах!» Но увидев, кто ударил его по спине, Эд выдохнул, склонив голову набок и будто бы вдвое уменьшившись в размерах. — Чë, напугал тебя, а, Эди? — Эрни Макмиллан стоял широко расставив ноги, уперев руки в бока, выпячивая грудь вперёд и улыбаясь во весь рот. Эд и сгрëб его в охапку одним движением, и принялся натирать костяшками пальцев ему макушку со словами: — Ах ты говнюк мелкий! — Браги в этот момент молча слетел с плеча Эдварда и приземлился на ограждение перрона. — Всë! Всë! Харе! — Взмолился Эрни, после нескольких тщетных попыток вырваться из стальной О’Коннелловской хватки, и Эд отпустил его. — Ты меня поджидал тут, что ли? — Ага! Это ваш вагон завоняли, да? — Тараторил в ответ Макмиллан. — Я тебя искал, но туда даже сунуться не смог! Как дорога? О, привет, Браги! — Кар. — Каркнул в ответ ворон, переминаясь на месте на перилах. Сцена собрала своих зрителей, они как бы невзначай сгрудились вокруг Эрни, Эллис и Эдварда, среди них затесались и студенты Слизерина, чьë купе подверглось газовой атаке, они стояли в сторонке и о чëм-то переговаривались, иногда кивая в сторону Эда. — А ты, что, с вороном в зал пойдëшь? Его тоже на какой-нибудь факультет определят?! Вместе с тобой учиться будет? Айи? А Браги взял, взмахнул несколько раз крыльями, набрал высоту и улетел подальше от этого потока сознания, Эдвард пожалел, что сам он не мог сделать также. К сыну своего крëстного он относился в целом доброжелательно, благосклонно, но он был уверен, что своей болтовнëй, с постоянными перескакиваниями с темы на тему и шквалом вопросов он мог утомить и булыжник. — Куда он? — Спросила Эллис. — Осматриваться. — Тут же ответил ей Эд, проигнорировав мозгопромывочный поток из вопросов Макмиллана. — Ему тут есть на что посмотреть! Да и тебе тоже, Эди! — Не сомневаюсь. — Эдварду очень захотелось, чтобы в этот момент Эрни куда-то испарился. — Не представишь нас? — Эллис блюла этикет. — Да. Это Эрни, Макмиллан. Эрни, это Эллис, Стокворт. Познакомились в поезде. — Очень приятно, Эрни! — Круто! — Ляпнул в ответ юный Макмиллан. — Ой, то есть… Я имел в виду… Что… Очень приятно… Круто, что познакомились, вот что я имел в виду… — Эрни… — Ударил Эдвард словом, словно хлыстом. — Язык, как помело — метëт всë без разбора, а рот, как жернова — мелет, что ни попадя! — Простите меня, пожалуйста! — Стушевался вдруг от удара Эрни. — Ой, да ничего страшного… — Стокворт махнула рукой и улыбнулась, она посчитала Эрни забавным. Видя, что основное действие сцены закончилось, студенты стали расходиться. Посмотрев вслед, одной из отъехавших телег, Эд сказал: — Давайте что ли пойдём карету займëм? — Ему никто не возражал. Спустившись по невысокой лестнице с платформы, Эллис, Эрни и Эд подошли к одной из немногих пока не занятых карет. — Поверить не могу, что в них на самом деле кто-то запряжëн! — Поделилась Эллис своими переживаниями. — Ведь нет ни следов ни звуков от них… От фестралов… — Почему же? Звуки есть. Просто вы их не слышите. — Эд подошëл к месту, где для него находилась вытянутая деформированная голова конеподобного существа. — Чем-то напоминает совиное уханье, только протяжнее и выше, и словно звук воспроизводится задом наперёд… — Представить не могу! — Воскликнула Эллис, а Эд погладил «коня» по морде. — Круто! — Поддержал Эрни Эллис. — Это ты их после того самоубийцы видишь, айи, Эди?! — Ц. — Эд недовольно цыкнул. — Ты-то откуда про это знаешь? В-каждой-бочке-затычка. — Так от Кормака! А он от Билла, понятное дело! — Шпик, хренов… — Пробубнил Эд под нос, посмотрев со значением на болтуна, мол: «Не распространяйся!» Но тот намëка не понял. — Ага-ага! Говорит, с моста спрыгнул и в лепëшку об асфальт, а потом его тут же грузовиком раскатало… — Для демонстрации Эрни хлопнул в ладоши и сделал вид, будто что-то покатал между рук. О’Коннелл нервно потëр бровь, на секунду скрыв глаза от собеседников. В то время, как Эллис вздохнув и вздрогнув от ужаса, прикрыла рот рукой. — Это просто ужасно! — Воскликнула она. Протяжно завыл фестрал, но никто кроме Эдварда его не услышал. — Ради всего святого в этом мире, Эрни! Не доводи до греха и заткни, блин, хлеборезку! — Эд-таки не сдержался и жёстко осëк излишне разговорчивого Макмиллана, но не столь жёстко, как ему бы на самом деле хотелось. — Айи! Да, извини, Эди… Увлёкся… — Макмиллан сделал вид, словно глубоко задумался и замолчал, Эдвард предположил, что ненадолго. — Прошу меня простить. — Эд похлопал себя по губам, посмотрев в глаза Эллис, та понимающе и немного смущённо улыбалась и кивала головой. — Всё хорошо, я понимаю… — Повисло неловкое молчание, тишину заполнял шум и гвалт сотен учеников, забирающихся в кареты и отправляющихся прямиком к Хогвартсу. Вдруг, Эллис попыталась дотронуться до фестрала, запряжённого в телегу, но не смогла этого сделать, её рука прошла сквозь круп «коня», словно сквозь призрака. — Я не могу до него дотронуться! — Заключила она. — Его для тебя в этом мире и нет… Такова их природа, по крайней мере, так мне объяснял мой дед, но смотри… Можно я… — Эдвард потянулся к руке Эллис. — Конечно. — Дала она согласие, и Эд взял её за запястье, и протянул её ладонь к загривку фестрала, тот от ласки не отказывался. — Вау! — Ого! — Вновь активизировался Макмиллан. — Эд, а можешь меня также! — Без проблем. Иди сюда. — Он довёл руку крёстного брата до груди магического создания и отступил в сторону. — Это работает, как с технологией магических проводников или заклятием-фиделиус. Такова их природа. Славные твари… — Эдвард вообще любил животных, а иные представители бестиария нравились ему гораздо больше некоторых людских индивидуумов. — Ого-ого-ого! Они шерстяные, а я-то думал они кожистые! А где его крылья?! А, вот, нашёл! «Смотри что-другое не найди, натуралист…» — Эду очень хотелось озвучить эту мысль, но при Эллис он старался сдерживаться, так как очень не хотел портить произведённое впечатление. — Ты так много про них знаешь! — Обратилась Стокворт к Эдварду, восхищаясь и почёсывая фестрала за ушными впадинами, как обычную лошадь. — В основном в обще-ознакомительных чертах… — Он скромничает! — Вставил слово Эрни и если бы всего одно… — Эд у нас на магических тварях чуть ли не помешан! Это он в своего деда, тот в министерстве драконоборцем двадцать лет работал, книги пишет — зачитаешься, я сам читал! — Правда?! — Вопросительно стрельнула взглядом Эллис. — Правда-правда… — Кивая головой соглашался Эд. — Ага! У него вся комната его рисунками завешана. Вивернами, мантикорами и прочими сфинксами… — Правда? — Повторилась Эллис. — Правда, что болтун — находка для шпиона… — А что, Эди, есть что прятать? — Эрни опять упёр руки в бока, и заулыбался, как несколько минут назад, на перроне, задорно и ехидно, и его глаза заблестели. «Говнюк! Специально ведь меня злит!» — Понял Эд и выдал следующее: — Эрнест Макмиллан! Клянусь Мерлином, если ты продолжишь в таком духе, то пойдёшь до Хогвартса, привязанный к телеге! Том меня просил присмотреть за тобой и я намерен удовлетворить его просьбу. — И не только просьбу ты намерен удовлетворить, я смотрю… — Эрни бросил многозначный взгляд одновременно на Эллис и Эдварда, и заулыбался ещё сильнее, отчего лицо О’Коннелла перекосило в больше смешной, нежели чем страшной гримасе. Уголки его губ опустились вниз настолько, насколько это вообще было анатомически возможно, при этом сами губы были плотно сжаты и изогнуты дугой, челюсти плотно сомкнуты, жевательные мышцы напряжены, а глаза горели нездоровым огнём, готовым прямо на месте испепелить Макмиллана, но изнутри Эдварда распирал смех, он трясся, выходка Эрни его больше рассмешила, чем разозлила. — А ну сдрыстнул отсюда в ужасе… — В голосе О’Коннелла был и смех, и праведный гнев. — Боюсь-боюсь! — Эрни совсем не боялся, но на всякий случай отступил на два шага и весьма кстати, потому что Эд замахнулся ногой для пинка и таки-задел пыром зад малолетнего доставалы, так что Эрни подпрыгнул и припустил прочь, обхохатываясь про себя. Эллис с этой сцены громко, заливисто и искренне рассмеялась, и сказала: — Может не стоило его прогонять? Он весёлый! — Обхохочешься! — Пожал плечами Эд, первым поднялся по ступенькам в карету и подал руку Эллис. — Спасибо большое. — Да не за что! — Улыбался он. В карете уже сидели три девочки и одинокий второкурсник, этих девочек Эд видел ранее на платформе. Фестрал зашагал на своих длинных узловатых ногах и карета тронулась вперëд, мерно покачиваясь. — А Эрни правду говорил? — Поинтересовалась Эллис спустя какое-то время. — Смотря про что… — Ухмыльнулся О’Коннелл краем рта. — Ну, про то, что ты рисуешь… — Эллис также улыбнулась. — Да, это правда. — Здорово! — Эд в ответ мотнул головой, мол: «Да-нет, какой там!» — А Эллис тут же дополнила: — Нет, это правда здорового! У меня никогда не получалось. Даже простые рисунки выходят неказистыми, даже если рисую по всем правилам… — Не могу сказать, что сам на что-то претендую, просто нравится, просто что-то получается, а ты Макмиллана слушай больше, он тебе расскажет… — Как вы ловко на него управу нашли! — Восхитилась одна из третьекурсниц с эмблемой факультета Хаффлпафф на мантии. — Так далеко не у каждого преподавателя выходит! — У меня есть свои методы… — Кивнул им Эдвард. — Вы их, пожалуйста, почаще на нëм применяйте, а то от него иногда спасу нет! — Поддержала еë подруга. — Если попаду с ним на факультет, обещаю, он от меня не продохнëт. — А ты… — Взяла слово третья. И Эдвард представился. — Ты видишь фестралов? — Оставшийся путь прошëл в оживлëнном разговоре. И так О’Коннелл предстал перед воротами Хогвартса.