«Сага об О'Коннелле»

Эдвард был человеком привычки, и привычки свои он не хотел изменять несмотря на изменившиеся обстоятельства, и встав рано с утра — собрался на пробежку. Ночь он провёл спокойно, выспался под надёжной защитой своего фамильяра. Увидев, что хозяин проснулся, Браги захлопал крыльями и закаркал, но Эд осёк его, так как все ещё спали: — Цыц мне тут! — Замахнулся он рукой, сев в кровати. — Голодный? В ответ Браги спрыгнул на постель, в два прыжка добрался до Эдварда и просительно уставился на него, приоткрыв клюв. — На, вот, держи… — Произнёс Эд полушёпотом и дал ворону мяса и пока тот ел, наполнил его опустевшую миску водой, потом встал, полез в ещё не разобранный чемодан, свесившись туда по грудь, отыскал в нужном отсеке свою спортивную одежду, облачился в неё и дал Браги приказ: — Охраняй. — Но птица громко запротестовала, оторвавшись от корма: — Облёт! Облёт! — Обитатели комнаты «двадцать семь» заворочались в кроватях. — А ну шиш! — Пригрозил Эд. — Потом облетаешься. Я скоро. — И вышел из комнаты. В гостиной Гриффиндора ещё никого не было, за окнами вовсю горел рассвет, делая цвета яркими и насыщенными, снаружи при этом стоял густой туман из-за вчерашнего дождя. Эд не стал там задерживаться, спустился дальше, в самый низ башни, и вскоре оказался во внутреннем дворе. Там тоже было пусто. Замок имел треугольную форму и три воротные башни, три входа и выхода соответственно. К ближайшему из них Эд и направился. Выйдя за ворота, он хорошо размялся и потянулся, и пустился трусцой к самой кромке леса, там он развернулся и побежал вокруг замка по часовой стрелке, на ходу корректируя маршрут. Впереди показалась роща, не Запретный лес, но его придаток, выдающийся вглубь поляны, словно полуостров в море. Эд помнил про запрет и обладал маломальским инстинктом самосохранения, чтобы не соваться в чащу, но также рассудил, что на рощу, которую можно было просмотреть насквозь, запрет не распространялся, и убедился в этом, когда преимущественно хвойные кроны сомкнулись над ним, увидев среди деревьев разрозненные столы со скамейками, за которыми студенты любили устраивать пикники. Местность тут была неровной, полупересечённой, холмистой, под ногу постоянно попадался, то корень, то камень, сокрытый густой травой. Вскоре, когда роща осталась позади, Эд увидел в отдалении поле для квиддича, и в тот же час направился туда. Оббежав кругом, он оценил его состояние, стадион был ухожен и пребывал в надлежащем виде. «Интересно…» — Думал он на ходу. «В силе ли ещё вчерашнее предложение?» — Вспомнив в деталях неудавшуюся попытку Близнецов пошутить над ним и то, как он сам над ними «шутканул», Эд усмехнулся вслух: — Хе-хе… — И предположил: «Навряд ли…» Любуясь окрестными крутыми холмами Эд вскоре добрался до берега Чёрного озера, простирающегося вдаль на километры, словно фьорд, под его кроссовками захрустел песок вперемешку с галькой, от воды веяло прохладой. Туман к этому времени приподнялся над землей и над водной гладью на несколько десятков метров, и начал постепенно рассеиваться. «Классное место… Если что и поплавать можно… Из опасной фауны тут только кельпи… А гигантский кальмар — дружелюбен… Есть ещё русалки… Но они держатся на глубине… И вообще, у Хогвартса с ними договор…» — Говорил Эд сам с собой, продумывая каждую фразу на выдохе. «И на людей они просто так не нападают…» — Вдруг, в некотором отдалении от берега, но всё же очень близко раздался громкий всплеск. Эд резко затормозил и развернулся в сторону звука, но метрах в десяти от берега ходили лишь большие круги, и что их вызвало, он так и не узнал. О’Коннелл постоял на месте секунд пятнадцать, настороженно всматриваясь в толщу воды, а потом продолжил бег. И вот, когда хижина лесничего-Хагрида осталась позади, и Эд оказался в том же месте, где начал пробежку, он решил, что с него пока хватит. Он хотел успеть помыться и позавтракать, и не хотел опаздывать на первое занятие в новом заведении, но решил также не изменять себе и провести отработку заклинаний. Плавно перейдя на шаг, он направился в сторону ворот, через которые вышел, но не вошёл в них, а свернул налево, пошёл вдоль стены и остановился в закутке между башнями, куда он ни за что не хотел бы попасть, будь он на месте потенциального противника, затеявшего штурмовать эти серые стены. «Огонь с трёх сторон… Из амбразур, да ещё сверху… Такого массированного огня не выдержит ни один щит… Даже два, а то и три… И отразить четыре или пять летящих в тебя заклинаний мало у кого выйдет… Неудивительно, что Хогвартс так никогда и не смогли взять, сколько бы не пытались в древности…» — Подумал Эд, и встав напротив стены, обнажил палочку и послал в кладку тренировочное заклинание. Раздался щелчок, затем хлопок, и эхо от вековых стен повторило их. И ещё, и ещё, и ещё… Закончив тренировку, Эд убрал палочку, вытер пот с лица, головы и шеи заранее приготовленным полотенцем, которое по волшебству умещалось в кармане его ветровки. Он не ведал, что за ним всё это время наблюдали… Находясь в приподнятом настроении, О’Коннелл напевал себе под нос «Долгий путь до Типперери», к этому времени замок ожил, в коридорах и на лестницах появились ученики, высыпавшие из своих спален и гостиных, идущие по своим делам, как и Эдвард, который сориентировавшись по наводкам одного из Близнецов, добрался до одной из ванн Гриффиндорской части замка. Продолжая напевать, там он разделся, и будучи в одних трусах обратился будто бы к воздуху: — Будьте добры, пожалуйста, постирать спортивную и принести мне школьную форму. — Домовики не ответили. Незаметность — главное качество хорошего Домашнего эльфа. Моясь в душевой кабинке, Эд пел: — В град великий Лондон… Приплыл ирландский паренёк… Долгий путь до Типперэри… Долгий путь предстоит… — Но больше, понятное дело, гудел и мычал. — М-м-м… Н… Н… Н… Н… Вымывшись, высушившись, Эд, довольный, переоделся в новую чистую форму, принесённую ему домовиками. — Спасибо. — Поблагодарил он их, и с улыбкой на лице вышел из раздевалки. Перед факультетской ванной находился довольно просторный П-образный закуток с рядами умывальников, где студенты чистили зубы и проводили прочий утренний моцион. Там и произошло всё действо. Не успела за ним закрыться массивная окованная сталью дубовая дверь, как Эд увидел, как в него что-то прилетело и почувствовал, как это «что-то» начало растекаться по его одежде, лицу, волосам… Один раз, второй, третий… Распаренный, расслабленный, он не ожидал атаки. Эд осмотрел себя и увидел, что он был весь облит краской едкого кислотно-зелёного цвета. — Камуфляж для Аврора! Камуфляж для Аврора! — Раздался противный, раздражающий, высокий и скрипучий голос из-под потолка. Эд поднял взгляд и увидел над собой висящего в воздухе полтергейста, облачённого в шутовской наряд, он, дразня, кривлялся, корчил рожи, гнул пальцы, бил ногами по воздуху и ржал. Смеялся над О’Коннеллом. Замерцали магические лампы, зашевелились и выползли за свои контуры тени, воздух задрожал. «Ути-пути, плачет тютя…» — Вспомнилось Эдварду. «Обидели ребёночка — отняли рисуночек…» В это время в санузле находилось семь или восемь разновозрастных Гриффиндорцев. Пивз, который и наблюдал за Эдвардом всё это время, был невидим для них. Сидя в засаде, он держал шары с краской наготове и атаковал в момент, когда жертва меньше всего того ждала. Эд действительно не ожидал ничего подобного, но нельзя сказать, что он не был готов. Лицом он вроде бы не изменился, лишь перестал улыбаться и слегка поджал губы, и глаза его поблекли, будто бы потеряли свой цвет. Внешне он тоже в целом не сильно переменился, могли бы подумать люди не знающие Эдварда, а те, кто знали его, несомненно посоветовали бы бежать в ужасе за свою жизнь любому, на кого Эд смотрел так, как он смотрел сейчас на Пивза. Одним неуловимым взгляду движением Эд извлёк палочку и молча сделал ею косой рубящий взмах, внешне как будто бы грубый и небрежный. Раздался громкий хлопок, из конца Тисовой палочки прямо в грудь Полтергейста ударил толстый синий луч, прекративший кривляния, вслед за чем раздался душераздирающий вопль. От этого крика, вздрогнули все Гриффиндорцы, находившиеся в тот момент у умывальников, а какие-то девчонки, первокурсницы, в ужасе зажали уши и зажмурились, то был отчаянный крик боли и страха, должно быть, так орёт смертельно раненный, не человек, скорее, а зверь, осознавший свой неминуемый конец. После чего полтергейст, как был, так и расплавился в воздухе, словно восковая свеча, только гораздо быстрее, превратившись в бесформенное пятно эктоплазмы на полу. Не успел крик оборваться, как Пивз собрался, сначала в кучу, а потом в ему присущую форму, и тут же полетел наутёк, когда его в спину настигло второе заклинание, аналогичное предыдущему и имевшее за собой точно такой же эффект. Раздался новый крик, ещё сильнее, ещё отчаяннее. Эдвард так бы и гонял Пивза по замку, покуда тот бы не затаился до того момента, пока сам Эд не окончит обучение, но его остановили искренне испуганные выражения на лицах учеников, ставших свидетелями происшествия. Поэтому на втором заклинании Эд и остановился. А Пивз же продолжая одновременно кричать от боли, скулить, выть, стонать, стенать и громко причитать что-то невразумительное, улетел прочь. Вскоре стало тихо. Возникла немая пауза. На О’Коннелла пристально смотрели. Эд огляделся, опять осмотрел себя, он был покрыт краской с ног до головы, она продолжала стекать по нему, впитываться в одежду. Он подозревал, что она была несмываемой. Подобная выходка была вполне в духе Пивза, самого известного полтергейста Британии, о котором сам Эд был наслышан от «отца» и матери. А изнутри его всего переполняла обида и злость, хотя внешне он казался невозмутим. Ничего не сказав Гриффиндорцам, О’Коннелл вернулся обратно в ванную. Там он снял одежду и обратился к домовикам: — Будьте добры принести другой комплект. — Голос его изменился непередаваемым образом, говорило будто бы два разных человека, таким тоном Эд никогда бы не заговорил прилюдно, даже с близкими, особенно с близкими. Но он был один и поэтому ничуть не стеснял себя ни в тоне, ни в выражениях. И ещё как-то умудрился, выражая свою досаду сказать одним словом предложение: «Сука-блять-пиздец-ёбаный в рот…» За считанные секунды краска намертво пристала к коже, особенно сильно въелась на лице и на голове, как бы Эд не старался отмыться, у него получилось скрести с себя только верхний не успевший застыть слой. Но за время проведённое в душе он поуспокоился, поостыл, и решил попытаться решить проблему другим путём, и у него получилось. Он применил на краске иссушающие чары, так, что она засохла и рассыпалась в некое подобие песка. Эд отряхнулся, посмотрел в зеркале, не пропустил ли он где пятно, вновь оделся, и вновь вышел из ванной. Снаружи чистили зубы и умывались уже совсем другие ученики, об инциденте напоминали только пятна застывшей зелёной краски на полу, двери и стенах. На повторную помывку Эд потратил около пятнадцати минут, ровно столько стоила ему атака Пивза, в общем-то ничего существенного, до пар оставалось ещё около часа, но настроение Эдварда сильно переменилось. Сам о себе он думал, что такая мелочь не может его задеть, но всё-таки смогла и таки-задела, неглубоко, но очень неприятно. Ситуацию сгладило то, что Эд смог тут же прижучить обидчика, да ещё как! «Дух навозный… Гандон фантомный…» — Злобно скрипел он зубами, поднимаясь по лестнице в свою комнату, не замечая на ходу никого и ничего. «Попадись мне ещё только, я ведь тебя изживу отсюда нахрен…» — Поздравляю с поступлением! — Услышал он вдруг чей-то высокий голос, остановился и увидел перед собой парящего в воздухе призрака, знаменитое "почти безголовое" факультетское приведение, тот приветственно склонил голову и та отпала, повисла на лоскуте кожи, обнажив неровный рваный срез. Зрелище очень позабавило Эдварда, в нём определённо был свой чёрный комизм. — И прошу прощения, мне стоило поздравить вас ещё вчера, но я был чрезвычайно увлечён беседой с… — Извинялся призрак, возвращая руками голову на место. — Спасибо, Сэр Николас, без проблем. — Вместо злой и угрюмой гримасы на лице О’Коннелла вновь просияла улыбка.

***

В комнате Эдварда громким частым карканьем встретил Браги, мол: «Ты чего так долго!» — И взлетел, и приземлился ему на руку, уставившись на близнецов, а те, в свою очередь, пялились на ворона и его хозяина. Таулера в комнате не было. Эд рассудил, что тот предпочитал проводить как можно больше времени подальше от одного из главных источников беспокойств во всём замке. — Ойи… — Приветствовал Эд фамильяра, лохматя перья ему на шее. — Не хулиганил тут? — Нет-нет! — Ответил Браги. — Они пытались! — И уставился сразу на обоих Уизли, те переглянулись. — Так-так… — Произнёс Эд, сохмурив брови, подглядывая попеременно то на Близнецов, то на ворона, и спросил: — И что же они пытались сделать? Браги каркнул, слетел с руки О’Коннелла, приземлился на лежащий на полу чемодан, и стал клевать его и царапать лапами. На это зрелище Эд хмыкнул, он ещё не до конца остыл от выходки Пивза. Очередная неудавшаяся диверсия ничуть не прибавила ему спокойствия. — Угу… Значит пытались что-то сделать с чемоданом… И что именно? — Взгляд Эдварда был полуприщурен, губы чуть сжаты, а голос сух и невыразителен. — Да ничего мы не делали! — Воскликнул кто-то из Близнецов. — В-р-ё-ё-ё-х-ш-ь! — Протянула в ответ птица. — Твой ворон даже к твоей кровати подойти не дал! — Вторил брату другой. — Значит не дал… — Поскрёб Эд подбородок. — Да! — С гордостью заявил ворон. — Ладно. — Произнёс Эд, глядя на Браги. — Нет тела — нет дела. Прощаю в таком случае. — А за что нас прощать, если мы ничего не сделали? — С нагловатой улыбкой подтрунивал один из Уизли, облачаясь в форменную мантию. — Ага-ага! — Поддакивал ему второй, зашнуровывая туфли, сидя на кровати. — Прощать вас есть за что. Хотя бы за поездку вчерашнюю. Весь вагон ведь к херам завоняли! — Надавил Эд с упрёком в голосе. — А-а-а-а… — Протянул светло-рыжий Гриффиндорец, туго затянув шнурки. — За это прощения просим! Но это, как говорится, «сопутствующий урон»… — Сопутствующий урон, говорите? Хе-хе… — Усмехнулся Эд и припал на колено над чемоданом у подножия кровати, и проявил интерес: — А в чём замес-то? — В восстановлении справедливости! — Воскликнул один в ответ. «Да-да, конечно…» — Подумал Эд сомнительно и запустил руку по плечо в практически бездонный чемодан, в поисках принадлежностей необходимых для Зельеварения. — Они нам то же самое устроили, что мы им! — Объяснялись Уизли. — В прошлом году раздевалку нам завоняли и также дверь подпёрли! — Понятно… — Буркнул Эд, и приметив на бронзовом подносе птичьи экскременты, обратился к Браги: — Молодец, свободен, облётывайся. — Тот в ответ с облегчением часто закаркал и вылетел в окно. Собрав всё необходимое в наплечную сумку, Эд взмахом палочки очистил поднос от гуано, оно собралось в комок и вылетело вслед за его производителем, и вдобавок наложил несколько сильнодействующих чар на чемодан, что не осталось незамеченным. — А это для чего? — Поинтересовался один из Уизли. — Попробуй дотронуться, узнаешь… — Улыбнулся Эдвард в полрта. Никто из Близнецов желания не высказал и не рискнул попытать удачу, а Эдвард рассудил, что лучше он пока не будет разбирать чемодан, покуда обстановка с Уизли не улучшиться, так за своими вещами ему будет проще присматривать. Он также предположил, что Близнецы пока что явно не собираются оставлять его в покое и был намерен в случае чего жёстко разобраться с ними, также, как он разделался с Пивзом. Но особой злобы на них он покуда не таил и был рад тому, что ему удавалось держать с ними паритет. — А ты куда ходил так рано? — Подал голос вдруг второй из другого конца комнаты. — Бегал. — Ответил Эд. — А-а-а… — Понятливо протянул спросивший. Собравшись, Эд поспешил на завтрак, быстрым шагом он добрался до Главного зала, где было уже полным-полно народу. Заняв место там, где было посвободнее, подальше ото все, О’Коннелл принялся за еду, как и всегда особенно налегая на белок и овощи. Когда Эд расправился с яичницей с овощами, к нему, напротив, подсела Эллис Стокворт. — Привет. — Поздоровалась она, садясь. — С добрым утром! — Поздоровался он в ответ. — С добрым, как спалось на новом месте? — Проявила Эллис интерес, принимаясь за еду. — Неплохо, в целом. Только матрас слишком мягкий. А так, обустраиваюсь, на пробежку, вон, сходил… — Указал Эд большим пальцем куда-то за себя и отпил кофе. — Ого! Прям после переезда! — Удивилась Эллис. — Ну, да. — Отвечал Эд. — А что такого? Заодно места разведал. — Да ничего, просто меня, вот, например, до сих пор качает вперëд-назад, всë от поезда отвыкнуть не могу. — Да, есть такое, хех… — Усмехнулся Эд, подавшись корпусом вперёд и назад несколько раз. — Какая у тебя пара? — Спросила Эллис. — Зелья. — Бросил Эд. — Тоже! — Воскликнула собеседница. — Знаешь, кто ведëт? — Эд дважды кивнул. — Ой, будь с ним поаккуратней, он очень придирчивый, до чего угодно может докопаться. — И вот, его вновь предупредили. — Спасибо, учту. — Кратко ответил О’Коннелл и едва заметно улыбнулся. Больше во время завтрака ничего не произошло. До кабинета зельеварения Эд дошёл вместе с Эллис ровно за семь минут до начала пары. Там, и по дороге, он увидел несколько знакомых лиц, в их числе оказалась Вероника Гамп и Кеннет Таулер, у которых сегодня в расписании первым предметом также стояли Зелья. Всего в подвале, в укромном закутке у кабинета профессора Снейпа, находилось одиннадцать человек, и шестеро из них были со Слизерина, и вид у них всех был одинаковый, не взирая ни на пол, ни на цвет волос, ни на телосложение. Одна лишь Вероника выгодно выделялась на их фоне живыми глазами и позой отличной от кучи не то книг, пергаментов и свитков, не то чего иного… Пришедшие поздоровались с ожидающими. После обмена «добрым утром» завязались несколько обособленных диалогов, предметом одного из которых стал Эдвард и его ворон. — Так это правда? — Спросила Вероника, до этого она общалась с Таулером и догадаться о чём было нетрудно. — Твой ворон — это потомок Мунина? — Ну-да. — Пожал плечами Эд, подумав: «Быстро всё-таки слухи расходятся.» — И спросил: — А ты откуда об этом узнал? — Вернее будет сказать, — я узнал птицу, что не составляет особых сложностей при наличии багажа соответствующих знаний. — Витиевато ответил Таулер. Тут Эдварда осенило: «Таулер… Таулер… Таулер… Эмеральд Таулер, получается, ему дед или прадед? По прямой ли линии, интересно? Это же он написал «Что приносят чёрные перья» Так или иначе, он явно в теме.» — А Кеннет тем временем продолжил: — А также, я, скажем так, определил тип личности, который Птица Рока склонна выбирать в качестве хозяина. Ты под сие определение подходишь идеально. Без обид, ничего личного, но репутация вашего рода оставляет желать лучшего и родовое проклятие этому ничуть не способствует… — Эд не обижался, поскольку Кеннет говорил правду ему известную и принимаемую им. — Эллис, на твоём месте я бы отошла от Падди шага на два, а лучше на три. — Включилась в повествование Таулера Вероника. — А то того и гляди в него молнией ударит или камень с потолка упадёт, а всё в тебя попадёт. Сама знаешь, как говорят: «У судьбы один глаз — подбит, второй — закрыт.» — А вот укол Вероники Эд посчитал перебором, её язык казался ему здесь неуместно острым. — Ой, да ладно вам… — Отмахивалась Эллис в то время, как Эд себе помалкивал. — Мало что ли в Королевстве родов с проклятием? Да и к тому же, к вашему сведению, Браги — очень хороший ворон и отличный собеседник. В ответ на защиту чести своего фамильяра Эдвард прыснул, слова Эллис очень его позабавили. «Браги бы тоже рассмеялся.» — Подумал он. — Правы вы в одном… — С усмешкой произнёс Эд, поглядывая на тяжёлую деревянную дверь, собранную на двух широких узорных железных полосах толстыми медными заклёпками. — Спокойствия в ближайшие часы нам ждать не стоит… — Боже! — Воскликнул Таулер, прикрыв рот рукой. — Только не говори мне, что ты что-то задумал… — Вероника хорошо поняла возглас сокурсника. — Господи, храни Британию от планов О’Коннелла! — Вспомнил Таулер клич из старых газет и в закутке у кабинета зельеварения раздался смех, а звучал он там не часто.

***

Когда подошло время и двери открылись сами по себе, стоящий в воздухе смех сдуло, словно лист с дерева порывом осеннего ветра. Вместе с тем в коридоре пахнуло аптекой, этот непередаваемый аромат напрочно приставал к местам, где на постоянной основе варились волшебные зелья. «Словно в логово дракона…» — Невзначай подумал Эдвард. Студенты мигом, без лишних движений и слов, (Эд смекнул, что разговоры стихли сразу, как только дверь открылась), расселись по одиночным партам, которые стояли там в четыре ряда, числом всего в двадцать восемь. «Даже трети не заполнилось.» — Заметил О’Коннелл, приметил он себе и место, во втором ряду второй линии, и занял его. Выложив все необходимые принадлежности на стол, Эд взглянул на фигуру в чёрной мантии, этого человека он хорошо разглядел ещё на пиру. Худое лицо, крючковатый нос, длинные сальные волосы, антрацитовые глаза, холодные, как преисподняя, именно там по мнению Эдварда этому человеку было самое место. Прежде чем профессор взял слово, Эд бросил взгляд на лица сокурсников, Вероника выглядела невозмутимо, но с её лица исчезла, казалось бы, несменная язвительная улыбка, Эллис же и Кеннет взглядом лицом и повадками мимикрировали под остальных слизеринцев, как и две студентки хаффлпаффа, с которыми Эд разговориться не успел. Сам Эдвард держался спокойно, к этому времени он уже давно остыл от утреннего происшествия и потому был готов к грядущему и неминуемому противостоянию. Он предположил, что бывший Пожиратель смерти, (сам же он считал, что бывших их не бывает, как и Авроров), обязательно попытается до него докопаться, сначала проверит почву, попытается вызвать реакцию, надавить, обломать, поставить на место, а затем либо заставит принять вид забитой книжной мыши, явно, как и всех сидящих в этом кабинете в своё время, либо вовсе выдавит его из своей группы. Эда не устраивали оба расклада, и избежать этой конфронтации он бы не смог, да и не хотел ни под кого подстраиваться, особенно под такого человека, как Снейп. Он также надеялся разрешить ситуацию по-своему и решил сперва занять выжидательную позицию. Северус Снейп властно поднялся с места, закрыл доселе свободно распахнутую мантию, одновременно сложив руки на груди. Мерным шагом он вышел из-за стола и поднялся на подиум, возвысившись над аудиторией ещё больше. Он окинул свои подвальные владения взглядом и заговорил мгновенно ставшим противным Эдварду менторским тоном: — И-т-а-а-а-к… — Начал он, протягивая слова. — Я надеюсь, что все вы потратили с пользой отведëнное вам на каникулах свободное время и умудрились не позабыть того, чему я вас старательно учил все эти годы. Тем не менее правила обязывают зачитать вам на первом занятии инструктаж по технике безопасности, однако, если вы по какой-то неведомой мне причине до сих пор его не усвоили, делать вам здесь откровенно нечего. — Во время того, как Снейп вкратце пересказывал писаные кровью пункты и параграфы, Эд осматривал убранство помещения, то тут, то там встречались скелеты магических тварей и их таксидермированые тушки, коллажи из волшебных растений и насекомых, многочисленные полки на стенах были заполнены самыми разными лабораторными принадлежностями. Слабо гудел ветер в вытяжках. Атмосфера была гнетущей. Эд внимательно всё слушал. -… А также напоминаю, что в случае нарушения дисциплины и порядка я волен снимать с вашего факультета состязательные очки, а также назначать трудовую отработку или применять иные дисциплинарные меры по своему усмотрению и в зависимости от тяжести проступка. — Во время своей долгой речи он расхаживал взад и вперёд за трибуной, не обращая внимания на аудиторию, которую всё это время заполоняла столь густая тишина, что казалось её можно было черпать ложкой. Когда же профессор окончил инструктаж и по совместительству приветственную речь, он обратился к залу. — Ч-т-о-о-о-ж… Я примечаю в нашей скромной обители несколько новых лиц… — Первой на очереди была Гамп. — Вас, Вероника, я помню, и надеюсь, что вы не оставили остроту и пытливость своего ума в стенах Ильверморни. — Можете быть уверены, Профессор, не оставила. — Отвечала Вероника, вытянувшись по струнке. «Умения засунуть поглубже в нужные места в нужный момент…» — Усмехнулся про себя Эд. — Очень надеюсь, что так и есть, впрочем, результаты ваших экзаменов тому свидетельство. — И вот, настал черëд Эдварда. — А вот в-ы-ы-ы… Ваш отец, О’Коннелл, был известным… Авантюристом… И как я вижу вы решили ему уподобиться, избрав столь опасную и сл-о-о-о-ж-ж-ж-ную в освоении профессию. — Эд пока молчал, ему было интересно послушать, что Снейп ещë наговорит. — Ваш отец также слыл, как большой смутьян и нарушитель многих общественных… Н-о-р-р-р-м… Законов… — Паузы звучали, как предложение для высказывания, чем Эд поспешил воспользоваться. — А также как причина возникновения ещë нескольких новых, за что Минестерству, вообще, следовало бы поставить ему памятник в атриуме. И это как минимум… — Пустил Эд первый шуточный ответ и продолжил: — Но законы у нас далеки от совершенства, поэтому за то, за что по-хорошему должны давать медаль - почему-то дают срок… Или применяют иные «дисциплинарные меры». «И тишина…» — В ответ на шутку Эда никто не то что не рассмеялся, не раздалось даже смешка, и на лицах не возникло улыбок, лишь Таулер беззвучно хмыкнул как можно незаметнее для всевидящих чëрных очей, мол: «Пробуй-пробуй…» — Яблоко от яблони… — Закатил глаза Снейп и спустя секунд тридцать молчания продолжил: — Я уж было понадеялся, что вы решили встать на сторону правопорядка, но вижу, что вы, как и ваш отец, нацелились пустить свой ум в исключительно разрушительное русло, однако знайте, анархии здесь у себя я не потерплю, вам всë понятно? — Так точно, сэр! Никакого анархизма, исключительно конструктивный социализм. — И вновь никто не засмеялся, Эд бросил мельком взгляд на аудиторию, Слизеринцы смотрели на него, как на прокажëнного или не смотрели вовсе, Вероника слегка улыбалась, как и Таулер, а вот Эллис была напряжена, как высоковольтный кабель, и аж вся тряслась, и разве что едва не потела от волнения. Снейп же был холоден, как жидкий азот, смотрел со значением, явно что-то задумал. — Чего и следовало ожидать… - Развёл он руками манерно. - Впрочем, я почему-то совершенно не удивлëн. Ответьте мне, кто преподавал вам до этого? — Профессор Альберт Макгрегор, сэр. — Потомок известного древнего Шотландского рода тоже был известным мастером Зелий, но при этом полной противоположностью Снейпа, на его парах никогда не царило атмосферы, подбной той, что так старательно напускал Хогвартский профессор, хоть он и был строг, и, как и многие Авроры превыше всего ставил порядок и дисциплину, но был также человеком весëлым, часто шутил. Эдвард очень уважал людей с чувством юмора. — Уверен, вы прошли хорошую школу, что подтверждают ваши выдающиеся С.О.В. И в таком случае я полагаю, что вы не возразите пройти здесь и сейчас небольшое испытание, вам же не причинит труда составить формулу такого базового для рядового Аврора зелья, как, скажем… Вытяжка живой смерти… «Чувство юмора или его некое подобие у него всë-таки есть, по крайней мере с понятием иронии он явно знаком. И ход мыслей его более-менее понятен. Не всë так плохо, как сперва казалось. Джига продолжается пока первый не свалится.» — Подумал Эд и ответил: — По Гречишникову? По Родсу? — Хемельмана-Зельца. — Голос Снейпа на вкус звучал кислее лимона. «Вот сволочь! Знает же, что детище Августа Хемельмана и Франца Зельца в Училище проходят только в качестве факультатива.» — Так было, поскольку Аврорское обучение было сугубо практикоориентированным, а формула Зельца-Хемельмана весьма далëкой от практичности, так вдобавок являлась самой непопулярной в научных кругах, чего уж было говорить про круги школьные. «Спасибо Деду, врождëнной въедливости и часам зубрения теории, иначе бы пришлось шаманить, тогда бы я вряд ли тут выкрутился. Ладно, пляшем дальше.» — Как прикажете, Сэр. — Весело ответил Эд, поднялся с места и направился ровным шагом к большой сплошной чëрной доске, и поднявшись на подиум, стоя с ним на одном уровне, он спросил профессора лицо в лицо: — Полную? Неполную? Снейп чуть сощурил глаза и протянул с холодом полярного ветра: — С п-о-я-с-с-с-н-е-е-е-н-и-я-м-и. — Возможно Эду показалось, но за его спиной в этот момент раздалось несколько сдавленных и неуверенных смешков, что подтвердил метнувшийся в их сторону взгляд Снейпа, полыхнувший ледяной преисподней. После чего опять на время воцарилась тишина, Эд принялся за работу, первым делом он взглянул на коробку с мелками и три из них поднялись в воздух, разделились и стали расчерчивать доску. Повинуясь воле Эдварда, первый из них отмерил ровно треть доски, поднялся к самому еë верху и прочертил ровную линию до самого низа, второй мелок в это время провëл линию ей перпендикулярную, а третий мелок в правом из трëх образовавшихся прямоугольников написал О’Коннелловским почерком: «Пояснение:». После чего в левом верхнем поле прямиком из памяти Эдварда стала вырисовываться сложная и подробная, чрезмерно подробная схема. В это время Снейп не глядя на Эда заговорил: — Мы же с вами не будем тратить времени попусту. Откройте ваши учебники на странице семь… — И тут на пустующем столе Эдварда сам по себе распахнулся учебник, шумно шелестнув страницами и ударившись толстой обложкой о поверхность, все разом отвлеклись на это и смекнули, что книга была заколдована, Снейпа это не смутило, но выбесило, Эд вообще его очень бесил. «Вытяжка живой смерти! Вытяжка живой смерти! Хоть Гречишникова, хоть Родса, хоть всего на свете вместе, да я еë посреди ночи поднятный, спросонья пером зажатым промеж булок нарисую!» — Думал О’Коннелл, до сих пор он досадовал об ошибке, допущенной на экзамене. Он стоял прямо, беззвучно одними губами бормоча заклинания, не моргая, уставившись на доску, на которой разрасталось раскидистое дерево или пойма реки из линий и чëрточек с пропусками на место которых вот-вот готовы были встать магические элементы. — Запишите название нашей сегодняшней темы… — И снова движение и шум на пустом столе, ручка и тетрадь тоже были зачарованы. Шутки Эдварда не нарушали никаких правил и не выходили за рамки субординации, чем ещë больше злили Снейпа, но тот продолжал, как ни в чëм не бывало. «Я прекрасно вижу, кто вы такой и чем являетесь.» — Снейп буднично рассказывал студентам лекцию, но голос его в голове Эдварда говорил совсем другие вещи. «Можете паясничать сколько вашей душе угодно, ваши выходки будут стоить вам только сил и времени. Не создавайте себе проблем на ровном месте. Потому что создать мне их вам труда не составит.» «Jawohl, Herr Kommandant.» — Думал Эд в ответ, с намëком, по-немецки. «Disziplin über allem!» «И не дерзите мне!» — На этой ноте Снейп прервал телепатическую связь, Эд же начертив основную схему, принялся еë заполнять, подставляя элементы из периодической алхимической таблицы на места пропусков. А когда пропусков не осталось, — обратил своë внимание на нижний (меньший) прямоугольник и взялся уже за неполную формулу с условными обозначениями, проистекающих в реакции процессов, после чего очередь дошла до пояснений, и вот, наконец, он закончил формулу, занявшую собой всю доску целиком. — Ну, вроде всë… — Оценил О’Коннелл проделанную работу, отступив на два шага, наполовину стëртые мелки вернулись на место в корзинку. К этому времени Снейп вернулся за свой рабочий стол, откуда успел отчитать первую половину лекции. Он лишь мельком взглянул на доску, этого взгляда ему было вполне достаточно, чтобы увидеть, была ли где допущена ошибка. — Итого, Гриффиндор получает от меня три честно заработанных балла. Садитесь, О’Коннелл, родина может спать спокойно. — Студенты выглядели взбудораженно, не то способностями О’Коннелла, определëнно опережающими программу шестого курса, не то внезапной шуткой Снейпа. Эд в это время спускался с подиума, услышав последнее предложение, он остановился на ступеньках, встал, как вкопанный, состроил испуганное выражение лица, словно знал что-то такое, чего не знали все остальные и чего сам очень боялся, заглянул каждому из присутствующих на лекции в глаза, включая Снейпа, и произнëс дрожащим голосом: — Н-е-е-е м-о-о-ж-е-е-е-т… Секунда тишины и аудитория взорвалась смехом. Смеялись все, кроме довольно улыбающегося Эдварда и Снейпа, уголки губ которого слегка приопустились, на вид он был хмурее грозовой тучи. Эдвард ждал, чем он ответит, все этого ждали. — Минус пять очков Гриффиндору. — Снейп повысил голос гораздо сильнее обычного. — Садитесь уже на место! Эдвард почувствовал, что одержал большую победу, а выигрывать он любил.