Май
В щедро обласканном солнышком весеннем Питтсбурге ночью повалил снег. Жирные снежинки уверенно наседали с небес, вмиг делая город похожим на огромный рождественский шар — тряси и загадывай. Наконец-то покинув здание офиса, Джет, спасаясь под козырьком, зябко ёжился в неподходящей одежде. Рождественские роскошества в мае издевательски напомнили ему недавние счастливые времена. «Даже погода против меня». Просительно вытянув ладонь, он словил несколько ледяных красавиц. Как в детстве: загадывая желание, стучал рукой об руку, чтобы снежинки, не тая, летели дальше, в Волшебную страну, где всё у всех хорошо и непременно сбывается. Но сейчас в голове было пусто. Единственное, в чём он нуждался, безвозвратно осталось в ненавистном конверте. Раньше Джет ошибался, пеняя на вечное лузерство — никогда ничего не сбывалось. Оказалось, настоящее дно там, где ему не о чем больше желать. И поддавшись моменту, он стервенело вдарил кулаком по руке, снизу вверх, вмиг решая за всех: «Пусть всё идёт, как идёт». Не смиряясь с предательством Брайана, лишь достойно принимая случившееся. То ли его ладонь заледенела, то ли внезапное осознание неизбежного было верным, но снежинки неожиданно взмыли и, кокетливо покружившись, беспечно съебались, подхваченные порывами недружелюбного ветра. Вовремя — в следующий миг раздался звонок. Из того, счастливого, прошлого: Брай... Не хотелось говорить с ним и тем более видеть. Пересилив себя, Джет ответил. — Только что вышел с работы. Сегодня не жди, у друга проблемы, переночую у него. Встретимся завтра на треке. Даже к лучшему. — Это с хера ли? Что у тебя стряслось? — Скорее у тебя. Но это неважно... главное, выспись хорошенько, а завтра... уделай всех! Не слыша, не слушая Брайана, прежде чем отключиться, Джет, больше себе чем ему, торопливо пояснил: — Я же с самого начала знал. Просто не видел, не хотел, не замечал. А чёртова Мэрилин права. «Счастье стеклянное и не мне предназначенное». Только вместе, вы оба... Легенда. «И проклятие... похоже действительно существует, только не Кинни-Тейлора... моё», — мелодраму Джет приберёг уже для себя.***
И Брайан уделал. Сначала «всех». А потом и себя. Позже на Либерти будут слагаться предания. О том, как каркали вороны, взамен личного тренера многочисленной стаей провожая Кинни на старт. И как непонятно откуда взявшаяся огромная чёрная псина материлизовалась на финише, заставляя Брайана сманеврировать, за секунды превращая мощный мотоцикл в груду искорёженного металла, а гонщика — в овощ. Джастин боролся как мог, но проконсультировавшись с несколькими врачами, Маркус долго не думала. Оспаривание её полномочий и попытка с судебным запретом тоже не прокатили. — Позволь хотя бы я сам?.. Ответом был лишь сдержанный кивок в знак согласия, даже не Джастину, врачу. Ладонь Джета, дневавшего и ночевавшего вместе с Тейлором у постели Брайана, легла на руку Джастина. И тот не смог сбросить. Их Брайана больше не было.***
Без оценки наблюдая за немым единением бывших любовников, душа Брайана Кинни отлетела в небытие. Но ни в ад, ни в рай не попала, эксклюзивно, под стать своему владельцу, потерявшись где-то на облаках. Ибо ад, по мысли преподобного Макария Египетского, находился «в глубине сердца человеческого», а по устоявшемуся мнению широкой общественности «сердца» у Кинни не было. Да и «место вечных мучений» — хероватый маршрутец для новичка, под это с лёгкостью подошло бы миллион мест на свете, включая далёкий Нижний Тагил с цветным снегом зимой и непроглядным смогом в другие сезоны. А рай… его вообще никто никогда не видел, и, судя по слышанным в детстве проповедям, слыл местом, где «влюбленные могут бесконечно общаться друг с другом, так в неизмеримо большей степени спасенные в раю будут пребывать в вечной радости, наслаждении, счастье. Ибо Бог есть Любовь», т.е. стремиться туда без Тейлора было бы абсолютно бесполезным занятием.