Артуриана

О моей жизни сложено столько легенд, и в каждой деревне рассказывают свою, потому и сам я иногда забываю, что правда, а что – вымысел. И все-таки попробую здесь, на страницах летописи, изложить, как было на самом деле. Точнее так, как запечатлела это моя память, не знаю, можно ли ей доверять. Вопреки всем слухам, родился я в деревне, в старом бедном доме в Уэльсе, и был по крови бриттом, а вовсе не римлянином. Мать родила меня без отца, имя родителя никому не назвала, и потому, как было принято в те времена, объявили, что незамужнюю девицу обесчестил злой дух, и мать спешно отправили в один из горных монастырей, замаливать грехи, а меня воспитали ее родичи. Никогда, впрочем, не верил, что я – дьяволов сын, хотя жители деревни странно косились в мою сторону. Рос я самым обычным мальчуганом, может, чуть смышленее и расторопнее других. Конечно, мне и самому было интересно, кем был мой отец, и зачастую представлял я его богатым рыцарем или лордом, и так и порешил: придет день и буду сыном лорда, так или иначе. Мать видел я лишь изредка, она питала ко мне самые нежные чувства и за короткие свидания, что нам позволялись, успевала не только обласкать сына, но и рассказать о мире, так, как учили ее в монастыре. Она хотела, чтобы я, став старше, посещал монастырскую школу, хотя странным это было для такого бедняка. Тогда еще больше уверился я, что мой отец – знатный человек, и потому с готовностью стал учиться. Возможно, жизнь моя сложилась бы иначе, если бы не одно событие, изменившее ее раз и навсегда. Помню тот день, будто сегодня. Мне едва сравнялось четырнадцать, я как раз возвратился из церкви, когда на единственную улицу деревни въехал отряд королевских солдат. Недолго гадал я, кого они разыскивали, – иногда король посылал солдат на поиски беглых преступников или опасных врагов. Но в этот раз их цель была иной: оказалось, искали они меня. В полном недоумении, не понимая, зачем нищий мальчишка понадобился королю Вортигерну, я предстал перед Его Величеством, как был, в своих грязных лохмотьях и босой. Меня привели к подножью какой-то башни, что была не достроена и поставили у самой стены. Король, укутанный богатым плащом, восседал напротив на вороном жеребце. Он казался уже немолодым, изможденным долгими войнами и борьбой за власть. Вскоре выяснилось, зачем я понадобился: кто-то из друидов напел Его Величеству, что лишь сын, рожденный от дьявола, может помочь справиться с трудностями – та башня, которую возводили его слуги раз за разом обрушалась, и никто из строителей не мог понять, в чем причина неудачи. – Скажи мне, – строго спросил король, глядя мне прямо в глаза, – Скажи, отрок, как твое имя? – Мое имя Мерлин, Ваше величество, – поклонился я в почти до земли. – Чей же ты сын? – Моя матушка – монахиня в одном из горных монастырей неподалеку. Я живу с ее семьей. – Кто же твой отец? – Этого я не знаю. Король нахмурился. – Слышал, будто ты рожден от дьявола? – Так говорят, – я скромно опустил голову. Природная смекалка помогла мне понять, как я смогу придать себе больше веса в разговоре с королем. В конце концов, он всего лишь верховный владыка Альбиона, а я – сын владыки всего подземного царства, да и царства земного тоже. – Так слушай, Мерлин, – сурово кивнул король, – Скажи, почему не могу я построить здесь башню? Почему снова и снова рушатся стены? Клянусь, если ты поможешь мне, если ты и правда чародей, щедрой будет моя награда! А если лжец – не сносить тебе головы! Чародеем я не был, но головы лишиться не хотел, и потому мысли бешено мелькали в тот миг, сменяя одна другую. А потом я закрыл глаза, притворившись, будто прорицаю, после открыл их, закатил к небесам и вдруг брякнул что-то про красного и белого дракона, которые сражаются за эту башню, не забыв добавить, что красный дракон уже скоро одержит верх и убьет своего противника. Услышав эти слова, король Вортигерн побелел, как полотно, несколько мгновений вглядывался в мои темные глаза, пытаясь понять, лгу ли я, но я выдержал его взгляд, зная, что от этого сейчас зависит моя жизнь. Ничего не сказал король, но вдруг развернул коня и помчался прочь, а его люди последовали за ним. Я был премного удивлен, что удалось мне обратить в бегство столь могучее войско, а в народе с тех пор пополз слух, будто я – великий чародей. Как известно, достаточно раз создать себе репутацию, и можно почивать на лаврах. Однако я почивать не собирался, а первым делом решил разузнать, чем же так напугали мои слова Вортигерна. Недоброжелатели короля, коих было великое множество, охотно рассказали, что в моих словах увидел он мрачное пророчество, о том, что его войско скоро будет разбито силами римского полководца Аврелиана Амвросия, сына императора Константина Третьего. Вортигерн лишил Амвросия престола, что принадлежал ему по праву, и теперь сын покойного императора жаждал занять свое место и встать во главе Альбиона. Скоро так и вышло. Я же решил не медлить и отправился в Аморику, навстречу войскам Амвросия, покинул родной дом, но сбился с пути, ведь я был еще слишком юн, а может, меня вели боги, но не встретил полководца – едва попал на земли Аморики, как дорога сама привела меня в полный колдовских тайн лес Броселианд, туда, где сам воздух был пропитан магией, волшебная сила текла в его источниках вместо воды, и понял я, что если хочу стать чародеем, то пришел туда, куда мне было нужно. Долго бродил я по лесу, прежде чем встретил Беллантину, слепую ведьму: она была древнее, чем сам лес и жила в пещере, что за источником, который позднее назвали ее именем. В этой пещере было светло от кристаллов, покрывавших ее своды и отражавших пламя горящего костра. Ведьма приняла меня благосклонно, узнав, что хочу я стать чародеем. Хоть и не было у меня тех способностей, которыми должен бы обладать волшебник в четырнадцать лет, Беллантина стала учить меня магии, а заодно и знахарскому делу, искусству врачевания, астрологии, толкованию рун и многому, многому другому, что следовало знать магу. Рассказывала она и об истории Аморики, и не понимал я, откуда старуха, всю жизнь прожившая в лесу, знает так много! Словно она путешествовала между мирами долгие, долгие столетия. Когда стал я взрослым юношей, все так же не владел никакой магией, но решил понадеяться на удачу и на природную смекалку и отправился назад, ко двору Аврелиана Амвросия, который стал теперь королем, разбив войска Вортигерна. Король принял меня благосклонно, ведь моя слава шагала впереди, все вокруг шептались: вот идет Мерлин, великий чародей, предсказавший поражение Вортигерна и победу римского войска, да еще и обучавшийся магии под сенью Броселианда у колдунов древности! Аврелиан Амвросий предложил мне стать придворным чародеем, а я с готовностью принял его предложение. – В знак моей тебе признательности, Мерлин, – произнес король, – Разрешаю тебе носить мое имя, ведь своего у тебя нет. Называйся ты отныне Мерлин Амвросий, и, надеюсь, твои пророчества будут правдивы и впредь. С радостью принял я эту честь, стал служить королю по мере своих скромных сил. Пусть и не был я чародеем, но мог давать мудрые советы, чем и занялся, к неудовольствию Утера, славного воина, сражавшегося бок о бок с королем с первого дня. Аврелиан Амвросий любил своего военачальника столь сильно, что провозгласил названым братом. – Ну а теперь, – как-то раз чуть лукаво улыбнулся Амвросий, когда сидели мы у горящего очага в общей зале, – Предскажи-ка грядущее, Мерлин! Что ждет нас и Альбион? – Видения не приходят по заказу, мой король, – произнес я, – но посылаются богами… – А ты попробуй! Ты же великий прорицатель! Слава о твоих деяниях и пророчествах опережает тебя! Вздохнув, я отвернулся к огню, вглядываясь в его языки, пытался придумать ответ, как вдруг пламя словно расступилось, и в огненном ореоле отчетливо увидел я лицо полководца Утера. На его челе был золотой королевский венец, а в руках он держал младенца, которого протягивал мне. – Король грядущего… – услышал я откуда-то издалека, потому что потом лишился сознания и ничего дальше уже не помнил. Очнулся, когда Амвросий плеснул мне на лоб воды. – Что ты видел? Все будет хорошо? – встревоженно спросил он, вглядываясь в мое лицо. – С Альбионом? – С Альбионом все будет хорошо, – улыбнулся я. – Быть ему единым. Амвросий удовлетворенно закрыл глаза и благодарно сжал мою руку, а я понял в эту минуту ради чего появился на свет: пришел в этот мир, чтобы служить королю настоящего и грядущего. Младенцу, которого видел в пламени. Мы с Утером старались не сталкиваться часто, он с насмешкой относился к советам, что давал я королю, посмеивался и над странной привязанностью правителя. Ему не нравились слухи обо мне, ибо народ, узнав – с моей, разумеется, подачи, – что теперь я зовусь Мерлин Амвросий, шептался, что чародей – никто иной, как внебрачный сын короля. Признаюсь, мне такая история нравилась куда больше, чем та, где моим отцом считали сатану. Сам же я тоже предпочитал обходить Утера стороной, не зная, как смотреть в глаза тому, кто, если верить моему видению, захватит трон однажды. Почти сразу после того пророчества уехал я в Броселианд, пришел в пещеру кристаллов, где поведал о случившемся старой Беллантине. Ведьма выслушала мой рассказ серьёзно, но весьма равнодушно. – Поди лучше в деревню, – приказала она. – Туда пришел прокаженный, он мучается от болезни долгие годы. Говорит, лишь могучий колдун исцелит его. Так попробуй! Удивленный ее словами, ведь Беллантина лучше других знала, что я был кем угодно, но только не могучим колдуном, не посмел однако отказаться и послушно направился в деревню, где за околицей и нашел прокаженного: никто не дал ему крова, люди села боялись страшной болезни. Тот встретил меня с радостной улыбкой, странно смотревшейся на обезображенном лице и попросил дотронуться до него, ибо мое прикосновение может исцелить. Я же вместо этого дал ему выпить зелья, а после провел несколько ритуалов в древнем святилище друидов, где читал заклинания, которым научила меня Беллантина. А потом все же прикоснулся к несчастному страдальцу, после чего тот заснул спокойным долгим сном. К величайшему моему изумлению, через некоторое время болезнь и правда оставила этого человека – он стал совершенно здоров! Не помня себя от радости, вбежал я в пещеру к наставнице, задыхаясь от восторга, рассказал о случившемся. – Значит, велика сила моего волшебства, если прогнала проказу! – воскликнул я, – Не напрасны были знания, что дала ты мне! – Не твоя магия исцелила больного, но его вера в твою магию, – спокойно отозвалась ведьма. – Ибо вера – есть величайшая в мире сила, после любви. Я послала тебя в деревню, чтобы ты увидел ее могущество, однажды, когда научишься верить, – обретешь и силу. Сначала я думал, что ведьма обманула меня и досадовал на наставницу, но после убедился, что Беллантина права – и простейшие магические упражнения не давались мне, как и прежде. И снова мне оставалось лишь показывать фокусы, да распускать слухи о своем могуществе, чтобы все видели во мне чародея, способного творить чудеса. Прошли годы, снова уезжал я в Аморику и возвращался ко двору, но так и не стал тем магом, каким меня считали все вокруг. Однажды успел я уже лишь к смертному одру короля, рад был, что застал последние минуты его жизни. Искренне восхищался я Аврелианом Амвросием, но знал, что пройдет время, и будет у Альбиона новый, лучший правитель, и это знание притупляло мою боль. Многие годы спустя люди говорили, что это я построил большое кольцо из каменных обелисков, на самом же деле, кольцо существовало с незапамятных времен, – я лишь предложил похоронить короля в центре этого круга и провел ночь в молитвенных бдениях. Оказавшись в каменном кольце, почувствовал я исходящую от него могучую силу, но магия, что обитала здесь, бесконечно отличалась от магии Броселианда. В Броселианде жила веселая, молодая сила, задорная, искрящаяся энергией, заражающая восторгом. Здесь же царило древнее колдовство, рожденное богами, что ступали по земле прежде, еще до того, как пришла эра людей и волшебников. Оно тревожило и пугало, и невольно ощутил смирение перед грозной властью этого места, где только я и не побоялся провести ночь в одиночестве – остальные появлялись здесь лишь при свете дня: никто не осмеливался приблизиться сюда после заката. Однако, к своему удивлению, несколько часов спустя, позади обелисков различил я темный силуэт всадника. Кто этот отважный безумец? Быстро смекнул я, что раз незнакомец отважился явиться сюда среди ночи, то лишь дело чрезвычайной важности могло толкнуть его на столь отчаянный поступок! Что же за дело? Только одно: он срочно искал меня. Поднялся и вышел из каменного кольца. Всадник спешился, взял коня под уздцы и пошел мне навстречу. Выглянувшая из-за туч луна осветила его лицо, и я вздрогнул от внутреннего холода, вдруг охватившего меня, когда разглядел Утера. Теперь я знал, зачем тот явился, но решил не подавать вида. Пусть скажет сам, если замыслил неладное. – Утер? – я изобразил удивление. – Что привело тебя сюда в такое позднее время? Желаешь проститься с королем? – Я уже простился с ним, – мрачно откликнулся Утер. – Теперь пришел поговорить с тобой. – Так говори, – кивнул я. Утер помялся, не зная, как начать сложный разговор, но дело, что привело его сюда, было столь важно, что долго молчать он не мог. И, переступив через себя, с трудом произнес: – Наш король скончался… не оставив наследников. Его брат Констант был убит Вортигерном. Его брат Юлиан пал прежде. И теперь, когда и нашего короля не стало, как единственному оставшемуся брату Аврелиана Амвросия, мне следовало бы занять престол… Тут я не выдержал и расхохотался. – Как ты смеешь! – побагровев, – это было видно даже в неярком лунном свете, – Утер крепко сжал рукоять меча и наполовину вытащил клинок из ножен.  – Как смеешь так говорить со мной! – Ты такой же брат Амвросию, как я ему сын, – все так же, сквозь смех, откликнулся я. – Подумай, у кого из нас больше прав на престол! – Ах ты, негодяй! – теперь уже Утер выхватил клинок и приставил к моей груди. – Что ты себе позволяешь, не забывай, что говоришь с королем! Если не прекратишь свой смех, тебе не поможет и что ты волшебник! – Я такой же волшебник, как ты – король, – продолжая смеяться, откликнулся я.  – И ты прекрасно об этом знаешь! Гнев погас в голубых глазах Утера, а легкая усмешка тронула всегда крепко сжатые губы. Он глубоко вздохнул, успокаиваясь, а потом снова убрал клинок в ножны. После чего вполне дружелюбно посмотрел на меня. – Ты сам это сказал Мерлин. – кивнул он. – Я такой же король, как ты – чародей. И потому, если я должен стать королем, тебе придется стать чародеем. И ты им станешь! Теперь пришел мой черед удивляться. – Что ты хочешь сказать? – Ты прекрасно знаешь, Мерлин, что желающих занять пустующий трон – хоть отбавляй. А законного наследника нет и в помине. Амвросий не назвал приемника. И теперь важно, кого поддержит народ. Народ верит в твою магию. Так сделай так, чтобы он поддержал меня! – И что же мне сделать? Утер неопределенно пожал плечами. – Я тут подумал… – начал он, и было ясно, что долгие ночи провел он, размышляя над этим, видно давно грезил занять трон, – Я не могу назваться именем Амвросия. А своего звучного родового имени у меня нет. И вот, пришла мне мысль, Мерлин. В былые годы не было никого сильнее дракона, за таким королем бы пошли люди! И потому я придумал себе имя. Послушай: Утер Пендрагон. Утер, дракон и сын дракона! Как тебе? – Неплохо, – я уважительно кивнул. – Но, боюсь, одного звучного имени недостаточно, чтобы стать королем! Как недостаточно и твоих славных боевых побед. – Согласен, – кивнул Утер. – И вот здесь мне нужен ты. – Что ты хочешь, чтобы я сделал? – Создай для них дракона! И поддержи меня перед лицом толпы. Люди верят прорицателям испокон веков! Они пойдут за мной. Они отдадут мне корону. – Побойся бога, Утер! – вскричал я, изумленный, – Как я создам тебе дракона? – Не знаю, – тот пожал плечами. – Ты всем говорил, что ты – чародей. А значит – создай мне дракона. – А почему я должен тебе помогать? – спросил я обреченно, и Утер снова невозмутимо пожал плечами. Ничто не могло поколебать его уверенности в себе. Но мне и не нужен был ответ. Я знал, что он прав, и знал, почему должен помочь: ради его сына. Ради будущего короля всего Альбиона. – Хорошо, – кивнул я. – Сделаю все возможное. – Нет, – Утер прервал меня. – Просто сделай. Ты – фальшивый сын короля, а я – фальшивый брат. Мы с тобой в одной лодке. С этими словами будущий правитель вскочил на коня и скрылся в темноте ночи. А я еще долго сидел на могиле Аврелиана, не зная, что делать дальше. Когда на следующий день, полуживой от усталости, добрался я до города и, еле передвигая ноги, медленно шел по одной из узеньких улочек, увидел двоих весьма зажиточных крестьян, что стояли у стены дома. Один из них, едва я прошел, прошептал своему товарищу, но я услышал его слова: – Знаешь, кто это? Это сам Мерлин! Внебрачный сын покойного короля и великий чародей! Он совершил столько чудес, исцелял даже мертвых! Зажигал огонь, предсказывал будущее… Я улыбнулся в бороду. Эти люди свято верили в мою волшебную силу. Осталось только, чтобы поверил я сам. И я пошел туда, где был по моему разумению оплот веры, – в монастырь, там все еще жила монахиней моя матушка. Она приняла меня и как всегда была рада видеть, хоть и не разрешила себя обнять: сан не позволял подобных вольностей. Она предложила мне присесть, но я предпочел прогуляться по монастырскому саду. Во время этой короткой прогулки, матушка расспросила о моей жизни, я рассказал и о последних событиях, случившихся в стране. О смерти короля она уже слышала. – Что ж, – она улыбнулась, – Я всегда знала, что тебя ждет большое будущее! И надо же, ты был советником короля! Он назвал тебя своим сыном! – Почему же ты думала, что меня ждет такое будущее? – я улыбнулся в ответ, – Ведь я был всего лишь нищим деревенским мальчишкой! – Потому что ты всегда был умен, мой сын, – ответила она и в ее голосе послышалась легкая гордость. – И потому что я всегда думала: ты будешь похож на своего отца. – Кем же был мой отец? – не удержался я и с волнением сжал ее руки. – Теперь, когда прошло столько лет, прошу, расскажи, кем он был! – Он был чародеем, – совершенно серьезно глядя мне в глаза ответила мать. – Думаю, от него ты и унаследовал свою силу. Я выпустил ее руки и замер. Все встало на свои места. Оказывается, я вовсе не был лже-колдуном, как считал все эти годы! Я действительно был сыном чародея! А значит, у меня есть магия, а значит, я могу создать дракона и возвести на престол нового короля! В день, когда собралась большая толпа на главной площади, когда стали рыцари и лорды доказывать право на престол, дошла и до меня очередь говорить. Ожидали, что я, как внебрачный сын умершего, заявлю о своем праве. Но я вышел вперед и произнес: – Люди Логреса! Вы знаете меня, как чародея и сына покойного короля. Но одно исключает другое. Король не может быть чародеем, ибо чародей служит лишь магии и является орудием бога, в то время как король является его наместником и обладает властью над людьми. Магам же боги открывают свою волю, как открыли они ее мне. В пламени, отраженном в гранях кристаллов, увидел я судьбу Альбиона. И потому как не оставил Амвросий Аврелиан преемника, им станет новый король из рода драконового, и звать его будут Утер Пендрагон, и возвестит он славу Логреса от моря и до моря! Ибо такова воля богов! Едва я произнес эти слова, Утер сделал шаг вперед, толпа застыла в молчании, люди не ожидали моих слов, но лорды уже начали выкрикивать возражения, кто-то громко засвистел, выражая несогласие. И в это время гигантская тень заслонила солнце. Это было огромное облако, кроваво-красного цвета, и имело оно форму дракона, повторяя в точности все его очертания, от оскаленной пасти и мощных крыльев, до острого, покрытого гребнем хвоста. Люди, поднявшие глаза, видели сейчас парящего в небе красного дракона, поглотившего солнце, того, чей приход я только что возвестил. С криками суеверного ужаса, толпа повалилась на колени перед небесным змеем, но люди знатные, как и сам Утер, поняли это иначе – народ Логреса поклонился новому королю, тому, кого поддержал великий чародей. – Тебе еще со времен Вортигерна удавались эти фокусы с драконами, – удовлетворенно заметил Утер, когда мы остались наедине за чаркой доброго вина тем вечером. – Как ты это сделал? – Я – великий чародей, мой король, – скромно опустив глаза, откликнулся я. – Да будет так, Мерлин! – король поднял чарку, приветствуя меня. – Отныне ты главный королевский чародей и советник! – Я явлюсь по первому твоему слову, господин, если понадоблюсь. А пока – позволь мне удалиться в Аморику, в леса Броселианда, чтобы мог я и дальше совершенствовать свое мастерство. Утер благосклонно дал позволение, недолюбливая друг друга в прошлом, – теперь мы были почти друзьями. На следующее утро я отправился в путь и вернулся в Броселианд, в пещеру кристаллов, где ждала меня Беллантина.  Наставницу свою я застал при смерти, слепая провидица была уже очень стара. Я поведал ей о своем успехе, не без гордости рассказал, как создал красного дракона и возвел на престол нового короля. – Не будучи чародеем, ты так долго и уверенно говорил всем, что ты – чародей, Мерлин, что в итоге и правда стал им, – слабо улыбнулась колдунья.  – Ведь слово – меняет мир. Сила слова неизмерима. Теперь продолжай… – Продолжать что? – удивился я. – Продолжай в том же духе. Говори всем отныне, что ты – величайший колдун средь всех народов. И однажды им станешь. Слезы благодарности выступили на моих глазах, я наклонился и поцеловал морщинистую руку моей старой наставницы. – И еще скажу тебе напутствие, скажу то, что видела в пламени, – прошептала она. – Берегись женщин. Ибо они коварны. И берегись этой пещеры. Сюда, в пещеру кристаллов, пришел однажды Мерлин-мальчик. Здесь началась история Мерлина-чародея. Здесь же она и закончится. Помни мои слова. После моей смерти – не входи в пещеру. Послушаешь меня – будешь жить вечно, я отдаю тебе свой дар бессмертия, потому что слишком устала и хочу уйти. С этими словами она вдруг неожиданно крепко сжала мою руку, и странные токи ударили в ладонь, словно пронзив ее тысячью игл, кровь закипела, а после ощутил я в своем теле силу, какой не знал прежде. Перед глазами все полыхало, на лбу выступила испарина. А когда пришел в себя – Беллантина была уже мертва. Я похоронил наставницу с почестями, соорудив на ее могиле дольмен, достойный столь сильной ведьмы, какой она была. А после закрыл вход в пещеру кристаллов, чтобы больше никогда не входить туда. Я остался в Броселианде, ибо одиночество не тяготило меня, да и здесь всегда можно было встретить дриад, эльфов и народец ши, а также малюток-фей, что порхали над всегда гладкой поверхностью небольшого озерца. *** Прошло еще несколько лет, прежде чем я встретил ее. Стройная, юная и прекрасная, Вивиана, леди Компера, стояла передо мной на тайном мосту, куда пришла случайно. Или намеренно. Глядя на нее, я уже знал, знал с самого первого мгновения, что вижу перед собой свою любовь и свою погибель. Она ласково заговорила со мной, так, как должно говорить с сыном короля и величайшим чародеем в истории всех народов. Леди Вивиана смиренно попросила меня обучить ее магии, ибо таково было ее желание, а я не смог отказать. К великому сожалению, не смог. Если теперь, много столетий спустя, оглянуться назад и спросить себя, жалею ли я, что не сбежал в то мгновение, что не скрылся под сенью Броселианда, оставив ее на мосту в одиночестве… Зная о том, что эта встреча приведет к моему долгому сну, равносильному смерти, к созданию армии фей, к превращению милой девушки в могущественную злую колдунью, которая поспособствует изгнанию друидов из Альбиона, смерти моего любимого подопечного – Артура, падению Камелота и саксонскому завоеванию Британии, но главное – исчезновению магии на землях Альбиона, а может быть и всего мира, скажу: я не жалею. Нельзя остановить колесо истории, оно движется так – как движется, и никому не под силу изменить его ход. И то, что бритты живы до сих пор, что и сейчас то тут, то там вспыхивают отголоски магических сил, проявляясь в странных способностях людей современности, то, что идея царства справедливости и братства не потеряла своей привлекательности и теперь, говорит, что созданное мной и Артуром – было создано не напрасно. И после нашей смерти, многие века спустя, люди будут помнить о славных деяниях короля Артура и его рыцарей, будут рассказывать о моих чудесах, и навсегда останусь я в их памяти, как чародей, которому во веки не было равных.