Час Волка

      Волчий Лес утопал в снегах, как изнеженный лорд в пуховых перинах. В хвойных колючках путалось грозное северное солнце, подсвечивающее хрупкие снежинки, кружащиеся в воздухе и оседающие на волосах и ресницах. Тихая святость пробиралась сквозь деревья, погружая лесное царство в долгий зимний сон. Где-то за спиной хрустнула сухая ветка, и Лианна вскинулась, стремительно оборачиваясь. Мародеры, как видно, не собирались впадать в спячку вместе с животными — с Королевского Тракта все чаще приходили вести о набегах безымянных разбойников, которые разоряли деревни и насиловали женщин, и выбираться из дома стало опасно. Впрочем, у Лианны всегда был кинжал, который она стащила у Бенджа. Ее милый братишка так ничего и не заметил — он не был любителем холодного оружия, ему бы все стрелами по мишеням стрелять. Рукоятка кинжала быстро нагрелась под ее пальцами, но пускать его в ход Лианна не собиралась — она так и застыла, глядя на появившегося перед ней человека, напряженная, как волчица перед рывком. Они не виделись семь лун — с тех пор, как Нед получил в свое полное распоряжение молодого коня и покинул Винтерфелл, чтобы со своим лучшим другом Робертом исследовать Вестерос. В объятьях брата Лианна почувствовала себя совсем маленькой — мальчики Старков всегда росли быстрее, чем девочки. Нед был не таким высоким, как Бран, но и не таким жилистым, как Бендж. От него уже давно не пахло чернилами и мукой, лишь пряным востоком да соленым югом. Большая мужская ладонь прошлась по ее волосам, и Лианна отстранилась, заглядывая в родные глаза — такие же серые, как ее собственные. Нед всегда был любимчиком матери: негромким, любящим книги, почитающим честь выше всего остального, — он был абсолютной ее копией. Характером, внешне - вылитый Рикард Старк. Порой это раздражало. Нед был тем человеком, смотря на которого она всегда чувствовала себя в чем-то виноватой. — Лианна, — сказал он каким-то чужим, грубым и мужским голосом, и Лианна прикоснулась к его щеке, на которой уже начала пробиваться щетина. — Ты выросла. — Неправда. Я выросла много лун назад, когда ты вернулся из Долины. А потом снова уехал, — ей не хотелось, чтобы так получилось, но голос звучал жалобно, будто она была выброшенным на улицу щенком. Лианна тряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли. — Роберт… — начал было Нед, но вот уж про кого, а про Роберта Баратеона Лианне совсем не хотелось слушать, так что она отвернулась. Ей было вполне достаточно Мины, которая постоянно повторяла, какая она, Лианна, счастливая, и что ее будущий муж — гроза всех рыцарей, возрожденный Смеющийся Вихрь, такой сильный и смелый, и что его глаза, будто сапфиры в короне королевы… и так далее. Лианна редко слушала Мину-болтушку. С каждым годом та обгоняла ее в росте и изяществе, даже ткани, которые ей присылала мать, были изысканнее, чем когда-либо носила Лианна. Лианна не была тщеславна, да и до нарядов ей не было никакого дела, но то, что мать с нянькой постоянно ставили Мину ей в пример, успело надоесть хуже горькой редьки. Лианна и сама знала, что не похожа на благовоспитанную леди, — здесь, на севере, гораздо полезнее было быть волком. — Твой драгоценный Роберт не мог без тебя сносить головы рыцарям Простора? — едко поинтересовалась она, возвращаясь к своему прежнему занятию. Как и говорил мейстер Лювин, под снегом в сочной почве скрывались аппетитные коренья. Ее любимая Искра почему-то начала хромать, хотя никаких ран на ней не было — Лианна собственноручно обследовала каждый дюйм ее лошадиного тела. Вот она и копалась в земле в поисках лечебных корней, уже предвкушая, как Нэн будет причитать, вычищая грязь из-под ее ногтей. — Зря ты так, — Лианна не видела Неда, но знала, что тот сейчас удрученно покачал головой. — Для рыцаря важно заработать себе имя. — Возможно, — Лианна хмыкнула, вытаскивая на свет еще один толстый корень, — но я этого так и не узнаю. Повисло молчание. Лианна знала, что скажет ей Нед — такие разговоры велись уже много-много раз и всегда заканчивались одинаково. Она сбегала в лес, а Нед шел в Оранжерею, где бродил меж ярких цветов и долго вздыхал, как брошенная на сеновале девица. Но что поделать, если все эти разговоры порядком трепали нервы, а от каждого упоминания Роберта Баратеона ей хотелось топать ногами и кричать? Она не понимала, зачем нужны все эти долгие обсуждения, детальные, подробные, вплоть до ее прически в день свадьбы. Кому они были нужны? Она — дочь лорда, а это значит, что ее рано или поздно продадут, как редкую кобылу, а сын лорда покроет ее плечи свои плащом, чтобы после биться в ней каждую ночь в надежде зачать наследника. Лианна прекрасно знала, что ее ждет, а вечные-нудные-пустые разговоры будто бы приближали день неизбежного. — Ты бывала в Штормовом Пределе? — вдруг спросил брат, и Лианна, окинув взглядом гору выкопанных кореньев, дернула плечом. — Ты же и сам прекрасно знаешь, что нет. Коренья отправились в холщовую сумку, а руки Лианна вытерла о штаны, нисколько не заботясь о том, как это выглядело. Права, наверное, мать — она будто в лесу родилась. Жаль, что среди одичалых не было лордов, а то ведь у них Лианна прижилась бы куда лучше, чем на юго-востоке. — Это белый утес, на котором стоит большая башня, которая издалека напоминает устремленный в небо шипастый кулак. Под замком находятся залитые морской водой гроты, которые создают целую систему тоннелей. Роберт верит, что каждые семьдесят семь лет Штормовой Предел оказывается во власти жестокой бури, которая сметает на своем пути даже вековые камни, а с высоты башни можно увидеть расплывающийся в дымке остров Тарт, сияющий над водами залива Разбитых Кораблей, — медленно произнес Нед, отстраненно глядя куда-то в чащу леса. Лианне показалось, что до нее вдруг долетел запах соли и ветра, а щеки пощекотало жаркое солнце, и она подняла голову. Над ней по-прежнему висело холодное северное небо. — Ты говоришь красиво, Нед, — она слегка улыбнулась. — Но я боюсь, что залив Разбитых Кораблей не сравнится с замком Разбитой Мечты. — Замком Разбитой Мечты? — Нед осекся и перевел взгляд на нее. Лианна кивнула. — Именно им станет Штормовой Предел для меня и Роберта. Нед не понимал свою сестру. Дело привычное для старших братьев, когда их сестры из непоседливых воробушков превращаются в грациозных лебедушек, расцветают и пышут юностью, как одуванчики ранней весной. Вот только Лианна была не такой, как все эти леди, на которых Нед насмотрелся за время поездок по Вестеросу, порой в компании одного Роберта, а порой — с целой вереницей караванов, переполненных наемниками и шлюхами. Он побывал на многих турнирах, увидел Хайгарден, Королевскую Гавань, Кастерли Рок и Штормовой Предел, но его постоянно тянуло назад — то ли в Орлиное Гнездо, где прошли его лучшие годы, то ли в Винтерфелл, к братьям и сестре. Он видел молодых девушек и увядших женщин, загорелые плечи и алебастровые ручки, копны золотых, рыжих и шоколадных волос, и нигде не находил Лианны. Буйство и непокорность детства никуда не ушли — лишь спрятались поглубже, где-то за усмешкой и глазами, в которые было залито расплавленное серебро. Лианна стала меньше говорить и больше слушать, едко шутить, сбегать в Волчий Лес, она вытянулась, а волосы цвета вороного крыла стянулись в жесткие волны, которые Лианна заплетала сразу в пять или шесть тугих кос, бравших свое начало у границы лба и спускавшихся вниз по спине. К своему четырнадцатому дню наречения его сестра стала прекрасней, чем когда-либо была мать. Больше всего они боялись того момента, когда ей придется уйти от семьи — заключив договор с Робертом, отец несколько дней не решался заговорить с Лианной о скором замужестве. Ее реакция всех удивила — она не плакала, не зажималась, как многие до нее, не хлопала в ладоши, радуясь кандидатуре жениха, — лишь безразлично пожала плечами и сказала, что ей все равно. Нед не знал, как к этому относиться, тем более что наедине с ним Лианна явно не горела желанием обсуждать своего будущего мужа. Роберт не был подарком — он был громким, грубым, порой невежественным, но зато ростом был чуть ли не с медведя, а слухи о его подвигах распространялись далеко за пределы Штормового Предела. Чем не мечта любой леди? Да, любая была бы рада такой партии. Но Лианна и не была любой. Они вышли из леса, когда солнце начало склоняться к горизонту, и учитывая, что мейстер Лювин сказал Неду, что Лианна отправилась за кореньями, лишь часом позже рассвета, прогулка действительно удалась. Прибыл он ночью, и, не желая никого тревожить, отправился в свои покои, а утром Лианна уже исчезла. Нед так и не сообщил ей, что Роберт приедет следом за ним. Возможно, тот уже был в Винтерфелле, вдоволь навеселившись с девушками в Зимнем Городке, и теперь недоумевал, куда исчезли его лучший друг и невеста. Или опустошал винный погреб. Лианна шла вприпрыжку и напевала простецкую песенку, а ее косы взметались в воздух, как черные змеи. По занесенной снегом равнине она ступала так же просто, как если бы это были мраморные полы Красного Замка, и, несмотря на зимнюю стужу, была одета довольно легко. Лианна никогда не боялась холода — в прошлый раз по возвращении домой Нед нашел сестру в водах Белого Ножа, таких же ледяных, как сама Стена. Как им с Бендженом пришло в голову залезть в реку, никто не знал, а младшие Старки лишь хихикали. И, что удивительно, даже не заболели после. Сумку с кореньями Лианна перекинула через плечо, и Нед подумал, что так и не разузнал, зачем они ей сдались. Впрочем, это была Лианна — непонятная, гордая и своенравная. Наверное, именно поэтому Роберт и влюбился в нее. Лианну невозможно было не полюбить. — Это правда, что он проиграл? — не выдержала она на полпути к Винтерфеллу и обернулась к Неду. Заметив его будто бы непонимающий взгляд, сестра закатила глаза и пояснила: — Роберт. — Да, — немного помедлив, ответил Нед. О, этот самый Роберт опустил бы на его голову свой прославленный молот, если бы узнал, о чем они говорят. Тот состоявшийся около двух лун назад турнир по-прежнему не давал ему покоя. Нед понимал его — в конце концов, немалая доля средств дома Баратеонов была вложена в это событие, проходившее в их родовом замке, и такая же доля средств пошла на закупку вин, которыми Роберт утешался после проигрыша. Нед выслушивал про нечестную атаку Оберина Мартелла и хитрую издевку со стороны Джейсона Маллистера бессчетное множество раз, и думал, что да, его друг совершенно не умел проигрывать. Также Роберт частенько прохаживался по манерам принца Рейгара, которого он невзлюбил в ту самую секунду, когда принц выбил его из седла. «Нед, да он же как баба — знай себе помахивает белыми волосенками и улыбается, смотреть противно!» — говорил Роберт и опрокидывал в себя вино, а Нед перелистывал страницу какой-нибудь книги. К вечерним возлияниям он был равнодушен, но и бросить друга наедине с уязвленной гордостью не мог. Единственным гостем турнира, что не вызывал у Роберта неприязни, был его победитель — Барристан Селми, то ли потому, что тот обошел Рейгара в последнем поединке, то ли Роберту просто нравились Белые Плащи. — О, — Лианна удивилась. Ей почему-то казалось, что ее нареченный не допускает промахов. — И кто его победил? Нед снова затянул с ответом. Лианна аккуратно обошла медуницу — цветок рос прямо среди снегов, хрупкий и уязвимый. Мина бы сорвала его, вплела в волосы, но Лианна придерживалась того мнения, что все хорошо на своем месте, а место цветов было в земле, как место Лианны — в Винтерфелле. Было бы. Если бы она родилась мальчиком. — Рейгар, — наконец выдавил из себя Нед, — Рейгар Таргариен. Лианна хмыкнула. Образ распростертого на земле великана-Роберта показался ей очень забавным. — Я не должен был тебе этого говорить, — признался Нед несколько мгновений спустя. Они подходили все ближе, и теперь звуки наполненного жизнью замка раздавались все отчетливее: звон мечей, карканье воронов, лай собак и переругивания стражи. Лианна услышала также женские крики и нахмурилась, не понимая, откуда те могли взяться. — Почему? — отстраненно спросила она, уже позабыв, о чем они говорили. Нед повел плечом, зачем-то поправляя висящий на поясе меч. — Не знаю. Просто это не по чести. Лианна рассмеялась, и, ведомая любопытством, направилась к воротам, обернувшись у самых стен и сверкнув глазами. — Однажды твоя честь вовлечет тебя в неприятности, Нед. Брат лишь приподнял брови. Его, похоже, ни капельки не интересовали непривычные звуки, а быть может, за годы странствий он и позабыл, как звучит днем Винтерфелл. Лианна оставила его позади, кивнула стражникам на крепостной стене и быстрым шагом вошла на территорию замка, окидывая двор внимательным взглядом. Казалось, что сюда стекся весь народ Вестероса — или, по крайней мере, Севера. Двор был забит под завязку: дети слуг вскарабкались на кованные внутренние ворота и сидели прямо на них, болтая ногами и наблюдая за происходящим посреди двора действом поверх разномастной толпы; бросившие свои дела кухарки хлопали перепачканными в муке ладонями, отчего вверх поднималось небольшое облачко, заставляющее всех близстоящих чихать и потирать нос; конюхи, в том числе и Безухий Джо, в волосы которого уже прокралось серебро, гоготали и громко переругивались, и даже оружейники забросили кузню и вышли во двор прямо в специальных рукавицах, в которых ковали металл. И посреди всей этой толпы сошлись в схватке два благородных зверя — волк и олень, которые настороженно кружили друг напротив друга, напоминая скорее ястребов, чем бегающих по земле животных. Лианна застыла рядом с Нонной, чей фартук был покрыт перьями — кажется, на обед подавали рябчиков — и постаралась сделаться как можно незаметнее, так как в толпе как раз мелькнуло лицо Старой Нэн. К счастью, на фоне кругленькой Нонны Лианну было почти не разглядеть. Лицо ее старшего брата было красным, то ли от гнева, от ли от усталости. Длинные волосы были мокры, по шее прямо под тунику тек пот, а рука твердо сжимала меч. Впрочем, внимание Лианны было приковано к его сопернику, чей знаменитый молот едва не касался земли своими острыми шипами. Шнуровка на рубашке Роберта Баратеона была порвана. Он, как и Бран, весь вспотел, и ткань плотно прилегала к его мощному телу и бугристым рукам, на которых перекатывались мышцы. Синие глаза блестели из-под густых, низко посаженных бровей, и в них напрочь отсутствовала настороженность — один вызов. Короткие кудри были взлохмачены, на красиво вылепленном лице осела пыль, а на щеке красовался короткий порез, из которого сочилась темная кровь. В таком виде Роберт, видимо, производил еще больший фурор, чем в одеждах лорда Штормового Предела, так как девушки, от жен оружейников до дочерей местных лордов, вздыхали и взволнованно перешептывались, не сводя глаз с мужчины. Лианна хотела проскользнуть за их спинами и отсидеться где-нибудь, хоть в своей комнате, но тут Роберт зарычал и кинулся на ее брата, взмахивая молотом. Девушки ахнули, а у Лианны в груди что-то екнуло — казалось, что следующие секунды станут для Брана последними. Бран, однако, увернулся, тяжело дыша, отразил удар молота и чуть было не приставил острие меча к мощной шее Баратеона, когда тот присел и выбил клинок из его руки мощным ударом снизу. Меч, описав дугу, приземлился где-то за спиной сира Родрика. Толпа взревела. Бран, конечно, был их будущим лордом, первым наследником Хранителя Севера, но Роберт Баратеон был частым гостем в Винтерфелле, и ему оказывалась поддержка ничуть не меньшая, чем Старкам. Лианна фыркнула. Приземленного Роберта любили как чистокровные лорды, так и чернь, а тот был только рад, плескаясь в лучах своей славы, как рыба в речной воде. Роберт подошел к отброшенному мечу (люди расступились перед ним, как пред каким-то новым божеством), поднял его и протянул Брандону, широко улыбаясь. В этот момент он действительно напоминал медведя своим громадным ростом и неуклюжими движениями — вся грация испарялась, стоило ему покинуть поле битвы, и оставался Роберт, любящий выпивку и женщин. Лианна не знала, что спровоцировало поединок, и не была уверена, что ей это нужно — за годы она усвоила, что знание — это не всегда хорошо. И Брандон, и Роберт не отличались кротким нравом, так что стычка могла случиться из-за всего: спора о способах выковки стали или налоговой реформы Тайвина Ланнистера. Она уже собиралась ретироваться, когда встретилась со взглядом синих глаз, и тихо выругалась, заслужив тычок от Нонны. — А вот и моя прекрасная невеста! — Роберт попер на нее, как олень в брачный период, и Лианна почему-то подумала, что ее будущий муженек окажется таким же назойливым в постели — и как ей тогда от него бегать по всему Штормовому Пределу? — Лорд Баратеон, — почтительно склонив голову, как учили Нэн и мать, Лианна присела в легком реверансе, хотя в мужской одежде это наверняка выглядело так же нелепо, как если бы она отправилась воевать в шелковом платье. Роберт довольно крякнул. — Смотрю, вы совершали утреннюю прогулку, — его глаза жадно шарили по ее телу, — отчего же вы не взяли с собой стражу? — Мне не нужна стража на моих землях, милорд, — Лианна покривила душой, поскольку недобрые люди были везде, но уж очень ей не хотелось с ним соглашаться. — Да еще и в мужской одежде, — Роберт цокнул языком. — Не знал, что вам ее шьют. Лианна тактично промолчала. Одежда и впрямь была не ее — эту тоже пришлось стянуть у Бенджа, единственного из братьев, кто напоминал ее по комплекции. Роберта, впрочем, ее молчание вполне устроило. Он взял ее под руку, будто они уже были мужем и женой, и направился в сторону Большого Чертога, бросая на остальных гордые взгляды настоящего победителя. — Когда вы станете леди Штормового Предела, леди Лианна, у вас будут самые красивые платья, — так и сочась удовольствием, сообщил он ей, отчего у Лианны мигом появилось желание пнуть его в голень. — Грешно прятать такую красоту за мужским рубищем. «У меня есть красивые платья», — хотелось прокричать Лианне. «А ты можешь сколько угодно рядить меня в кружева, от этого я не стану твоей ланью! Я — волчица!» Роберт, даже не заметив направленного на него яростного монолога, аккуратно пропустил ее перед собой, заходя в Чертог. При этом его рука спустилась к самому низу ее спины, заставив Лианну похолодеть от ужаса. Неужели опять… Она даже не успела ничего предпринять, оказавшись под ворохом накативших воспоминаний, когда Роберта окликнул Нед. Лианна еще никогда не была так рада тому, что у нее много братьев. — Роберт, перед тем как утащить мою сестру за стол, дай ей хоть переодеться, — пожурил друга Нед, и Роберт притворно вздохнул, пробежавшись большими грубыми пальцами по ее руке. — Конечно, конечно, — пальцы задержались на запястье, — в таком случае, леди Лианна, я вас отпускаю. Надеюсь, ваши платья не так скучны, как эта одежда! — он кивнул на камзол Неда, звонко хохотнул и скрылся за дверьми, откуда уже доносились звуки пира, сопровождавшего Роберта, куда бы тот ни шел. А Лианне казалось, что то, что Роберт родился в семье лорда, было чудовищной ошибкой. Мужлан. Вот он кто. Она влетела в свою комнату так быстро, что вороны мейстера Лювина могли бы позавидовать, в два счета содрала с себя грязную одежду, не переставая шипеть сквозь стиснутые зубы: мужлан, мужлан, мужлан. Роберт Баратеон заявлял на нее свои права так открыто и грязно, что Лианна бы сплюнула прямо там ему на новенькие сапоги из телячьей кожи, если бы могла. Он так и норовил застать ее наедине и поиметь, будто она была его очередной шлюхой. И сейчас, и восемь лун назад, когда он чуть было не взял ее прямо у стены в Замке, напившийся после очередной победы и воняющий вином. Родители Роберта сгинули в море, он получил замок и славу, и, очевидно, был счастлив получить и ее, Лианну. Она до сих пор подскакивала в холодном поту, когда ей в сны приходили его руки, сжимающие ее бедра, пах, нетерпеливо ерзающий по животу, и губы, шепчущие всякий разврат прямо в шею. Тогда ее спасло лишь чудо — точнее говоря, Мина, которая, пусть и помешала, но нашла это весьма «романтичным». На следующее утро после этого происшествия Лианна получила от Роберта записку, полную искренних извинений и пропитанную сожалением. А потом он уехал, и они не виделись несколько лет, а потом вот встретились вновь. Роберт еще больше раздался в плечах, заполучил вмиг ставший знаменитым молот, а она так и осталась для него «непокорной девчонкой Старк». Лианну передернуло от отвращения, и она в сердцах метнула кинжал в деревянный столбик кровати. В такой позе ее и застала Старая Нэн. Сначала она оторопела, увидев кинжал, погруженный в дубовое дерево чуть ли не по рукоятку, но сообразив, что это всего лишь очередная выходка Лианны Старк в отвратительном расположении духа, всплеснула руками. — Леди Лианна, что же вы!.. Лианна, не слушая, выдернула кинжал и бросила его на сундук, в котором хранилась вся ее одежда, после чего откинула на спину косы и села на кровать, уставившись на свои босые ноги. Собственной наготы она не смущалась — не перед кем ей стесняться — и, пока бормотавшая что-то себе под нос Нэн хлопотала с купелью, наливая в нее подогретую воду, даже не подумала прикрыться. В стенах Винетерфелла текли по трубам горячие воды подземных источников, и в нем никогда не было холодно, даже в самые лютые морозы. Лианна залезла в приготовленную ванну, уже остывшая после вспышки гнева, и, пока Нэн расплетала ее волосы и втирала в них пахучую маслянистую смесь, размышляла о том, что тогда ей следовало рассказать о поступке Роберта отцу. Рикард Старк был не тем человеком, который простил бы такое отношение к своей дочери, и помолвка была бы разорвана. К лучшему ли? Роберт не забыл бы этого, уж больно крепко вцепился в нее, и не отдал бы обратно просто так. В этом был он весь. — У него вместо головы — молот, — пробурчала Лианна, украдкой выскребая землю из-под ногтей, пока Старая Нэн не заметила. Она как раз сполоснула ее волосы, вылив на них щедрое количество молока прямо из кувшина, и белые капли окрасили воду в какой-то мутный цвет. Длинные пряди облепили ее тело надежным плащом, и Лианна убрала их на одно плечо, пока Нэн терла ее спину. Делала она это с таким усердием, будто Лианна не мылась по меньшей мере год. Как ни странно, горячая вода и умелые руки няни помогли ей расслабиться. Во всяком случае, ей уже не хотелось сделать за ужином что-то отвратительно-гадкое — например, добавить в кубок Роберта пару капель растертого эдельвейса, чтобы тот провел в нужнике всю ночь. Нэн тихо всхлипнула. Ее руки были по-прежнему тверды, но дыхание стало чаще, и Лианна повернулась, выжимая скрученные в жгут волосы. По лицу ее назойливой няни текли слезы. — Нэн, что с тобой? — Лианна оперлась о бортик купели, готовая встать, когда Нэн удержала ее и смахнула слезы перепачканной в мыле рукой. — Все хорошо, маленькая леди. — Люди не плачут, когда все хорошо, — усомнилась Лианна, но Нэн, всхлипнув, улыбнулась. — Слезы — это зеркало души. Они бывают печальными и злыми, а также светлыми и чистыми. Когда-нибудь вы поймете. Лианна недоверчиво покачала головой. — И чему ты радуешься? — Я радуюсь за вас, — Нэн ласково коснулась мокрых волос. — Вы выросли в настоящую леди и совсем скоро покинете Север, и останутся у меня лишь воспоминания. — Настоящие леди не бросают кинжалы в кровать, — Лианна покачала головой, и Нэн тут же выпрямилась, насколько это было возможно в ее возрасте. — А вот об этом я еще поговорю с вашей леди-матерью. Предвкушая очередную выволочку, Лианна поднялась из купели, заворачиваясь в протянутую Нэн ткань, чтобы получше обсохнуть. Благодаря стоящему в замке теплу, вскоре ткань оказалась не нужна, а с кожи исчезли бисеринки прозрачно-белых капель. Хуже всего дело обстояло с волосами. Как у всех Старков, они у нее были густые и непокорные, да и их длина в последнее время доставляла Лианне массу неудобств, и если бы не мать, она бы обрезала свою копну, прекращая муки, но длинные волосы были необходимым атрибутом каждой высокородной леди, так что приходилось терпеть. Нэн выбрала черно-золотое платье. Роберт подарил его ей в честь заключения помолвки, и тогда Лианна чуть в нем не утонула, — теперь же платье неожиданно стало впору, даже чуть тесно в области груди, но Нэн заверила ее, что это к лучшему. — На юге леди специально ушивают платья, чтобы грудь казалась больше, — доверительно сообщила она, затягивая шнуровку у Лианны на спине. — Чушь, — еле выдохнула Лианна, — им что, так нравится себя калечить? — Все дело в мужчинах, миледи, — глаза Нэн вдруг блеснули каким-то юношеским пылом, — все дело всегда в мужчинах. Лианна отбросила со лба уже начавшую подсыхать прядь. — Ты столько всего знаешь, Старая Нэн. Разве ты не всегда жила в Винтерфелле? — Всегда и жила, — покончив с шнуровкой, Нэн вынула из резной шкатулки брошь в виде головы лютоволка — единственное украшение, которое Лианна была согласна носить. — И буду жить, когда твои дети будут бегать по далеким землям. Такая уж моя роль — растить маленьких Старков. Надеюсь, хотя бы в будущем их девочки разлюбят холодное оружие, — она аккуратно переложила кинжал Бенджа на стол, на котором выписки из любимых книг Лианны были разбросаны вперемешку с образцами ткани для Мины. Лианна приколола брошь на самую кромку платья — из-за непривычного глубокого выреза она чувствовала себя наполовину обнаженной, и замерла у зеркала, пока Нэн возилась с ее волосами. Сначала она собиралась упрятать их под сетку, так как не все пряди успели высохнуть, но Лианна выказала такое яростное сопротивление, что эту идею пришлось оставить. В этом платье она уже казалась себе незнакомкой, не Лианной-волчицей, а с этой сеткой в волосах окончательно бы слилась с Миной в одно целое. И… было сложно признаться в этом самой себе, но она действительно выросла, и это чужеродное платье было тому отличным доказательством. Было неудобно. Ее простые, скромные платья меркли на фоне этого атласного великолепия, расшитого жемчугом и золотыми нитями. Лианна подозревала, что Нэн наказала выбрать это платье мать, чтобы в очередной раз напомнить всем, что она скоро станет Баратеон. «Вот Роберт обрадуется», — тоскливо подумала Лианна и чуть не споткнулась, отступив от зеркала и запутавшись в длинной юбке. Ну не умела она носить наряды! В глазах пришедшего за ней Неда было понимание. В обычные дни Лианна добиралась до ужина самостоятельно, но, увы, этикет требовал, чтобы леди всегда была в сопровождении братьев или отца — по крайней мере до замужества. Она бы больше обрадовалась Бенджу, отцу или даже Брану — хотя бы узнала, из-за чего он и ее будущий муж решили друг друга поколотить. С Недом же она не могла даже поболтать свободно. Все-таки Роберт был его лучшим другом, и Неду вряд ли было приятно слушать про то, какой Баратеон неприятный. Нед украдкой посматривал на нее, а Лианна считала воронов, покидающих Винтерфелл. Один, два, пять… У мейстера Валиса сегодня было много работы. Уже во дворе был слышен шум, который доносился из Великого Чертога. Роберт любил закатывать пиры, так что каждое его появление сопровождалось охотой, льющимся через край вином и громким хохотом его знаменосцев. На этот раз они с Недом приехали вдвоем, так что сейчас Роберт, по-видимому, сидел в компании вассалов отца. Лианна представила Рикарда, пытающегося утихомирить горячую баратеоновскую кровь и рассерженно размахивающего кубком, и улыбнулась. Надежды проскользнуть в зал незамеченной так и остались за его дверями. В этом платье она была открытой мишенью — Мина удивленно ахнула (она сидела неприлично близко к молодому оруженосцу и вся порозовела), отец одобрительно поджал губы, а Роберт… Роберт втянул в себя воздух, а его глаза поглотило голодное пламя, от которого на долю секунды Лианне стало страшно. — Моя прекрасная леди! — возвестил он о ее приходе на весь Чертог, и теперь на Лианну не уставился только ленивый. Окутанная всеобщим вниманием, она слегка растерялась, но потом упрямо вздернула нос и шагнула навстречу будущему мужу. В одной руке Роберта была баранья нога, а в другой — чаша с вином. Жир сочился между его пальцев, капая прямо на тарелку, и Роберт быстро вытер руку о скатерть, вставая со своего места, чтобы ее поприветствовать. — Вам идут цвета моего дома, — он подмигнул ей и почтительно отодвинул стул. Лианна никогда прежде не сидела за главным столом — детям отводилось место за боковым — но даже бровью не повела, присаживаясь и поправляя платье. Роберт сел рядом, смотря на нее влюбленными глазами, а потом, будто что-то вспомнив, протянул невесть откуда взявшуюся голубую розу. — Королеве любви и красоты, — чуть дрогнувшим голосом сказал он, непривычно потупив взгляд, и Лианна осторожно приняла хрупкий цветок, блаженно вдыхая его свежий морозный запах. Зимние розы были ее любимыми цветами. Эти прихотливые растения не росли в их Оранжерее, не встречались в лесах, а Нэн говорила, что они вырастают лишь на той земле, что однажды пропиталась кровью. «Поэтому они в ходу у Одичалого народа. Те свирепы как звери и убивают друг друга от скуки, а женщина считается женой, если была выкрадена под покровом ночи. За Стеной во льдах и растут голубые розы — страшные, страшные цветы». Лианна предпочитала не верить в эти сказки. Не могли столь нежные бутоны, выточенные будто из хрусталя, питаться человеческими жизнями. — Благодарю, мой лорд, — кивнула она, борясь со странным ощущением тепла в своей груди. Роберт Баратеон на мгновение стал просто юношей, а она — просто девушкой, принявшей от него столь скромный дар. Эта новая его грань, умеющая стесняться, робкая и нежная, ей понравилась куда больше, чем прочие. — Это был не турнир, чтобы провозглашать королев, — проворчал сидящий неподалеку и потому слышавший каждое слово Бран. Он тоже успел привести себя в порядок и теперь бросал осторожные взгляды на хорошенькую Самми Сноу, ворковавшую подле Вейона Пуля. — В таком случае, мне придется победить на турнире, чтобы возложить к ногам вашей сестры целую охапку роз, — парировал Роберт, вновь принимаясь за баранью ногу.