Час Волка

      Когда Старая Нэн рассказывала ей о драконьих всадниках, прибывших в Вестерос из Великой Валирии, Лианна слушала, затаив дыхание. Ей чудилось, что она слышит хлопанье кожистых крыльев, треск пламени, вырывающегося из клыкастой пасти, мелодичные звуки валирийского, похожие на песню флейты, и мечтала о том, что однажды встретит потомков этих великих королей и королев. В реальности же она пробежала мимо одного из них, даже не заметив. На самом деле, виноват был Бендж, и только он. Если бы он умел заботиться о себе, ей бы не приходилось выполнять двойную работу, но Бендж был глупым мальчишкой, желающим показать свою храбрость, так что Лианне приходилось быть для него не только сестрой, но и матерью. Бендж, не привыкший проводить столько времени в седле, украдкой сказал ей, что у него по вечерам болит колено, на что Лианна, столкнувшаяся с этой проблемой несколько лет тому назад, посоветовала ему больше ходить, но не делать резких выпадов, пока суставы не привыкнут к нагрузке. Именно поэтому, встретив по дороге одного из Белых плащей и светловолосого юношу, обсуждающих поединок с «младшим волчонком», она не на шутку переполошилась — с коленями, как говорил мейстер Валис, шутки были плохи. В итоге Лианна, лишь запоздало сообразив, перед кем стоит, присела в неглубоком реверансе, впрочем, не опуская глаза. Ей бы и в голову не пришлось разглядывать землю, когда перед ней стоял человек, чьи предки действительно летали на драконах. Рейгар Таргариен (Лианна с легкой руки отца давно вызубрила королевское древо наизусть и потому быстро сообразила, кому кланяется) поднял ее жестом руки, не произнеся ни слова, и ей осталось лишь приветливо улыбнуться и заговорить, тщательно подбирая слова. — Прошу прощения за свою небрежность, ваше высочество. Мой брат недавно повредил колено, и я была сильно обеспокоена, потому и… — Не извиняйтесь, леди Лианна, — прервал ее принц, и Лианна послушно замолчала, позволяя неловкости повиснуть в воздухе. Она понятия не имела, что еще сказать, и думала про себя, заставили ли принца вызубрить имена всех живущих потомков великих домов, или он просто был очень догадлив. Отцу бы это не понравилось — совершенно точно не понравилось бы, а мать бы посмотрела на нее, как на величайшее разочарование в своей жизни. Лианна прекрасно осознавала, что умудрилась нарушить половину правил светского этикета, начиная с приветствия и заканчивая одеждой (которая, как теперь она понимала, совершенно не годилась для знакомства с королевской семьей), и не представляла, что ее ожидает. Принц же по-прежнему ничего не говорил, лишь смотрел на нее как-то странно, и от взгляда определенно нечеловеческих глаз Лианне становилось не по себе. Будто принц Рейгар вскрывал ее голову, как бочку с замаринованными грибами. От какой-нибудь глупости (она терпеть не могла стоять, ничего не делая), спас ее, к удивлению, Роберт. Лианна никогда не была более рада увидеть своего суженного, чем в этот конкретный момент. — Лия! — пробасил он, выныривая из единственной ведущей в этот закуток арки, и нахмурился, увидев их немую сцену. — Все хорошо? Ваша милость, — он кивнул принцу, и тот будто растаял, отмерев и повернув голову. — Лорд Баратеон, мы толком не поздоровались. Как здоровье ваших братьев? — А какое у них может быть здоровье, — Роберт усмехнулся, — Станнис читает, а Ренли исследует тайные ходы, и оба назойливы, как мухи. Рейгар вежливо кивнул, и Роберт направился к ней, оказавшись рядом в мгновение ока и сжав в крепком объятии. Из-за его плеча Лианна по-прежнему видела принца, продолжавшего смотреть на них этим своим непонятным взглядом, в котором она не могла увидеть ни одной ясной эмоции, и Лианна зажмурилась, пытаясь выбросить из своего головы непрошенные мысли. Роберт расцеловал ее в обе щеки, дыхнув в лицо запахом крепкого эля, но Лианна даже не моргнула, растянув губы в улыбке. Ее суженный поприветствовал Бенджа, по привычке взлохматив ему волосы, и Лианна, заметив, как недовольно поморщился брат, лишь покачала головой, стрельнув в него предупреждающим взглядом. Это был не тот человек, с которым ему стоило ругаться. Совсем не тот. — Ты расцвела, как цветы весной, — сделал ей незамысловатый комплимент Роберт, — когда я одержу победу на турнире, все узнают, что моей супругой станет сама королева любви и красоты. — Благодарю, — Лианна опустила ресницы, разыгрывая это небольшое представление скорее для Роберта с принцем, чем для Бенджа, который знал ее лучше, чем любой другой человек в этом мире. Роберт счастливо надулся, притянув к себе за талию, и повернулся к наблюдающему за ними Рейгару Таргариену. — Ваша светлость, вы уже успели познакомиться с моей суженной? — поинтересовался он. Принц посмотрел прямо ей в глаза. — Да, мы с леди Старк уже… знакомы. Очень надеюсь, что вы действительно победите, потому что она воистину достойна венка королевы. Роберт довольно вздернул подбородок. — Как и ваша жена, мой принц? — с непонятным Лианне намеком спросил Роберт, и лицо Рейгара вмиг застыло, как ледяная маска. — Верно, — ответил он. — Каждая леди достойна быть королевой красоты. — Но не каждая будет, — Роберт довольно засмеялся. — Боюсь, мне пора представить свою нареченную двору, принц Рейгар. Вы не… — Ступайте, — принц повернулся к ним спиной, и Лианна увидела знаменитые серебрянные волосы Таргариенов, собранные на затылке простым гребнем и спадающие до самого пояса мужчины, такие же чужеродные, как и весь Рейгар. — Передайте королю, что я присоединюсь к нему за ужином. — Наш принц, конечно, с причудами, — прошептал ей на ухо Роберт, когда они оказались во внутреннем дворе, и Бендж убежал на поиски Брана. — Он же не смутил тебя? Лианна мотнула головой. — Он не смущал меня. На самом деле, он почти не говорил. Руки Роберта на ее талии стала ощущаться иначе. — Если он или какой-нибудь рыцарь сделает что-то не то… — Не переживайте, — Лианна остановилась и заглянула Роберту в лицо. Для этого ей пришлось высоко поднять подбородок, такой маленькой она была в сравнении с лордом Штормовых земель. — Вы узнаете первым, мой лорд. Роберт зарделся. — Прошу, Лия, зови меня по имени, — жарко попросил он, наклонившись к ней. — Мы знакомы уже очень давно, и совсем скоро разделим одно имя. Одно ложе, одну жизнь. — Роберт, — Лианна прищурилась. — Так лучше? — Намного, — заверил ее тот, беря ее лицо в свои большие ладони и накрывая ее губы своими, сухими и твердыми. Лианне бы хотелось вырваться, сказать, что это неприлично, и оттолкнуть его, но она была его нареченной, а потому у Роберта было полное право целовать ее. Он мог ее обнимать, трогать, вертеть, как заблагорассудится, и никто бы ему и слова не сказал. По сути, единственное, что защищало Лианну от возможности быть покрытой им ближайшей ночью — правила, которые гласили, что леди должны быть невинны до свадьбы. Роберта, конечно, правила мало волновали, зато вот ее братьев — очень, и Лианна никогда не любила ни одно из правил приличий так, как это. Поцелуй Роберта ощущался на губах, как прикосновение северного ветра. Его борода колола ей щеки, а вкус был хмельной, и ее совсем чуть-чуть мутило от него. Лианна разлепила ресницы, заскучав, и заскользила взглядом по обгоревшим руинам, считая окна. Быть может, они бы простояли так еще долго, если бы она не увидела в темном проеме человеческую фигуру и не охнула прямо Роберту в рот. Тот воспринял это, как сигнал к действию, — его ладони спустились ей на бедра, и он прижал ее к стене, набрасываясь, как голодный пес на кость. В его действиях была жажда собственничества, желание заклеймить ее, как породистую кобылу, чтобы никто не сомневался, кому она принадлежит. Лианна презирала это низменное желание, выдающее неуверенность Роберта в самом себе, но терпела, потому что знала, что так будет правильно. Ей надо было научиться с этим жить. Волки приспособились к морозам, отрастив толстую шкуру и мех толщиной несколько дюймов. Теперь на очереди была Лианна, и ее шкура была все еще слишком тонкой и непрочной, но она у неё хотя бы была. Она отвечала на горячие поцелуи, как могла, поддавалась прикосновениям и даже тихо выдыхала в такт, потому что Роберт, хоть и был порой просто невыносим, определенно знал свое дело. Лианна подумала, что это не худшее качество для будущего мужа — уметь доставлять удовольствие жене, и, пусть браки не могли строиться на одной постели, она могла стать неплохим началом. — Дай моей сестре передохнуть, Роберт, — раздался рядом голос Неда, и Роберт нехотя оторвался от нее, облизнувшись и напоследок чмокнув прямо в губы. — А ты, Нед, умеешь испортить веселье. — А ты забыл, что находишься во дворе замка, где постоянно ходят люди, и что идет дождь, — Лианна чувствовала свои влажные косы на груди и знала, что брат прав. Они безнадежно промокли. Роберт взглянул на нее, и в его синих глазах засквозила вина. — Тебе надо переодеться, Лия, — с сожалением сказал он. — Прости, я совсем забыл о погоде. Лианна покачала головой. — Я в любом случае собиралась сменить платье. Встреча с принцем помогла мне осознать, что мое недостаточно изысканно для приветствия королевской семьи. — Он заставил тебя чувствовать себя ущемленной? — вспылил Роберт. — Да я… — Ничего такого, — поспешно возразила Лианна, и он остыл так же быстро, как загорелся, поцеловав ее в макушку. — Я уже говорил, что у тебя будут самые роскошные платья в Вестеросе. Недавно в Гавани я увидел ткань, которая заставила меня подумать, как прекрасна ты будешь в платье этого цвета, так что я купил ее, а портной сшил его по моему заказу. Надеюсь, оно тебя понравится. — Уверена, оно прекрасно, — заверила его Лианна. — Думаю, я надену его в один из дней турнира, чтобы все приглашенные смогли оценить вкус моего супруга по достоинству. — Они оценят его, когда увидят тебя, — нежно ответил ей Роберт, и Нед со смехом потянул его за край плаща. — Прекращайте ворковать, вы же не голуби, а олень и волчица. Роберт, позволь ей сменить наряд, уверяю тебя, она никуда не денется. — Знаю, — проворчал Роберт. — Но ты, Эддард Старк, по-прежнему невыносим. Оставшись предоставлена самой себе, Лианна не сразу нашла в себе силы подняться в комнату и переодеться. Она стояла, привалившись к стене, жадно вдыхая отдающий сырой землей воздух, и размышляла. Быть может, Роберт действительно любил ее. Так, как мог, целиком, по-мужски, не замечая за этой любовью всего остального, хотел подарить ей детей и жизнь в спокойствии Предела до конца дней, пока старость или болезнь не забрала бы их обоих в могилу. Но Лианна понимала, что Роберт хотел ее, как хотят то, что не достать. Она была интересна ему ровно до первой брачной ночи, до того момента, как он, скатившись с нее, налил бы в глубокий кубок вино и отпраздновал очередную победу. Затем она бы превратилась в красивую игрушку, которую можно выставлять напоказ, вырядив в жемчуга и золото на зависть остальным лордам, а Роберт бы заскучал. И нашел бы новый интерес в хорошенькой служанке с глазами цвета листвы. А потом в еще одной. Лианна не была дурочкой и прекрасно знала, как это работает. А с мужчинами вроде Роберта ей не надо было играть в прятки, чтобы найти ответ.

***

Ее губы были припухшими от поцелуев, что дарил ей ее будущий супруг, а на платье были вышиты волки — настоящие лютоволки — которые олицетворяли ее лучше, чем любой другой цветок. Рейгар знал наверняка. Семеро, Оберин Мартелл точно знал, о чем говорил. Лианна Старк была непохожа ни на одну из девушек, которых он знал. Внешне, — внутренне, как успел убедиться Рейгар, она была лишь очередной недалекой дочкой лорда, говорящей всегда по шаблону и действующей предсказуемо до зубного скрежета. Но внешне, — пекло, как же она была красива. Ее красота кричала о дикости и своенравности, и как же разочаровывала сердцевина: ему хотелось написать о ней, о своем разочаровании и надеждах. Лорды, рыцари, оруженосцы, служанки, стюарды и просто желающие попытать счастья прибывали весь день, будто подгоняемые ветром, и теперь чертог был переполнен людьми, снующими туда-сюда, издающими шум во всех его углах, людьми, которые не обращали на него ни малейшего внимания. Во всяком случае, Рейгару нравилось так думать. Турнир начинался через день, а у него по-прежнему плохо укладывался в голове план дальнейших действий. Рейгар не был бунтовщиком, не любил хитрить и изворачиваться, а именно это ему приходилось делать теперь, пока Эйрис шумно переговаривался с северянами о будущих поставках фруктов и пшеницы. Королю, очевидно, было скучно, привычные демоны не донимали его, а Старки, так редко появляющиеся на светских раутах, были отличным развлечением. — Поразительно, насколько королевства зависят друг от друга, — распинался он, постукивая длинными ногтями по подлокотнику, — ваш север не продержится без моей поддержки и несколько лет. Лицо Брандона, старшего из наследников, вспыхнуло, но один из братьев незаметно тронул его за плечо и сдержанно поклонился. — Поэтому мы так благодарны, что союз между севером и югом процветает, ваша милость. — Да, — задумчиво пробормотал Эйрис, — ты собираешься в скором времени жениться, Старк? На одной из дочерей Хостера Талли? — Брандон кивнул, поджав губы — розовые пятна на его лице потускнели, но еще не исчезли до конца. — Прекрасно. Когда у вас родится сын, объявим помолвку с дочерью Рейгара. Она все равно никому не нужна. Рейгар крепко стиснул кубок, как никогда желая вылить его содержимое на голову отцу, который все никак не хотел униматься. — Или… — глаза Эйриса впились в Лианну Старк, как ни в чем не бывало занятую пуддингом. — Моему сыну Визерису все еще нужна супруга. Эх, если бы ваша сестра не была уже помолвлена… Но это всегда можно изменить, — Эйрис противно захихикал, и Эддард Старк также вежливо улыбнулся. — Альянс с домом Баратеон был заключен достаточно давно, мой король, и мой славный друг Роберт очень на него рассчитывает. — Ну, его нельзя в этом винить, — Эйрис повернулся к Лианне, которая тихо переговаривалась с младшим братом, тем самым, что обезоружил Джейме Ланнистера, — леди Старк юна и прекрасна. Та, словно почувствовав, что говорят о ней, подняла глаза, моргнула, уставившись на опухшие веки Эйриса, и стыдливо опустила ресницы, чинно и пристойно, как и подобает высокородной леди. — Ей бы понравилось в Красном замке, — продолжил король, обращаясь к Брандону, — моей жене давно нужны новые фрейлины. «А тебе нужны шлюхи», — подумал про себя Рейгар. Эйрис, не обращая внимание на вновь проскользнувшее на лицах Старков негодование, потребовал принести ему вина, «только не дорнийского, от него мутит любого». Рейгар решил пропустить трогательный момент, когда виночерпию придется испить из кубка самому, чтобы доказать, что в нем нет яда, и отвернулся. В то время как Старки, которых Эйрис мог презирать сколько угодно, как диких северян, но все равно опасался, сидели подле него, Мартеллам был предоставлен стол в самом далеком от короля месте. Оберину это, ясное дело, не очень понравилось, и все могло бы закончиться хуже, если бы дорнийский принц не был посвящен в детали турнира. Зная о своей истинной цели пребывания в Харренхолле, каждый посвященный предпочитал не высовываться и старался не попадаться на глаза королю. Элия, ссылаясь на недомогание, осталась в покоях с Рейнис, в то время как Эшара Дейн мотыльком порхала от стола к столу, вежливо раздаривая улыбки и приятные беседы. Рейгар, отстраненно наблюдающий за происходящим в зале и не участвующий ни в одной беседе, увидел, как она подошла к Лианне Старк и ее брату, но те сидели в десятке футов, а потому услышать, о чем они говорят, не представлялось возможным. Лианна удивленно вскинула брови — темные и широкие, похожие на взмахнувшего крыльями ястреба, такие не увидишь на южном лице, — а потом вдруг рассмеялась, запрокинув голову назад, и пригласила Эшару присесть рядом, чем та не без удовольствия воспользовалась. Эшара была как змейка, она всюду проникала и все знала, но, что удивительно, ее за это любили. В отличие от того же Вариса, который заставлял Рейгара чувствовать так, будто с него взглядом снимают кожу. На самом деле, Лианна Старк не была писанной красавицей. Такую не станут изображать на полотнах, не станут лепить ее скульптуру. Но совершенно точно напишут балладу, — Рейгар бы написал, возможно. В ней было что-то такое, отчего взглянув один раз, хотелось посмотреть снова. Рейгар списывал это на то, что северяне нечасто встречались при дворе, поэтому так выделялись сейчас своей белой кожей, светлыми глазами, грубыми тканями и странными манерами. Брандон и Эддард были похожи, как две капли воды, вот только характеры у них были совершенно разные, создающие видимый контраст. Младший волчонок, Бенджен, понравился Рейгару с первой минуты знакомства, но в нем практически не сквозил север, уж точно не в смуглой коже и вытянутых глазах, скорее присущих дорнийцам. А Волчица… Если бы Рейгар не видел собственными глазами, как она растекалась в руках Роберта Баратеона, пока тот стискивал ее в объятиях, прижав к руинам стены, то продолжил бы искать с ней встречи. Ибо ее облик так и кричал во всю глотку, что в ней есть больше, чем во всех этих хихикающих фрейлинах. Что ее красота, как красота Эшары, опасна. Разочарование — привычка королей, любил повторять Эйрис в те минуты, когда пожиравшее его безумное пламя отступало. У Рейгара эта привычка выработалась с детства, так что ничего нового король ему не сообщал. — Мой принц, — белый плащ мелькнул справа от его руки, и к нему склонился Эртур, как всегда придерживающийся формальностей на приемах и обращающийся к нему согласно титулу, — если вы хотели подтвердить расположение шатров, то вам лучше сейчас пройти к озеру. — Иду, — Рейгар поднялся, так и не положив в рот ни кусочка с тех великолепных блюд, что отец приказал менять каждый час вне зависимости от времени суток. На самом деле, ему кусок в горло не лез. Дорога до озера в компании молчаливого Эртура помогла освежить разум, который упрямо отказывался работать в тех душных помещениях, которых было в избытке в любом замке. К вечеру распогодилось, на небосклон вернулся цвет зимних роз, но свежесть висела в воздухе, обдавая лицо легким бризом и подрагивая каплями росы на листьях деревьев. Турнир должен был проходить у озера: для облегчения слива отходов от псов, лошадей и даже гостей. Основное поле плюс два поменьше уже были готовы, а на трибунах возились служанки, вооруженные переполненными цветами корзинками. При виде принца и гвардейца они восторженно зашушукались, и Рейгар послал им короткую улыбку. — Полагаю, шатры высоких лордов будут находится в разумном отдалении друг от друга, — проговорил он, когда они вышли к полосе, засаженной ивами, — прекрасный способ избежать крупных ссор. Эртур хмыкнул. — Вроде тех, что способен спровоцировать король? — Не только, — Рейгар дернул плечом, — к счастью, не будет Арренов и Ланнистеров, так что разбираться придется только с Баратеонами, Старками, Мартеллами и Тиреллами. — А чего разбираться? — цокнул языком Эртур. — Старки и Баратеоны скоро породнятся, из Мартеллов у нас один Оберин, а Тиреллы славятся своим умением нравиться всем и сразу. — Лучше подстраховаться. Где ссора лордов, там и ссора вассалов, а это последнее, что нам нужно, — Рейгар остановился у темно-серого шатра. — Полагаю, этот установлен кем-то из Речных земель. — Фреи, — пробормотал Эртур. — Ненавижу Фреев. Вечно суют свои длинные носы, куда не просят. — Фреи владеют переправой, что достаточно важно для крупных купцов, обозов и даже войск, — возразил Рейгар. — Если будут проблемы с ними, решать надо мирно, — Эртур кивнул, — только недальновидный человек захочет ссоры с Уолдером и его выводком. — Согласись, ты тоже их не выносишь, — рассмеялся Дейн, пока они обходили другие шатры, и Рейгар давал короткие приказы работающих слугам. — Я и не должен любить их. Но обязан уважать. — Порой я задаюсь вопросом, как у короля мог родиться... ты. Рейгар вздернул левую бровь, остановившись и непонимающе посмотрев на друга, и Эртур, вздохнув, пояснил: — Прости за прямоту, но даже между Визерисом и твоим отцом больше сходства. Тебе не все равно, и это видят все. Все считают, что тебе суждено стать великим королем. Или принцем, что был обещан. Азором Ахаем. Отец твердил Рейгару об этом все его детство. Эйрис относился к пророчествам весьма серьезно, а к старшему сыну, «рожденному в дыме и соли», — как к части самого древнего из них. В конце концов, его дед заставил отца взять в жены собственную сестру, потому что верил, что только у них и получится произвести на свет Азора Ахая. Рейгар любил книги и пророчества, но никогда не замечал за собой ничего необычного. Он был таким же, как и все, и, в то время как Эйриса это безумно бесило, Рейгар был только благодарен. Ему хватало призрачного венца над головой, тяжесть которого, признаться, была отнюдь не призрачной. Визерис, его младший братишка, был совсем другим. В нем это чувствовалось сразу, стоило посмотреть на нахмуренный лобик и заплаканные глаза — Визерис часто плакал, громко, будя половину замка, истошно орал, если ему что-то не нравилось, и многочисленные няньки бросались во все стороны, чтобы найти развлечение для королевского малыша. Впоследствии Визерис научился говорить, надменно и с растяжкой, подражая то ли отцу, то ли Тайвину Ланнистеру, который был десницей, когда тот едва ли умел ходить, обзавелся еще парочкой нянек и гонором, что так и сочился из него с каждым звуком. Рейгар при последнем своем визите в Гавань застал его, мастерящего ожерелье из воробьиных голов, и спросил, кому же достанется такая красота. Визерис улыбнулся. — Папа говорит, что это то украшение, которого достойна твоя жена. А птичек мне приносят. Он звонко напирал на «ж» и уже был жесток, и Рейгар очень не хотел, чтобы он вырос похожим на отца. Но Эйрис видел в Визерисе больше своего, родного, чем в Рейгаре, и даже слышать не хотел о том, чтобы увезти молодого принца на Драконий Камень для дальнейшего обучения. Рейгар знал, что дитя, рожденное в результате изнасилования, никогда не заживет в спокойствии. Его мать рожала Визериса два дня и чуть не умерла в родах, но именно это породило в ней странную, извращенную любовь к маленькому комку капризов и истерик. Рейла удовлетворяла каждую его просьбу, Эйрис закрывал глаза на все его жестокие шалости, и Визерис рос, не зная слова «нет», не зная границ и обычной вежливости. Рейгар плохо представлял себе, что получится из его брата со временем. Дело клонилось к ночи; они обошли палаточный лагерь, уже заполненный людьми, на которых в полуразрушенном Харренхолле попросту не хватало комнат, то тут, то там задымили костры и слышалось ржание лошадей, небо наливалось лиловым, подсвеченное беременными от непролитого дождя облаками, и Рейгар уже заканчивал обход, когда ему послышались громкие, будто бы ругающиеся голоса. Спорящие были скрыты пеленой ивовых веток, и Рейгар ни за что не стал бы вмешиваться, если бы не услышал выплюнутое кем-то «Фреи», и Эртур не посмотрел бы на него с намеком, как бы призывая припомнить их раннюю беседу. Они раздвинули ветки, прячась в тени дерева, не желая быть обнаруженными в том случае, если беседа все-таки не провоцировала ссору, и Рейгар нахмурился, увидев удаляющихся вдоль кромки озера троих солдат, которые тихо посмеивались между собой. Ближе к тому месту, где росла ива, полулежал худосочный юноша, прижимающий к носу окровавленный платок, а перед ним сидела Лианна Старк, ничуть не смущающаяся того, что ее платье измазалось во влажном песке, задравшись с одной стороны практически до неприличного, и ругалась. Ругалась так, как вовсе не пристало ругаться леди из высокопоставленной семьи. —… идиоты! Трое на одного — как много чести! И лорды у них такие же, старый Уолдер не затащил меня в свою койку только потому, что рядом были мои братья. А если бы все-таки попытался, следующая жена вряд ли родила бы ему сыновей! Эртур присвистнул, тихо рассмеявшись. — А у волчицы острые зубки! — прошептал он. — Думаю, мы можем оставить бедного юношу с ней. Рейгар кивнул, но не спешил удаляться. Это был второй раз за день, когда он наблюдал за Лианной Старк из тени, и, пусть это перечило всем нормам этикета, он не хотел прерываться. Не теперь, когда девушка полыхала гневом, как самая настоящая волчица, готовая к прыжку. — Мало кто любит жителей Болот, — юноша протянул ей пропитавшийся кровью платок, и Лианна мигом вскочила на ноги. При этом копна темных блестящих волос плащом укрыла ее спину до самых бедер. — Фреев тоже мало кто любит, но что-то я не вижу, чтобы мои братья избивали их. Почему вы вообще приплыли в одиночестве? — Лианна выжала кровь прямо в озеро, сполоснула порозовевшую ткань и отдала платок обратно. Юноша приложил его к лицу и покачал головой. — Я плыл с острова Ликов, и, леди Лианна… — Лианна, — оборвала его Лианна. — Будь на то моя воля, я бы никогда не рождалась леди. Вы ведь сын лорда Рида, Хоуленд, верно? Я видела вас в Винтерфелле несколько лет назад, но вы, наверное, уже и не помните. — Не помню? — Хоуленд Рид рассмеялся, но кровь пошла снова, и он поспешно вытерся платком. — Вы пугали всех детей сказками о Короле Ночи и позволили Дейси Мормонт пострелять из лука, хотя все говорили ей, что она слишком мала, чтобы натянуть тетиву. — А потом она заплела мои волосы, — с грустью протянула Лианна. — Не думала, что вы обращали на это внимание. — Все мальчики заметили вас в тот день, — Хоуленд Рид тихо охнул, сев ровнее, но настойчиво отказался от руки потянувшейся ему помочь Лианны. — Мина Тирелл сидела в изысканном платье из шелка и кружев и с сеткой на волосах, но у вас были косы по всей голове и мужской костюм для верховой езды, и вы говорили, как взрослая. Я спросил у отца, можно ли будет на вас жениться, но он ответил, что вы уже сосватаны за Роберта Баратеона. Полагаю, ничего не изменилось. Рейгар с Эртуром переглянулись. Рейгар не любил подслушивающих, а потому никогда не занимался этим сам, а Меч Зари наверняка предпочитал подглядыванию прямые действия, но в этот самый момент им ничего не хотелось больше, чем послушать детские воспоминания северян, так разительно отличающиеся от их собственных. В конце концов, они не делали ничего постыдного. — Да, Роберт… — Лианна вздохнула, взглянув на озерную гладь, не отличавшуюся по цвету от неба, — наверное, каждая крыса в Семи Королевствах знает, что я выхожу замуж за Роберта Баратеона. Это его любимая тема для бесед, правда, не со мной, при мне он гораздо больше увлечен моим корсажем или длиной подола. Рейгар едва подавил улыбку. У волчицы Старков, похоже, действительно были клыки. Рид же явно смутился, но ничего не сказал, лишь попытался подняться. Когда ему это удалось, и он поднял голову, чтобы посмотреть на Лианну, то невольно хмыкнул. — Знаете, а ведь вы с меня ростом. Непривычно, знаете, — на севере все всегда были выше меня. На болотах рост превращается из преимущества в карму. — Брандон иногда называет меня семейным карликом, — рассмеялась Лианна. — Это одна из причин, по которым Мина Тирелл при всем желании не могла одалживать мне свои платья на больших приемах: я постоянно спотыкалась о подол и считала носом ступеньки. Рид шумно подавил смешок и виновато посмотрел на улыбающуюся Лианну. — Простите, я... Лианна махнула на него рукой. — Не будьте дураком, я хотела вас рассмешить. С этими высокомордыми лордами проще умереть со скуки: улыбнись сюда, опусти ресницы, сделай реверанс и так далее. Отец очень долго вбивал мне в голову, что лучше не привлекать внимание короля, но мне это едва ли удалось: сегодня он предложил отдать меня принцу Визерису. — Принцу? Он же дитя! — А я обещана другому, но короля это нисколько не смущает. — А что принц? — заинтересованно спросил Хоуленд, и Лианна пожала плечами. — Думаю, ему будет интереснее играть с подолом моей юбки, нежели делить постель. — Да нет же, — фыркнул Рид, — я про старшего принца. Он ведь наверняка сидел подле короля и мог объяснить, что… — Объяснить? Королю? — Лианна покачала головой. — Все байки, что рассказывают про Эйриса в тавернах, правда, мой друг. Нет человека более своенравного и глухого к чужим желаниям, нежели наш король, а принц подле него — лишь безмолвная тень. Рейгар с интересом вслушивался в беседу, в то время как Эртур насмешливо поглядывал на него, привалившись к стволу ивы и забавляясь, срезая кинжалом тонкие листики. Теперь, когда Лианна Старк открывалась ему с той стороны, которая, он знал теперь, ему не померещилась, ему было вдвойне любопытно, что волчица севера думает о нем. Не то, чтобы они были знакомы, но первое впечатление, как он успел убедиться сегодня, редко бывало обманчиво. — Ты и есть сейчас безмолвная тень, — ехидно сообщил ему Эртур, и Рейгар лишь приложил палец к губам, с намеком кивая на берег. Эртур покачал головой и вернулся к своему занятию. — … пару слов. Леди возле меня шептались и шептались о том, как он прекрасен, но мне трудно судить, так как у нас несколько разные стандарты красоты... Лично мне он показался сухим. Но довольно о принце, — Лианна сложила разбросанные по песку весла в лодку, — расскажите мне лучше об острове Ликов. О, и приходите завтра на пир в замок! Мы сможем поискать привидений, и там будут мои братья, которые обязательно вас вспомнят. — Вот уж сомневаюсь в последнем, — Хоуленд Рид хмыкнул, — но не смею отказаться. Должен же я вернуть вам платок. Лианна, уже направившаяся было вперед к палаточному лагерю, помотала головой. — Оставьте. У меня есть еще, а плачу я редко.