Час Волка

      — Давай сюда! — Лианна чуть ли не силой вырвала из пальцев Бенджа щит. — И шлем снимай. Ну же! — она обернулась, заметив среди стволов точку, которая вот-вот грозила превратиться во всадника. Бенджа трясло мелкой дрожью, хоть он и старался это не показывать — улыбался так ярко, что любой, кто знал его не так хорошо, поверил бы в этот спектакль в два счета. Он потуже затянул на ней ремни своего доспеха, стянул шлем, бросил на землю меч и щит с ликом чардрева на нем, и направился к Искре, которая посмотрела на него весьма снисходительно, но все-таки подпустила и позволила себя оседлать. Заря дребезжала розовым светом, золотое солнце освещало все больше пространства, заглядывало в прорези меж крон деревьев и грозило вот-вот выдать их преследователям с потрохами. — Скачи, девочка, — кое-как нахлобучив на себя шлем, толком не запихав под него косы, Лианна хлопнула лошадь по крупу, и та, издав недовольное ржание, метнулась в чащу. Сама же Лианна осталась наедине с конем, которого Бендж раздобыл в общем стойле и который так замечательно показал себя на турнире, и чуть не скривилась, впившись взглядом в особые конные латы и тяжелую, грубую сбрую. Услышав топот копыт совсем рядом, она крепко зажмурилась, подобрала щит и сделала вид, что так все и должно быть. И обернулась. Подъехавший Рейгар Таргариен — а это был именно он — окинул ее с ног до головы внимательным взглядом, и Лианна невольно порадовалась, что перед тем, как понестись спасать Бенджа, успела по-быстрому впрыгнуть в его одежду, надежно схороненную в глубине ее сундука. К чести принца, спешить обезглавливать рыцаря, «нанесшего оскорбление» королю, он не спешил. — Сир, — сказал он, склонив голову набок, как филин, — убегать в такое время суток — неосмотрительно. Король решит, что вы избегаете поединков. — Те поединки, в которых я хотел участвовать, уже закончились, — как можно более грубым голосом сказала Лианна, невольно вспомнив, как яростно плевались обидчики Рида, когда оказалось, что Бендж может выкинуть любого из них из седла. В принципе, именно это ее младший брат и сделал. — Боюсь, король думает иначе, — на губах принца заиграла усмешка, и он спешился, взяв своего ослепительного скакуна, черного как сама ночь, за поводья. Лианна посмотрела прямо на него и даже сквозь узкие прорези для глаз различила блики в потусторонних глазах цвета индиго. Вздрогнула. Не должно быть у людей таких глаз. — Попросите прощения за оскорбление, и я уверен, вас отпустят, — продолжил гнуть свое Рейгар, и Лианна вскинулась озлобленным волком. — Прощение за оскорбление? Это за какое? — поинтересовалась она, с силой втягивая в себя воздух, которого в шлеме определенно недоставало. Рейгар неопределенно пожал плечами. — Быть может, вам о нем поведают. — Если не казнят прямо на месте, — фыркнула Лианна, и брови принца недоуменно взлетели. Он снова осмотрел ее с ног до головы, и она решила было, что это конец. Что она выдала себя, или, что еще хуже, Бенджа, и что сейчас ее за косы поволокут к ногам короля. А все так замечательно начиналось. На пиру они с Хоулендом и Бенджем окончательно завершили свой план, самая сложная часть которого состояла в воровстве доспехов, коих ни у одного из троих не было по понятным причинам. Неизвестно, где бы они их раздобыли, если бы Риду не пришла в голову гениальная мысль отправить Бенджа на поле не в цельном доспехе, а в его отдельных частях, не самых новых и не самых прочных, тут и там оставляемым оруженосцами. В итоге они, прошатавшись по лагерю почти весь следующий день, собрали полный комплект. Составив план, они успели хорошенько повеселиться, воспользовавшись всеобщими шумом и гамом, царившими в чертоге. Бенджен еще до пира поймал маленького мышонка и держал его некоторое время в нагрудном кармане, подкармливая сыром. Мышонка-то они, заскучав, и подбросили на стол Тиреллов, ужасно заносчивых и манерных снобов. Мышь, описав дугу, приземлилась на колени почтенной леди Оленне, подпрыгнувшей чуть ли не до потолка, обнаружив на платье маленькое копошащееся существо. Впрочем, надо было отдать леди Оленне должное — она не завизжала и не упала в обморок, как это сделала сидевшая подле матери Мина, лишь брезгливо сбросила мышонка на пол и отодвинулась подальше. Мышонок юркнул в трещину в стене и был таков. Неда Лианна, к своему удивлению, обнаружила среди танцующих, причем не с кем-то, а с Эшарой Дейн, которая смеялась и что-то рассказывала, пока Нед пялился на нее с выражением тупого счастья на лице. Порадовавшись, что ее жених слишком пьян, чтобы танцевать, Лианна вернулась на облюбованное их троицей место и налила себе вина, пользуясь временной отвлеченностью братьев, обычно следящих за ней в шесть глаз. Вино оказалось вкусным. Лианна не привыкла к таким напиткам, но терпкая сладость стекла по горлу прямо в легкие, где начался невиданный доселе пожар, и она сделала новый глоток. Ей стало спокойно и хорошо, и голова слегка закружилась, но это были мелочи. Они прислушивалась к себе и недоумевала, почему ей так хочется вскинуть руки и пуститься в пляс прямо тут, на месте, за столом, заставленном пустыми кружками и кубками. Она пропустила тот момент, когда дудка замолкла, и заиграло нечто другие — более тоскливое, нежное, полное невысказанной грусти и тоски. Мелодия лилась прямо в сердце, окутывала разум, и Лианна, растроганная, подняла голову, чтобы посмотреть на этого талантливого человека и, быть может, пригласить его в Штормовой Предел… Лианна не знала, чего ждала. Не найдя источника музыки среди народа, она зашарила глазами по залу и чуть не поперхнулась вином, когда увидела, чьи пальцы ласково, будто это были волосы любовницы, перебирали струны. Рейгару Таргариену, казалось, не было никакого дела до замершего, вымершего зала, — он будто бы играл самому себе, и Лианне, смотрящей на принца во все глаза, вдруг показалось, что она смотрит на что-то очень личное, почти интимное. Но отвернуться она не смогла. Захваченная магией, струившейся по воздуху подобно тончайшему шелку, она почувствовала, как ей перехватило дыхание, а глаза наполнились влагой. В конце концов, она умела видеть и чувствовать красоту. Такое, правда, с ней было впервые. Лианна бросила осторожный взгляд на кубок с вином и слегка подвинула его в сторону. Казалось, что прошла вечность, прежде чем движения кистей принца ускорились, мелодия вошла в полную силу, и он… запел.

— A dragon fell from bright blue sky He lost his joy, his life, his pray Above us all he used to fly And had he known he couldn’t stay He would have fought with all his heart For love and freedom, but apart Was toured his essence of the good The dragon lost. He never could Imagine rotten, poor end But there he was. And no friend Was left – all died in war, But what was that they battled for?

У Лианны внутри что-то оборвалось, что-то очень весомое и сильное, она задохнулась и перевела взгляд на печальное лицо Рейгара, который задумчиво смотрел на выход из зала. «Драконы не выродились», — вдруг с поразительной ясностью осознала Лианна. «Они просто лишены своих крыльев». Она почувствовала на губах соль и приложила руки к мокрым щекам, удивленно улыбаясь и смаргивая влагу. Ей будто железным обручем талию сдавили — так тяжело было сделать новый вздох. — Глазам не верю! — радостно гаркнул над ухом Бендж, и Лианна дернулась в сторону от неожиданности. — Ты ревешь! — А ты навеселе, — заметила Лианна, вытирая щеки. — Думал, ты редко плачешь, — припомнил ее собственный слова примостившийся напротив Хоуленд, сиявший улыбкой на все лицо. — Уверена, что платок не поспешила отдать? — Это все вино, — недовольно буркнула Лианна. — Чтобы я еще хоть раз его пила! — Оправдывайся-оправдывайся, — пожурил ее Бенджен. — На самом деле ты просто больше девчонка, чем думаешь. Над песенками плачешь, сестренка, разомлела на юге, смотрю, севера в тебе все меньше… Лианна молча, но красноречиво перевернула кубок с вином брату на голову. Отнекиваться она не собиралась — песня, спетая Принцем-Драконом, была чудесна. — Я не видел вашего герба во время пира и в первые дни поединков, — заметил Рейгар, и Лианна очнулась от воспоминаний, пожав плечами, скрытыми за наплечниками чего-то, некогда бывшего неплохим доспехом. — Это плохо? — Это необычно. Я не встречал доселе таинственных рыцарей, хотя Барристан и рассказывал о парочке своих авантюр, — голос Рейгара потеплел. «Это он про сира Барристана Сэлми?» — подумала Лианна и даже закусила губу, чтобы не задать этот вопрос вслух. Обманчиво-безобидный вид принца ее настораживал. Принц вообще настораживал — он был так же непохож на своего отца, как лисица на курицу, и она не знала, стоит ли ждать от него какого-то… подвоха. — Но, должен признать, леди-рыцарей не встречал даже Барристан, — небрежно бросил Рейгар, и Лианна, ошеломленная, застыла, от шока и смятения позволив принцу осторожно приблизиться и снять с себя толком не застегнутый шлем. Косы упали на спину и грудь, стиснутую в кожаном доспехе, как в силках, она прищурилась от внезапно яркого света и заморгала. Шлем вновь оказался на земле. — Здравствуйте, леди Лианна, — Рейгар отступил назад и слегка поклонился, но Лианне было не до этикета. Сердце колотилось как бешеное. Радовало одно — принц поверил в весь этот фарс (будто Лианна действительно смогла бы вышибить из седла трех воинов), и Бенджена, ее младшего брата, это не коснется. — Доброе утро, — Лианна разлепила пересохшие губы, и, помедлив, добавила, — ваша милость. Рейгар благосклонно кивнул, окидывая ее изучающим взглядом, и Лианна подумала, что да, такое зрелище принц действительно наблюдает впервые. Высокородная леди в мужской одежде не первой свежести, растрепанными косами северного плетения и кое-как застегнутыми латами. — Вы не должны быть здесь, — наконец произнес Рейгар. — В лесах нынче опасно. Вам лучше вернуться. — Если я вернусь, ваш отец меня обезглавит, — Лианна вздернула подбородок. — Я слышала, что он сказал. Сказала чистую правду, на самом деле. Вчерашним вечером, когда схватки были проиграны, и Бендж, преисполненный какого-то непонятного благородства, велев проигравшим рыцарям в обмен на их лошадей и латы научить своих оруженосцев вежливости, поспешил скрыться, король, брызгая во все стороны слюной, начал проклинать таинственных рыцарей и все, что с ними связано. Они с Ридом наблюдали за вечерним поединком, стоя далеко в толпе, будучи никем не узнанные — Брандон и Роберт участвовали в это время во всеобщей схватке, а Нед с самого утра как сквозь землю провалился, так что Лианне не составило никакого труда подобрать юбки и убежать к себе в башню, услышав приказ короля схватить рыцаря Смеющегося Древа. Герб у Хоуленда, надо признать, вышел что надо — неодаренная какими-либо художественными талантами Лианна всегда восхищалась теми, кто умел создавать произведения искусства из ничего. К счастью, они догадывались, что Бенджа будут искать — правда, думали, что это будут те самые оскорбленные рыцари, а не Королевская Гвардия, и договорились на заре встретиться с ним неподалеку, на опушке леса, привезти сменную одежду и еду. На них с Ридом внимания и вовсе не должны были обратить, тем более после обычного вечернего празднования. Лианна придумала план прямо там, в толпе. Бендж был ненамного ее выше, его одежда у нее была, так что она должна была успеть поменяться с ним местами, ибо скакать без устали по незнакомым землям Бендж не мог, тем более, его отсутствия бы точно хватились, и все бы встало на свои места. Королю нужен был рыцарь — он бы его и получил, только в лице Лианны. Она уже пересекала двор, запыхавшаяся от быстрого подъема на холм, направляясь к заветному сундуку, когда все чуть было не испортил вернувшийся после всеобщей схватки Роберт. Он поймал ее практически на бегу, подняв в воздух и закрутив, как ребенка, и, если некоторые леди могли бы подумать, что это мило, Лианна чуть было не фыркнула прямо в воздухе. Забывать о проступке Роберта она не торопилась. — Я выиграл в схватке, моя дорогая Лианна, — опустив ее на землю, громко заявил он. — Когда турнир закончится, ты будешь коронована, ты знаешь? Ты бы хотела быть королевой? «Я не хочу быть леди, с чего ты взял, что хочу быть королевой?» Ощутив под собой твердую поверхность и почувствовав себя увереннее, Лианна отстранилась, но Роберта это нисколько не смутило. — Я вот принес, — лучась от удовольствия, он полез своей ручищей за пазуху и вытащил изумительной красоты серебряную брошь в виде распахнувшей крылья голубки. Глаза птички были инкрустированы сапфирами. — Очень красиво, — выдавила из себя Лианна, принимая брошь и бросая отчаянный взгляд на башню. — Спасибо. — Наденешь с кулоном в последний день, — Роберт кивнул на застегнутую на ее шее цепочку. Лианна с тоской подумала, что если Роберт будет таскать ей драгоценности каждый раз, когда наставит рога (как бы иронично это не звучало), то вскоре она будет похожа на набитую самоцветами пиратскую шхуну. В первый день турнира он принес ей кулон с лунным камнем, который Лианне понравился, и она надела его поверх подаренного в Зимнем городке клыка, теперь — брошь… Страшно представить, останутся ли вообще в Харренхолле неоприходованные Робертом Баратеоном служанки. Отделаться от Роберта удалось в итоге с помощью легких поцелуев, и Лианна, возможно, презирала бы себя за это, если бы ее мысли не находились рядом с не подозревающим о намечающейся погоне Бенджем. Так все и произошло. Правда, она совсем не ожидала, что их преследователем окажется сам принц. — Эйрис не обезглавит вас, — улыбнулся Рейгар. — Вы ему понравились. — Королю никто не нравится, — отрезала Лианна. — Возможно, я бы и понравилась ему, но на одну ночь, мой принц. Рейгар пошевелил губами, будто пробуя ее слова на вкус. — Опасные речи, — покачал он головой. — А в этих землях даже у деревьев есть уши. — Меня же обезглавят, — пожала плечами Лианна, и лишь произнеся это вслух с такой уверенностью почувствовала, как липкий страх лизнул позвоночник. Обезглавят. Лишат жизни. Она видела мертвых людей лишь пару раз — когда отец казнил бежавших со Стены дезертиров, которых год от года меньше не становилось, но этого хватило, чтобы оставить в ее душе странный, страшный ужас, связанный с поблекшими глазами, булькающей, мертвой кровью и карканьем воронов над телом. Она никогда не думала, что тоже умрет, хотя все умирают, и с этим не поспоришь. Она покачнулась. Сказывалась ночь без сна и еды, полная переживаний и смятения. Рейгар оказался рядом в один широкий шаг и ухватил ее за локоть, поддерживая и вглядываясь в лицо. — Вы хорошо себя чувствуете? — спросил он, и Лианна прикрыла глаза и пару раз вздохнула и выдохнула, возвращая себе нормальное мироощущение. — Прекрасно, — он высвободила локоть. — Теперь мы можем ехать? Взгляд Рейгара задумчиво блуждал по ее лицу, камнем упав вниз, к корням дерева, под которым все еще лежал меч. — Как думаете, — он снова посмотрел ей в глаза, и Лианна с удивлением обнаружила, что зрачки принца чуть-чуть вытянутые, как у кота. Розовое солнце ласкало его серебристые волосы, и те переливались под лучами перламутровыми искорками. — Не будет ли лучше, если таинственный рыцарь останется… таинственным? Лианна медленно кивнула. Рейгар сам не доверял своему отцу — поняла она. — Вы сможете вернуть коня в стойло незаметно? — Я оставлю его в лагере, а латы раскидаю так, что никто не поймет, откуда они взялись, — сказала Лианна, все еще не веря в свою удачу, и Рейгар согласно кивнул. — Это будет разумно. Лианна благодарно поклонилась, и, пятясь, направилась к коню. Происходящее казалось нереальным — даже сказочным, и она боялась, что если обернется, принц огреет ее дубинкой по голове и утащит к отцу. Лианна не была пугливой, вовсе нет. Но глупой тоже не была. Казалось странным, мучительно странным, что Рейгар взял и отпустил ее просто так. Она перехватила щит поудобнее и провела пальцами по смазавшемуся после ночных событий рисунку. — Его лучше оставить здесь, — тихо сказал Рейгар, подойдя поближе. — Повесьте его на ветку. Пусть о таинственном рыцаре останется какое-то напоминание. Лианна молча последовала совету, а затем легко впрыгнула в седло, с непривычки запутавшись в уздечке. Рейгар садиться на своего коня не спешил, замерев рядом с деревом и смотря на нее снизу-вверх. — Можно вопрос? — справившись с уздечкой, спросила Лианна, решив, что этикет подождет. Рейгар благосклонно склонил подбородок. Моргал он редко, гораздо реже, чем нормальный человек. — Как вы поняли, что это я? Принц усмехнулся. — Ваше украшение. Я заметил его в первый же день. Украшение. Кулон Роберта. Лианна нахмурилась. — Но кулон… — Я говорил про клык, — поняв, к чему она ведет, улыбнулся Рейгар. — Необычное украшение для леди. Но вам подходит. Сражаетесь вы ничуть не хуже некоторых рыцарей. Лианна промолчала, решив для себя, что молчание лучше, чем ложь. Она никогда бы не призналась, что это вовсе не она, а ее младший брат победил тех рыцарей. Рейгар мог проявить милость к ней, женщине, но вряд ли бы его разжалобил окрепший мальчишка. Она не хотела накликать на голову брата беду, но врать в глаза принцу тоже не хотела. Поэтому, лишь цокнув языком, развернула по-скучному послушного коня. — Спасибо, — поблагодарила она Рейгара от чистого сердца, и, не дав ему и слова сказать, резко ударила пятками по бокам. Конь, будто очнувшись от долгого сна, довольно заржал и галопом скрылся в кустах чебушника. Рейгар постоял на поляне, глядя ему вслед, после чего зачем-то снял с дерева щит, перекинул его за спину и тоже забрался на коня, но, в отличие от Лианны, не стал никуда торопиться. В конце концов, если бы они прибыли в лагерь вдвоем, это было не только очевидно, но и скандально. Рейгар усмехнулся. Странная девушка. Совершенно не такая, как он думал. Манерная леди была там, в Харенхолле. Там были и платья, и застенчивые улыбки, и поцелуи с Робертом Баратеоном. Но все это осыпалось с нее, как шелуха, каждый раз, когда судьба сталкивала их вместе. Он видел ее сострадание и желание помочь тому юноше на берегу. Он видел ее смелость и решительность сейчас, когда она не раздумывая заняла место брата, отдав себя на место правосудия. Рейгар ведь не был дураком. Тот рыцарь был выше и шире в плечах, и даже те ужасные латы сидели на нем не в пример лучше, чем на Лианне. Он не сразу понял, что не так, — и щит, и конь были на месте, а вот рыцарь казался совсем другим. Более… знакомым. А потом он увидел болтающийся на шее клык и все сразу понял. Разумеется, она не победила бы трех рыцарей. Северянка или нет, оружие она держала в руках определенно немногим лучше того же дерева. Он сказал это, чтобы заставить ее поверить в то, что он ничего не понял. По глазам видел — не доверяет она ему. Да и с чего вдруг? Таргариены в последние годы были не в почете. Но то, что она сделала… Немногие рыцари пошли бы на такое. Будь она тем, за кого себя выдавала, Рейгар бы привел ее к отцу. Эйрис был безумен, но что-то подсказывало Рейгару, что девочку он бы не сжег. Скорее, рассмеялся бы своим потусторонним смехом и наказал Баратеону получше следить за своим сокровищем. Эйрис ни во что не ставил женщин и вряд ли решил бы, что Лианна Старк как-то ему угрожает. Но Лианна прикрывала своего брата, «младшего волчонка», как его называл Эртур, хваля юношу за ловкость обращения с оружием и суля ему неплохое рыцарское будущее. Она недрогнувшим голосом заявила о своей готовности лишиться за него головы, и тогда-то Рейгар и понял, что Лианна Старк — девушка, совершенно непохожая на всех, кто ему знаком. И было что-то в ней этим утром, помимо храбрости и явного северного благородства, что-то, чего не замечал раньше. То ли дело было в тугих, часто переплетающихся друг с другом косах, то ли в мужской одежде, но почему-то она показалась ему воплощением не Девы, а Воина. Только не того мускулистого воина, одним ударом меча перерубающим крепости, а Воина, живущего где-то в обители души. Рейгар почему-то сравнил ее с Серсеей Ланнистер и подумал, что эти девушки могли бы подружиться. Даже ее серые глаза горели огнем, пусть сама Лианна об этом и не подозревала. И то, как она произнесла «мой принц» заставило его повторить это про себя, чувствуя, как что-то давно забытое или даже неизвестное просыпается глубоко внутри. Эртур Дейн гулял по лагерю. Обычно он не приветствовал обычные, скучные прогулки, наполненные странными беседами ни о чем, но этим утром на него накатила удивительная благость, и он, испив чистой родниковой воды, решил слегка размяться, пока большая часть рыцарей, утомленная двумя днями турнира, сопела в шатрах и у горевших всю ночь костров. К середине турнира обстановка начинала накаляться, и даже те, кого расселили в замке, начинали перемещаться поближе к основному месту действия. Сыновья Уолдера Уэтна, лорда Харренхолла, ночью возвели у озера свой шатер, и их сестра, королева любви и красоты первого дня, так и не удержавшая свою корону, как раз совершала свой утренний променад неподалеку от того места, где они с принцем Рейгаром несколько дней тому назад наблюдали за Лианной Старк и тем мальчиком из Сероводья. Эртур как раз обходил восточную границу лагеря, когда на холмистую местность выехал красивый жемчужно-серый конь, на котором сидел одинокий всадник. Возможно, Эртур бы и внимания на него не обратил, если бы не тот факт, что на коне не было ни сбруи, ни седла, и держался всадник за растрепанные пряди гривы, как какой-нибудь дотракиец. А потом он пригляделся и от удивления чуть не наступил в лошадиный навоз, узнав в наезднике Бенджена Старка. — Сир Дейн! — как ни в чем ни бывало, воскликнул, спешившись, мальчишка, и присвистнул, подзывая коня, который спокойно принялся пастись на месте. — Искра, иди сюда. Конь, оказавшийся лошадью, даже головы не поднял. — Упрямая, — вздохнул юноша, приближаясь. — Не знаю, как моя сестра с ней справляется. Эртур с интересом взглянул на лошадь. — Могу я спросить, что вы делали так рано утром на востоке? — спросил он, и Старк невинно улыбнулся. — Не спалось. Решил проехаться, а Искра оказалась крайней в стойле. Там же еще собаки, не хотел, чтобы они всех перебудили своим лаем. — А вы все обдумали, — кивнул Эртур, поджимая губы. Почему-то что-то во всем этом не давало ему покоя. Старк махнул рукой. — Я так делал в Винтерфелле. Моя мать тоже не очень любила, когда мы слонялись по окрестностям в неположенное время. Семеро, он был красив. Эртур бы скорее проглотил свой знаменитый меч, чем сказал это вслух, но это не отменяло правды — младшенький Старк воплощал в себе все то, что Эртур так любил в… юношах. Он заметил это еще в тот день, когда поймал их с Джейме Ланнистером во время шутливого поединка, и с тех пор волей не волей поглядывал на него. Они с Джейме были ровесниками, но, если в Ланнистере чувствовался гонор его знаменитых предков, желание показать себя и доказать, что он лучше всех, в Старке это все отсутствовало напрочь. Эртур вспомнил горевшие бешенством глаза наследника Ланниспорта в тот день, когда Эйрис, едва посвятив того в рыцари, приказал ему ехать охранять королеву и принца Визериса, разумеется, не разрешив задержаться на турнире, на который Джейме возлагал столько юношеских надежд… — Вы никогда не хотели поучаствовать в турнире? — невольно вырвалось у него, и младший Старк приподнял брови. — В турнире? В этом турнире? Эртур неопределенно хмыкнул, коря себя за язык без костей, который бывал совершенно не к месту. Старк же почему-то посмотрел на него веселыми глазами, но вслух так ничего и не сказал, подставив лицо солнцу ласковому южному ветру, растрепавшего его локоны. Бенджен Старк был остроумен, ловок и смел, за словом в карман не лез и сиял улыбками направо и налево, как отполированный щит на солнце. Эртур честно не понимал, откуда в северянине это взялось — ни Брандон, ни Эддард Старки не вели себя настолько свободно и непринужденно, и их было даже сложно представить детьми, в то время как младшие, Лианна и Бенджен, казались живыми олицетворениями Жизни. У Старка были буйные кудри, нетипично загорелая для северянина кожа, контрастирующая со светлыми грозовыми глазами, невысокий рост (хотя было понятно, что до резкого скачка Бенджену осталось недолго) и совершенно невозможные ямочки на щеках, которые хотелось попробовать на вкус. Всего Старка хотелось попробовать на вкус. У него руки чесались, так хотелось притянуть мальчишку к себе и… Но это был не миловидный оруженосец. Это был Бенджен Старк, и Эртур прекрасно знал, что со Старками шутки плохи. Юноша поманил лошадь, и та, наевшись травы и семян из жирной черной земли, на этот раз последовала за ним. Напоследок Старк одарил его нахальной улыбкой и перед тем, как снова запрыгнуть на послушно присевшую лошадь, убрал со лба влажные волосы и сказал: — Знаете, думаю, у меня были бы неплохие шансы здесь, в Харренхолле. Разумеется, не против вас, сир Дейн. И с этими словами этот абсолютно невозможный мальчишка схватился за серую гриву и ударил пятками по белоснежным бокам, направляясь к старинному черному замку, взиравшего на Эртура с какой-то старческой насмешкой.