Час Волка

…Of how many deaths the reason was That little wreath of the winter rose?

      Мина Тирелл ворковала за ее спиной, сплетая ее волосы в какую-то сложную южную прическу, а Лианна монотонно тыкала ногтями правой руки в подушечки пальцев левой, чинно сложив ладони на столе, и то и дело ежилась и поправляла наброшенную на плечи шаль. Несмотря на дневное время суток и южный ветер, заглядывающий в открытое окно, она никак не могла согреться. Это был он — последний день турнира, — и уже назавтра ей предстояло вновь отправиться в новое путешествие. Вещи были упакованы в сундук, на котором сиротливо лежало дорожное платье, и при взгляде на него Лианну начинало мутить. Мина пришла в ее покои в сопровождении своей матери, леди Оленны, которая окинула Лианну быстрым взглядом и неодобрительно поджала губы, но вслух ничего не сказала, лишь наказала дочери послать за ней служанку, когда они будут готовы — посмотреть на финальный поединок собирались все, даже те, кому турниры не были интересны. Мина закивала, но служанку сразу же вытолкала, заявив, что та понятия не имеет, как сделать из Лианны настоящую леди. И теперь младшая Тирелл делала это сама, то и дело больно дергая ее за прядки и заставляя Лианну жалеть о своем согласии. Ей было бы куда проще вновь затеряться в толпе в своем скромном платье, но сегодня это было невозможно хотя бы по той причине, что надо было сидеть прямо на трибуне, предназначенной для высших лордов, на всеобщем обозрении, и выглядеть соответственно. Ее единственный роскошный и помпезный наряд был подарен Робертом, и Мина, увидев платье, долго охала и ахала, разглядывая ткань и вышивку, крутилась у зеркала, так и сяк прикладывая наряд к груди, а потом сказала, что Роберт Баратеон — чудо какая удачная партия. Лианна скептически покосилась на платье, но возражать не стала, позволив подруге играть с ее волосами, превращая из северянки в южную птичку. Некоторое время спустя, когда шея уже начала зудеть из-за веса переплетенных на голове волос, Лианна наконец взяла в руки голубое платье и придирчиво его осмотрела. Вкус на шелка у ее будущего мужа был что надо, но портной шил платье по южным лекалам, которые казались непривычной к ним Лианне совсем уж откровенными. Даже то первое платье, подаренное Баратеоном, не было столь ужасающе открытым, а ей тогда казалось, что нет ничего хуже глубокого выреза… Мина рассмеялась еще тогда, когда Лианна попыталась натянуть платье на нижнюю сорочку. — Мы не носим их в Просторе. И в Гавани их не носят, слишком жарко, — объяснила она, и Лианна скользнула по ней взглядом, признавая правоту. На Мине было изумрудно-золотое убранство, обнимавшее ее стан подобно второй коже. Под таким невозможно было бы спрятать какую-либо одежду. Лианна спустила сорочку с плеч и попыталась снова. Мина подошла со спины, помогая справиться с тугими лентами, и Лианна глотнула воздуха, понимая, что в ближайшее время ей такая перспектива не светит. Платье было узким, ткань — скользкой, как чешуя змеи, и оно падало к ее ногам волной. Она повела плечами и оглянулась в поисках шали. Ее плечи были обнажены, и на них кокетливо падали несколько намеренно выпущенных из прически локонов, грудь, прикрытая лишь невесомой паутинкой шелка, заострилась, и Лианна почувствовала, как горячий румянец прилип к ее щекам. Мина удовлетворенно улыбнулась. — Вот теперь ты точно похожа на леди! — Представляю, как была бы рада моя мать, — пробормотала Лианна, окидывая незнакомку в зеркале цепким взглядом, — и как не особо рады будут мои братья. Как в воду глядела. Бенджен, едва увидев ее, не преминул заявить, что женщинам, носящим такой фасон, не придется беспокоиться о недостатке кавалеров, Брандон посоветовал застегнуть шаль брошью Роберта, и Нед взглянул на нее так, что Лианне стало ясно — брат в ближайшее время не отойдет от нее ни на фут. Она не преминула съязвить, что видела платья такого кроя на леди Эшаре, и, когда Нед уже сам не знал, куда себя деть, весело расхохоталась и схватилась за его локоть. С трибуны, отданной Старкам, открывался прекрасный вид на турнирное поле. Лианна впервые оказалась на ней, и даже порадовалось, что не придется по-детски подпрыгивать, чтобы все дельно рассмотреть, правда, вскоре заскучала и затеяла шутливый бой на кинжалах с Бенджем, который в последние дни вел себя очень загадочно и что ни дело розовел, отказываясь сознаваться в причине. К тому моменту, как на трибуне показалась королевская чета, Лианна была готова содрать с себя платье, привлекавшее к ней взгляды, как мед пчел, обваляться в грязи и сбежать в лес. Роберт сегодня сидел с ними и то и дело норовил схватить ее за коленку, постоянно наклонялся и начинал шептать ей в шею разные глупости. Его грубые пальцы все время тянулись приласкать брошь, которую Лианна в итоге закрепила под ключицей, и якобы случайно трогали обнаженную кожу над грудью. Спасибо, хоть в корсаж не лез. Оленна Тирелл так и расплылась в улыбке, проплыв мимо в окружении своей вышколенной свиты, но Лианна так и не поняла, чем заслужила одобрение Королевы Шипов, и бросила отчаявшийся взгляд на Мину. Та, впрочем, вовсю разглядывала замершего у королевской трибуны Эртура Дейна и лишь скромно ей улыбнулась. — Рейгар Таргариен очень хорош, раз смог победить Меча Зари, — проследив за ее взглядом, заметил Роберт, и Лианна нахмурилась. Вчерашние поединки она пропустила, так как Мина позвала ее вышивать у озера, и отказаться было бы невежливо. — Я слышала, они бились практически на равных, — сказала она, и, услышав хмыканье со стороны Бенджа, закатила глаза. — Ну что? — Ничего, — Бендж пожал плечами, — просто Эртур все-таки был лучше, и принцу помогло лишь то, что кобыла сира Дейна участвовала лишь в нескольких схватках и не привыкла к выкрикам толпы. — Я знал, — самодовольно надулся Роберт, — принцу сопутствует удивительная удача, но она очень любит поворачиваться спиной даже к своим любимчикам. А ты, — он потрепал Бенджа по голове, к вящему неудовольствию последнего, — послушай себя: «сир Дейн такой-то», «Эртур был лучше»… Тьфу! Эти южане… Помяни мое слово, ничего хорошего от них не дождешься. — Бенджен в восторге от рыцарей, — пояснил Брандон, — наверное, возраст обязывает. — Так отдадите парня в стюарды или оруженосцы, все равно он самый младший, и не ему нести фамильное имя, — посоветовал Роберт и Лианне впервые за время турнира не захотелось его стукнуть. Она посмотрела на Бенджа, который зачем-то посмотрел в сторону королевской трибуны, смутился и уставился на свои руки. Нед задумчиво кивнул. — Я посоветуюсь с лордом Арреном, вдруг у него на примете есть рыцарь, которому нужно… Роберт фыркнул. — Мой брат весьма сведущ в военном деле и ему пригодится ученик, хоть, может, суровость свою куда-нибудь денет. Бенджен может поехать в Штормовой Предел, а я объясню Станнису, что… — Нет, — Бенджен покачал головой и поднял глаза на Роберта, — спасибо, но мне уже предложили место оруженосца, и я согласился. — Когда? — Лианна подскочила на месте, и почувствовала, как напряглись Брандон с Недом. Они не любили, когда младшие решали что-то без их ведома. — Бендж? — сдвинув брови к переносице, надавил Бран, и Бенджен замялся. — В общем… — он вздохнул, будто собираясь с мыслями, — это был сир Дейн. Он сказал, что у меня есть потенциал, и предложил место оруженосца. В Королевской Гавани — или на Драконьем Камне, если принцесса Элия отправится туда. — На юг? — недовольно воскликнули в унисон старшие, а Лианна лишь шепнула «юг», после чего протянула руку и сжала пальцы Бенджа в своей. Она знала, что им предстоит расстаться, но думала, верила, что Бенджен вернется на родной Север и будет приезжать с его частичкой всякий раз, когда будет ее навещать. Оказалось, ее младший брат больше похож на нее, чем она думала. Он тоже хотел свободы. Бендж ласково погладил ее по руке и улыбнулся одними глазами. Раздался горн, прервавший их разборки, и они сосредоточились на поле, хотя мысли каждого блуждали далеко-далеко от Харренхолла. Первым Лианна увидела сира Барристана Сэлми, высокого, широкоплечего мужчину, который всегда тенью следовал за королем Эйрисом и даже подал ей на обеде яблоко, свалившееся с блюда. У него были печальные бледно-голубые глаза и густые седые волосы, а морщины делали его лицо более выразительным и подвижным. Впрочем, сейчас лицо рыцаря было скрыто за надежным шлемом, а потому Лианна могла лишь домысливать его черты. По толпе пробежала рябь, и на поле показался второй участник, чьи длинные серебристые волосы не оставляли ни у кого сомнений в его личности. Лианне в тайне хотелось их потрогать — такими невесомыми казались эти пряди цвета драгоценного металла. — Лохмы, как у бабы, — буркнул Роберт, сверля принца взглядом, и тот, будто бы услышав, вдруг повернул голову, склонив ее в приветственном кивке, определенно предназначающимся ей. Лианна закусила губу. Она бы обошлась и без этого знака внимания. «Лохмы» поехали дальше, на свой конец поля, где заняли первичную позицию. Лианна подумала, что немногие бы дрались с наследником престола в полную силу, особенно в присутствии Короля, и что Барристан Сэлми как раз входил в число этих немногих. Он наверняка учил принца держать клинок, и теперь, спустя годы, хотел проверить, что тот усвоил из его уроков. Эйрис, не размениваясь на такие глупости, как приветствие участников, и даже не пожелав встать с места, дал отмашку, и кони на разных концах поля радостно заржали, пришпориваемые своими наездниками, держащими оружие наготове. Это был бой на длинных мечах. Не на деревянных, не игрушечных, — эти могли разрубить человека пополам. Сталь звякнула в первый раз плавно и певуче, противники лишь на долю мига соприкоснулись лезвиями, прицениваясь друг к другу, и разъехались в разные стороны. Во второй раз ситуация повторилась, острие меча Барристана чуть не задело шею принца, но в итоге пролетело мимо. Тишина стояла напряженная. Лианна заметила, как к Харренхоллу медленно ползут тучи, и облегченно вздохнула — ей уже начинало надоедать бесконечное солнце и ленивая жара. Клинки заиграли бликами в третий раз, уже в полную силу, мощно, резко и воинственно. Противники не уступали друг другу в силе, и опыт Барристана с легкостью компенсировался ловкостью Рейгара, который, как оказалось, прекрасно владел и правой, и левой руками. Воздух наполнился звоном мечей, ржанием лошадей и общим ожиданием, которое осязаемо витало в воздухе. Они сбили друг друга на землю одновременно, одним и тем же приемом, и Лианна стиснула руку Бенджа с такой силой, что тот ойкнул и недовольно посмотрел на нее, хотя она того и не заметила. Ей почему-то показалось, что голова Рейгара извернулась под неправильным углом и что он так и не поднимется с земли, но это оказалась лишь коварная игра света на его доспехе. Лишенные своих коней правилами поединка, рыцари закружили друг друга в смертоносном танце, который лишь в очередной раз доказал Лианне, что она ничего не знает о настоящих сражениях. Даже здесь, на турнире, окруженные правилами и запретами, мужчины делились с возбужденной толпой своей сокрушительной силой и навыками так, что каждый присутствующий прекрасно понимал — шутки с этой силой плохи. — Они же убьют друг друга, — прошептала она, во все глаза глядя на противников, и Нед тихо засмеялся. — Не переживай так, Лия. Меня больше волнует, что мы так можем просидеть еще очень долго, учитывая мастерство — не смотри на меня так, Роберт, принц действительно прекрасно знает, как обращаться с клинком, и талант последних участников. — Я готов сидеть так весь день, — отозвался Бендж, который взирал на раскинувшийся перед ним бой с жадным любопытством. Мальчишка. Лианна не могла просто наслаждаться днем, погодой и схваткой, как это делали ее братья. С каждым новым взмахом, новым росчерком стали ее сердце замирало, а потом принималось биться быстрее, как сумасшедшее. Она сама, наверное, была помешанной — как те пахари, что верили по сей день в великанов. С Рейгара слетел шлем, и растрепавшиеся пряди упали ему на лицо, вызвав у Роберта очередной смешок. Принц же невозмутимо отклонился назад, пропуская меч Барристана прямо там, где только что была его голова, и волосы упали ему на спину, прикрывая ее белым маревом чуть ли не до бедер. Схватка продолжалась — ни один противник не желал уступать другому, хотя оба уже определенно запыхались в тяжелых доспехах, Барристан сам сбросил свой шлем на землю, занося клинок в особенно эффектной дуге, а затем произошло сразу несколько событий, которые Лианна чуть было не пропустила, так как Роберт выбрал именно этот момент, чтобы в очередной раз опалить ее ухо своим дыханием. Рейгар вдруг резко присел, что было весьма затруднительно, учитывая его латы, но все же удалось, чиркнул клинком по пластинам, прикрывающим голени сира Сэлми, так же быстро вскочил, и, воспользовавшись замешательством, ударил противника рукоятью меча прямо в грудь. Раздался густой звон, и Барристан покачнулся, опадая на одно колено и будто бы тряся головой, отгоняя громкие звуки, мешавшие прийти в себя. На его нагрудном доспехе образовалась знатная вмятина. Одновременно с этим Эйрис вдруг резко выкрикнул, что его кубок давно опустел, а конь принца встал на дыбы, чудом не сбив хозяина с ног. Толпа зашумела. Лианна не очень вежливо отмахнулась от Роберта, сосредоточившись на паре футов турнирного поля, где Рейгар, наконец, выбил оружие из рук старшего рыцаря, тем самым завоевав себе титул победителя турнира в Харренхолле и спровоцировав целый всплеск аплодисментов. Бендж засунул в рот два пальца и оглушительно, по-разбойничьи свистнул, схлопотав подзатыльник от сидящего выше Брана. Лианна же выдохнула, позволив себе расслабиться, и обернулась к смурному Роберту, чтобы попросить прощения за свое недавнее поведение. Она коснулась его короткостриженой бороды ладонью, обращая его взгляд на себя, и улыбнулась. Голубые глаза Роберта потемнели, и тот в порыве перехватил ее ладошки своими, соединяя и поднося к губам, крепко целуя костяшки. Будто заявлял — на один из твоих пальчиков я надену свое кольцо, они мои, и ты — моя. И Лианна впервые была не очень-то и против. Впечатление Роберт производить умел, особенно такими широкими жестами, говорящими больше, чем сотни слов, переданных друг другу украдкой в ночи. Увлеченные друг другом, они пропустили тот знаменательный миг, который впоследствии очевидцы событий перекладывали из уст в уста, добавляя как можно больше подробностей, выдуманных и не очень, миг, вошедший в историю и позднее повлиявший на судьбы многих людей, которых еще даже не было на этом свете. Почувствовав вес чего-то инородного на своих коленях, Лианна отвлеклась от Роберта, опустив глаза, и с удивлением обнаружила поразительно сочетающийся с ее платьем венок невиданной красоты, от которого пахло севером и… скандалом. Северные розы были будто покрыты инеем, их темные стебли тесно переплетались друг с другом, и тугие бутоны казались бархатными, ненастоящими. Лианна коснулась их пальцами и только тут поняла, что кругом стоит оглушительная тишина, которая резала спокойствие, как нож масло. И подняла голову. То ли в этом была виновата жара, то ли недосып, но она не сразу связала между собой окончание турнира и вес венка на своих коленях, и только теперь, смотря в глаза сидящему на своем ослепительном скакуне Рейгару, понимала, что произошло ужасное. Видела на трибуне напротив Элию Мартелл — Таргариен — и чувствовала, что краснеет от чудовищной смеси смущения и стыда. Что там она думала о широких жестах? Роберт оказался побежден даже в этом поединке. За спиной раздались выкрики Брандона, в которых Лианне послышалось «оскорбление чести» и «пусти, Нед, я…», а сама она не могла, как ни старалась, перестать смотреть на кронпринца, который, смерив ее последним непонятным взглядом, дернул поводья и в такой же тишине, прерываемой лишь не желающим угомониться Браном, двинулся дальше. Пальцы разжались сами собой, и венок не упал на пыльное поле лишь по какой-то случайности. Лианна поборола желание закутаться в ставшую ненужной шаль с головой, чтобы скрыться ото всех этих взглядов, ядовитых, заявлявших, что она — падшая женщина, связавшаяся с женатым мужчиной. Лианна и чувствовала себя так, хотя совершенно точно не делала ничего такого и даже не помышляла о подобном. «Ой ли?» — ехидно спросил внутренний голосок, и Лианна упрямо мотнула головой. Ее интерес к Принцу-Дракон вовсе не был романтическим. Знать бы еще, что это такое. Она почувствовала сильный зуд в колене и поняла, что все это время Роберт все сильнее сжимал на нем свои пальцы. Лианна зашипела, и тот сразу же ослабил хватку, хотя гневная пелена и не думала спадать с его глаз. Вид у Роберта Баратеона был как у побитой собаки, которая очень хотела откусить обидчику голову. Он резко повернулся, оскалившись на красного от ярости Брандона, к счастью, не извергавшего больше проклятий, и вскочил, привлекая к себе внимание. Лианна, почувствовав, как штурм сотен глаз перестал колоть кожу, перевела дух, вцепившись в венок, как в последнее средство спасения, хотя он был средством совершенно обратным. — Принц лишь воздал должное моей невесте! — громко воскликнул Роберт, разводя руки в стороны, и облегчение, скользнувшее по толпе, готовой к новому, смертельному поединку, затопило пространство. В конце концов, рыцари и лорды прибыли на праздник, а не на разборки, и теперь, с окончанием турнира, хотели его отпраздновать. Лианна же, успевшая изучить Роберта, лишь прикрыла глаза. «Когда я одержу победу на турнире, все узнают, что моей супругой станет сама королева любви и красоты». Королевой-то она стала, вот только королем стал вовсе не ее нареченный. Нареченный оказался в дураках, и лишь он знал, каким будет наказание для провинившегося. А глаза Роберта Баратеона — единственная его часть, которая никогда не врала, — говорили, что месть будет, и она будет скоропалительна и беспощадна. Шкуры под ним двигались, как живые. Будто давно убитый медведь ерзал, готовясь встать на лапы. Бенджен глухо застонал и ткнулся в них носом, чувствуя, как хватка на бедрах стала крепче и его насадили на горячую плоть сильнее, вжимаясь губами в шею. За пределами палатки не раздавалось и звука, и в самой палатке старались молчать, чтобы ничем не потревожить предрассветную тишину. И, если Бенджен из-за необходимости сохранять тишину кусал шкуры и отплевывался от меха, Эртур не мелочился и хватал его зубами за загривок, оставляя свои метки по всей шее. Он приходил эту палатку уже третий раз и не понимал, почему ему мало, хотя они трахались ночи напролет, выжимая друг из друга пот, семя и даже — в моменты острого блаженства — слезы. Как и сейчас. Бенджен почувствовал накатывающее, ослепляющее наслаждение, и крупно вздрогнул, едва успев подавить родившийся в самой глубине легких стон. На ресницах осела влага, внутри вдруг стало очень мокро и горячо, и мгновением после Эртур скатился с него, напоследок благодарно куснув плечо. Они пялились на едва освещенные парой свечей лица друг друга, восстанавливая дыхание, и Бенджен, не выдержав, перекинул ногу через блестящее от пота тело рыцаря, накрывая его собой и настойчиво раздвигая языком жесткие губы. Эртур с готовностью ответил, зашарив мозолистыми руками по его телу и подтянув его бедра к своим, по-прежнему влажным. — Удивительно, что твоя семья не замечает твоего отсутствия, — хрипло прошептал рыцарь, вылизывая его подбородок и опускаясь к шее, — мне казалось, все волки сбиваются в стаи. — После сегодняшнего я им совершенно неинтересен, — фыркнул Бенджен, притираясь ягодицами о начинающую вновь наливаться плоть. — Отчего-то мне кажется, что Нед и Бран караулят двери Лианны. — Принц поступил неосмотрительно, не спорю, — Эртур заправил упавшую ему на глаза прядь и поймал короткий, но жадный поцелуй, — но порой действовать, основываясь лишь на своих желаниях, может быть так… сладко. Он опрокинул Бенджена на шкуры, вычерчивая на его теле мокрую дорожку своим языком, пока не добрался до бедер и взглянул на него снизу вверх, лукаво поблескивая ярко-фиолетовыми глазами. Бенджен уперся взглядом в полог палатки и пообещал себе не стонать, нарушив обещание немногим позднее. Закончив с ним, Эртур рукой вытер губы и вновь пополз по его телу наверх, опять твердый и горячий, как печка. — Ты рассказал им о моем предложении? — спросил он, оказавшись у его лица, и Бенджен, облизав пересохшие губы, кивнул. На большее сил пока не хватало. Эртур закинул его ногу себе на бедро. — Так что, будешь моим оруже, — он толкнулся, собирая стон с его губ, — носцем? Бенджен задохнулся, выгибаясь на шкурах, зарываясь в нагретый их телами мех пальцами, чуть ли не вырывая его с корнем, сглотнул вязкую слюну и ощутив, как внутри его тела заходил твердокаменный член, подло надавливавший на одну и ту же точку, тихонько хныкнул, презирая самого себя за эти далекие от мужских звуки. — Б-буду, — запнувшись, ответил он. Эртур довольно рыкнул и принялся трахать его куда более настойчиво и жестко, зажав рот ладонью. Окончательно выдохшиеся, они лежали на спине и дышали в унисон. Живот Бенджа громко заурчал, и Эртур весело фыркнул. — В Гавани ты совсем забудешь о еде, если будешь все время рядом со мной. Пекло, да мы оба перестанем что-либо есть, и в итоге умрем от голода. — Если вы будете все это время во мне, я не против, — заметил Бенджен. Эртур скривился. — Ради Семерых, прекращай со своими «сирами» и «вы». Мы трахаемся, парень. Думаю, достаточно сблизились. — Хорошо, сир Дейн, — нагло ответил Бенджен, наклонившись и затянув кожу под ключицей рыцаря зубами. Ему уже довольно долгое время хотелось это сделать. Эртур глухо застонал. — И ведь не разберешь, почему меня это так заводит, — он с силой втянул его язык в свой рот, вылизывая, как котенка, и почему-то напомнил Бенджену об их первом поцелуе, который оказался для обоих полной неожиданностью. Вечером третьего дня они столкнулись в начавшем засыпать лагере — Бенджен по просьбе сестры раскидывал ворованные части доспеха, а Эртур совершал осмотр. Возвращались в замок в итоге вдвоем, негромко беседуя о юге и севере, о Звездопаде, фамильном гнезде Дейнов, и Винтерфелле. Бенджен радовался, как дитя, а Эртур выглядел на фоне неполной луны загадочно и мистически, как рыцарь из древних легенд. А затем мимо них пронеслась напуганная кем-то лошадь, чудом не затоптав Бенджена, которого Эртур выдернул за шкирку буквально из-под ее копыт и впечатал в стену, яростно гаркнув «куда лезешь?». Бенджен даже не понял толком, что произошло, моргнул, перевел дыхание… Которое ему понадобилось, потому что Эртур вдруг сжал его плечи и ткнулся губами прямо в рот. Правило первое — если Эртур Дейн целует вас в губы, обязательно целуйте в ответ. Неизвестно, сколько они так бы стояли, скрытые тенью, если бы не раздавшиеся голоса стражников. Миг — и Бенджен обнаружил себя в гордой компании себя самого. Он решил уж было, что ему привиделось, что это луна играла в свою любимую игру — ставила спектакль в театре теней, а на утро обнаружил в сапоге записку с временем и местом встречи. Правило второе — если Эртур Дейн назначает встречу на закате, ее обязательно нужно посетить. Так все и началось. В ту же первую ночь, когда они, вымазанные в грехопадении и поцелуях, лениво болтали ни о чем, Эртур вдруг взял и предложил ему место своего оруженосца. Бенджен поначалу решил, что он шутит. Затем рассердился — быть удобной, пусть и высокородной, подстилкой ему не хотелось. Как оказалось, сердился он зря: Эртур действительно видел в нем потенциал рыцаря, что и принялся ему доказывать словами и… кое-чем еще. Теперь же, три дня и кучу событий спустя, на Бенджена будто молот осознания обрушился — он не вернется на север. Не сейчас. Не в ближайшее время. Он поедет на юг, который мать любила называть рассадником сплетен, интриг, заговоров и убийств. Бенджену же лишь предстояло испытать на собственной шкуре, что сплетники Гавани думают о северянах, которые с такой легкостью прыгают в койку к прославленным рыцарям. Лианна не знала, что найдет его там. Она провела весь день на иголках, в постоянной компании бдительных братьев и Роберта, который чуть что принимался тискать ее, будто она была его любимой игрушкой, целовать яростно и жадно и вообще показывать всем своим видом, что королева турнира занята, и никаких слухов о ней он не потерпит. На самом деле, Лианна даже была ему благодарна — она догадывалась, что леди с разрушенной репутацией недолго выходят в свет. Шепотки были, но их было немного, а вот если бы ей давали золотого дракона за каждый косо брошенный взгляд, Лианна точно бы стала самой богатой леди в Семи Королевствах. Хуже всего были взгляды Эшары Дейн и Оберина Мартелла — будто она нанесла им личное оскорбление. Проклятый венок Лианне пришлось таскать за собой. Символ красоты, которым так желали быть отмечены все леди, по-дурацки болтался у нее на руке, и острые шипы резали кожу запястья, оставляя на нем царапины. На землю во дворе даже упала пара крохотных алых капелек, и Лианна подумала, что через много лет там тоже могли бы вырасти зимние розы, если рассказы Старой Нэн все-таки были правдивы. А потом Брандон запер ее в комнате. Вот так просто. Даже в Винтерфелле ее не запирали. Могли наказывать, как за тот случай с подарком Роберта, но не запирали, лишая даже той призрачной свободы, что у нее была. А тут это было сделано быстро и просто, и сколько бы Лианна не колотила в дверь, никто не отозвался. Это было обидно — то, что даже родные братья не доверяют ей. Верят, что действительно была той, за кого ее выдал Рейгар Таргариен. Шлюхой с севера. В спальне она нашла и кувшин с водой, и расправленную, приготовленную ко сну постель, и от это стало только гаже. Все было спланировано. Ну не считали же они всерьез, что она заберется на коня принца и сбежит вместе с ним в ночную чернь? И что было еще хуже — она не могла поговорить с ним. Лианне до дрожи хотелось встретиться, поколотить монаршую особу, поорать, объяснить, как принято и не принято делать, и, на самом деле, просто спросить — зачем. Зачем был нужен этот дешевый жест, который принес ей лишь одну боль и поставил под угрозу тот хрупкий мирок, что она упорно сколачивала вокруг себя. Зачем было протыкать ее далеко не толстую шкуру острыми шипами. Она долго смотрела на кинутый у подоконника потрясающей красоты венок, который не торопился вянуть, а лишь набирал силу, покачивая лепестками. Зимние розы, подумать только, их же еще найти надо было! Лианна в сердцах смахнула венок за окно, и тот шлепнулся о кладку во дворе. Небо задрожало, и на землю пролились первые капли дождя, собирающегося над замком целый день. Дождь забарабанил по мерцающим в темноте цветам, смывая горести Харренхольского турнира, и Лианна высунулась из окна почти по пояс, подставляя лицо спасительной влаге. Она хотела бы каждый день умываться дождем, и чтобы в ее жизни все было просто, без этих поворотов сюжета и рамочных дыр. Она постояла так какое-то время, а потом заметила криво торчащий из рамы гвоздь, и решила, что так или иначе, но с принцем она поговорит. Выковырять гвоздь оказалось не так-то просто — несмотря на полусгнившую древесину рамы, он все-таки крепко сидел на обжитом месте, и вылезать наружу не собирался. Но Лианна всегда была упрямой и тянула до тех пор, пока гвоздь не поддался, а потом повалилась внутрь комнаты, чудом не порвав изумительное шелковое платье. Впрочем, туда ему и дорога. Ничего хорошего оно ей не принесло. Когда сын Безухого Джо хвастался, что умеет вскрывать замки, Лианна просила его научить ее, и тот учил, нехотя и приговаривая, что благородным леди это все равно, что лягушке смычок. Хотела бы она увидеть его сейчас. Даже несмотря на эти короткие, но ценные уроки, проковырялась Лианна долго. Замок, как ни странно, попался коварный, а за дверью то и дело кто-то ходил, так что приходилось прерываться, прислушиваться, и приниматься снова терзать дверь. Когда же та, наконец, поддалась, Лианна не поверила, а потом выскользнула наружу так быстро, будто боялась, что ее вновь запрут — теперь уже призраки… И вот она была здесь. Стена была такой же, какой она ее запомнила, и Лианна не смогла отказать себе в искушении забраться на парапет и постоять так совсем немного. Она хотела найти Рейгара, подождать в одном из коридоров, ведущих к его покоям, да хоть волею старых богов наткнуться на него. Боги, как оказалось, умели слушать. Принц показался из башни, служившей некогда оплотом стрелкам, которая располагалась на некотором расстоянии и дорога к которой состояла из крошащихся камней, под которыми находились лишь футы и футы свободного падения. Лианна поняла, что он ждал ее — напряженный, как струна его любимой арфы, бледный и решительный. Готовый к обороне. Лианна открыла рот, готовясь вывалить на него весь список его прегрешений, но не смогла вспомнить ни одного. Потрясения всего дня закрутились вокруг нее, она зачем-то посмотрела вниз и покачнулась, хватаясь пальцами за ненадежный зубец и думая, что конец все-таки возможен. Ее схватили за талию и прижали к чему-то высокому и теплому, и Лианна закрыла глаза, оправляясь от необъяснимого страха, вызванного этой высотой. Пекло, как же она устала. Рейгар быстро отпустил ее, убедившись, что она в порядке, и сунул что-то ей в руки. — Впредь научись отдавать мои подарки лично, — прошипел он и отступил, смотря на нее с каким-то странным гневом, хотя в этой ситуации гневаться должна была она. Лианна почувствовала укол и посмотрела на то, что было у нее в ладонях. Сердце дрогнуло. Даже полежав на земле под дождем, прекрасный венок не потерял в своей красе. — Вы не должны были дарить мне его, — заметила она, теребя венок, коля пальцы снова и снова. Эта несильная, но неприятная боль отрезвляла. — Да, не должен, — Рейгар хмыкнул. — Но хотел. — Мир не строится на желаниях! — почувствовав прилив сил, воскликнула Лианна. — Вы хоть понимаете, какие последствия это будет иметь? — Моему отцу все равно, а между мной и Элией нет высоких чувств, — пожал плечами принц, и Лианна закипела. — Мне все равно на вашу жену и безумного отца! Я говорила о последствиях для меня, ваша милость, если вы вообще задумывались о таковых! Если в вашем мире все очень просто и вас тянет бунтовать, вам никто не помешает, вы же кронпринц, но вы зачем-то втянули в это меня и мою семью, для которой честь и семейная репутация еще что-то значат! А теперь весь Вестерос будет думать, что я с вами не только беседы веду, но и постель грею, причем каждую ночь и очень талантливо! Она будто дала ему пощечину — таким изумленным стало ладное лицо принца. Наверное, никто не видел на нем такого выражения. Понимание, что Рейгар даже не задумывался о подобном, не только не успокоило, но разъярило лишь сильнее. — И это я еще не говорю о том, что сейчас чувствует Роберт, который мне несколько лет твердил, что завоюет для меня этот проклятый, — Лианна потрясла венком, — венец. А в итоге мне его вручили вы — человек, которого он едва терпит, да еще и женатый! — Чувства Роберта Баратеона меня заботят в последнюю очередь, — фыркнул Рейгар, выглядя уже не столь подавленным. Лианна кивнула. — Верно. Но поверьте, он не взял меня этой же ночью лишь потому, что мои собственные братья заперли меня в покоях. Роберт раним и вспыльчив. Он бы пошел на все, что угодно, чтобы доказать, что я все еще его. Рейгар поджал губы. Он молчал, будто бы всерьез обдумывая ее слова, и Лианна, чей порыв впервые за долгие годы не был никем сдержан, замерла в ожидании. Ей было все равно, что она вновь умудрилась повысить голос на представителя власти, она знала, что хуже, чем сейчас, Рейгар не сделает. Просто не сможет. — Как вы выбрались? — наконец спросил он, и Лианна уставилась на него в недоумении. Он действительно решил спросить именно это? Она молча показала ему гвоздь, который зачем-то положила в карман плаща, накинутого в спешке для защиты от дождя. Рейгар вздернул одну бровь, посмотрел на гвоздь и… рассмеялся. Смех у него был чистый и приятный, звучавший так странно в мрачном безмолвии. Лианна же коротко глянула на него, на морщинки, собравшиеся в уголках его глаз, и почему-то рассмеялась сама, по-прежнему сжимая гвоздь в руке. Они стояли друг напротив друга, по их головам стучал дождь, и время было напряженное и совершенно неподходящее, а они хохотали, будто помешанные. Тишина лопнула, как пузырь. А затем Рейгар рассказал ей все. Об истинном предназначении турнира, о лордах, переметнувшихся на его сторону, узнав о беременности Элии, о том, что у него уже шла голова кругом от всего этого и он хотел отвлечь внимание Эйриса, и даже не думал обо всем том, что последовало. — Я страшно виноват, — покачав головой, признал он. — Я не собирался этого делать, даже не верил, что смогу победить Барристана, но вы сидели прямо там, в голубом, и я не смог… Не смог проехать мимо. У меня не было дурных помыслов, — он бросил короткий взгляд на венок, — но вы сами сказали, как вам нравятся эти цветы и как вы скучаете по дому. Думал, что смогу приободрить, а в итоге… Лианна ошеломленно молчала. В особо суровые зимы горные кланы покидали свои дома и приходили в Зимний городок, где рассказывали о снежных лавинах, обрушивающихся на них с высоких пиков, лавинах беспощадных, стремительных, убивающих. Ей сейчас казалось, что она погребена под именно такой лавиной. Ее семья участвовала в сговоре, о котором забыла ей сообщить. Все потому, что она была женщиной, которой не было места в политике. — Когда? — едва смогла выдавить она. — Когда вы планируете переворот? — Судя по вашим словам, уже никогда, — Рейгар дернул уголком губ. — После такого я бы сам встал на сторону короля. — Не все еще потеряно, — безрадостно прошептала Лианна. Она сделала шаг, намереваясь уйти, чтобы переварить все новые сведения в одиночестве, но Рейгар преградил ей путь. — Вы так уверены? Лианна упрямо мотнула головой. Ей не хотелось думать о будущем, потому что настоящее ее волновало куда больше. Она уже успела пожалеть, что вообще выбралась из своей комнатки. — Мы можем инсценировать похищение, — вдруг бросил Рейгар, блеснув глазами, и Лианна дернулась, чтобы обойти его со стороны, что было не так-то просто, учитывая узость парапета, грозящего обвалиться прямо под ногами. — Пожалуйста, Лианна, просто дайте себе минуту и подумайте об этом! Если все будут думать, что я вас похитил, у ваших братьев не останется ни малейших сомнений в том, что Таргариены — жестокие насильники и убийцы! Против нас обернется ваш жених, — хотя я не думаю, что у него были бы проблемы с тем, чтобы пойти против меня, но так он поведет за собой армию запада. И не просто против меня, против моего отца! Лианна будто бы врезалась в стену. Она недоверчиво посмотрела на принца. — О чем вы говорите? — спросила, хмурясь и пытаясь понять хоть слово из его пылкой речи. Рейгар всплеснул руками и зашагал от зубца к зубцу, повторяя сказанное, находясь на пике своей идеи и так и пыша готовностью приступить к мнимому похищению незамедлительно. Лианна выслушала его с вежливым интересом, после чего фыркнула. — И вы думаете, мои братья не отправятся первым делом к вашему отцу, чтобы потребовать моего возвращения? Не заключат с ним союз против вас? Как тогда вы собираетесь отбиваться, ваше высочество? — Мой отец никогда не опозорит так свой прославленный род, — уверенно произнес Рейгар. — Открыто выступить против сына? Нет, он на это не способен. — Вы способны, — тихо заметила Лианна. Рейгар усмехнулся. — Я иду против отца, леди Лианна. Не сына. Лианна промолчала. — Ланнистеры, скорее всего, присоединятся к армиям севера и запада. Они не так глупы, чтобы идти против такого противника, — продолжил размышлять Рейгар. — А когда юг будет побежден и можно будет окружить гавань, мы расскажем всем, что произошло. Лианна покачала головой. — Моя семья никогда не встанет на сторону манипулятора, ваша милость. Старки неспособны на это, да и ваш поступок вам чести не сделает, даже если мы и объявим потом, что это была ложь во благо. И что насчет Мартеллов, семьи вашей жены? Вы отправите их на смерть, отправите бороться за Таргариенов против такой жуткой силы, чтобы просто сместить своего отца? — Мартеллы не будут против его смещения. Я могу написать принцу и объяснить ему все, — в голове Рейгара словно закрутились шестеренки. — А Старки присягали Таргариенам. Эддард внес сумятицу в голову вашего брата, но ваш отец изначально стоял за свержение Эйриса. А после того, как он откажет им в возвращении вас, это окончательно уверит ваших братьев в его безумии. — И вы гарантируете, что им ничего не будет? Эйрис… — Я извещу своих людей при дворе. Если что, они примут меры. Лианна сомневалась. Сомневалась, потому что понимала — против короля в его замке не пойдет никто. По крайней мере, в открытую. И кто будет спасать ее семью, если Эйрис все-таки пойдет на крайние меры? Эйрис дико смеется и грозит проткнуть живот Элии ножом, Эйрис улыбается, и его улыбка похожа на оскал мертвеца… Брандон учится стрелять из лука, но у Бенджа выходит лучше… Нед читает книгу, сидя у камина, и она кладет голову на его колени, попросив почитать вслух… Лианна помотала головой. — Нет. Простите, ваша милость, но я не пойду на это. Я хотела бы, чтобы правление вашего отца подошло к концу, но не так. Не так. Рейгар кивнул. — Я понимаю вас. Не буду врать, что не хотел, чтобы вы согласились, но… Такова уж воля тех, кто нас сильнее, — он посмотрел на смурное небо. — Думаю, вам пора идти, пока ваш… побег не обнаружили. Лианна сухо кивнула, все еще пребывая под впечатлением от беседы, и уже была у самого входа в основные помещения, когда ее окликнули. — Можете надеть его? — попросил Рейгар, подразумевая венок, который она все еще держала в руках. — Готов поспорить, вам пойдут зимние розы. — Нет, ваша милость, — отказала Лианна. — Я не могу надеть его, признав себя вашей королевой, потому что даже у сильнейших их не может быть две. И она ушла, так и не узнав, что принц подобрал оброненный ею гвоздь, грустно усмехнулся и спрятал его за пазуху. К самому сердцу.