Час Волка

      Джейме не помнил, как он оказался в своей спальне в башне Белого Меча. Ему казалось, что пламя лижет ему пятки, а мертвецы восстают из могил, и их обуглившаяся плоть падает прямо на надраенный до блеска пол в тронном зале, что их изуродованные пальцы тянутся к нему в немой мольбе, а он стоит, не шелохнувшись, и смотрит на них свысока. Его трясло противной, предательской дрожью, и он понял это лишь тогда, когда его руки наотрез отказались отстегивать от лат знаменитый белый плащ. Тогда-то Джейме и сдался, упав спиной на узкую койку, почувствовав, как сталь впивается ему в хребет, и прикрыл глаза. Это было ошибкой — перед глазами появились тени убитых людей. Эйрису доставляло удовольствие устраивать подобное, когда Джейме нес службу у подножия Железного трона. До этого момента король ограничивался мелкими делами, зачитывая вслух приказы о повешении той или иной души, но в этот раз решил ничем не сдерживать бушующее в нем безумие. «Защитником Таргариена будет огонь», — смеялся он, искривляя рот с желтыми зубами, когда потребовался бой поединком, а затем Джейме осталось только смотреть, как седовласого мужчину поджаривают заживо, пока его сын рвется к нему, все сильнее затягивая удавку на собственной шее… В итоге умерли оба — отец последним, успев увидеть, что остался без наследника. Вопли стояли в его ушах до сих пор, и он сделал то же самое, что и в Тронной зале — представил Серсею, медленно выводя в памяти ее черты. Джейме не видел ее почти год. Он не знал, отросли ли ее тяжелые золотые локоны, носит ли она то рубиновое платье, что однажды свело его с ума, не смогла ли она проникнуться симпатией к Тириону. После того, как Тайвин покинул пост Десницы и забрал Серсею в Кастерли-Рок, сестра перестала писать ему, будто это он, Джейме, был во всем виноват. Его губы тронула улыбка — Джейме вспомнил, как они играли в Эгга и Дунка, и как Серсея всегда была Эггом, а он — ее верным рыцарем. Серсея была хитрее, смелее и напористей, о чем неустанно ему говорила, но Джейме и не отрицал. За это он ее и любил. Септоны могли кричать хоть на каждом углу, что правильно и что нет, но Джейме никогда не был религиозен. Ему было наплевать на законы Семерых, пока Серсея была в его руках, на редкость хрупкая и красивая. Ни одна девушка не могла сравниться с ней, это Джейме знал наверняка. И его любовь, какой бы извращенной она ни была, он знал, была ответной, и Серсее даже не надо было произносить это вслух. Они просто знали вещи друг о друге. Это было то, как они жили. В дверь раздался стук, и Джейме недовольно поморщился. Увлекшись мыслями о Серсее, он как-то и забыл, что за пределами его спальни по-прежнему происходят события. — Да? — садясь, спросил он, и дверь скрипнула, явив лорда-командующего. Герольд Хайтауэр смерил его оценивающим взглядом, будто Джейме был ребенком, пытающимся спрятать украденное яблоко, и бросил: — Держишься, Ланнистер? Джейме хмыкнул. Даже думать было странно, что несколько лун назад, когда этот рыцарь посвящал его в члены гвардии, Джейме раздувался от гордости. Ведь он был просто пятнадцатилетним мальчишкой, для которого не было чести выше. Потом, правда, оказалось, что Эйрис просто глумился, отослав его еще до начала турнира обратно в Гавань, и Джейме уехал, скрипя зубами от досады. В столице, как оказалось, было куда спокойнее без короля. Герольд привалился к дверному косяку, вздохнув, будто ему были известны все секреты мира. Джейме захотелось захлопнуть дверь у него перед носом: сколько бы он ни уважал этого человека за свирепость и смелость, он еще никому не позволял лезть к себе в душу. — Помни, что ты обещал служить королю, а не судить его, — сказал напоследок лорд-командующий и ушел. Белый плащ в каплях крови взметнулся за его спиной. «Значит, он был среди тех, кто помогал сбрасывать трупы», — подумал Джейме. «Интересно, он заснет так же быстро, как и всегда?» Обычно самому Джейме приходилось подолгу ворочаться под одеалом, так как его комната находились на уровень ниже комнат лорда-командующего, а слышимость меж этажами была прекрасная. Конечно, он жил рядом с Эртуром Дейном, что уже считалось подарком судьбы, но Эртура в башне не было и в помине. Как и во всей Королевской Гавани. Никто знать не знал, где он. В том числе Джейме. Он чувствовал себя преданным — все должно было быть иначе. И Серсея, и Эртур должны были быть здесь, в Красном замке. Он бы целовал Серсею перед службой и тренировался бы с Эртуром до последнего пота. Вместо этого Эртур сначала был отослан на Драконий Камень, а затем и вовсе пропал, и, по слухам, помог принцу Рейгару похитить Лианну Старк. Старк. Мысли Джейме вихрем закружились вокруг этого имени. Эртур нашел себе оруженосца на турнире, и об этом судачили все, кто умел слушать. Бенджен Старк прибыл с ним сначала в столицу, а потом отбыл на Драконий Камень, покинув остров долгое время спустя, направившись на свадьбу, которая так и не была сыграна. Умом Джейме понимал, что не мог был оруженосцем Меча Зари всю свою жизнь, особенно теперь, когда они занимали одну должность, пусть и казалось, что он все еще является несмышленым ребенком, пришедшим на первый урок фехтования, но его сердце, то, что возвело Эртура в статус кумира, упорно отказывалось воспринимать факты. Джейме не мог не думать о том, что не лежал бы, потерявшись в думах, как сломанный деревянный рыцарь, если бы Эртур был за стеной. Эртур всегда знал, что сказать. Когда Джейме впервые убил человека, Дейн хлопнул его по плечу и показал, как оттирать меч от крови. «Все рыцари должны проливать кровь, Джейме», — сказал тогда Эртур, нахмурился и добавил: «Кровь — это печать на нашей преданности». Но Джейме больше не хотел печатей. Он хотел, чтобы все было просто и ясно, чтобы сомнения и вопли не преследовали его на каждому шагу, а сны были не так зыбки. Он оттачивал свое владение мечом каждый день, каждую свободную минуту, пока не мог даже стоять ровно. Он учился у Белого Быка, у сира Барристана, у Меча Зари, у Освелла Уэнта, принца Ливена Мартелла и Джонотора Дарри. Его ладони были шершавы от мозолей, а руки — крепки, как никогда. И он все равно впадал в немую панику, когда стоял под троном, на котором сидел Эйрис Таргариен. Джейме не знал, что можно ненавидеть людей так сильно. Поначалу Эйрис лишь напрягал его, напоминал старика, будучи ровесником Тайвина, да и не встречались они толком, надо сказать. Потом король отослал Джейме в столицу, сделав это, чтобы отомстить его отцу, лишив Джейме даже этой малости — завоевать славу на турнире. Тогда Джейме убедил себя, что для этого была причина. Что он был нужнее в замке, охраняя королеву Рейлу и принца Визериса. Но причины не было. Другие гвардейцы смотрели на него косо, словно понимали, что Джейме оказался среди них не благодаря выдающимся заслугам, а как продукт мести. Эйрис же, вернувшись, начал ставить его на охрану покоев королевы, когда он сам был внутри, насилуя ее. Свою жену и сестру. Джейме выслушивал ее стоны мольбы, но мольбы не сладострастные, а жалобные, ее крики, грязную ругань короля и шорох разрываемой ткани. Эйрис приходил и уходил, а вот Джейме такого позволить себе не мог. Хуже всего были рыдания. Рейла не пускала в свои покои слуг по нескольку часов, а потом они бегали туда-обратно с целебными мазями и травяными настойками. Наутро королева появлялась при дворе с высоко поднятой головой и доброй улыбкой. Джейме думал, что Серсея на ее месте уже давно бы прикончила своего мужа. Серсея ворвалась в кабинет отца сразу после обеда, как только ее служанка сообщила, что лорд Тайвин вернулся из Ланниспорта и готов ее принять. «Готов принять» — подумайте только! Будь она Джейме, отец бы уже сто раз постучался к ней в двери. Тайвин сидел за столом, сделанным из отменного красного дерева, и тихо подписывал какие-то бумаги. Он и взгляда не поднял, чтобы ее поприветствовать, и Серсея едва сдержалась, чтобы не опрокинуть на эти столь ценные бумаги чернильницу, вместо этого уперевшись руками в столешницу и склонившись на отцом. — Это правда? — спросила она требовательно и жестко, копируя его собственную манеру общения, и Тайвин, наконец, соизволил обратить на нее внимание. Не меняя позы, он посмотрел на нее хищными зелеными глазами — не такими, как у Джейме, теплыми и напоминающими траву в солнечный день, — нет, глаза Тайвина были как изумруды. Такие же холодные и безразличные. — Сядь и успокойся, — приказал он, и Серсея поджала губы. Она ненавидела, когда ей говорили, что делать. Она осталась стоять чисто из принципа, глядя, как ее отец дописывает письмо. Наконец, Тайвин отложил в сторону перо и сел прямо, ровно, будто проглотил спицу, вновь одарив ее своим каменным взглядом, и Серсея молча послушалась, усаживаясь на самый край кресла. Почему-то ей всегда приходилось делать то, чего от нее ждал отец. В глубине души Серсея боялась, что если оступится, Тайвин не станет протягивать ей руку помощи. — Какая правда тебя интересует? — спросил отец, и Серсея вскинулась. — Про это зудит весь замок! Резня в Красном Замке — это и впрямь произошло? Сколько ты знаешь? — Достаточно, — Тайвин встал, отошел к столику с фруктами и водой (вино в кабинете отсутствовало за ненадобностью), взял графин и два кубка и вернулся на место, наполняя оба холодной влагой и протягивая один Серсее. Она взяла, но пить не стала, хотя день был жаркий, и даже дышать в комнате с открытыми окнами было непросто. И где обещанная зима, спрашивается? — «Достаточно», — повторила Серсея. — Могу я напомнить тебе, что там сейчас Джейме? Твой сын? Мой брат? И ты просто пишешь письма, пока в Гавани все стоят на ушах, вместо того, чтобы… — Что? — прервал ее Тайвин. — Что бы ты сделала? Он смотрел на нее оценивающе, как на украшение, попавшееся на глаза в лавке ювелира. Примеривался, стоит ли оно его золота. Серсея вздернула подбородок. — Я бы вернула Джейме домой, — бросила она, и Тайвин холодно хмыкнул. — Твой брат принес обет служить в Королевской гвардии. Мне напомнить тебе, что это значит? — Да какая разница! — в сердцах воскликнула Серсея. — Он принес обету королю, голова которого вскоре будет красоваться на пике! Ладонь Тайвина громко хлопнула по столу, и Серсея закусила губу, все еще с вызовом глядя на него, не отводя глаза. Тайвин же кивнул на дверь. — Кричи громче, если хочешь, чтобы пташки Вариса донесли на тебя королю. Или убийства двух сотен северян недостаточно, чтобы ты поняла — безумство не стоит принимать за слабость. Никогда. Серсея отмахнулась и откинулась на спинку стула, скрипнувшую под ее лопатками. — Мне нет дела до мертвых северян, — она закатила глаза. Тайвин нахмурился. Он, в принципе, всегда хмурился, но сейчас ложбинка меж его бровями стала темнее, и он мигом стал выглядеть старше. — Очень зря. Ты не так глупа, чтобы не понимать, к чему это приведет. Еще одна фраза без конечного ответа. Как всегда. Любая семейная беседа — урок, снова и снова доказывающий Тайвину, что женщин нельзя пускать в политику. Ее, Серсею, нельзя, а Джейме можно, потому что ему повезло родиться мальчиком. Она вздохнула и снова махнула рукой. — Король одним махом прикончил хранителя Севера и его первенца, а также еще кучу лордов и вассалов, потому что он безумен, — она понизила голос, — и теперь против него начнется восстание. Я ничего не упустила? Тайвин позволил себе также облокотиться спиной на кресло, сведя пальцы в замок. — Главная беда любого человека — считать себя умнее всех вокруг, — медленно проговорил он. — Ты высказала то, что я узнаю у кухарки. Скажи, как эти события влияют на нас? Серсея моргнула. Сосредоточившись на вызволении Джейме из лап безумного Эйриса, она не задумалась о том, что значит восстание для нее и ее семьи. Тайвин снова провел ее, вновь доказав самому себе, что его урок «семья — превыше всего» прошел для нее зря. Она едва не скрипнула зубами от негодования и тихо сказала: — Ты ненавидишь Эйриса. Тайвин усмехнулся. — Я также ненавижу гранатовое вино, но пью его, когда приезжают дорнийцы. Серсея мотнула головой, и тяжелые пряди волос упали ей на грудь. — Нет. Ты не… Мы не хотим, чтобы Эйрис оставался на троне, потому что это лишает нас власти. Теперь, когда ты больше не Десница, а… — она запнулась и уставилась на столешницу, но Тайвин продолжил за нее. — Верно. Я больше не Десница, а Рейгар женился на Элии Мартелл, произведя двух наследников. — Не очень-то она приглядывает за свои муженьком, раз позволила ему сбежать с северной шлюхой! — в сердцах заметила Серсея, и ей показалось, что Тайвин поморщился, хотя он был на редкость скуп на эмоции и чаще напоминал ей статую, а не живого человека. — Принц молод, — нехотя сказал он, — и мотивы его действий действительно… Туманны. Но нас не касается ни похищение Лианны Старк, ни она сама. Нам важны последствия, колесо которых уже закрутилось, — Тайвин снова встал, заложил руки за спину и подошел к окну, из которого открывался чудесный вид на морские воды. — Брандон Старк и его спутники сделали ошибку, ворвавшись в Королевскую гавань, требуя вернуть Лианну. Эйрис сделал ошибку, заключив их в камеру и вызвав к себе их отцов. Рикард и прочие лорды сделали ошибку, явившись. Люди делают ошибки, Серсея. Это позволяет другим людям занять их место. Серсея устало прикрыла глаза, смирившись с тем, что Тайвин и лекции — вещи неразделимые. — Всем ясно, что Север не оставит эти ошибки без внимания, и, при должном раскладе, а также вовремя совершенных ошибках, на трон сядет новый король. — Я по-прежнему не понимаю, как это поможет обезопасить Джейме, — заметила Серсея. Тайвин стоял теперь вполоборота к ней и смотрел на море, позволяя солнцу путаться в его золотых волосах, где уже мелькала проседь и даже лысина. Услышав имя сына, он на миг усмехнулся, но даже эта небольшая улыбка застыла на его губах подобно гипсовому слепку — такая же нереальная, как и любая другая его эмоция, сменившись раздражением. — Джейме! — воскликнул Тайвин, оборачиваясь. — Вот, значит, как ты ценишь перспективы моего рода! Бубня о Джейме! Серсея вскочила на ноги, прекрасно осознавая, что ее лицо вспыхнуло, как факел. — Это наш род! И Джейме и есть его перспектива! — выплюнула она. — Тебе, может, и наплевать, что он может быть втянут в войну и убит, но мне — нет! Ты кичишься нашим родом, но кто будет продолжать его, если Джейме погибнет? Этот мерзкий карлик? Или сыновья Кивана, тупые, как коровы? — Довольно! — громко сказал Тайвин. — Ты сама втянула его в это, убедив короля предложить ему место в гвардии! — Я думала, — Серсея запнулась. Тайвин молча вскинул бровь, но она лишь заставила себя проглотить конец фразы и упала обратно в кресло. — Не знаю, чем ты думала, лишая меня наследника, — отец смерил ее недовольным взглядом, — но я предпочитаю не смотреть в прошлое, тем более, когда мы обсуждаем будущее. На троне будет новый король. Ему вполне может понадобиться новая королева. «Ты никогда не будешь принцессой. Ты будешь королевой» Серсея неверяще посмотрела на отца. Если она поняла его правильно, а с этим проблем обычно не возникало, но он имел в виду именно то, о чем она подумала. — Ты убьешь их, — прошептала она. — Ты хочешь покончить не только с Эйрисом, но и с его решениями — включая брак Рейгара. Последнее имя принесло ей практически физическую боль, но Серсея уже научилась игнорировать ее, и сделала это еще раз. Тайвин неоднозначно поджал губы, никак не прокомментировав ее предположение, но Серсея чувствовала, что не ошиблась. Думала ли она об этом несколько лун назад, когда посвященный в рыцари Джейме навестил ее в Королевской Гавани по пути на Утес? Нет. Она знала, что отец хочет обручить Джейме с Лизой Талли, разлучив их, и придумала план, позволивший бы Джейме остаться с ней в Красном Замке, план, по которому Джейме становился королевским гвардейцем, заменяя Харлана Грандисона. Путем нехитрых манипуляций план был донесен до Эйриса, Джейме вернулся в Кастерли-Рок, но за месяц до турнира в Харренхолле пришло известие, что ему следует явиться в замок, чтобы быть посвященным в гвардейцы. Ее план удался. Вот только Серсея не задумалась, как к подобному отнесется отец. Эйрис одним махом лишил его наследника, оставив лишь карлика Тириона, к которому отец питал ту же ненависть, что и она сама. Тайвин же в свою очередь покинул пост Десницы и Королевскую Гавань и забрал с собой Серсею. Так они поменялись местами — Джейме стал заложником собственных обетов в Красном Замке, а Серсея — заложницей вековых предрассудков в собственном доме, в компании слуг и карлика. Это казалось чьей-то злой шуткой. А теперь Тайвин хотел сделать ее королевой, так, как задумывалось изначально. Королевой на троне, королевой Рейгара. Это звучало бы как мечта, если бы не одно но. Рейгар сбежал с волчицей. Будто она могла сравниться с ней, Серсеей, в честь красоты которой барды сочиняли песни! — Рейгар Таргариен был и остается кронприцем, как бы Эйрис не изворачивался, — наконец произнес Тайвин, отвлекая Серсею от ее мыслей. — Лишившись Элии Мартелл и двух детей, ему будет необходима поддержка лордов и высокородная жена, что укрепит его положение. — Ты убьешь женщину и двух детей, — заметила Серсея. Тайвин качнул головой. — Если будет война, а она будет, то будут и жертвы. Несчастные случаи. — Даже если так, — по правде говоря, Серсею не больно заботила судьба дорнийки и ее отпрысков, если их исчезновение могло бы поставить ее саму во главе Вестероса, — что заставляет тебя думать, что новой королевой не будет Лианна Старк? Довольно логичное решение, учитывая, что это успокоит северных лордов и обеспечит их верность. Тайвин одобрительно прищурился, и Серсея довольно улыбнулась. Она тоже умела думать, что бы там ни считал отец. — Лианна Старк… — смакуя слоги, произнес он. — Даже меня удивили события Харренхолла, но я решил, что в принце просто разыгралась кровь дракона, но похищение… Этого я не мог предугадать. К счастью, — Тайвин отпил из своего кубка, — Таргариены известны своей любовью к двуженству. Серсея переваривала услышанное ровно секунду, после чего выпрямилась в кресле. — Ни за что! — заявила она, в бешенстве, что отец мог подумать о таком. — Я не буду второй королевой и не стану делить Р… трон с этой шлюхой! Она вообще обещана Баратеону! — И Роберт Баратеон не получит ее, если Рейгар действительно проникся к ней чувствами. Взяв ее в жены, он сгладит углы с северянами, а Баратеону придется преклонить колено или умереть. Но помимо мирного союза, Север бесполезен, — губы Тайвина вновь тронула усмешка. — Тут и появляешься ты. «Как это мило. Продашь меня в обмен на положение при дворе, кинешь в постель к двум глупцам, да еще и заплатишь. Слышал бы это твой сын». — Ты выйдешь за Рейгара. Ты станешь королевой, имеющей допуск в его покои. Если он захочет проводить ночи с девицей Старков, ты сделаешь все, чтобы она не родила ему дитя, — Тайвин скрестил руки на груди. — Она будет признана бесплодной, и Рейгар вернется к тебе. Когда ты подаришь ему наследника, другая королева окончательно станет не нужна. — И ты убьешь и ее, — фыркнула Серсея. Она понимала, что план ее отца неплох. Но мысль о том, чтобы быть второй после какой-то занюханной волчицы, внушала такое отвращение, что Серсее хотелось встать и драматично заявить, что она уходит в септы. Вот бы взглянуть на отца, осознавшего, что у него остался только один наследник — карлик. — Когда наше влияние при дворе станет абсолютным, я организую союз принца Визериса с Мартеллами, чтобы обеспечить их верность, и женю Тириона на сестре Рейгара, — продолжил Тайвин, и Серсея тихо рассмеялась. — Ты говоришь о ребенке, который еще даже не родился. А если королева Рейла родит мальчика? Отрежешь Тириону член и выдашь за девочку? Тайвин недовольно цокнул языком. Он терпеть не мог, когда Серсея говорила, как мужчина, а не леди, и не уставал ей об этом напоминать. «Когда я стану королевой, то буду говорить так, как захочу и с кем захочу». — Если королева родит принцессу, она станет женой Тириона, — холодно исправился он, и Серсея невольно посочувствовала ребенку в животе Рейлы, которого ждало такое грустное будущее. Впрочем, судьба девочки с самого начала складывалась не больно ладно — по слухам, король в ярости насиловал жену, вернувшись из Харренхолла, и та понесла дитя, зачатое в ненависти и безумии. — Твой брат будет освобожден от клятв и вернется на Утес Кастерли, женится на подходящей девушке и продолжит род Ланнистеров, — подытожил Тайвин. Серсея почувствовала поднимающуюся в душе бурю. Она будет королевой при красивейшем короле. Серсея была влюблена в Рейгара с того самого турнира в Ланниспорте, — с его длинным маревом волос и потусторонними глазами, — широкоплечего, высокого и грустного, владеющего арфой не хуже, чем мечом. Ее чувства поутихли, когда принц взял в жены дорнийку, но теперь, когда она мечтала о будущем, что-то старое и позабытое проснулось в груди, разворачивая крылья. Она послужит семье и родит Рейгару прекрасных наследников. Вот только Джейме будет делить ложе с какой-нибудь толстухой Талли, чтоб ей провалиться! Джейме был ее. Он был ее половиной, ее сутью, они были одним существом и не могли существовать друг без друга. Серсея шла по коридорам замка, что был построен на утесе, но уходил далеко в его недра. Верхние этажи заливал солнечный свет, и коридоры, казалось, были высечены из чистого золота. Эти ярусы отводились лордам Кастерли-Рок, нижние, темные и более сырые, вырытые прямо в скале, были предназначены для множества слуг, гостей, конюшен и прочего. В детстве они с Джейме вылазили замок снизу доверху, чтобы после, повзрослев, использовать тайные закутки для своих игр, что уже нельзя было назвать просто «детскими». После Джейме отправился искать славу, а Серсея оказалась с отцом в Красном Замке, и они не виделись несколько лет. А потом они встретились. Серсея улыбнулась воспоминаниям — на ней тогда было алое как кровь платье с низким корсажем, а волосы были забраны в модную южную прическу. Джейме так и замер, увидев ее. Сам он вытянулся и раздался в плечах, а его золотые волосы, такие же, как у нее, доросли до плеч, хотя раньше он всегда заставлял стричь их, потому что не хотел, чтобы они падали ему на глаза. К тому времени Серсея уже знала про планы отца, связанные с союзом Ланнистеров и Талли, и у нее был готов план. Она думала, что ей придется долго уговаривать Джейме, но… Как оказалось, чтобы добиться желаемого, было достаточно заманить мужчину в постель. Серсея знала, что Джейме даже не нюхал других девушек, пока путешествовал, но это не мешало ей думать, что они нюхали его. Смотрели на ее брата, кокетничали и мечтали о том, чтобы оказаться в его объятиях. Как бы не так! Она сама не знала, на что способно ее тело, пока Джейме не застонал, выгнувшись дугой на простынях, и ему пришлось кусать кулак, чтобы не выдать их громкими вскриками. Она не собиралась делить его с этой… рыбихой. Серсея была согласна делить кронпринца. Не Джейме. Никогда — Джейме. Что значило, ей нужен план. Но для начала она должна была дописать письмо, что бросила на полпути, когда отец вернулся в замок. В личном крыле Ланнистеров она наступила на что-то острое и чуть не упала, когда игла больно надавила на ступню, обутую в простые тряпичные туфли. Тихо выругавшись, Серсея подняла подол и нагнулась, подбирая небольшой игрушечный кораблик, что выглядел слегка помято с погнувшейся мачтой. Дверь скрипнула, и перед показался ее ежедневный кошмар. Несмотря на то, что ему стукнуло восемь лет, ее братец упорно отказывался расти выше репейного куста. Серсея старалась не попадаться карлику на глаза, чтобы поменьше думать о нем и побольше — о Джейме и себе, но Тирион, к ее вящему неудовольствию, был не так глуп, как ожидалось от карлика. Он вечно сбегал от нянек и находил ее в самых странных местах, упорно отказываясь верить, что Серсее нет до него никакого дела. Вот и сейчас — белая макушка так и подпрыгнула, и Тирион улыбнулся. — Серси! А я как раз читаю про завоевание Эйгона, у меня есть деревянные драконы и корабли, ты не хочешь… Серсея закатила глаза и нагнулась, чтобы заглянуть существу, что убил ее мать, в лицо, такое же уродливое, как и он сам. — В последний раз повторяю — я тебе не Джейме. Я не буду с тобой играть. Я тебя ненавижу. Прочь с моих глаз, — она толкнула ребенка, и он упал, роняя книжку и маленького деревянного дракона. Его коротенькие кривые ноги комично растянулись по полу, но Тирион не спешил подниматься, глядя на нее исподлобья большими разноцветными глазами. Он не плакал. Это всегда раздражало ее больше всего — Тирион отказывался плакать, сколько бы она его не оскорбляла. Джейме говорил, что карлика это очень обижает и что она должна быть добрее, «ведь он наш брат», но Серсея предпочитала не слушать. Ей хотелось, чтобы он плакал, визжал, как поросенок, чтобы вся боль, что досталась ее матери при родах, перекинулась на него. Но Тирион молча шмыгнул носом и встал, подобрав книжку и дракона, и улыбнулся, хотя глаза его оставались серьезными и холодными, как у Тайвина. — Понимаю, ты занята, — сказал он и, не произнеся больше ни слова, скрылся за дверью, оставив Серсею с поганым ощущением, будто она проиграла. Что было еще хуже. Серсея направилась дальше, но теперь она думала не о письме, а о проклятом Тирионе и о том, что завтра он снова попытается подружиться с ней. Этот бесенок просто не умел сдаваться и был упрямее барана. В конце концов, он был сыном ее отца.