Час Волка

      Все кругом было такое зеленое, что казалось, будто они попали в глаз огромного великана. Даже вода в речке, по которой плыла их небольшая лодка, была зеленоватого цвета, — как пояснил Эртур, ее окрашивали здешние водоросли. Река не была широкой, но течение было быстрым, а грести против него было той еще задачей — лица ее спутников были постоянно мокрыми от потуги. Лианна глубоко вдохнула. Пахло свежескошенными травами и цветами, но она не могла распознать, какими, так как никогда в своей жизни не забиралась так далеко на юг. Над их головами небо казалось стеклянным и ненастоящим, слишком ярким для клочка синего: будто она могла постучать по нему ногтем, и оно бы пошло трещинами. В вышине в ветре купались птицы, большие и яркие, явно прилетевшие в Вестерос из Пентоса, или Тироша, или из руин самой Валирии. Легкий ветерок разгонял тепло, освежая кожу, но Лианна все равно то и опускала ладони в речку, перегибаясь через борт, и плескала влагу себе на лицо, которое даже после пятого ополаскивания оставалось соленым. Лианна никогда бы не подумала, что морская соль может разъедать кожу. — Нам нужны лошади, — сказал сидящий рядом с ней Рейгар, и Уэнт, с которым они совсем недавно поменялись местами, согласно кивнул, налегая на весла. — Простор знаменит далеко не своими лошадьми, — хмыкнул Эртур, — мы достанем нормальных скакунов разве что в Хайгардене. Уэнт громко хохотнул. — Я посмотрю на то, как четверо самых разыскиваемых человек в Вестеросе попадут в Хайгарден незамеченными. То еще будет зрелище! Эртур вздохнул и посмотрел на товарища с видом человека, которому все смертельно надоело. — К счастью для нас, в одной из деревень Речных земель я услышал, — он со значением поднял подбородок, — что в Хайгардене начали готовиться к известному маскараду в честь дня наречения Оленны Тирелл, — Эртур с силой крутанул веслом, — и, если я ничего не путаю, то мы будем там в его самом разгаре. Ворота будут открыты для всех желающих принять участие в празднестве, а торговцы будут опьянены бесплатным элем и продадут любой товар за бесценок. Рейгар одобрительно хмыкнул. Лианна же мигом припомнила все, что ей рассказывала Мина, и невольно открыла рот: — Я пойду. Трое рыцарей уставилось на нее так, будто Лианна отрастила крылья. Она не могла их винить — за последние три дня от нее едва было услышано несколько фраз. — Категорически нет, — отрезал Рейгар, и Лианна резко повернулась, встречая его взгляд. Они не говорили о том, что произошло на корабле. Вообще ни о чем: начиная поцелуем и заканчивая тем, что Лианна убила человека. Будто этого и не было никогда, а ей просто приснился очень страшный сон. Но она помнила, знала, что это было. — Вы были в Хайгардене? — спросила она у всех троих, и они покачали головами. — Тогда я не вижу причины, почему должен пойти кто-то другой. — Не ты, — взгляд Рейгара стал жестче, и Лианне это не понравилось. — Я сама решу, — дерзнула ответить она и отвернулась, закусив губу и глядя на мутно-зеленую воду реки Мандер. Течение понемногу замедлилось, а река сузилась, и теперь они держались ближе к заросшему ивами берегу, опасаясь рыбаков и прогулочных лодок лордов Простора. Раздражение залезло под кожу и упрямо не хотело оттуда вылезать. Лианна провела эти дни как на иголках, нервничая и проклиная все: начиная с лесной ведьмы и заканчивая решением присоединиться к команде Йо Рыжего, теперь уже Йо Мертвого. Она убила капитана — самого Йо, убила не прямо, но поспособствовала этому, проткнув ему спину его же собственным кинжалом. После, глядя на разбросанные по палубе трупы людей, что когда-то ходили, дышали и делились с ней секретами по завязыванию морских узлов, Лианна не могла не думать о том, что виновата во всем была именно она. Ее слабость — ее желание быть сильной, — свела ее с ума, дернув навстречу принцу в самый неподходящий момент, который, к несчастью, был увиден и воспринят, как преступление против богов, чем он и был в конечном счете. Они слишком хорошо сыграли свои роли, и жизнью за это поплатились другие. Лианна ранила лишь одного из команды, но на деле вся кровь, что вытекала из их трупов, пропитывая доски палубы, вся кровь, что смывали с мечей ее спутники, была на ее руках. Она могла бы искупаться в ней, если бы захотела, как та леди Харренхолла из древних книг. Так что, пока Лианна пыталась смириться со своей новой ролью — ролью убийцы, отмахиваясь при малейшем воспоминании лиц ее жертв, она не думала, как все было воспринято другими. Разумеется, они убивали до этого, и даже сейчас наверняка думали, что это было необходимо. Но факт оставался фактом — она впилась в Рейгара, как лесная гадюка, отравляя и его своим ядом, а потом спалила корабль, что должен был доставить их в Дорн, спутав все карты и сломав фигурки на игровом поле, после чего упрямо отказалась говорить об этом, потому что не знала, как объяснить свои чувства, даже себе самой. Она переварила эти события даже лучше, чем морскую похлебку, и это испугало ее. Лианна начинала думать, что ввязалась в то, значения чего сама пока не до конца понимала. — Мне кажется, это не такая плохая идея, — вдруг подал голос Уэнт, и она удивленно уставилась на него. Освелл никогда раньше с ней не соглашался. Заметив ее взгляд, рыцарь закатил глаза, — да, потому что это логично. Лианна маленькая и незаметная, вполне может притвориться дочерью пахаря, а в маске ее никто даже разглядывать не станет. — А еще Мина Тирелл — моя лучшая подруга, — добавила Лианна. — Я все знаю об устройстве стен и лабиринта. Уэнт цокнул языком. — Тем более. Рейгар сложил ладони на коленях. — Это имеет смысл, — нехотя признал он, — но она не пойдет одна. — «Она» вас прекрасно слышит, — буркнула Лианна. — И со мной пойдет Уэнт. Упомянутый Уэнт удивленно крякнул. Лианна коротко улыбнулась в его изумленное лицо, и, ничего не объясняя, вновь уставилась на реку, завораживающую редким малахитовым светом, будто мерцающим на самой глубине. Видимо, ни принц, ни Эртур не нашли, что возразить, и в их лодке вновь воцарилась тишина, перебиваемая всплесками опускаемых в воду весел. Лианна же вернулась к своим мыслям. Она сама удивилась, как быстро восстановилась после событий на корабле, хотя тогда, стоя на пожираемой пламенем палубе и чувствуя скатывающиеся по щекам слезы стыда, раскаяния и печали, думала, что это никогда не закончится. Когда они доплыли до берега и мужчины затащили лодку на песок, она упала следом, распластавшись по нему, как морская звезда, глядя в небо и позволяя себе отдаться ощущениям. Вот только ощущения недолго бередили ей душу, с каждой новой волной прибоя втягиваясь обратно в море. Это чувствовалось, как что-то неправильное. Что так быть не должно, что печать убийцы не может не притягивать весом к земле, но в глубине души, уже довольно поломанной и измученной, Лианна понимала, что иначе и быть не могло. Если она действительно хотела повзрослеть, то ей надо было признать свои ошибки и двигаться дальше, учась на опыте прошлого. Этот самый опыт уже показал ей, что целовать Рейгара Таргариена — плохая идея. Так что Лианна упрямо игнорировала тот факт, что даже после десятой помывки ее руки выглядят так, будто на них натянули алые перчатки, слушала разговоры спутников и запрятала воспоминания о «Морской шлюхе» в самый дальний сундук своей памяти, надеясь, что они в нем же и истлеют. Рейгар тоже не вспоминал о том, что предшествовало бойне, и с одной стороны Лианна была ему благодарна, тем более что теперь, благодаря Морту, о содеянном ею знали еще и Эртур с Уэнтом. С другой стороны, она не была уверена, не скрыт ли в этом облегчающем молчании какой-то подвох. Чего только стоила эта краткая вспышка, столь неожиданная и искренняя. В ее понимании Рейгар был спокоен и невозмутим, как камень, но последние события упрямо доказывали обратное. Тогда, на корме, он вспыхнул, подобно факелу, когда угрожал Роберту, да и несколько минут назад на его скулах появились розовые пятна. «Не ты». Был ли он так суров, потому что она было слишком важна для этого плана? Или Рейгар, как и сама Лианна, начал понимать, что этот план медленно начинает работать против них и просто не хотел это признавать? Чтобы отвлечь себя от мыслей о побледневшем лице капитана (эта картина вызывала неуместную тошноту), Лианна, лежа ночами на жалкой подстилке из лесной травы, размышляла о природе собственных чувств к принцу и о том, была ли она достаточно глупа, чтобы и впрямь называть это «чувствами». В ее картине мира Лианне не суждено было почувствовать бабочек в животе, мурашки по позвоночнику и страх отторжения. Она была бы вполне довольна своим местом на севере, среди заснеженной равнины и верхом на Искре. Вместо этого она была на юге, где-то между Староместом и Хайгарденом, с колюще-режущими эмоциями около сердца и головой, что пустела, стоило ей встретить взгляд темно-индиговых глаз. Этого не было в ее планах, и Лианна не хотела этого. Это было преградой к холодной голове и четким мыслям, и, если она чему-то и научилась у Мины, так это тому, что мужчин лучше пускать в сердце исключительно после свадьбы. О свадьбе Лианна и думать забыла, равно как о законном женихе, зато Рейгар нагло выкопал траншею там, где раньше была неприступная Стена изо льда, и теперь лед крошился, осколками врезаясь в ее маленькое глупое сердце, так легко сдавшееся от захватывающих событий, столь редких для ее короткой жизни. «Мы свободные или великие?» — шептала она самой себе, подперев щеку ладонью, загипнотизированная колыханием ивовых ветвей, достающих до самой воды, из которой торчали круглые бока пригретых на солнце камней. Вряд ли великие люди поддавались желаниям сердца, тем более таким низменным и влекущим кучу неприятностей. Свободным же претили сами чувства, сковывающие по рукам и ногам. Никогда еще Лианне не хотелось так сильно увидеться с отцом и попросить его разрешить эту дилемму. Она никогда не получала всего, чего хотела, даже такую малость, как штаны для верховой езды, ей пришлось выпрашивать годами. Так что Лианна была избалованна лишь одним — лаской и любовью, которую не стеснялись проявлять ее родные и которую она никогда не сдерживала, заботясь о тех, по кому стучало ее сердце, показывая это в мгновения нужды и печали. Но Рейгар Таргариен, наследник престола с женой и двумя детьми, едва ли подходил под роль того, кто нуждался в ее чувствах. Даже самой Лианне они были смешны, они были совершенно не к месту и пугали. Ведь в конечном итоге, она была никем — неотесанной девчонкой с севера, заигравшейся в политические игры, а его роль перед страной и самим собой едва ли можно было переоценить. Лианна никогда бы не попросила его выбирать между ней и государством, а ему бы непременно пришлось бы это сделать, начни она тяжелый и изматывающий разговор о чувствах. Она использовала его, как средство для победы над призраком Роберта, как вовремя подвернувшийся под руку кинжал, и поняла о себе то, о чем даже не задумывалась раньше. И Рейгар не был ей ничего должен, а она… Лианна задолжала многим, но даже не могла похвастаться фамилией Ланнистер, знаменитой своей способностью отдавать взятое. Она и сама не заметила, как провалилась в сон, убаюканная мерным плеском волн и тенью раскинувшихся над ними деревьев, и проснулась только тогда, когда по ее щеке мазнула ткань плаща. Лианна определенно лежала на чем-то теплом, и ее накрывали ее собственным плащом. Лениво приоткрыв слипшиеся от сна глаза, она заметила, что уже стемнело, а ее спутники развели небольшой костер прямо у берега, надежно сокрытые плотной завесой ивовых ветвей. Серебристые волосы Рейгара с редкой черной проседью спадали тяжелыми нитями с его левого плеча, а морщинка меж его бровей разгладилась, делая лицо принца на несколько лет моложе. — Спи, — тихо проговорил он, но уже проснувшаяся Лианна лишь хлопнула глазами, окончательно сгоняя остатки дремоты, и помотала головой. — Я больше не засну, — тоже почему-то шепотом сказала она. Рейгар коротко посмотрел на нее перед тем, как отвести глаза. — Завтра нам надо будет посетить деревню и приобрести карнавальные костюмы. Вам с Освеллом, — добавил он, заметив, как Лианна недовольно открыла рот, — вчетвером мы привлечем внимание. Лианна вздохнула и села, подбирая под себя ноги и перебрасывая на плечи плащ, откидывая с лица отрастающие волосы. У нее было много вопросов, но близость Рейгара и его горячее дыхание, буквально опаляющее ей скулу, напоминало вонзающиеся в кожу колючки. Так и хотелось впиться в плоть ногтями, облегчая надоедливый зуд. — Мне надо пройтись, — выдохнула Лианна, когда покалывание достигло высшей точки, и вскочила на ноги, привлекая внимание двух других ее спутников, поджаривающих на костре рыбу. — Рады видеть в здравии, — хмыкнул Уэнт, — проспав половину дня, ночью уже не спится? Лианне никогда еще так не хотелось его пнуть. Но она этого не сделала, лишь бросила на рыцаря гневный взгляд и затопала прочь, прямо к воде и горячо любимым тонким ивам, скрываясь за густой завесой их веток. Отойдя на пятьдесят или около того шагов, Лианна наконец остановилась и прижала к пылающим щекам ладони, мотая головой. — Идиотка! — в сердцах обозвала она саму себя, пиная небольшой камешек прямо в воду. Камень опустился на дно с обиженным «бульк», и Лианне очень захотелось последовать его примеру. Вот, значит, о чем это все было? Все баллады и книги, легенды о рыцарях и их леди сердца, пылких признаниях и розах? Что же, розы у Лианны были: даже одна засохшая, с того самого проклятого венка, которую она сохранила, сама не зная зачем. Значило ли это, что уже тогда Рейгар Таргариен прокрался в ее душу? Что она — лишь такая же девчонка, как все остальные? Пекло! Еще один камешек отправился в реку. Как же она ненавидела, когда что-то было ей неподконтрольно! Можно подумать, эти непрошенные чувства так и ждали, чтобы объявить о своем присутствии в наименее подходящий момент, или же просто лениво дремали, пока Лианна бегала по половине Семи Королевств, занятая своими призраками, и все, что им было нужно, чтобы проснуться — чужие потрескавшиеся губы. Чушь собачья! Лианна обхватила голову руками, прикрывая глаза и жмурясь. Она была волчицей из Винтерфелла, а не нежной южной розой. Она должна, обязана была с этим справится, оставив великие романы тем, кто в них хорош. — Все точно в порядке? — шелест веток и печальный голос заставили ее открыть глаза, и она оглянулась через плечо. — Конечно, — выдохнула Лианна, и Рейгар не выглядел убежденным, но ничего не сказал. Вместо этого он коснулся рукой ивового ствола и улыбнулся. — Знаешь, когда мы впервые встретились в Харренхолле, мне и в голову бы не пришло, что Лианна Старк из Винтерфелла способна провернуть такое. Интрига, план, побег. Лианна вздернула бровь на это неожиданное откровение. — Вот как? Рейгар усмехнулся. — Еще как. Ты делала книксены, как любая другая леди, и обнималась с суженным у крепостной стены. Призрак Роберта сделал попытку коснуться ее плеча прозрачными пальцами, но Лианна ему не позволила. — Я делала то, что от меня ожидалось, — ответила она, поправляя на себе плащ. — И как же вы поняли, что я способна на большее? «И способна ли я?» Лианна напомнила себе, что даже если недели, проведенные бок о бок, позволили им четверым называть друг друга по имени и на «ты», ей стоило обращаться к принцу с почтением, чтобы самой не забыть, кто перед ней. Она уже делала эту ошибку. — У ив, — раздался краткий ответ. Лианна нахмурилась в замешательстве, и Рейгар поспешил пояснить: — Это было у озера, мы с Эртуром просто прогуливались, но тут я услышал возню и ругательства. Это были вы и тот юноша с болот, Рид. И там я увидел не леди Старк, а Лианну, которую не волновала сохранность ее платья или платка. Так я и заинтересовался тем, что скрывается за красивой маской. Лианна опешила. Рейгар мазнул пальцами по коре дерева, отходя к воде и останавливаясь, стоя к ней вполоборота. Он явно был чем-то глубоко озадачен, и его последние слова запутывали Лианну все больше и больше. — Ну, Фреи никогда не были моим любимым домом, — сказала она, не давая повиснуть неловкой тишине, и уголок губ Рейгара дернулся. — За Стеной есть замечательная традиция, — вдруг сказал он невпопад, завороженно глядя на воду, — одичалые не женятся, как мы. Они похищают тех, кто им небезразличен. Мужчины делают женщин своими, предоставляя им очаг и свое сердце. Это даже иронично, что так обо мне и думают сейчас те, что не находятся на этом клочке земли. Что я похитил тебя. Пусть это и ложь. — Да, — задушено выдохнула Лианна. — Ложь. Рейгар покачал головой. — Насколько это ужасно с моей стороны, если я хочу, чтобы это не было ложью? — он резко обернулся, и серебристые волосы, купающиеся в лунном свете, хлестнули по его груди. Лианна подавила желание снова зажмуриться. — Что… — начала было она, пытаясь найти слова, но те будто сбежали в поисках лучшего хозяина, — я… — Ты поцеловала меня, — Рейгар обрубил все надежды, что разговор шел в другую сторону, на долю мгновения смежив веки. — Но я не говорил об этом, так как все случившееся после вывело тебя из строя, и я не хотел… Лианна хохотнула, не в силах больше держать это в себе. — Вывело из строя? — повторила она за ним. — Как бы ни так! Это делает меня испорченным человеком и безжалостной глупой девочкой, знаю, но я не могу больше думать о всех этих смертях, я заставила себя не думать! И теперь мне будто бы… все равно? — она нервно дернула плечом. — Я не хотела ничего обсуждать и не хотела об этом говорить, потому что все ваше видение меня — ложное, и это было бы просто… — Лианна все-таки задохнулась. — Я поцеловала вас и сожалею об этом. Это было пресечение черты, возможно, я просто подвержена морской болезни, что спутала мои мысли… Это не повторится. Рейгар дернул головой, будто отгоняя муху. — Ты снова обращаешься ко мне соответственно моему статусу, — он нахмурился. — Мне это не нравится. И я не хочу, чтобы ты сожалела о содеянном, потому что я сожалею только о том, что не удержал тебя тогда. Они снова были на корме, те же, и не очень, более честные и запутанные версии самих себя. Лианна снова сделала шаг назад, а Рейгар — шаг вперед. К ней. — Этого никогда не будет, — сглотнув, заверила она. — Когда все будет закончено, у вас все еще будет жена и дети. Индиговые глаза полыхнули. — А что будет у тебя? — вкрадчиво спросил Рейгар. — Свобода? Ты никогда не сбежишь вновь, стоит тебе воссоединиться с твоей семьей, и даже если ты не выйдешь за Роберта… — Я никогда не выйду за Роберта, — отрезала Лианна. Рейгар отмахнулся. — Я очень постараюсь, чтобы за него вообще никто не вышел, но всегда будет другой лорд, другой способ, как ты сможешь послужить семье, и единственный выход, который вижу я — это должны быть мы. Союз севера и юга поможет в окончании противостояния, успокоит твою семью и даже усилит ее положение! — он всплеснул руками. — Ты сама говорила, что Старки не примут на троне человека, оскорбившего тебя на турнире и затеявшего эту интригу, потому что выше всего ценят честь! Лианна очень надеялась, что шок не отразился на ее лице. Она уже знала, что Рейгар может быть одержим внезапно явившейся ему идеей, но то, что он предлагал, даже в ее голове звучало, как очень плохой план. Даже хуже того, что они пытались довести до ума прямо сейчас. — Ты предлагаешь мне стать королевой? — едва выговорила она, так как во рту пересохло, будто она не пила неделями, от удивления снова переходя на личности. Рейгар отрицательно покачал головой. — Нет. Я предлагаю тебе стать моей королевой, — подчеркнул он, оказываясь совсем близко и беря ее ладони в свои. — Альма предсказала, что союз льда и пламени будет легендарен. — Альма? — Лианна почувствовала, как холодеет ее сердце. — Значит, ведьма сделала предсказание, и поэтому… — она отняла ладони. — Ради старых богов, Рейгар, я даже не верю в пророчества! А ты хочешь переписать весь план и — пекло! — сыграть свадьбу ради того, чтобы проверить на истину слова лесной ведьмы? С чего ты вообще решил, что это то, чего хочу я? — Потому что я дам тебе то, чего не даст ни один напыщенный олень! — Рейгар вновь перехватил ее руки. — Если ты будешь королевой, тебе не придется беспокоиться о том, можешь ли ты быть свободна — я не буду тебя принуждать к тому, чего ты не хочешь делать! У тебя будет конь, корабль, флот, если захочешь, ты сможешь путешествовать, и… Лианна шумно выдохнула, отступая, позволяя пальцам свободно выскользнуть из холодных ладоней, и слегка надавила на веки, вынуждая Рейгара прекратить. Она уже слышала это. Не совсем в той же форме, но Роберт в своей время тоже обещал ей горы. Теперь же она бы и пальцем о палец не ударила, чтобы спасти его шкуру. Почему-то мужчины вокруг нее считали, что Лианна только и мечтает о пустых обещаниях, а потом сильно ошибались при их исполнении. — Я лишь раз поцеловала тебя, пытаясь сбежать от собственных страхов, — произнесла она, чувствуя, как в горле оседает горечь, — пожалуйста, не строй замки на углях, — Лианна открыла глаза, натыкаясь взглядом на напряженную спину принца. — В Харренхолле ты сказала, что даже у сильнейших не может быть две королевы, — тихо молвил Рейгар в темноту, — но мои предки имели двух королев, и никто не попрекал их в этом. — Но зачем тебе две королевы? — обреченно спросила Лианна. — У тебя есть наследник! У тебя есть славная, милая жена! — Я не хочу ее! — в сердцах бросил Рейгар, вдруг напомнив Лианне капризного ребенка. Она бы даже улыбнулась, если бы он не крутанулся на месте, обжигая ее пламенем, горящим в его глазах. — Я хочу тебя. — Мы не всегда можем получить то, чего мы хотим, в этом весь смысл, — тихо ответила Лианна, и Рейгар печально улыбнулся. — Извини, но я не вижу в этом и толики смысла. Ты играла в детстве в одичалых? Готов поспорить, что да, — в уголках его глаз появились морщинки. — Мы можем сыграть. Один раз, последний раз, — он вновь был так близко, что она могла пересчитать его ресницы. — Позволь мне похитить тебя. Лианна успела только и всего, что открыть рот, как его губы оказались на ее губах, и все ее внутренние доводы полетели в само пекло. Руки Рейгара взметнулись к ее скулам, и Лианна прикрыла глаза, увидев напоследок, как задрожали ресницы на его щеках, и ответила. Так это и задумывалось — губы на губах, краснеющие скулы, прерывающееся дыхание и сердце, ломающее ребра. В ее голове все вдруг полыхнуло красным, она на мгновение открыла глаза, натыкаясь взглядом на другие, настороженные, завораживающие, а потом их унесло обратно под лавину безумия, в котором, оказалось, полыхали она оба. Пальцы Рейгара дрожали, поняла она изумленно, и сделала то, чего от самой себя не ожидала — притянула его к себе за пояс, в кои-то веки не скованный кожаным дублетом. Под тканью рубашки ощущалась горячая кожа, и Лианна выдохнула прямо в чужой рот, чуть не обжегшись от одного соприкосновения. Рейгар же воспользовался этим, углубляя поцелуй, скользнув языком ей в рот, проводя пальцами дорожки от ее скул к вискам, путаясь в волосах. Сзади хрустнула ветка, и Лианна замерла, отрываясь от него, вдруг понимая, что они находятся на виду у любого глазастого… филина. Филина: потому что успела наступить ночь, и их не было бы никому видно. Лианна прыснула в мужское плечо, спрашивая саму себя, не сошла ли она все-таки с ума, и, быть может, это вообще ей снится. Рейгар тихо рассмеялся с ней в унисон, приподнимая ее подбородок. — Так это и должно было быть, — произнес он. Лианна коротко качнула головой. — Вовсе нет. Если бы все было, как должно, то твой отец не был бы кровожадным сумасшедшим тираном, ты был бы женат на Серсее Ланнистер, и ее отец свел бы меня со свету, приподнеси ты мне те голубые розы. И все это, — Лианна покосилась на его губы, — все еще неправильно. Ладони принца легли ей на талию, и по спине пробежал неприятный озноб. К некоторым вещам она пока что определенно не была готова. Лианна коротко прижалась к его губам своими и отступила. — Я не стану твоей королевой, — она покачала головой. — Это может быть принято в твоей семье, но для меня это значит, что я буду игрушкой при дворе, дикой северянкой, второй королевой. Моя семья никогда этого не поймет, а они все для меня. Я делаю то, что я делаю, ради них, и даже если бы я хотела сделать это ради самой себя… — Лианна поджала губы, — я не хочу. Я только недавно узнала, что даже близкие люди способны разбить тебя на мелкие части, сбежала от собственного жениха, беседовала с ведьмой, что отрезала мои волосы, пока я спала, притворялась юношей и убила человека. Я не отрицаю, что, — она осеклась, наткнувшись на острый как дагга взгляд, — что меня влечет к тебе. Раньше такого не было. Я не знаю, что это. Но по моим законам это неправильно, и я не хочу, чтобы ты пытался меня переубедить. — Я понимаю, — вздохнул через некоторое время Рейгар. — Понимаю, что это резко и внезапно, но я… думал об этом уже некоторое время, и просто не нашел лучшего времени, чтобы предложить. И я не буду торопить или заставлять, но я хотел, чтобы ты знала, как я чувствую себя, когда ты здесь, рядом. Лианна улыбнулась. — Ты романтик, — заключила она, — вы бы сошлись во взглядах на жизнь с моей подругой Миной. Но я — не она. Я никогда не думала о чувствах прежде, не писала песен и не зачитывалась трагичными любовными историями, — Лианна усмехнулась, представив себе такую картину. — Я предпочитала думать о себе, как о воине. И то, что происходит сейчас, не было мной задумано, и я этого точно не ждала. И… Да. Как я уже сказала, я, — Лианна втянула в себя воздух, — не буду давать никаких обещаний, пока не разберусь сама с собой. Просто помни, что… Плох роман, что обходится малой кровью. Возвращаясь к месту стоянки, Лианна почувствовала, как кто-то будто бы похлопал ее по плечу, словно одобряя сделанный ею выбор. Она могла погружаться в поцелуи сколько угодно, но ее северная кровь не позволяла ей взять и отбросить в сторону все принципы. И отец, где бы он ни был, мог бы гордиться ей. Даже влюбленная, Лианна была способна принимать взвешенные решения. А драконы, если вовремя не подуть на пожар, могли сжигать мосты с настораживающей скоростью. Неудивительно, что отец так часто повторял, что они якобы «выродились». После довольно бессонной ночи, в течение которой Лианне удалось задремать всего на пару часов, лезть обратно в лодку казалось сущим наказанием. В утреннем розово-золотом свете события ночи стали казаться ей совершенно другими, сказанные слова — искаженными, а образы — размытыми, как тени. К счастью, как оказалось, плыть им осталось всего ничего, и вскоре они должны были прибиться к берегу, от которого было недалеко до просторских поселений. Лианна воспользовалась тем, что они выбрались из ивового леса, через который протекала река, и теперь перед ними раскинулся сам Простор: душистые зеленые поля, мельницы, башенки небольших торговых городов, засеянные пшеницей квадраты земли и тонкие деревья, похожие на воткнутые в землю мечи посреди огромного полотна пространства. По пути им встретилась пара рыбацких лодок, но крестьяне были заняты уловом и почти не обратили на них внимания, хотя Рейгар все же накинул на голову капюшон — краска почти смылась с его волос, и теперь не так много отличий стояло между личиной кронпринца и малоизвестного рыцаря. Чтобы чем-то занять себя, они всей лодкой играли в «Цветовую охоту», игру, о которой Лианна узнала от Бенджа много лет назад. — Так, найдите мне кое-что ярко-зеленое, — на этот раз рядом с ней сидел Эртур. — Учитывая, что мы сидим спиной к тому, что видите вы, это не очень справедливая игра, — буркнул Освелл. — Это трава? Лианна машинально ковыряла заусенец, вертя головой, как сова, и припоминала все, что когда ли бы слышала об этих землях от Мины или отца, или что читала в книгах. По правде, она использовала открытый пейзаж как средство отвлечения от мыслей, что тянули ее мертвым грузом вниз — прыгни она в воду, потонула бы, как камень. — Не совсем, — усмехнулся Эртур, и Лианна зашарила взглядом по окрестностям. Горячие объятия и поцелуи были к месту ночью, потому что ночь была известной проказницей, размывающей границы возможного и бережно укрывающая своим крылом родственные души. Ночью писали баллады о любви, но сказы о героях сочиняли при свете дня. И эта последняя ночь не была обычной с точки зрения произошедших за нее событий. Лианна до сих пор чувствовала руки Рейгара в своих волосах и его губы, ласкающие ее. Будь она кем-то другим, это не выходило бы у нее из головы. — Вот тот кусок старой крепости вполне зеленый, — она кивнула на старые развалины, что когда-то могли бы быть сторожевой башней, теперь поросшие плющом и мохом. Эртур отрицательно цокнул языком. Вместо этого она вновь и вновь слышала голос Рейгара, страсть, с которой он восклицал, что сделает ее своей королевой, и даже когда она сказала, что этого никогда не будет, он ответил, что не будет торопить. Будто этот вопрос могло решить время! Рейгар не был Робертом Баратеоном, но даже он думал о ней, как о каком-то выигрыше, который можно присвоить и назвать «своим». Он клялся, что не будет ограничивать ее и даст ей свободу, но Лианна не была глупой девочкой. Она никогда не была в Королевской Гавани, но догадывалась, что статус королевы ни за что не позволит ей делать все, что в голову взбредет. Этим сейчас занимался Эйрис, и против него начал восстание его собственный сын. Сын. От королевы будут ждать детей. Наследников. Ведь чем больше наследников, тем устойчивее власть рода. А она, Лианна, только недавно поняла, что ее уважение к кронпринцу дало ростки в грудной клетке. И только прошлой ночью поцеловала его, как когда-то целовала Роберта. — Это кувшинки? — спросил Рейгар, кивая на нежно-малахитовые бутоны нераспустившихся цветов, и Эртур наконец согласился. — Верно. Кто следующий? Ради всех старых богов и их чардрев — ей и семнадцати не было. Лианна не хотела быть королевой и не хотела детей. Подписываясь на этот план, она должна была послужить рычагом к восстанию ради будущего всех Семи Королевств. А корона и дети… — Лианна! Она вскинула голову, и в тот же момент Рейгар с Эртуром в унисон зашипели на Уэнта. — Тихо! Мы уже на населенных территориях! — Моя семья всегда звала меня Лией, — предложила она. — Так будет проще. — Кхм, — Эртур прочистил горло, — ну тогда, Лия, твоя очередь загадывать. Лианна осмотрелась. — Найдите кое-что голубое, — наконец сказала она, и посыпался ряд предположений: от неба до его отражения в речной воде. Когда наконец Рейгар предположил, что это глаза Освелла, они успели перебрать вещи, и близко не отдающие голубым. Ответ на загадку вызвал долгий спор, так как глаза у Уэнта имели свойство всегда выглядеть по-разному, то отдавая карим и золотым, то становясь зелеными, то льдисто-голубыми, но в итоге все признали, что сегодня радужка Освелла действительно мерцает синевой. Время за игрой пролетело незаметно, и вскоре они оказались посреди гигантского поля, засеянного городишками, как семенами самых разных овощных культур. В предвкушении Хайгарденского маскарада находились все: улицы первого же города, в который они зашли исключительно ради того, чтобы пополнить припасы, были переполнены людьми, одетыми в яркие одежды и странные головные уборы; торговцы выкрикивали цены на карнавальные маски и шали, и у Лианны даже глаза разбежались от буйства цвета, шума и радости. Она давно не находилась среди такого количества людей, и, пусть ей и не хотелось ни с кем говорить, Лианна смогла осмотреть каждый ларек и выбрать, что ей нужно — еще в лодке они разделили запасы тяжелого кошеля Рейгара на случай, если затеряются в толпе, и договорились встретиться в городской таверне. Она улизнула при первой возможности, что было не так сложно после десятка игр в прятки с Бенджем, но все еще не очень просто, поскольку Рейгар, как сторожевой пес, старался не упускать ее из виду. Раньше она бы и внимания не обратила, в конце концов, им следовало держаться вместе, но после всего, что он сказал, это чувствовалось так, будто он просто хотел приковать ее к себе. Честно, Лианна не знала, что от него ждать. Она не думала, что кронпринц безумен, как король, но… Ох уж это едкое «но». В итоге она затерялась среди торговых рядов: карнавальных палаток, ларьков тканей и специй, и даже карнавальных сладостей — кульков орехов в сахаре, яблок в карамели и цукатов. Лианна подумала, что Бендж с Браном, которые всегда любили такого рода вещи, смели бы все сладости за один присест. Даже она, перелюбившая сладость в детстве, не могла отвести от них взгляд. В городе пахло праздником и свежей выпечкой, и казалось, что и впрямь наступила весна — было тепло и солнечно, и Лианне даже захотелось снять дублет. Вместо этого она отступила на менее оживленную тенистую улочку, где чудом не смела стойку со свежими цветами, на лепестках которых дрожали капли утренней росы. Торговка с перевязанными платком косами замахнулась на нее букетом маргариток, и Лианна поспешила было дальше, но тут кто-то схватил ее за рукав и дернул в сторону. — Юноша, вы не можете просто пройти мимо! Лучшие маски в Просторе! — воскликнул обнаглевший торговец, и Лианна тайно порадовалась, что спрятала кинжал Морта в голенище сапога. Так было куда спокойнее. Жаль, у нее не было этого кинжала в Риверране. Она уже повернулась, желая рявкнуть на мужчину, чтобы расцепил пальцы (в образе «юноши» ей это позволялось), но тут ее взгляд привлек сам прилавок. На нем действительно лежали маски — очень детальные и изящные, украшенные мирийским кружевом, блестками и перьями, с аккуратными разрезами для глаз и атласными лентами. Лианне так и захотелось провести пальцами по шероховатости ткани, обтягивающей эти произведения искусства, но она напомнила себе, что не нюхала мыла несколько седмиц, и вместо этого впилась ногтями в кожу ладони. — Я уверен, что вам пойдет маска барда, — продавец, пышноусый мужчина в бархатном коричневом сюртуке, подцепил тонкую белую маску, разрисованную нотами и спиралями, с объемными ресницами в уголках разрезов для глаз и полными красными губами. — Она вам по размеру, и к ней идет этот плащ и даже гармонь — все по специальной цене! Лианна бросила короткий взгляд на плащ и сдалась. В конце концов, им действительно нужны были костюмы. — Беру маску и плащ, гармонь не надо, — еще бегать с ней по Хайгардену, — и еще вот это, — улыбаясь, Лианна схватила другую маску. — Моему другу. Своих спутников она нашла в таверне, и даже удивилась, что ни один из них не поглядывал нервно в сторону входа, ожидая ее появления. Вместо этого все трое сидели за столом чуть поодаль и, склонив головы, тихо и серьезно что-то обсуждали. В груди неприятно заныло. Конечно, Лианна не рассчитывала, что с ней будут делиться всеми подробностями плана, но получалось, что они только и ждали, пока ее не будет поблизости, чтобы пошептаться. Она гордо вздернула нос, пробралась через плотную толпу к столу и деловито плюхнула сверток перед Уэнтом, услышав лишь брошенное Дейном «надо сказать». Все трое осеклись, поднимая глаза, и Лианна вздохнула. — Если вы закончили обсуждать свои секреты, то мы можем подумать и о более краткосрочных перспективах. Костюмы, как видите, я уже взяла на себя. Освел зашелестел свертком и так и заскрипел зубами. — Неведомый? Я буду Неведомым? — Именно им, — радостно кивнула Лианна. — Прекрасно впишешься в роль. Не за что. Эртур тихо хохотнул в пузатую кружку с элем, а у глаз Рейгара собрались морщинки. — А ты кем будешь? — поинетерсовался он. Лианна горло продемонстрировала белую маску. — Бардом. Мне даже предлагали купить гармонь, но нам вряд ли было бы удобно нести ее на себе, а вы вряд ли умеете играть. Губы принца растянулись в улыбке. — Только на арфе. — Я знаю, — ляпнула Лианна, и прикусила язык. Рыцари же переглянулись, а Освелл, закутав свою маску обратно в ткань, скрестил руки на груди. — Вот как? — довольно протянул он. — И как же поет наш друг? Было ли твое сердце… тронуто? Лианна закатила глаза. Конечно, это был только вопрос времени, пока Уэнт не решит вспомнить про откровения Морта на корабле. Она просто не думала, что он начнет донимать ее при Рейгаре. — Наш друг очень талантлив, — улыбнулась она и села рядом с Освеллом. — Ну так что, каков план? — Чтобы я еще хоть раз надел маску! — раздалось из-под черного капюшона, и Лианна не смогла подавить ухмылку. — Дышать просто невозможно! — Не преувеличивай, — хмыкнула она, поворачивая налево, хотя парочка, что шла прямо перед ними, продолжила путь прямо. Листья живого лабиринта жалобно зашелестели — Уэнт последовал за ней. Дорога до Хайгардена заняла у них без малого три дня. Рисковать, заходя в города, они не стали, — накупив побольше всего в Гринтауне, том самом месте, где Лианна нашла карнавальные маски, они старались держаться узких полевых тропинок и небольших ручейков. В Просторе было жарко: не так жарко, чтобы было нечем дышать, но все еще душно в полном обмундировании и с поклажей на плечах. Коней они действительно не нашли: те, что продавались, были клячами, пригодными разве что для работы в поле, но никак не для галопирования по всему югу. Идти пешком, решила Лианна к концу второго дня, было бы не так плохо, если бы не солнце. Солнце поджаривало их живьем в их дублетах и плащах, и ей даже захотелось вновь оказаться в одном из тонких платьев, что дарил ей Роберт. Теперь было понятно, почему их шили такими открытыми — чтобы леди на жаре не умерли. По большей части Лианна слушала рассказы своих спутников об их путешествиях и поединках, Рейгар несколько раз спел грустные баллады на валирийском, но перестал, когда Уэнт попросил «не нагонять тоску». Освелл, в свою очередь, взял за манеру обращаться к Лианне «ваша милость» и противно подмигивать, и Лианна сделала вывод, что Рейгар рассказал друзьям о своих планах на нее. Это не могло не злить — то, что за нее уже все решили. Опять. Но она обещала дать ему ответ, подумав, а сам процесс представлялся весьма затруднительным в этой новой реальности. Самая интересная беседа получилась с Эртуром, когда они сделали привал у ручья, разомлевшие на жаре, и Лианна не мешкая стянула с ног сапоги, усаживаясь на большой камень и опуская в прозрачную воду ноющие ступни. Эртур оказался рядом, как по волшебству — скорее всего, охранял ее от кого-то, детей леса, например. Дейн присел на другой камень и наклонился, наполняя флягу водой, и тогда Лианна и решила спросить. — Ты любишь моего брата? Рука Эртура дрогнула, и он удивленно повернул голову. Лианна фыркнула. — Не смотри так, будто я превратилась в белого ходока. Бендж мне все рассказал. Эртур выпрямился, стряхивая с фляги капли воды и машинально пристраивая ее обратно за высокое голенище сапога, все так же не сводя с Лианны глаз. Будто он думал, что сказать, но слова не шли. — Все в порядке, — поспешила заверить его Лианна, — мне все равно, что вы… ну, мужчины. Просто… — Я люблю его, — просто сказал Эртур, нервно пожав плечами, тяжело вздыхая и прикрывая глаза. — Если ты спрашиваешь, что будет после… — Я не хочу загадывать, что будет после, — она махнула рукой. — Надо сначала пережить все это. Эртур, как… Как ты понял, что ты его любишь? Рыцарь, очевидно, не ожидал такого вопроса — его глаза округлились, а по пересохшим губам скользнул влажный язык. Эртур прочистил горло, по- привычному задумчиво сморщив нос. — Думаю, когда он чуть не навернулся со скалы в Драконьем Камне. Мы тренировались на обрыве, и он оступился, чудом не улетев на острые камни, — Эртур коротко зажмурился. — Не припомню, чтобы у меня когда-то останавливалось сердце, но в тот момент… Мне казалось, если он упадет, то я не смогу дышать. Воистину проклятый момент. — Проклятый? — тихо переспросила Лианна, и Эртур, будто очнувшись от воспоминаний, дернул головой. — У таких, как мы, нет будущего. Да даже будь Бендж леди, я навсегда связан обетами служить королевской семье. Ты еще можешь стать ее частью. Теперь настал черед Лианны морщиться. — Не надо, — попросила она, сгибая и разгибая пальцы ног, разглядывая их так внимательно, будто от этого зависела ее жизнь. — Эртур… не надо. — Я говорил ему, что делать планы, не будучи уверенным в завтрашнем дне, неразумно, — вздохнул рыцарь. — Но Рейгара всегда было сложно переубедить. Он верит в предсказания, пророчества и древнюю магию, и вы стали занимать в его планах важное место. — Мне оно не нужно, — отрезала Лианна, подгибая под себя замерзшие в удивительно холодной воде ноги. Эртур ничего не сказал, оставшись сидеть на берегу даже после того, как ее ступни высохли, и Лианна, вернув сапоги на их законное место, вернулась к месту привала. Белые стены Хайгардена замаячили перед ними, как только они вышли из небольшой рощицы, где Уэнту повезло выкрасть из гнезда десяток перепелиных яиц, которыми они и позавтракали. Жевать засохшую буханку хлеба никому не хотелось. — Все-таки пойти должен был Дейн, — высказался Освелл, и Лианна сердито мотнула головой. Все три дня прошли в увещеваниях про то, что ей не нужно никуда идти, лучше бы сидеть спокойно на одном месте и не дергаться. В конце концов Лианна даже перестала возражать, молча напялив на себя аляповатый плащ и маску барда и первой направившись к воротам, к которым стекался люд. Уэнт нагнал ее совсем скоро, тяжело дыша в черной маске без рта и с очень узкими прорезями для глаз, и они прошли, никем не замеченные, за ворота. Между первым и вторым кольцом защитных стен, что охраняли замок от набегов, раскинулись торговые ряды. Здесь вели торги крестьяне из ближайших деревень, успевшие купить себе место, и то тут, то там начинались склоки за ценное пространство. Торговали в основном едой — рынок Простора был обширен и богат, и повсюду мелькали диковинные овощи и фрукты, которые Лианна в жизни не видела. Однако провизия мало кого интересовала — главное развлечение этой луны, карнавал, проходил сразу за живым лабиринтом, начинающимся за вторым защитным кольцом. Туда-то и устремлялись люди в масках и костюмах, ведомые весельем и предвкушением наживы. Самой популярной была маска Воина: бородатое суровое лицо, почему-то напомнившее Лианне Роберта, и Девы, изображенной прекрасной женщиной с высокими скулами и пухлыми губами. Платья крестьянок были украшены свежими цветами, а плащи мужчин оторочены овчиной, и все несли с собой корзины для покупок и даже факелы — на случай, если не удасться найти выход из лабиринта до темноты. Теперь же они все были здесь — в живом лабиринте, который оказался еще выше, чем говорила Мина (хотя она рассказывала о нем, когда они были в Винтерфелле, а Мина к тому времени не навещала родной замок годами, так что, вполне возможно, заросли просто успели загустеть и вытянуться за последние годы). Толпа разбрелась по узким дорожкам и развилкам, и вскоре даже чужой смех стал заглушаться вдалеке. Лианна шла вперед, стараясь не обращать внимания на жалующегося Уэнта, который, она была уверена, делал это только ради того, чтобы позлить ее. Уж рыцарь Королевской гвардии наверняка мог и терпел больший дискомфорт за свою жизнь. Они шли «путем для слуг», срезающим половину лабиринта, который Лианна записала на пергамент сразу после того, как услышала о нем. Мина говорила, что за третью стену ведет несколько путей, но для слуг открыт только этот, хотя обратно можно было выбираться и через специальный мост, переброшенный с третьей стены на вторую. Впоследствие Лианна часто разглядывала быстро наштрихованную карту, гадая, не упустила ли какой детали, и теперь молилась, чтобы память ее и впрямь не подвела. Им нужны были эти проклятые кони. На своих двоих они бы не добрались до Дорна, не попавшись банде разбойников или, что еще хуже, группе странствующих лордов, способных весьма быстро опознать их четверку. Помимо этого, Лианна надеялась услышать что-то про своих родных, о местоположении которых могла лишь догадываться. — Ты уверена, что мы идем в нужном направлении? — с ней поравнялся Освелл. — Остальные давно отстали. — Остальные не знают дороги, — бросила в ответ Лианна. — А мы вряд ли хотим блуждать этому лабиринту часами. Уэнт тоскливо вздохнул, поднимая голову и окидывая взглядом висящий прямо над их головами заветный каменный мост, по которому прогуливались стражники. — Напомни, почему мы не могли пойти по нему сразу? — спросил он, и Лианна вздохнула. — Потому что со внешней стороны мост охраняется, и на него пускают только тех, у кого есть специальное разрешение Тиреллов, — можно подумать, если бы их пускали на мост, они не пошли бы по мосту, — а такой чести не удостаиваются даже все сюзеренны. Уэнт цокнул языком. — Чокнутые. Все они. Лианна невольно согласилась. Тиреллы и впрямь были не от мира сего. На перекрестке, цветущем розами, она повернула направо и сразу после этого — налево, упираясь в красивую и плотную стену из листьев. — Тупик, — мрачно изрек Уэнт. — Похоже, крестьяне все-таки оказались умнее. Лианна скрипнула зубами, судорожно пытаясь понять, где свернула не туда. — Я не потерялась, — буркнула она, и Освелл фыркнул. — Ну да. Просто не знаешь, где ты. — Вход находится под мостом, — повторила для самой себя Лианна слова Мины. — «От развилки с розами сверни как Тирелл, затем иди на восток, и ты за стеной». Тирелл бы свернул на юг, так в чем проблема? Стена, будто насмехаясь, возвышалась прямо перед носом. Неужели ход заделали? Или Мина, как обычно, спутала право и лево и дала неправильные указания, а Лианна была так глупа, что клялась, что знает ход и даже взяла с собой Уэнта! — И что дальше? — спросил вышеупомянутый Уэнт, стаскивая маску и жадно глотая воздух. — Обратно? — Только заплутаем, — Лианна покачала головой. Ей было обидно. Впервые за все путешествие она могла сделать хоть что-то, и не смогла. А теперь Уэнт не отстанет, пока не изведет ее своими шутками, как всегда, граничащими с жестокостью. — Чудесно, — будто услышав ее мысли, едко сказал Освелл, — застрять в лабиринте с девчонкой, заигравшейся во взрослые игры. Мечта всей моей жизни. Этого Лианна стерпеть уже не могла. Она стащила с лица собственную маску, оставив ее болтаться на шее, и сердито сдула с лица волосы. — Я не играю ни в какие игры! — заявила она, глядя прямо в насмешливые глаза. Уэнт выгнул брови. — Серьезно? Потому что мне кажется иначе. Лианна глубоко вздохнула, вспоминая, как мать учила ее сдержанности, когда темперамент Лианны стал вызывать у нее опасения. — И почему же? — спросила она, и Уэнт привалился к куску городской стены, сиротливо торчащему из зарослей. — Ты думаешь, что умнее всех. Что ты другая, не такая, как обычные леди, но ты еще хуже, чем они. Лианна открыла рот, чтобы возразить, но Освелл лениво продолжил. — Прелесть достойных леди в том, что они знают свое место. Они уважают обычаи и не лезут в мужские дела, а если лезут, то делают это вдумчиво и аккуратно, потому что знают, как вести в счете, если на кону стоят жизни людей. Оленна Тирелл заправляет всем Простором, но никто и слова против нее не скажет, потому что земли процветают, люди довольны, а слуги сыты. А ты… — Уэнт окинул ее взглядом. — Ты ведешь себя, как дикарка, ты повелась на безумный, признаю, план принца, потому что хочешь быть не такой, как все, ты хочешь быть проклятой спасительницей душ, или прикрываешься этим, не знаю. Но на деле ты вырвала наследника престола из его семьи, лишила его детей отца, навела хаос сразу в двух регионах Вестероса, поставив на уши всю свою семью, сбежала с помолвки, нарушив данные обещания, и все ради того, чтобы удовлетворить свою жажду свободы и путешествий, не в силах смириться с тем, что твоя роль ограничивается успешным замужеством! Лианна яростно помотала головой. — Король… — Король, — махнул рукой Уэнт. — Что - король? Король безумен, да, но ему не сдался ваш Север! Что у вас есть, кроме меха и строптивых девиц? Да ничего! Эйрис успел бы сто раз умереть перед тем, как начать какие-то действия против своих мнимых врагов. Да, он бы казнил невинных людей по пути, но он и так это делает! Прямо сейчас! А ты своим побегом только подстегнула людей идти проливать кровь за тебя, несчастную и похищенную, хотя на деле ты вешаешься принцу на шею, мечтая прыгнуть с ним в койку! — на последних словах гвардеец так разошелся, что из его рта вылетела капелька слюны. Лианна так и стояла с открытым в протесте ртом, горя желанием возразить, но не зная, чем. Был ли Уэнт прав? Ну разумеется, нет! Был ли он не прав? Тоже нет. В его словах прослеживалась четкая взвешенная логика, его точка зрения, то, что он видел и во что он верил. И как бы Лианна ни хотела, чтобы всего его предположения оказались чушью, они ею не были. Она хотела исчезнуть. Когда она выбиралась из Риверрана, зареванная и потная от ужаса, она хотела скрыться, как раненное животное от своего охотника. Забиться в темную нору и схорониться там навеки. Постепенно возвращаясь к жизни, она почувствовала жажду нового, и Лианна оказалась в увлекательном вихре событий, позволила себе проникнуться новыми чувствами к принцу, и ей даже начало казаться, что вся ее жизнь теперь будет состоять из дорог и неожиданностей. — Я не собираюсь прыгать ни с кем в койку, — заметила она, опускаясь на землю, и Уэнт на удивление последовал ее примеру, раскинув длинные ноги в стороны. — Выглядит иначе, — намекнул он, и Лианна почувствовала, как ее щеки окрасились красным. Она поджала губы. — Все не так. Я не такая глупая, как ты думаешь. Я ничего не забыла. — Сильно сомневаюсь, — хохотнул Уэнт. Лианна посмотрела прямо на него — вытянутое лицо с жесткой черной щетиной, глаза-льдинки, смотрящие пронзительно и насмешливо из-под кустистых орлиных бровей, морщинки на лбу и уголках губ. Кем был этот человек? Было ли в нем что-то кроме таланта к клинку, черного юмора и проницательности? Наверное, было. У всех людей есть прошлое. Даже у тех, что от него бегут. — Если этот план изначально был безумен, почему вы его не отговорили? Вы ведь его друзья? — спросила Лианна, и Освелл закатил глаза. — Потому что Рейгар — упертый баран. Он хотел подарить тебе тот венок и подарил, он хотел план, чтобы свергнуть отца, и он его придумал, он хотел, чтобы ты была частью этого плана, и ты ею стала. О нашем принце можно многое сказать, но нельзя отрицать, что ему сопутствует редкая удача. — Но почему… — Потому что я дал клятву, — неожиданно-серьезно сказал Уэнт. — И, что еще важнее, Рейгар — мой друг. Я бы поддержал его, несмотря ни на что. Лианна кивнула. В ее жизни не было таких друзей, но у нее была семья. Она понимала. — Ты мне не нравишься, — немного погодя добавил Освелл, и Лианна хмыкнула. Этот секрет она уже разгадала. — Но это не значит, что я не уважаю то, что ты делаешь. Лианна вскинула брови. — То, что я делаю? Вместо ответа Уэнт ткнул в нее пальцем. — Все это. Ты не ноешь и не рыдаешь и умеешь признавать свои ошибки. И ты спасла Эртуру жизнь. Она отрицательно покачала головой. — Пырнув человека кинжалом. — Это полезный навык — пырять людей, — усмехнулся Уэнт. — Пригодится. Они еще посидели на сырой земле, пережевывая все то, что услышали друг от друга, и с губ Лианны вдруг сорвалось: — Роберт изменял. Уэнт удивленно посмотрел на нее, но потом насмешливо закатил глаза. — И ты поэтому решила сбежать? — Нет, — она впилась ногтями в обтянутые штанами колени. — Он изнасиловал меня. Уэнт выпрямился у стены, бросив на нее ошарашенный взгляд. — Что? Лианна опустила глаза на слегка свои дрожащие пальцы. Говорить об этом так открыто было… дико. У них была куча дел. Но они застряли в лабиринте, она не могла сообразить, где все пошло не так, и… Слова сами срывались с языка, будто подстегиваемые хлыстом. — В ночь перед побегом Роберт сопровождал меня в мои покои, но вместо прощания втянул меня в них и… — по ее телу прошлась противная дрожь. — Я даже кричать не могла: его ладонь закрывала мне рот, он раздирал на мне платье и шептал, что любит. — Это не любовь, — глаза Уэнта опасно потемнели. — Это помешательство. Лианна пожала плечами, притянув колени к груди. — Роберт утверждал, что это именно любовь. Освелл рыкнул. — Плевать я хотел на его утверждения. Если бы какой-то ублюдок забрался бы на мою сестру, я бы без сомнений отрезал бы ему все то, что он так любит теребить, не посмотрев, с юга он или с севера. Лианна слабо улыбнулась ему, на миг смежая веки, а потом картинка сложилась в ее голове, как паззл, и она вскочила на ноги, пошатнувшись от того, как потемнело в глазах. — Север! Ну конечно, север! — Север? — переспросил Освелл, поднимаясь следом, но Лианна его не слушала, чуть ли не бегом возвращаясь на развилку с розарием, выбирая на этот раз северную тропу, которая через несколько футов резко вильнула лентой в сторону, и за зарослями выросла просторная арка с глухими дверьми: по-видимому, они добрались до входа первые. Дежурящие на стене стражники подали сигнал вниз, и ворота со скрипом отворились, дыхнув в их лица сладковатым запахом корицы и сахара. Они надели свои маски, просачиваясь на оживленные улицы, по которым уже шло разномастное шествие, и направились с толпой вниз, где обычно располагались конюшни. — Как ты поняла, что нам на север? — придержав ее за локоть, когда кто-то в костюме шута (а может, это и был шут, тут разве поймешь), поинтересовался Уэнт, и Лианна, понимая, что лед треснул, подмигнула. — Роза Тиреллов на гербе растет к северу. «Вырастая — крепнем», — она усмехнулась. — Я просто поступила, как Тирелл. Толпа вынесла их на улицы торговой гильдии, к наполненным кабакам, освещенным так, что казалось, они горят, и Освелл, спросив у пьяного вдрызг мужчины, на котором было набекрень надето игривое женское платье, где можно найти лошадей на продажу, велел ей ждать у самой спокойной на вид таверны. Лианна, которой хотелось самой выбрать себе лошадь, для виду возразила, но Уэнт быстро дал ей понять, что лед треснул, но до капели еще далеко, и умчался восвояси, напоминая настоящую летучую мышь со своего герба в этом черном капюшоне и маске Неведомого. Так что ей не оставалось ничего иного, кроме как взгромоздиться на одну из пузатых бочек под окнами, и, чуть сдвинув маску на лоб, задрать голову. Великолепный Хайгарден сиял в сумраке прямо перед ней. Большие окна были все освещены, и в замке в эту ночь, очевидно, никто не спал. На улицах было людно и шумно, юные парочки прогуливались по мощеным белым камнем улицам, тут и там разбрасывали лепестки алых, желтых, зеленых и белых роз, так что в воздухе стояла самая настоящая какофония цветочных запахов, перемежающаяся с винными ароматами. Лошади, привязанные у дверей таверны, спокойно жевали сено и думали о чем-то своем, лошадином, ожидая хозяев, и Лианна задалась вопросом, как там ее Искра. Осталась ли она в Риверране, или Бендж забрал ее на север? Лианна надеялась, что забрал. Искра любила север. Из таверны вдруг донеслась мелодия лютни, и Лианна устроилась поудобнее, заглядывая в окно. Бард в небесно-голубых одеждах тронул пальцами струны и заиграл какую-то незнакомую ей балладу, запев чистым высоким голосом.

— Волки - чужаки юга Волков на юг не зовут И лишь подгоняемы вьюгой Волки, скалясь, идут…

Волки идут? Лианна знала только одну семью в Вестеросе, которую бы нарекли «волками». Это была ее семья. Она прислушалась.

— Но дракон, раскрыв крылья, зловеще пасть распахнув, Волков давно поджидал, На пики обоих швырнув.

Раздались аплодисменты, и люди шумно приветствовали новую музыкальную интерлюдию. Лианна же осела на бочке. Волков швырнули на пику. Обоих. Кого швырнули? Она почувствовала, как ее сердце отбивает ритм мелодии где-то на уровне ее горла, и схватилась за ставни, чтобы не упасть.

— Растаяла стая, как снег по весне Старый Волк и волк младше Уж не воют нигде. Но слышен их зов на мили окрест, Прерываясь лишь плачем Юных невест.

Она все-таки упала, больно стукнувшись головой. В ушах шумела кровь. Старым Волком называли ее отца. Рикарда Старка. Хранителя Севера. Не было ни единого шанса, что он мертв. Этого просто не могло быть. Волк младше — младший волчонок? Ее брат? Ее Бендж? Неправда. Это все — неправда. Они все на Севере, а этот бард просто не знает, о чем поет. Лианна ухватилась за бочку, как за спасительную соломинку, поднимаясь на ноги и вновь заглядывая в окно. Бард играл мелодию, а люди вокруг него за своими столами смеялись, ожидая, пока девушка с вызывающим декольте не наполнит их кружки элем. — Ну что, выпьем за Рикарда и Брандона Старков! — прокричал один из посетителей, и другие поддержали его нестройным хором: — Покоя им у Неведомого! Покоя! И сразу после грянули:

— Волки - чужаки юга Волков на юг не зовут И лишь подгоняемы вьюгой Волки, скалясь, идут!

Лианна не помнила, как вновь оказалась на земле. Ей казалось, что она просто сидела, пялясь в одну точку, а потом из груди раздался всхлип, и она с удивлением приложила ладони к насквозь мокрым щекам. Ее губы были искусаны в кровь. Она не могла в это поверить. Отец, ее папа, ее сильный и мудрый папа был мертв. Его больше не было. Все. Он был убит Эйрисом. Посажен на пику. Жизнь вытекла из него сразу, кровавым потоком, и от него остались лишь воспоминания. Она совсем маленькая, и папа берет ее на руки. Его борода такая густая и забавная, что она запускает в нее руки, и папа смеется. Она тоже хихикает, и вот они смеются вместе, как дети. Брандон тоже был мертв. Не Бендж. Брандон. Брандон, которого, казалось, ничего не может сломить. Брандон, гордый лютоволк севера, милый гигант, упрямый и преданный. Брандон, жизнь которого только начиналась. Брандон, пылающий любовью к Кейтилин Талли, Брандон с его мечтами, словами, обещаниями, мыслями. Брандон, у которого должны были родиться рыжие дети. Кейтилин хотела назвать первенца Роббом. И Эйрис лишил их этого. Эйрис смог, хотя Рейгар говорил, что его люди при дворе будут прекрасной страховкой. И из-за Таргариенов двое ее родных мертвы. Из-за Таргариенов и из-за нее, северной дикарки. Она хотела изменить мир! Ха! Как она была глупа и наивна, раз верила, что это возможно! Этот мир не хотел, чтобы его меняли. Он был жесток и безжалостен, и его не касались жизни мелких населяющих его сошек. Мир был гигантом, придавливающим ногами к земле всех ему неугодных. Мир не требовал спасения, а Лианна просто придумала это себе, потому что хотела быть вершителем собственной судьбы, хотела быть великой, свободной, хотела войти в историю, написав ее. Что же — теперь она, наконец, проснулась. Возомнив себя вершителем судеб, она действительно изменила историю многих, вырвав страницы из книги. Она обхватила себя руками, как никогда мечтая выбраться из собственной кожи, желая разорвать саму себя в клочья, чтобы выбраться, наконец, наружу и сделать то, что она делала лучше всего — сбежать. Прочь, прочь, прочь. Привязанный конь нервно фыркнул, и Лианна вскинула голову, резко, как безумная, продолжая кусать губы, не позволяя рыданиями покинуть ее грудь, слизывая железо и пробуя его на вкус. Ее снова тошнило, ей снова хотелось вывернуться наизнанку, но вместо этого она схватилась за завязанные узлом поводья и встала, проведя потной рукой по лошадиной морде. Конь настороженно посмотрел ей в глаза, и Лианна, пребывая будто в бреду, затеребила узел, отвязывая коня от шеста. Она чувствовала, как слезы скатываются под воротник, соленые и жалкие, как и она сама, и еле-еле забралась в седло. Уэнта не было. Наверное, это хорошо, что его не было — у Лианны был кинжал и она бы не замедлила им воспользоваться. Ей нужно было домой. К Неду и Бенджу, теперь, когда они… Лианна тихонько взвыла в собственные ладони. Теперь, когда они остались втроем. — Тише, тише, — умоляюще зашептала она коню, который явно не понимал, куда делся хозяин и почему его оседлала сумасшедшая девица. — Тише, дорогой, просто забери меня отсюда. Обратно на север. Обратно туда, где все начиналось. «Заберите меня отсюда». Плевать на Роберта — если он протянет к ней хоть палец, Лианна с ним разберется. Плевать на все, на план, на побег, на спасение мира. Плевать на Рейгара Таргариена — он может оставить свое безумие при себе, а уж она сохранит свое, спасибо большое. Не зря она столько лет верила, что все южане — лжецы. Рейгар не спас ее семью. И, что куда хуже, Лианна их не спасла, хотя в этом, на этом строился весь ее план. Что же, план меняются. Зная Неда, он начнет восстание, это драгоценное восстание, такое долгожданное и такое нужное. Такое… купленное кровью ее семьи. Мысли путались в голове, гудели, как пчелиный рой, и слезы впитывались в надетую маску. Лианна практически не видела ничего из-за застилавшей глаза пелены, и направляла коня по памяти. Выше, выше по улицам, к заветному мосту. Возможно, стражники что-то спросили у нее, возможно, она даже ответила. Лианна не знала. Не помнила. Она гнала коня до тех пор, пока они не очутились посреди заросшего высокой травой поля, прямо под созвездиями, которые в любой другой день Лианна бы решила разглядеть тщательнее. Сейчас же ей было все равно. Подгоняемая болью, предательством, ненавистью к себе и другим, она летела сквозь пространство и время, как разъяренное дикое животное, подстреленное в гордом прыжке, позволяя слезам высыхать на ветру, вопя так громко, что единственными, кто ее слышал, были ветер и конь. Перейдя на рысь у первых деревьев, Лианна спешилась, обессиленно привалившись к первому попавшемуся дереву, и зарыдав совершенно отчаянно и по-девчоночьи. Никогда в своей жизни она не чувствовала себе одной — но здесь, в неизвестном лесу в незнакомой части страны, лишенная всех своих целей, кроме одной, Лианне казалось, что мир вокруг вымер, оставив ее наедине с ее горем. Навсегда.