Час Волка

      — Это все ты виноват! — в который раз сказал Рейгар, когда они остановились у узкого притока Зыбкой, чтобы пополнить фляги, и Освелл рыкнул и закатил глаза. — Клянусь, если я еще хоть раз… — начал было он, но Эртур сжал его плечо, и Уэнт заткнулся, вновь обратив взгляд на реку, пробурчав напоследок «сколько можно». Рейгар уставился на реку. Двенадцать дней. Дюжина. Ровно столько прошло с того утра, как Освелл явился на их место встречи с лошадьми, но без Лианны, которая как сквозь землю провалилась и которую с тех пор они не могли найти ни в окрестных деревнях, ни в лесах, ни в полях. Будто и не было ее. Они не знали, почему она не дождалась Освелла, не знали, ушла ли она сама или кто-то заставил ее, и у Рейгара голова шла кругом от мыслей, каждая из которых была хуже предыдущей. Он понимал, что Эртур и Освелл думают, что все это не так важно, больше нет, — восстание разгоралось, север хотел крови, и теперь «похищение» Лианны было лишь каплей в море преступлений, в которых можно было обвинить его семью. — Рейгар, нам надо вернуться на Камень, — вздохнул Эртур, и Рейгар неверяще повернул голову. — Что? — едва разлепив губы, спросил он, и Эртур нахмурился. — Мы искали ее двенадцать дней. От того, что ты будешь злиться и срываться на Освелла, ничего не изменится. Она не вернется. Рейгар выругался. — А вдруг ее украли? Или узнали? Как я должен вернуться на Камень, зная, что она где-то там, и… — Потому что на Камне твои дети! — будто не выдержав, воскликнул Освелл. — Твои дети и твоя жена! А сейчас Вестерос полыхает в кострищах восстания, направленного против твоей семьи, и ты не можешь сбежать от этого и спрятать голову в песок, даже ради Лианны! Рейгар отвернулся. — Освелл прав, — немного помедлив, вздохнул Эртур. — Твои приоритеты должны лежать южнее. Баратеон уже разбил у Летнего замка Кафференов, Феллов и Грандинсонов, если то, что мы слышали, правда. Скоро он столкнется с армиями Простора, возможно, прямо в этом самом месте. Если верить все тем же слухам, Дорн знать ничего не знает о твоем хитроумном плане, а значит, письмо до Мартеллов не долетело, и один Воин знает, что на уме у Тайвина Ланнистера! — Дейн скрестил руки на груди. — На данный момент у тебя мало сторонников, а Баратеон с каждой победой будет становиться все популярнее у лордов. — Все его восстание основано на лжи, — хмыкнул Рейгар, и почувствовал, как воздух за его спиной загустел от темных взглядов, которыми обменялись его друзья. — Твой отец убил Старков, — медленно, будто ребенку, объяснил Освелл. — Эддард уже может быть на пути в Риверран, чтобы заключить союз с Талли. Старки, Аррены, Баратеоны и Талли, — и все против тебя. Ты думаешь, они пощадят тебя и провозгласят королем, обезглавив Эйриса? Или поверят, что ты не похищал Лианну Старк? — Потому она нам и нужна, — бросил Рейгар. — И поэтому я найду ее. Он уже было встал, как вдруг за его спиной раздался лязг, который сопровождал вытаскиваемый из ножен меч. Рейгар обернулся — на Мече Зари играло розовыми бликами рассветное солнце. — Ты мой друг, — тяжело сказал Эртур, поджимая губы. — Но если ты бросишь то, ради чего рожден, ради девчонки, то ты не тот человек, которым я тебя считал. Освелл встал за плечом Дейна. Его лицо было таким белым, что напоминало мрамор. Его меч пока был скрыт за черным плащом, но Рейгар чувствовал, что это ненадолго. — Вы… скрестите со мной мечи, — неверяще выдохнул он. Эртур вскинул брови. — Ты думаешь, мы хотим это делать? Рейгар, ты наш друг и наш принц, но действительно спятил, помешался и должен сделать то, чего от тебя ждет целая страна! — Прекрасно! — Рейгар схватился за рукоять меча. — А если бы это была не Лианна, а Бенджен Старк? Ты бы тоже просил меня бросить все и ехать домой? Лицо Эртура изменилось до неузнаваемости. С него будто живьем содрали кожу — такая боль отразилась на мгновение в чистых глазах, а затем его губы дрогнули в едкой усмешке, что, впрочем, на лице не задержалась, как ложный щит, сползая с кожи, оставляя после себя лишь тень. Освелл же, явно не до конца улавливая смысл брошенной Рейгаром фразы, лишь нахмурился, переводя глаза с одного на другого. — Да, — сказал наконец чужим, посторонним голосом Эртур. — Да, если бы в опасности была моя сестра, мой род или мои земли. Даже если бы в опасности был ты, пусть и ведешь ты себя, как свинья. Потому что я верю, что клятвы и верность — не просто слова, ваша милость. Их клинки встретились в воздухе полсекунды спустя. Ослепленные ледяной яростью, они действовали совсем не как рыцари, столь любимые зрителями на турнирах. Это и не было сражение за славу и честь, — не было восторженных выкриков толпы, оваций, правил. Было двое мужчин, уверенных в своей правоте и слишком много всего, что стояло на кону. — Не смей упрекать меня в нарушении клятв, — зло выплюнул Рейгар, когда они ненадолго отступили друг от друга, кружа по кругу, как грифы-соперники. — Ты давал клятвы Эйрису и был вовсе не против заговора. — Верно, — оскалился в ответ Эртур. — Потому что думал, что королевству будет лучше, если править будешь ты! — Ему и будет лучше! — И как ты собрался править, из-под юбки Лианны Старк? Они вновь встретились — два друга, два клинка. Никогда в своей жизни Рейгар не испытывал такой ярости. На миг ему даже показалось, что он превратится в настоящего огнедышащего дракона, способного сжечь все эти земли и даже собственных друзей, но он лишь продолжил отражать удары, ругаясь, тяжело дыша и раздражаясь все больше. Головой-то он понимал, что Эртур прав. Рейгар был связан по рукам и ногам святыми обязанностями кронприцна. У него, седьмое пекло, была семья, которую он не видел уже две луны. На нем лежала ответственность за все, что происходило в Вестеросе и это был прекрасный момент, чтобы объявить о себе. Но была и другая его часть. Та, что «помешалась», как выразился Эртур и та, что упорно не хотела отдавать бразды правления разуму. И это было его сердце. Рейгар Таргариен любил леди Лианну и был готов заплатить трупами за ее выкуп. Она была недостающим его короне голубым бриллиантом, и он, наверное, действительно помешался, но он был намерен достать этот камень даже из пучин океана. Вот только в этот раз достали его — клинок Эртура оказался быстрее и рассек Рейгару плечо, и его пальцы сами разжались от боли. Его меч упал на землю, и в тот же миг раздался крик Уэнта: — ХВАТИТ! Рейгар прижал ладонь к свежей ране — его одежда стремительно пропитывалась кровью из глубокого разреза, и его пальцы стали мокрыми от нее, а лицо Эртура перекосилось. Знаменитый меч полетел на на землю, и Эртур сделал два шага вперед, со словами «дай посмотреть» отодвигая ткань разрезанной ткани. Рейгар молчал. Честно, он не знал, что полагается говорить в этой ситуации. К счастью (или нет) это знал Уэнт. — Как бабы, устроившие бой на вилках! — Освелл всплеснул руками, отчего полы его плаща разлетелись в стороны, как крылья летучей мыши. — Вы чего мечами машете, думаете, так восстание быстрее закончится? Или девка Старк выпрыгнет из реки, как русалка? — Возможно, нужно зашить, — прервав рыцаря, сообщил Эртур, будто это и он вовсе нанес удар, — еще полдюйма, и клинок достал бы до кости. Но меч ты не сможешь пока держать, это точно. — Блеск, — буркнул Рейгар. Освелл посмотрел на них, как на идиотов. Наверное, они ими и были. — Пока вы стремитесь укокошить друг друга, там, — он махнул рукой на восток, — в Предел стягиваются армии, а там, — движение кистью в сторону севера, — заключаются военные союзы. И один Неведомый ведает, чем занят Эйрис. Рейгар, — Уэнт обратился к нему и тяжело прикрыл веки, вздыхая, — твоя мать беременна. Рейгар замер. — Что? — тихо спросил он, и ему показалось, что он ослышался, но Освелл покачал головой. — Я не хотел говорить, пока мы не будем на Камне, но я подслушал в Хайгардене много сплетен и… Королева беременна. Ходят слухи, что твой отец, — Уэнт осекся, но продолжил, — изнасиловал ее, когда узнал, что ты сбежал. Рейгар тяжело опустился на камень, отнимая руку от пострадавшего плеча. Она была красная от крови, но это не остановило его от того, чтобы провести ладонями по лицу и зачесать назад упавшие на глаза пряди. Его мать была изнасилована его отцом. Ее родным братом. Из-за него. Ему вдруг стало так мерзко, что захотелось блевать. — Мы чудовища, — наконец сказал он, не отрывая глаз от земли. В голове наконец проступило прояснение, будто до этого над его сознанием висел плотный белый туман, не позволявший видеть единую картину. — Драконы выродились. Эртур с Освеллом промолчали, но Рейгар и не ждал их ответа. Плечо дергало неприятной болью, кровь все так же пропитывала одежду, но ему было все равно. Ему надо было одновременно кричать и принять обет молчания. — Мы пришли в Вестерос почти три сотни лет назад, и с тех пор только и делали, что жгли, воевали, предавали и сходили с ума. Даже драконы, что так гордо реют на наших знаменах, исчезли из-за нас, потому что мы боялись их и заковывали их в цепи. Свободные существа не созданы для клеток. — Рейгар… — осторожно начал Эртур, и Рейгар зажмурился. — Мой род лежит в руинах, а мой отец окончательно превратился в безумца. Раньше он только угрожал: мне, Элии, моим детям, но сейчас… Он сделает все, что угодно, чтобы удержать власть. Убьет меня, Элию, Лианну… сожжет мир дотла. «Плох роман, что обходится малой кровью». Раньше Рейгар не придавал словам Лианны такого значения. Как-то так получилось, что девушка-северянка оказалась мудрее его. Рейгару пора бы кричать во всю мощь легких, раздирать на себе кожу — начав прямо со свежей раны ради удобства, схватить за края и тянуть и тянуть, выпутываясь из опоясывающих его золотых королевских нитей, жил, по которым текла древняя валирийская кровь, от долга и личности, которой он стал. Его собственный образ предстал перед его глазами удивительно четко и ясно, и Рейгару не надо вглядываться, чтобы увидеть это — он был похож на Эйриса. Пока что просто боги пощадили его, и монетка, эта знаменитая таргариеновская монетка, замерла на ребре, не зная, на какую сторону упасть. Возможно, ему стоило упасть на острие собственного меча и избавить мир от Рейгара Таргариена. На короткий миг это казалось действительно хорошим решением, но затем Освелл невзначай пнул клинок, будто прочитав его мысли, и протянул ему ладонь, обтянутую темно-серой перчаткой. — Valar dohaeris, — их пальцы столкнулись, и Рейгар позволил утянуть себя наверх, — у нас еще есть дела. — Мне надо попасть в Красный замок, — тихо бросил Рейгар, и Освелл кивнул. — Мы с тобой. Они умылись холодной водой и уже были в седлах, когда из перелеска показался одинокий всадник, увлеченный какими-то своими мыслями. Рейгар, признаться, на него даже внимания не обратил, зато Эртур вдруг прищурился, а затем его глаза расширились в удивлении. — Меня может подводить зрение, — неуверенно протянул он, — но мне кажется, это Лианна. Освелл повернул голову так быстро, что Рейгар удивился, как он не сломал себе шею. Лишь тогда он по-настоящему услышал слова Эртура и на мир забыл, как дышать, вглядываясь в одинокую фигурку. Это определенно была Лианна Старк — верхом на великолепном скакуне, с собранными в косу волосами, никем не похищенная и, казалось, вполне довольная жизнью. Она спешилась, явно не замечая своих бывших спутников за зарослями малины, отвязала от седла кожаную сумку, порылась в ней и достала добротную флягу. За флягой последовала буханка хлеба и кулек с сыром или ягодами — понять на расстоянии было сложно — и Лианна как ни в чем не бывало уселась на траву, поджимая под себя ноги. Они переглянулись. — Думаю, мы согласимся, что в спасении она не нуждается, — с ехидцей проговорил Освелл, но Рейгар не слушал его, слетая со спины своего скакуна в мгновение ока. — Куда? — синхронно зашипели на него друзья, но Рейгар лишь отмахнулся от них. Порой он ошибался. Порой его решения были продиктованы древними пророчествами, в которые уже никто не верил. Порой он был слишком упрям и отказывался видеть дальше своего носа. Но в этот раз, — пекло, он чувствовал это всем своим существом, каждой веной, каждой каплей проклятой крови, — в этот раз он был прав. Он не просто так столкнулся с Лианной Старк в Харренхолле. Они столкнулись и совпали, и это было единственной религией, которую Рейгар был согласен исповедовать. Даже если бы боги оказались фальшивками. — Лия! — воскликнул он, и она оцепенела. Ее спина напряглась, как натянутая до предела струна, а затем Лианна вскочила на ноги, поворачиваясь к нему. В ее руке был кинжал, тот самый, что принадлежал когда-то Морту, сыну Йо. Но взгляд Рейгара был прикован не к нему, а к люто-серым глазам, глазам больным, измученным и полным разбитого стекла и соли, глазам, что бередили его сознание с той самой встречи в прилеске у Харренхолла. И едва взглянув в них, Рейгар понял: она знала. Она знала обо всем. Лианна оказалась рядом в два больших прыжка, как волчица, и прижала кинжал к его горлу, — для этого ей пришлось встать на носочки, и со стороны это, должно быть, выглядело забавно, но Рейгару было не до смеха. — Их не спасли, — выплюнула Лианна ему в лицо, и кинжал врезался лезвием где-то в кожу под его кадыком. Рейгар подумал, что все его спутники сегодня пытались ткнуть в него чем-то острым, но от Лианны он этого не ожидал, а потому не смел даже шевелиться. — Мне жаль, — пробормотал он, избегая ее взгляда, слишком пронзительного и острого. Кинжал вжался в его шею сильнее. — Жаль, — усмехнулась Лианна. — Вот как. Жаль. А мне жаль, что эта жалость не вернет мне ни отца, ни брата, — она резко опустила руку с кинжалом, и его острие чиркнуло по правой стороне его шеи, аккуратно разрезая кожу, а затем вдруг замахнулась и влепила ему крепкую пощечину. Рейгар даже не дернулся. — Мне жаль, — повторил он, но Лианна лишь покачала головой. — Мне все равно. Она повернулась, собираясь вернуться на свое место, и тут произошло сразу несколько вещей: из-за зарослей вывалились Эртур и Освелл, конь Лианны всхрапнул, а неподалеку послышался чужой рог. — Сбор войск, — выдохнул Освелл, и они услышали их — голоса людей, копыта, звенящие доспехи и сбруи. Звуки войны. Лианна едва успела пристегнуть сумку обратно к боку коня, которого про себя называла просто «Конь», как бы глупо это звучало, и схватить его за уздечку, в спешке отводя к скакунам своих былых спутников — прямо за кусты малины — как к речушке высыпали первые солдаты. Это не были командующие армиями, великие полководцы или авангард — это были простые солдаты, несшие знамена, на которых были изображены золотые кольца на голубом небе, кентавр на белом поле, а также листья плюща на черном. — И ты боялся, что мы вот это не перейдем вброд? — усмехнулся один из солдат, кивнув на речушку, что едва достигла бы им до колена. Другой уткнул древко знамени с кентавром в землю. — Попробуй потащи эту штуку несколько лиг, а потом обвиняй меня в предосторожности! Между солдатами завязалась перепалка, а Эртур, успевший за почти две седмицы обрасти внушительной щетиной (по-видимому, в поселения они заезжали нечасто), вытянул шею, рассматривая изображенные на знаменах гербы. — Касвеллы, Рокстоны и Кидвеллы, — перечислил он. — Лорды Простора, — заметил Освелл. — Думаете, идут к Хайгардену? — Наверняка, — Лианна поджала губы, — седмицу назад я видела армию Тарли, что держала курс на запад. Тиреллы созывают войска. — Что, во имя… — Уэнт выругался. — Так ты просто галопировала по Простору? — Более-менее, — пожав плечами, кивнула Лианна. На Рейгара она все так и не смотрела. — Мне нужно было узнать как можно больше до того, как отправляться на север. Сидевший рядом с ней Рейгар выдохнул и повернул к ней голову, оставив на миг наблюдение за солдатами, что утоляли жажду, прислонив знамена к деревьям. — На север? — переспросил Эртур, и Лианна закусила губу. Она бы предпочла избежать этого: этой встречи и этого разговора. Ей даже было неловко за сцену с кинжалом. В конечном итоге, не Рейгар отдал приказ убить ее семью. Пощечины было бы вполне достаточно. — Мы добились, чего хотели, разве нет? — горько спросила она, стараясь не исцарапаться о кусты, в которые ее вжимало напрягшееся тело принца. — Восстание идет полным ходом. От того, что я окажусь в Винтерфелле, ничего не изменится — Эйрис заплатит за все, так или иначе. А на юге меня больше ничего не держит, — намеренно задержав свой взгляд на Рейгаре, добавила Лианна. Воцарилась тишина. Солдаты на той стороне реки подобрали знамена и, о чем-то переругиваясь, пошли вдоль берега, с каждым шагом удаляясь от их укрытия. Как только их голоса замерли в лесной тишине, Освелл радостно хлопнул в ладоши. — Вот как все замечательно! Лианна отправится на север, а мы — на юг, теперь уже с легким сердцем, не правда ли, Рейгар? — Нет, — жестко отрезал принц. Он не сводил с нее глаз — напряженных, пытающихся заглянуть ей в душу, непреклонных. — Рейгар, — начал было Эртур, и Рейгар бросил на него яростный взгляд. — Нет! И если раньше не было понятно — это приказ, черт возьми! Лианна воспользовалась тем, что внимание принца оказалось перетянуто Эртуром, и отодвинулась, поднимаясь на ноги и отряхивая колени от влажных комков земли. Эти громкие слова ее мало волновали. План Лианна придумала в тот же день, что покинула дом Наввы с сумкой, набитой едой и воспоминаниями. Поначалу она просто ехала, но чем дальше становился Хайгарден, тем четче она понимала, что ей нужно на север. Она никогда не должна было уезжать — все началось тогда, когда Старки поехали на юг. Им надо было вернуться обратно, пока их ошметки еще были живы. Ей предстояла длинная дорога в одиночестве — но это пугало Лианну не так сильно, как риск оказаться узнанной и пойманной, хоть солдатами Таргариенов, что, похоже, пока что отсиживались за стенами Королевской Гавани, хоть солдатами Штормовых земель. В одном из поселений, где Лианна покупала свежий хлеб и иногда — фрукты, она услышала, что Роберт воюет в шлеме с оленьими рогами, ветвистыми и высокими, и эта картина прочно засела у нее в голове — Роберт Баратеон во всей своей стати, в черном доспехе и шлеме, уверенный в своих силах молодой олень. Она подумала о его великолепном молоте, рассекающем воздух, как хлыст, о крови его врагов, и вдруг с оглушающей ясностью осознала, что никогда по-настоящему не хотела его смерти. То, что он сделал, было предательством ее доверия. Она никогда бы не вышла за него после этого, даже если бы осталась в Риверране, они не были бы друзьями и она не стала бы размениваться с ним на приветствия. Но смерти его она не хотела. Лианна не была святой. Она мечтала, чтобы Роберт потерял то, чем дорожил больше всего — свою стать и гордость, чтобы годы забрали его красоту и удаль, и чтобы все закончилось для него неожиданно и глупо. Но Роберт был другом Неда, а Лианна не была уверена, что ее брат способен выдержать на плечах груз еще одной смерти практически родного ему человека. Ей не было дела до этого проклятого восстания и до этой войны, не было дела до свободны или величия. Она хотела оказаться дома, как потерянная в темноте девочка, утратившая ориентиры. Она заглядывала в деревни, слушала жителей, прикидывала, какой путь будет наименнее опасным, и решила держать путь через Зыбкую, Мандер, чуть вдоль дороги Роз, прямо по Зеленому Зубцу, через Перешеек и дальше — домой, в Винтерфелл. Конечно, можно было сесть на корабль где-то у Виля, но Лианна страсть как не хотела ехать в горы и лезть в судно. Как показал ее скудный опыт, это могло закончиться плохо. Так что у нее было все прекрасно выверено, пока нелегкая не занесла ее прямо в то место, что выбрали для стоянки те, от кого она сбежала. — Не то, чтобы я хотела слушать приказы — а я не хочу, — спокойно сказала она, поправляя ремни на стременах (она пыталась объездить этого коня, как Искру, но он упорно отказывался слушаться), — но с чего, ваша милость, вы решили, что я вас послушаю? Рейгар промолчал, устремив на нее свои странные глаза, но Лианна предпочла не смотреть в них. — Моя картина мира такова, — продолжила она, — мне было обещано, что в случае, если кто-то из моей семьи окажется при дворе, ему будет предоставлена защита. Как мы все знаем, защита, даже ее тень, была ложью, — один из ремней упрямо не хотел поддаваться, и Лианна в сердцах дернула за него, выпуская пар. — Так почему я должна подчиняться приказам лжеца? Вы, ваша милость, — она нашла в себе силы встретить его взгляд, — должны мне две жизни. Так и быть, я прощу вам ваш долг, если вы отпустите меня домой. Потому что если вы не сделаете этого… — Лианна покачала головой, — я все равно попаду туда, но долг будет висеть у вас на плечах всю вашу жалкую жизнь. — Ты путаешь меня со львами, — возразил Рейгар. — Меня не волнуют долги. — Жаль, — фыркнула Лианна. — Ведь их все равно придется возвращать. И вам не понравится ставка. — Рейгар, — вмешался Эртур, когда принц открыл рот, — Лианна права. Она хочет домой, и у тебя нет таких прав, чтобы удерживать ее. Я готов проводить ее в Винтерфелл, но ты нужен в столице, ты сам это знаешь. — Знаю, — согласился Рейгар, поджимая губы, — и поэтому мы отправимся туда все вместе. На Камень. Лианна расхохоталась. Со стороны она, наверное, напоминала безумную, но эта встреча заставила ее вспомнить, что не так давно она целовала этого человека под покровом темноты, а теперь ей было физически больно на него смотреть, и он сам, похоже, был безумен, и даже не понимал этого. — Разумеется, — весело согласилась она. — Всегда хотела посмотреть на Драконий Камень, на замок, коридоры… Поиграть с вашими детьми и пообщаться с женой… Это же так очевидно! — Лия, — Рейгар вдруг оказался очень близко и схватил ее за руки. — Ты не понимаешь. Когда люди узнают о том, что ты дома, когда Баратеон узнает об этом… Ты веришь, что он продолжит воевать? Ради твоей семьи? Или повернет назад, чтобы заполучить тебя? Лианна вырвала руки из его хватки. — Не говорите чепухи, — бросила она. — Он не получит меня. Рейгар приполнял брови. — С армией Штормовых земель под стенами пустынного Винтерфелла? Когда северные лорды будут воевать на юге и проигрывать, оставшись без ценной поддержки? Ты сама выйдешь к нему, чтобы не подвергать опасности своих людей! Лианна опустила взгляд. Крохотная толика логики в его словах была. Рейгар же, будто почувствовав, что в ее крепостных стенах появилась брешь, продолжил: — Ты можешь написать братьям письма, сказать, что ты жива, в порядке и что вы воссоединитесь, когда все это будет закончено. Но сейчас… Сейчас нельзя отправляться на север. — И куда же ей отправляться? — задал навязчивый вопрос Уэнт. — На север ей нельзя. На юг ей нельзя — только не теперь, если Мартеллы считают, что Рейгар предал Элию и сбежал с северянкой. Не в Эссос же она отплывет? — Есть башня, — вдруг подал голос Эртур, и они повернулись к нему. — Старая башня, которую называют башней Радости. Она стоит у подножья Дорнийских гор. Я несколько раз проезжал мимо по Принцевому Перевалу, но никогда не обращал на нее внимания — она не разрушена, но так стара, что почти слилась с горами. Она задумывалась, как сторожевой пост, поэтому ее сложно увидеть и трудно найти, если не знать, куда смотреть, и там наверняка есть несколько комнат. — Увлекательно, — хмыкнул Освелл. — И что ты нам предлагаешь, схорониться в руинах? Эртур закатил глаза. — Лианну там даже искать не будут. Разве это не то, что нам нужно? Башня. Лианна вдруг вспомнила свой давний сон — старую башню в горах, гниющие зимние розы и вороны, кружащие в пепельном небе. Живот скрутило плохим предчувствием. Захотелось затопать ногами и заявить, что хочется на север, в объятия братьев, а все эти планы — глупые, и участвовать в них она не будет. Вот только Лианна сама втянула себя в этот беспорядок. Это была ее ответственность. Башня. Быть запертой днями, неделями, скрываться от всего мира в маленькой комнате. Когда-то она это уже проходила. Ставки тогда были ниже, правда. Башня. — Вы будете охранять ее, а у меня будет время решить вопросы в столице, — медленно кивнул Рейгар. Два других рыцаря кивнули в ответ, серьезно, будто наконец достигнув соглашения, и протянули руки наследнку престола. Они схватились за предплечья — очень по-мужски, Лианна видела, как так делали Роберт и Нед, — и между ними будто вновь протянулась оборванная нить. Лианна, правда, так и не нашла свой конец, чтобы ухватиться. — Valar morghulis, — усмехнулся Освелл. Рейгар фыркнул. — Valar dohaeris, — ответил он, и троица рассмеялась. Лианна отвернулась — ремень наконец поддался, и она потуже затянула его, поправляя седло, что будто бы заваливалось влево. Ее не отпускало ощущение, что она не поняла что-то очень важное.