Ядовитый

Хан Джисон не отдавал отчета своим действиям: он просто хотел завоевать сердце Минхо своей искренностью и в какой-то мере наивностью. Но Ли лишь с радостью наблюдал за глупыми попытками бельчонка, который так часто менял свое отношение к нему: он и сам-то был порой грубоватым, иногда милым и навязчивым, отчасти беспомощным. Лино он и вправду напоминал маленькую щекастую белку, борющуюся за орешки. Минхо замечал, как тот от обиды надувает свои большие щеки, которые казались мягкими и тянущимися, но, к сожалению, его раздражало чересчур самоуверенное поведение Хана: то он угрожает, то с легкостью отказывается от прошлых слов — это выдавало его ненадежность. Ли взял чужой телефон, несколько мгновений поморщившись, вернул владельцу. Он тяжело вздохнул, осматривая Хана, будто прощаясь и запоминая, после чего собрал все свои вещи, что были аккуратно сложены на стуле, и также ловко выпрыгнул из окна, впуская утреннюю прохладу. Тело Джисона покрылось неприятными мурашками, его передернуло, но окна он так и не закрыл до самого звона будильника. Шум листвы, качавшейся на тихом ветру, убаюкивал его, освежая мысли и очищая голову. Конечно, он не хотел прощаться с Минхо, но об этом он подумает только за завтраком. Рассвело, когда Хан погрузился в глубокий сон; он лежал на голом полу, свернувшись калачиком, а возле него сладко мурчали его защитники. — Ты простудишься! — криком разбудила его мать, сердито подбегая к окну, — Не дай Бог, ты снова всю ночь учился! Позаботься о себе, наконец. Чей пиджак в сушилке? — мама суетилась, тем самым нервируя сонного сына, та была громкой и жужжащей — иначе ее никак не назвать. Она громко ходила, порой пренебрегала личным пространством, часто повышала голос. — Мой пиджак, — успокоил Хан мать. — Можешь не идти в школу, если чувствуешь себя плохо, — материнская милость никогда не принималась Джисоном, который знал, чем та обернется — новыми упреками и скандалами. Уже на уроке прилежного ученика настигла предсказанная простуда: его то знобило, то бросало в жар, в глазах мутнело. Никто естественно, не замечал его ухудшающегося состояния, включая друзей, обидевшихся на его вчерашнее внезапное исчезновение. Хан же и вовсе не подходил к мальчикам, лишь ждал окончания занятий. В течение всего дня он неосознанно оглядывался в поисках знакомой рыжей макушки: Минхо, если и появлялся в школе, то обязательно сидел за последней партой возле окна, часто на переменах открывал его, проветривая помещение, но не это было его целью — он просто любил холодный воздух улицы и ощущение, когда ветер играет в его волосах и то, как тот обдувает его лицо. Хан замечал, что в такие моменты Ли не морщится и не хмурится, и это действительно Джисона радовало. Но теперь Лино лежал на столе, спрятав лицо от посторонних глаз. День бельчонок провел в муках, не обратившись к медсестре и не приняв лекарств. А выйдя, наконец, из заточения, его встретил неожиданно сильный ливень. Ни прогноз, ни чистое до этого небо не предвещали погодной бури, но Джисон тогда, очевидно, выиграл жизнь. — Минхо, — окликнул вновь больной Хан, успевшего промокнуть одноклассника, который спешил покинуть территорию школы. Услышав голос знакомого, Ли развернулся к объекту его беспокоившему, всем своим видом выказывая ему привычное недовольство. На его лице буквально было написано: «Теперь-то что? Я думал, мы уже покончили с этим». — Что нужно? — Минхо потащил Джисона за угол, где бы их никто не увидел вместе. Он все так же старался избегать появления новых слухов. — Твой пиджак. Подожди, пожалуйста, — ослабевший Хан, неспешно и как-то особенно тяжело рылся в школьной сумке. Теперь он принял свою настоящую форму: он стал вежлив, немного застенчив. До этих пор он строил из себя храброго, доминирующего альфу в присутствии задиры, боясь показать себя беззащитным и жалким. Рыжий парень стоял и, прикладывая все усилия, что были, терпеливо ждал медленного бельчонка. — Извини, — виновато и тихо проскулил Джисон, протягивая чужую вещь. Второй же жадно выхватил предмет и, собираясь уходить, остановился. Преградой стала рука Хана, схватившая руку Лино, который, на удивление, не стал вырываться из оков. Джисон потянулся и второй перевязанной, сцепляя свои руки замком, обхватывая кисть хулигана. — Сухие, — заметил он. Руки Минхо и в прошлый раз показались тому огрубевшими. Состояние Хана ухудшалось, он еле стоял на ногах, которые подкашивались: его шатало из стороны в сторону, но он уверенно продолжал копошиться в сумке. Плохое самочувствие уже заметил и Ли, но ничего не сказал по этому поводу. Доброй волей его уже стало терпение по отношению к Джи, который явно того раздражал. Минхо бесило все: внешний вид Хана, медлительность, тепло его руки, которая посмела нарушить личное пространство. Наконец больной достал увлажняющий крем. — Я носил его с собой на всякий случай, чтобы однажды отдать тебе, — ошарашенный Ли остался стоять под крышей здания, а Хан поспешил удалиться, ведь не хотел снова рухнуть на глазах у рыжего ненастья. Больше всего в жизни Джисон презирал слабость, этим они были похожи с Минхо. Только первый нашел в себе силы поделиться своим недостатком со вторым — недоверчивым и осторожным. Хан же думал, что уже нашел человека, которому он может открыть свои переживания, терзающие его изо дня в день. Он знал, что будет высмеян и отвергнут, но по его мнению, Ли был именно тем человеком, перед которым он может не прятать свои нелепые мысли. Нередко люди встречают других людей, которым хотят доверить свои сокровенные тайны. Они часто ошибаются, делая этот выбор, разочаровываются, но смиряются, ведь против собственных желаний не могут пойти. Готовность проявить мимолетную слабость, положиться на кого-то — это то, что либо сближает их, либо отталкивает навсегда. Между Ли и Ханом была похожая ситуация. Джисон хотел быть слабым, жалким и беспомощным, прося о спасении Минхо, который попросту не мог ответить на чужую просьбу подобающе, ведь и сам нуждался в немалой поддержке, будучи совсем одиноким. Он не умел просить и верить, поэтому убегал от проблем. Да, если он подумает об этом, то раньше Лино и вовсе не сталкивался с похожими людьми. Он до этого момента ни разу не встречался с кем-то вроде Хана. В дождь Ли не искал убежища, чтобы остаться сухим и чистым. Он полностью отдавался природе: ночью не носил верхней одежды для тепла, в солнечные дни не надевал защитных очков, под ливнем не открывал зонта, а в темноте не включал света. Минхо находил мир прекрасным в его первозданном виде и не хотел ничего менять, не видя в этом смысла. Природа действительно его устраивала такой, какой она была, чего не скажешь о людях. В них он находил одни лишь изъяны, с которыми мириться никак не мог. И теперь он, промокший и холодный, отнюдь не пошел домой, Лино перед подработкой каждый день проводил на берегу моря*. Вода в такие дни была особенно неспокойна, а парень сидел на холодном сером песке и наблюдал со стороны. Он всегда сидел один среди безграничного моря и неба, нависавшего над городком. Здесь он никого не ждал, он только считал минуты своей когда-то конечной свободы. Она заканчивалась ровно тогда, когда мимо проезжал пятый автобус, следующий за город. Минхо всегда расстраивался, покидая свое особенное место, где находил покой. После его ждали затяжные часы физического труда, глубокий, но короткий сон в неуютной, темной коморке и унылые уроки. Но Хан Джисон разбавлял эту умеренную скуку: своей глупостью, странностью и добротой, непостоянством и язвительностью, подпитывая интерес хулигана. Бельчонок сильно заболел тем днем; температура к вечеру поднялась, жар усилился, к горлу подступала тошнота. Весь день он не положил в рот и крошки, надеясь, что голод поможет ему справиться с желудочной болью, вызванной стрессом и нервами, но это только навредило ему сильнее. Мать, конечно же, отругала Джисона по возвращении, но позвонила учителю и сообщила о неожиданной простуде и том, что ее сын проведет несколько дней дома, усердно лечась. Весь вечер Хан ворочался, крутился с боку на бок в поисках удобной позы, но все его мышцы болели, а голова трещала. Следующим утром ему немного полегчало после сна, поэтому Джи даже нашел в себе силы посмотреть несколько серий аниме, полистать ленту соцсетей. Просматривая очередную историю своей одноклассницы в инстаграм, он заметил на заднем фоне милое, но по обычаю недовольное лицо рыжего кота, что натолкнуло его на мысль о фотографиях Минхо, которые когда-то он сделал сам. Пальцы быстрыми нажатиями привели его в галерею телефона, но, к сожалению, он тут же вспомнил неприятный разговор, случившийся в этой самой комнате, в результате которого Ли и стер все снимки. Но удалил ли? Хитрый Джисон знал о функции смартфона, о которой не рассказывал хулигану во время обучения. Секретом была отдельная папка, где хранились все удаленные с телефона фото. Парень с великой радостью стал разглядывать каждый снимок, оказавшийся там. Перед глазами мелькали десятки разных глупых селфи, скриншотов и даже фотографий учебников и тетрадей, свойственных каждому ученику. Хан тщательно просмотрел каждую картинку, но не обнаружив заветного компромата, его сердце сжалось от тоски: фото, сделанное на память исчезло, пропало. Тогда он принялся искать его среди существующих кадров и… О, чудо, вздохнул больной: он нашел его — Минхо, сидящего на корточках на крыше одного из гаражей и кормящего сразу трех голодных пушистиков. Но значит ли это, что сам Ли не удалял фото, которое так хотел защитить? *моря, океана хз че там сорян