Ядовитый

Тяжелый период Джисона постепенно подходил к концу, ведь Минхо покинул больницу и теперь находился дома, принимая прописанные лекарства, и восстанавливался в своем темпе. Госпожа Хан несколько раз разговаривала с мальчиком до выписки насчет переезда, но тот наотрез отказался, не желая лишний раз зависеть от кого-то. Женщина казалась искренней и доброй, вызывала доверие. Но Ли тяжело было принимать чужую заботу. Он точно был уверен в своем решении. Порой Джи просыпался ночью в холодном поту из-за кошмаров, которые стали мучить его в последнее время скорее всего из-за перегрузки нервной системы, как он полагал. Он не только много сил оставлял на работе или учебе, он тратил много энергии на мысли о Минхо, который находился не в лучшей форме сейчас, Хан был этому свидетелем. Он действительно переживал за хулигана, потому хотел быть рядом постоянно, но, к сожалению, находил не так много времени на долгожданные молчаливые встречи. Ли хотя и хотел скорее отвязаться от Джисона, выйти на работу, но Хан был непреклонен. Хотя одноклассник не жаловался и не напоминал о своей щедрости, задира чувствовал, что обязан ему жизнью за то, что тот делает для него. Однажды бельчонок пожаловал на порог Лино, когда время перевалило далеко за полночь, разбудив кота. Джисон пришел после работы в середине рабочей недели, очевидно, после нескольких часов усердной работы и долгого пути. — Я принес лекарства. Пожалуйста, прими их, — протянул он пакет, доверху наполненный разными коробочками с препаратами. — А там что? — спросил хозяин нежданного гостя. Хан виновато посмотрел в глаза Ли, а после показал второй мешок, забитый вкусностями: сладостями и напитками. Минхо, тяжело, глубоко вздохнув, пригласил войти стоявшего перед его глазами бельчонка. Тот сжалился над несчастным парнем, который то и дело зевал и дрожал от холода. Наступила зима — морозная, бесснежная. — Ты в школу завтра пойдешь? — Нет, не хочу. Во время болезни Ли в больнице пропусков у Хана стало гораздо меньше, несмотря на то что нагрузки прибавилось в несколько раз. Теперь он мог не блуждать по улицам в поисках приключений, потому что знал, что рыжий мальчик заперт в палате и не сможет сбежать до тех пор, пока не поправится. Для Джисона же это время было выделено на исправление своих ошибок, за которые ему было стыдно перед родителями, потому что теперь он увидел, как те были открыты с Минхо, человеком, который был ему дорог. Отношение Хана изменилось к Ли: появилось ощущение, будто тот никуда больше не уйдет, да еще и позволит быть рядом. Что, собственно, и происходило: потихоньку задира стал привыкать к беличьему лицу, что мелькало перед глазами несколько раз в день. Ли включил фонарик на телефоне, осветив небольшой участок квартиры. Свет от серых стен отражался, делая пространство более широким и пустым. Джисон скинул с себя куртку и рухнул на матрас, обувь перед этим аккуратно поставив возле входной двери. Ли только обернулся, услышав глухое приземление тела, но никак не отреагировал, разбирая пакеты, врученные ему. — Эй! — легонько он пнул Хана в бок, но тот, кажется, уснул мертвым сном, — Ты спишь уже? А где, по-твоему, мне лечь? — ворчал Ли. Он правда много ворчал. Иногда он казался старомодным, что совсем не подходило под его образ пугающего, устрашающего хулигана, — У меня ведь только один матрас, — продолжал он тихо бурчать себе под нос, двигая тяжелое, расслабленное тело Джисона с импровизированной кровати. Так получилось, что в конце концов Хан спал лицом, прижавшись к полу, а сверху его накрывало несколько курток — его собственная и Лино. Он извернулся так, что его левая нога чудесным образом оказалась на матрасе, а рука забралась под подушку хулигана. Этой ночью ему впервые за долгое время приснился добрый сон, который заставил его улыбнуться. Минхо же долго не мог уснуть, размышляя о человеке, пристроившемся рядом. Он думал о том, что тот ласковый и милый иногда, но ответственный и что на него можно рассчитывать. Он смотрел сначала на потолок, но потом развернулся лицом к Джисону, пускавшему слюни на пол. Хулиган хихикнул, просто мирясь со всем, что происходит с ним. На удивление, на душе у него было спокойно в кои-то веки. Неужели все это благодаря благозвучно сопевшей белке? Минхо и вовсе перестал искать какой-то подвох, находясь рядом с Ханом, ведь тот был так наивен, а глаза так чисты, что грехом было бы ему не поверить. Ли был благодарен за то, что тот так старается ради него, за то, что отдает свое время и силы, не прося ничего взамен. Он даже забыл все шантажи и их драки за время лечения, так изменились их отношения. Спящий Хан потянулся левой рукой, что-то пытаясь найти в темноте — телефон, задира вздрогнул и замер, быстро разгоняя мысли. Лино было интересно понаблюдать за несоображающим одноклассником, потому старался даже дышать тише. Сосед ничего не обнаружил, но вдруг нащупал руку, принадлежавшую Минхо, потянулся к чужой ладони и схватил указательный палец. Неспящий был в замешательстве, но лежал спокойно. Очевидно, что второй даже не проснулся, но Ли не стал тревожить уставшего, упавшего без задних ног Джисона. Так они оба уснули. Утром Хан проснулся, почуяв вкусный запах. Плита распространяла тепло по всей комнате. Чайник засвистел, от сковородки струился пар прямиком в потолок. На кухне суетился Минхо, который что-то резал, что-то мешал — что-то готовил. Вот уж Джисон не думал, что тот умеет готовить. Ли со стороны выглядел, как профессиональный повар. Ханни поднялся, садясь за стол, не отводя взгляда от необыкновенного кулинарного шоу. — Ты умеешь готовить? — Конечно, — бельчонок будто задал глупый и столь очевидный вопрос, что ответ на него быстро заставил того замолчать. Мино был смущен, поэтому даже ни разу не посмотрел в сторону наблюдателя. Ему было слишком неловко от того, что он сам провел немало времени этой ночью, витая в облаках, по которым вместо овечек прыгали маленькие бельчата. Он погряз в анализе поступков всей семьи Хан, потому что не знал причины их доброжелательности и отзывчивости. Ведь сам он всегда ожидал чего-то плохого и никогда прежде не верил никому, а теперь встретил целую семью, готовую его приютить, — это казалось несбыточной мечтой. Ли подал на стол несколько простых блюд, но выглядели те аппетитно и роскошно, так, что у Хана потекли слюни. — Снова ты слюни пускаешь. Отвратительно, прекрати, — припомнил задира мокрый пол. — Пахнет очень вкусно. Выглядит обалденно. Я хочу все это съесть! — вопил Джисон, хватая все подряд. Парень был явно рад такому удивительному завтраку, ведь ему редко удавалось вкусно покушать. — Да не давись ты. — Остынет же, — смеялся Хан, уплетая кулинарные шедевры Минхо за обе щеки. Он смешно чавкал и совсем забыл о манерах, а Ли только смотрел на него, сдерживая смех. Естественный Хан Джисон был таким искренним, немного глуповатым, но при этом надежным. Сегодня хулигану было в радость приготовить что-то для него: так он, наверное, начал искупать свой пожизненный долг за спасение жизни. Ведь Ханни не только заботился о его теле, но и лечил душу своим теплом и любовью. Он делал так много, сам того не подозревая. Несмотря на то что Минхо презирал себя за то, что оказался в тупике, потому что понимал, что теперь бесконечно обязан придурковатому мальчишке с огромными и пухлыми щечками, но также в глубине души хотел искупить этот долг. Наверное, он просто хотел быть рядом с кем-то вроде Хана, человеком, излучающим свет, даже если привяжет себя к нему таким глупым способом. — Пожалуйста, давай жить вместе.