Контракт

Это был сумасшедший. Никаких других объяснений Хинате не надо было. Они сидели в приёмной кабинета Джина Киригири друг напротив друга и ждали, когда их позовут. Комаеда водрузил свою забинтованную руку на подлокотник и невозмутимо поглядывал по сторонам, как будто это вовсе не он взорвал неизвестный объект на территории школы всего два часа назад. Как будто ему ничего не грозило. Не касайся его длинные ноги пола, он бы наверняка болтал ими, как ребёнок. Хината мог почти представить себе это. – Что-то не так? – поинтересовался Комаеда. – Ты так пристально меня разглядываешь. Ты чем-то взволнован? Да, это несомненно был сумасшедший. Хината устало взял голову в ладони и от движения из его волос выпал микроскопический осколок стекла – опять. Он отряхивался от осколков и пыли уже несколько раз и всё равно что-то да оставалось. Но его хотя бы не поранило сколько-нибудь серьёзно и даже не так сильно ударило взрывной волной. Его отбросило в сторону и он ударился головой о пол, обрушив на себя парту и лабораторные склянки, но по большому счёту отделался лишь синяками, ссадинами и испугом. Соде повезло меньше: его так и оставили в медпункте. Комаеда же… Он осмотрел Комаеду снова – кроме пострадавшей руки на нём не было ни единой царапинки. Хината вспомнил, как его почти беспроблемному состоянию вполголоса удивлялись врачи. – Что с твоей рукой? – А, сказали, в неё попали какие-то осколки или вроде того, их так долго вытаскивали щипцами... Я и не знаю, что там было внутри! Не очень разбираюсь в таких механизмах. – Да? А вот мне так не показалось, – сказал Хината и снова опустил голову. Он сам ожидал худшего и беспечность Комаеды начинала его раздражать. Это был полнейший крах всех планов. Официальный выговор ждал его в самом лучшем случае, а как произошедшее должно было сказаться на его положении в проекте, он и думать не хотел. Он так старался и всё так бездарно кончилось. – Знаешь, Комаеда, ты, кажется, разрушил мою жизнь, – усмехнулся он. – Напротив, я её спас. И я совсем не обязан был этого делать. Я и сам не до конца понимаю, что на меня нашло. Хотя у меня есть одна догадка, хочешь послушать? – Нет, можешь оставить её при себе. Это всё неважно теперь. – Не расстраивайся, всё всегда хорошо заканчивается! Сода никому про тебя не расскажет, это был его прокол, что ты там оказался. Радуйся лучше, что тебе доведётся лично поговорить с таким выдающимся директором. Господин Киригири – самый молодой директор в истории Академии! – Ты не понимаешь, Комаеда. Тебе это всё равно, ты в основном курсе, а мне… – развёл руками он, ища слова. – Да меня могут выгнать за несколько опозданий – а тут взрыв в классе, Абсолютный в медпункте без сознания, всё разбито... Это всё, это конец. – Серьёзно, за опоздания у вас выгоняют? Я не знал. Ну, может, оно и правильно, так с вами и надо. Вас резервников такое количество… – Тебе лучше замолчать прямо сейчас, Комаеда. – Хорошо! – Хотя нет, стой. Объясни мне, что это было? Твой одноклассник серьёзно собирал в том классе, что, бомбу? Комаеда наклонил голову на бок. – О чём это ты? Нет, это было бы очень опасно, как можно такое предполагать. Ещё и прямо в школе? Нет, ты какую-то глупость сказал, извини. – Не надо, я всё видел своими глазами. Зачем он это делал? – Это совершенно не касается студента резервного курса. Совсем не его ума дело. – Что именно вы задумали? Что-то очень скверное, я точно вижу. И ты правда уверен, что хочешь в этом участвовать? – Крайне неблагодарное поведение. Я так рискнул, чтобы дать тебе уйти, а ты снова любопытствуешь. Полагаю, безразличие это тоже свойство вашего... – Не надо про мой курс. Вы делаете что-то настолько ненормальное, что я теперь уверен, что всё, что я услышал и был готов принять за глупую шутку, никакая не шутка, – он наклонился к Комаеде и перешёл на тон ниже: – Та девушка действительно собирает какую-то группу из вас? – И где ты такого только наслушался?.. – грустно сказал Комаеда. – А знаешь что теперь будет? Ваши планы всё равно накроются, раз администрация обо всём узнала. Поэтому ты должен это бросить, чем бы оно ни было. – О чём узнала? Что вокруг меня что-то взорвалось? Ты, кажется, не знаешь, но это нормальное происшествие, что для меня, что для Соды. А у нас ведь и правда был совместный проект по какому-то курсу, вроде по химии?.. Нет, это всё можно объяснить! Ведь так и было, мы работали над заданием, а ты просто случайно зашёл, и вдруг со мной случилась очередная неудача. Ты ударился головой и потому путаешься в ситуации. – Я не ударился и я всё помню, – проговорил Хината сквозь зубы. – Нет-нет, я видел, как ты отлетел и упал. Не переживай, от такого иногда путаются мысли! Хината сложил руки на груди. – Вот так, значит? Ты будешь всё отрицать? – Да было бы что! Одно твоё больное воображение. Хината смотрел на него и не понимал, что надо было чувствовать, злость или недоумение. Было сложно представить, что всего несколько часов назад Хинату волновало состояние этого тощего странного выскочки. Он бы отдал что угодно теперь, лишь бы тогда не заснуть напротив него. Комаеда тоже не отводил взгляд, либо специально, либо просто не понимал, что это длилось уже слишком долго. – Так ты говоришь, ты просто всё это услышал? – спросил Комаеда наконец. – И ты... ты правда просто решил пойти и предложить мне помощь? Хината повёл плечами. Это звучало как-то слишком хорошо. – А знаешь, я ведь сразу понял, откуда ты взялся, – вздохнул Комаеда и отвёл взгляд. – Я так и подумал, что это ты тогда был, когда я заснул. Ты меня за руку взял? Его щёки вспыхнули. – Ну вообще-то нет, я не брал, то есть это совсем не то, что я сделал. – Как нет? Я всё помню. – Ничего ты не помнишь, ты спал под своим снотворным. Не переживай, от такого иногда путаются мысли, – передразнил Хината. – Нет, вовсе не путаются. Ты меня обманываешь? – Ладно, технически, я не брал – я просто хотел пульс проверить, потому что я подумал, вдруг тебе плохо. Ты ведь ужасно выглядишь, ты себя вообще видел, Комаеда? Ты бледный, как будто умер неделю назад. Так что ничего такого, и было бы очень странно, если бы я вдруг взял незнакомого человека, ещё и в отключке, за руку. Это вовсе не то, что я сделал. – Что ты оправдываешься? Ну даже если и взял, ничего ужасного не случилось. – Может быть. Но я ведь не взял. – Не взял мою руку? – Нет. – Ну ладно тогда... – Ну вот и хорошо. Комаеда нахмурился, а Хината не знал, что ещё сказать, и уставился на свои шнурки. – А жаль, – добавил Комаеда. – Это было бы... любопытно. Хината только и смог, что пожать плечами сам себе. Да может и было бы, откуда ему было знать. Тяжёлая дверь кабинета открылась и в приёмную выглянул Киригири. Комаеда вскочил на ноги. Все мысли тут же покинули Хинатину голову и она осталась удивительно пустой. Один единственный горький факт снова поглотил его полностью – оставалось каких-то жалких пять минут, что он оставался учеником Академии. – Комаеда Нагито, – устало сказал Киригири. – Уже четвёртый раз за месяц вы тут. – Извините. Я готов принять на себя всю вину. – И третий из них связан со взрывами на территории школы. Знаете, иногда я спрашиваю себя – как это вообще возможно? Каковы шансы, что один молодой человек может принести столько разрушения даже не стараясь?.. – Мне очень жаль, что я вечно создаю вам проблемы... – Ну заходите, что поделать, – вздохнул Киригири и распахнул дверь, запуская Комаеду в кабинет. Хината проводил их глазами, но Киригири задержался в последний момент. – Хината? Он тоже вскочил на ноги. – И мне зайти? – Нет пока. Вы, наверное, теперь взволнованы, что я вас вызвал? Не будьте, никто не собирается вас исключать. Насколько мне донесли ситуацию, вы просто оказались рядом с Комаедой в один из его… непростых моментов. Если дело только в этом, то тут нет ничего страшного. Не вы первый подверглись побочным эффектам его таланта, и, боюсь, что не вы и последний. Вы бы знали, что произошло на прошлой неделе. И ещё хуже неделей ранее, – грустно улыбнулся Киригири. – С-серьёзно? – Ведь так и случилось, вы просто не вовремя зашли в класс? – Так и было, – сказал он, не успев даже взвесить опции. – Никаких дополнительных деталей? – Да нет?.. – Раз так, то тут почти нечего и обсуждать. Тем не менее, я бы хотел поговорить на другую тему. Подождёте тут? – Конечно. Он не верил в то, что услышал. Киригири кивнул и скрылся в кабинете, а Хината рухнул обратно и устало запустил ладонь в волосы. Его не выгоняли. Что делать с Комаедой, он мог придумать потом. Выйдя обратно через несколько минут, Комаеда даже не посмотрел в его сторону и быстрым шагом направился к выходу. Ну и чёрт с тобой, подумал Хината. Он зашёл в кабинет и закрыл за собою дверь.

***

– Полагаю, вы знаете, что я хотел обсудить? Киригири снял с полки его личный файл и раскрыл на столе перед собой. Хината увидел свою фотографию на первой странице. – Раз не про взрыв, то про проект, верно? – Эксперимент, было бы точнее сказать. Вы наверное не знаете, но место в финальной имплементации только одно и на него претендуют несколько других учеников резерва кроме вас. Завтра будет объявлен выбор. – Как, уже? – Да, так скоро. Все данные собраны и теперь, – он неопределённо повёл рукой, – надо полагать, они сравнивают вас прямо сейчас. – Это разве не вы выбираете? Киригири перевернул страницу. Шрифт был очень мелким и Хината не смог разглядеть, о чём на ней было. – Может статься, у меня ещё меньше доступа в их внутреннюю кухню, чем у вас, – с сожалением сказал Киригири. – Это эксперимент под эгидой организационной комиссии, проводимый в строгой секретности. У меня не столь много власти над ним, как у члена администрации, а не комиссии. Поэтому я и хотел с вами поговорить лично. – Почему со мной? – Потому что, насколько я могу судить по собранным данным, – сказал он и перевернул файл на самые последние страницы, – именно вы получите это место, Хината. Его голова закружилась. – Не принимайте это за официальное решение, но таков мой прогноз. У вас невероятная мотивация, вы очень заинтересованы – а это самый главный критерий. Плюс, у вас почти нет медицинских проблем, – перечислял Киригири, перелистывая страницы его файла, и задержался на заключении, выданном Хинате психологом, в котором числилось подозрение на депрессию. – Ну или нет проблем, которые комиссия не решится не заметить. Вы неплохо учитесь последнее время, что тоже хороший знак. Киригири перелистнул ещё одну страницу и Хината вдруг узнал свой последний экзамен. Ему становилось жутковато от количества информации, которая содержалась в этом файле. – Поэтому я хотел напомнить вам об осторожности. Мне кажется, вы уж слишком рвётесь попасть в этот эксперимент. – Конечно я хочу туда попасть – разве это плохо? Вы сами сейчас сказали, что это самое важное. – Само по себе не плохо, но... – сказал Киригири и замолчал, обдумывая свои дальнейшие слова. Он молчал чуть дольше, чем было комфортно, и Хината проследил за его взглядом на край стола. Там стояла фотография, на которой он узнал Киригири лет на десять моложе: он держал на руках девочку лет семи и широко улыбался, а она хоть и выглядела очень серьёзно и собранно, тоже казалась вполне счастливой. – Понимаете, Хината... так вышло, что я оказался в сложной ситуации, в основном по своей вине, хотя в каком-то смысле это было неизбежно. И я не знаю, как именно она развивается теперь, хотя и нахожусь в самом её центре. Завтра в неё попадёте и вы, и я не знаю, как быть – я хотел бы вас предупредить, но даже не уверен, о чём конкретно, настолько я теперь в темноте. – Вы про проект? Не совсем понимаю, честно говоря. – Я пытался действовать разумно, но боюсь, что всё равно оказался в худшем из исходов. Примерно как в этой вашей задачке, – он указал на страницу из его экзамена в файле. – Вы, кстати, в ней тоже ошиблись. Хината чуть наклонил голову и прочитал с листа вверх ногами. Это было последнее задание и у него совсем не хватило времени над ним подумать. – Это одна из самых знаменитых проблем теории игр, – сказал Киригири. – Это сложно только потому, что вам не объяснили её контекст. Дилемма заключённого – не слышали? – Не-а. – Тогда представьте, – задумался он на секунду, – что вы грабите банк. Что вы грабите банк, скажем, вместе с Комаедой, раз уж вы с ним столь склонны к нарушению общественного порядка. Хината представил и усмехнулся. – Это было бы... довольно ужасно. – Вас конечно же задерживает полиция. Всё, что вы пока успели сделать, это разбили окно или какой ещё мелкий вандализм. Доказательств нет, но вас подозревают в попытке ограбления. В полицейском участке вас разводят по разным камерам и предлагают сделку: если дать показания против другого, то вас лично отпустят домой, но другой отправится в тюрьму на десять лет. Если вы оба откажетесь и будете молчать, вас обоих арестуют всего на месяц за разбитое окно. А если оба дадите показания против друг друга, то обоих на год, это со скидкой за сотрудничество со следствием. Вы не можете поговорить с ним и должны принимать решение в одиночку. Согласитесь на сделку? – Скорее нет? Месяц это не так уж много. – Месяц это если вас не сдаст ваш напарник. А если сдаст, то десять лет. Ответ тут в том, что и вы, и он испугаетесь предательства со стороны другого, и поэтому согласитесь на сделку сами – это выгодно. Вы оба получите год тюрьмы, хотя могли бы получить только месяц. Это пример того, как мы попадаем в нежелательные ситуации, действуя в общем-то разумно. А вот другой пример: вы ничего не расскажете мне про то, что именно привело вас в тот пустой класс, потому что это кинет тень на вас и сильно снизит шансы попасть в столь важный для вас эксперимент. Хотя вы и знаете, что если не расскажете, может произойти что-то крайне нехорошее. Я поэтому вас и не спрашиваю. Хината решил помолчать. – Или вы всё-таки хотите что-нибудь рассказать? – Да мне как-то нечего. – Ну что ж. Я немало знаю про эту ситуацию, так что ничего страшного, молчите себе спокойно. Я только не ожидал, что в это ввяжется и Комаеда. – Ему совсем не место там, – выпалил Хината. Если Киригири что-то знал, то почему не вмешивался? – Я как раз хотел попросить вас сосредоточиться на себе самом, вместо Комаеды, – вздохнул Киригири. – Если хотите, я собираюсь попросить вас быть внимательнее, чтобы хоть как-то сгладить возможные углы ситуации, к которой мы, видимо, приближаемся. – Извините, я, конечно, стараюсь понять, но... Вы не хотите, чтобы я участвовал? – Просто смотрите по сторонам. Я боюсь, что из-за своего рвения, вы можете забыть давать им обратную связь и согласитесь на всё, что вам только предложат. – Ну конечно я соглашусь на всё, что мне предложат, иначе я не могу участвовать? Понимаете, я обязательно должен получить это место, – сказал он. – К этому моменту меня вело абсолютно всё. Я смогу сделать что-то важное, невероятно полезное, и это не просто красивые слова, а так и будет. Это самое важное, что я могу сделать в своей жизни, – проговорил он, и с запозданием понял, что это было слишком уж откровенно. Он мог бы объяснить гораздо лучше, как правильно всё складывалось и как иначе и не могло с ним быть, но только не директору Академии, который смотрел на него с грустным пониманием. – Иногда лучше не участвовать, чем соглашаться на всё. Проведите себе линию, которую не станете переступать. – То есть вы ждёте, что что-то пойдёт не так? – Не совсем, точнее, у меня нет доступа... Послушайте, Хината, они вам дадут подписать соглашение – вы должны его прочитать вдоль и поперёк, желательно несколько раз, и мелкий шрифт тоже. Мелкий шрифт особенно. Если вас что-то не устроит, вы должны сказать им. То же самое в течение эксперимента – не бойтесь пожаловаться, если что-то пойдёт не так, если вы передумаете. Это очень важно. Вы можете пообещать это сделать? – Да, конечно. Без проблем, – пожал плечами он. Не то чтобы условия, которые могли его не устроить, были вообще возможны под крышей этой школы, поэтому никаких проблем действительно не было. – Хорошо. Я надеюсь, конечно, что вам не придётся с этим столкнуться... – не совсем убеждённо сказал Киригири и закрыл его файл. – И надеюсь, что вы меня услышали.

***

Он спускался по лестнице и не замечал ступенек под ногами. Слова Киригири оставили в его настроении тяжёлый осадок, который причудливо смешивался с вообще-то радостной новостью. Его охватило предчувствие, напряжённая готовность к чему-то счастливому уже на расстоянии руки, но и подозрительность тоже. Он был так поглощён своими мыслями, что с трудом успел притормозить на последнем пролёте и чуть не врезался в сидящего на ступеньках парня. – Комаеда? Тот не отозвался. Он сидел прислонившись головой к перилам, будто отдыхая от тяжёлой нагрузки. – А у меня сложилось впечатление, что ты хотел свалить поскорее, – сказал Хината обходя и заглядывая ему в лицо. Комаеда открыл глаза. – А? Это опять ты... – Что с тобой? Тебе не очень? – Нет, мне нормально, – сказал он, аккуратно поднимаясь. – Иди, пожалуйста, куда шёл. Хината пожал плечами. Он уже достаточно пытался помогать. – Ну как скажешь. Он повернулся и с прежней скоростью пошёл вниз, но вдруг услышал глухой удар позади и обернулся – Комаеда снова рухнул на ступеньки и обхватил голову руками. – Эй, – крикнул он подбегая, – тебе плохо? Комаеда? – Нет, и не тряси меня, пожалуйста, – пробормотал тот еле слышно и зажмурил глаза. – Тебе вызвать скорую? – Нет, только не это. – Давай я тебя отведу обратно к врачам? – Даже не думай, – сказал он погромче и запрокинул голову вверх. Из его носа шла кровь. – Это бывает со мной, это нормально. Иди. – Ничего нормального не вижу. Он обхватил Комаеду за спину и поднял на ноги. Тот был удивительно лёгким для своего роста. – Если не хочешь скорую, тогда пойдём в медпункт. А я так и знал, что тебя слишком рано отпустили, не может не быть травмы после такого... – Серьёзно, не надо, – слабо отпихнулся Комаеда, но Хината уже спускался вниз, приняв на себя весь его вес. – Ты не представляешь, насколько это нормально. Тут ничем не поможешь, я только потрачу их время. Ты слушаешь? – Нет. Комаеда недовольно выдохнул. Кровь капнула с его лица на пол и он нехотя приложил рукав рубашки к носу. – Я не пойду. Если тебе так хочется помочь, можешь проводить меня до квартиры, это было бы лучше всего. Хината скосил на него глаза. – Если ты абсолютно уверен, что это пройдёт?.. – Да, абсолютно. А ты всегда такой волнительный? – Всегда. Нет, не всегда. Неважно. Где ты живёшь? – спросил Хината и продолжил тащить его вниз по лестнице. Комаеда старался переставлять ноги, но то и дело соскальзывал со ступенек. – О, я вообще-то прямо тут, в общежитии при школе. – Ты из другого города? – Нет. – Я думал, из местных этой возможностью пользуются только те, у кого... – У кого что? – Те, кто по какой-то причине не хотят возвращаться домой? Проблемы в семье или что-нибудь такое. – О, нет, это совсем не мой случай. Тут не может быть никаких проблем. Я просто решил, что мне стоит быть как можно ближе к Академии, раз уж я попал в неё... Надо же, уже так темно! – ахнул он, когда Хината наконец открыл дверь на улицу. Там уже опустились первые сумерки и вечернее освещение зажглось вдоль дорожек у школы. Хината поковылял в сторону общежития, таща на себе Комаеду, который всё ещё еле переставлял ноги и скорее скользил по асфальту. Звук Хинатиных шагов тонул к трещании цикад и тонком дребезжании фонарей по сторонам. Если бы ему не пришлось нести на себе этого странного Абсолютного, упрямо игнорировавшего своё предобморочное состояние, то Хината назвал бы вечер на редкость умиротворительным. Их обогнала группа задержавшихся после учёбы резервников и пара девочек махнули Хинате рукой на ходу. Он кивнул им в ответ. – А что, Хината, – чуть слышно начал Комаеда, – ты популярен в своём классе? – Не знаю?.. Ну так, средне, наверное. – Мне почему-то кажется, ты слегка одинокий? – Мы познакомились только сегодня, тебе может много чего казаться. – А сколько уже успели сделать за такой короткий промежуток! Хината решил не комментировать. Рука Комаеды всё давила ему на шею и он смотрел себе под ноги. Они завернули за угол и вдруг кто-то врезался в его свободное плечо на полном ходу. – Хе, ты его теперь похитить решил? Это правильно, так с ним и надо! – рассмеялся ему в ухо знакомый голос. Он обернулся и узнал Эношиму. Она подмигнула Комаеде, который тут же утратил последние силы и совсем перестал стоять на ногах, и продолжила идти в сторону основных корпусов. Хината проводил её взглядом. Зачем ей туда так поздно? Даже дополнительные занятия уже кончились. – Ну что ты совсем повис? Возьми себя в руки, – пробормотал он, поправляя Комаеду на плече. Казалось, Комаеда не услышал. Он неотрывно смотрел ей вслед и мечтательно улыбался. Кровь снова хлынула из его носа. Он так и держал рукав у лица и был ещё бледнее прежнего. Хината закатил глаза. Он решил больше не пытаться достучаться и просто потащил Комаеду дальше. Они дошли почти в тишине, и Хината лишь любопытно озирался по сторонам пока они поднимались на последний этаж общежития. В коридорах было пусто и они не встретили ни одной души по пути. Только перед самой дверью в квартиру Комаеды Хината прервал молчание: – Я совсем не могу понять, что она с тобой сделала. Что за реакция? – Это не так уж сложно понять, – сообщил Комаеда. – Но я не очень хотел бы вдаваться в детали этой темы с тобой. И спасибо, мне уже получше. Дальше я могу сам. Комаеда снял руку с плеча Хинаты и попробовал встать на свои собственные ноги. Рукав его рубашки был безвозвратно пропитан кровью, но в целом он выглядел немного бодрее. Хината всё равно пристально следил, как он отпирал входную дверь, готовясь подхватить его, если что. Комаеда зажёг свет и Хината проследовал за ним в пустоватую прихожую. – Я сейчас вернусь, можешь пока идти, куда захочешь. Хотя не то чтобы тут было особо просторно, – сказал Комаеда, ловко скинув школьные туфли, и проковылял мимо. – Знаешь, если тебе лучше, то я, может, пойду уже? – предложил Хината, но Комаеда не среагировал и быстро скрылся за одной из дверей. Всё ты прекрасно расслышал, нахмурился Хината, но всё-таки прошёл дальше в комнату. Чем больше он осматривался, тем страннее себя чувствовал. Казалось, Комаеда вовсе и не жил здесь. Все поверхности были пустыми и его взгляду было буквально не за что зацепиться: ни книг, ни личных вещей, только на кровати была брошена тёмно-зелёная куртка. Как будто Комаеда старался сохранить пространство в изначальном состоянии, подумал Хината, прохаживаясь туда-сюда от стола к двери балкона. Он ожидал от Комаеды гораздо больше хаоса и беспорядка. Он вышел на балкон и тёплый вечерний воздух взъерошил его волосы. Он осознал, как устал за этот день, и, посмотрев немного на блестящий в дали центр города, съехал спиной вниз по стене. – А, ты уже нашёл лучшее место квартиры, – сказал Комаеда прямо над ним и Хината поднял голову. Комаеда успел переодеться в футболку и смыть кровь. В руках он держал стакан воды и полупрозрачную банку таблеток. Он стоял оперевшись о рамку балконной двери и улыбался Хинате, как будто не было занятия более приятного, чем объяснять ему про балкон. Хината глупо кивнул. Комаеда опустился на пол напротив него и улыбнулся ещё дружелюбнее, очевидно ожидая, что Хината что-нибудь ответит. Хината подумал, что просто сидеть с ним и болтать могло было быть очень здорово, знай они друг друга лучше. Но случилось, как случилось, и он совсем не представлял, о чём говорить с Комаедой, когда вокруг не плёлся заговор и ничего не взрывалось. Комаеда съел свою таблетку и отставил банку и стакан в опасной близости к ногам Хинаты. – Что это у тебя? – Моё экспресс-обезболивающее! Только ты не подумай ничего, – сказал Комаеда, заметив, что Хината повернул банку названием к себе и нахмурился. – У меня есть рецепт на это. Ничего такого. Жаль, подумал Хината, а то это бы многое объяснило. – Ну в общем я вижу, тебе уже лучше? Я тогда пойду, пожалуй, – снова попробовал Хината, готовясь вставать. – Уже? У меня никогда не было гостей – я что-то сделал не так? – Нет, просто... – Тогда ты не знаешь, о чём со мной говорить? – Э, ну-у, как-то, – он неопределённо пожал плечами. – Значит да. Я так и думал, что всё этим кончится, если честно. Ведь по тебе видно, что ты обычный человек без каких-либо интересов и найти с тобой тему для разговора в принципе трудно, – задумался Комаеда. Ярость накрыла его разум на целую секунду. Он с трудом задавил её и уставился на Комаеду, ища достойный ответ где-то в пустоте между ними. Ответ не появлялся и Комаеда продолжал улыбаться ему. Цикады вокруг пели невыносимо громко. – Ты ошибаешься, Комаеда, – выдал он наконец. – Разве? – Ты просто пытаешься меня задеть. Я, может быть, и не имею таланта, но я не скучный, у меня есть друзья, и у меня есть интересы, пусть и не такие интенсивные, как у вас там, но всё равно. И кроме того, это всё скоро будет неважно. Он сам не понимал, почему защищал себя, хотя эти же мысли про собственную никчёмность вертелись в его голове каждый день. Но теперь – теперь всё изменится, вспомнил он. Он представил, что Комаеда подумает, когда они увидятся после проекта, и усмехнулся себе под нос. – Это что такое было сейчас? – прищурился Комаеда и придвинулся к Хинате почти вплотную. – Это ты сказал глупость и я нашёл её забавной. Отодвинься, – отпрянул Хината и отгородился от него рукой. – Бесталанный значит неинтересный и бесполезный. Можешь усмехаться сколько угодно, но это синонимы. – Отодвинься, говорю. – И поскольку ты родился обычным, ты обычным и будешь, тут ничего нельзя поделать! И как бы ты ни старался приблизиться к Абсолютным, у тебя ничего не получится, пусть ты и поступил в эту школу, чисто на деньгах и усидчивости... Что? Тебе снова смешно? Но так работает мир. Сегодня весь этот мир просто-напросто упал ему в руки, а Комаеда просто ещё не знал. – Комаеда, ты даже не знаешь, что ты сейчас сказал, – ответил Хината, всё представляя, какое удивлённое лицо будет у Комаеды через пару недель. Его поглотило восхитительное злорадство. Комаеда мог говорить, что угодно, но ничто из этого Хинату больше не касалось. Осознание того, что именно ждало его в будущем, наконец ударило ему в голову и она пошла кругом. – Но ты ни разу за день не поступил хоть сколько-то неожиданно. Все твои действия это просто реакции на что-то внешнее, ты сам не начинаешь ничего, просто плывёшь по течению, потому что в этом твоя обыкновенная природа. В тебе нет ничего любопытного, всё скучно. – Вот как, ничего любопытного? И даже возьми я тогда твою руку, тебе было бы не любопытно? Хотя постой, ты что-то такое сам только что говорил. Или мне опять кажется, потому что я головой ударился? Комаеда замолк. Он отпрянул и отвернулся, и Хината наконец-то смог сесть прямо. Это было странно, как-то краем сознания отметил он: Комаеда танцевал на его самых больных мозолях, а он больше не раздражался и не расстраивался. Каждая секунда стремительно приближала главный момент его жизни и была важна только этим. Всё происходившее было незначимой мелочью – он даже почти забыл про Комаеду, смущённо опустившего голову. Смешливость и дерзость оплетали его тем сильнее, чем больше Комаеда царапал его эго, и он должен был их куда-то направить. – Нет, Хината, это другого разряда вещи, – наконец ответил Комаеда, уставившись в пол. – Ты можешь относительно неплохо выглядеть, но это конечно же не значит, что ты интересный человек и способен привнести что-то новое в этот мир или сделать хотя бы что-то, не продиктованное тебе обстоятельствами, другими людьми, приличиями. Ты слишком много странного увидел, проведя со мной всего несколько минут. Поэтому я был уверен, что теперь ты просто уйдёшь, как только появится возможность – и я всё ещё в этом уверен, просто теперь ты решил со мной сначала поспорить, потому что я задел твою гордость, но ты всё равно сейчас уйдёшь. Это единственное, что тебе диктуют обстоятельства, против которых у тебя нет ни сил, ни способностей идти. Ты сам и есть только усреднённое продолжение обстоятельств. Уяснил, Хина..? Комаеда поднял взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как Хината вытащил одну из его таблеток и проглотил. – Это... очень глупый поступок? Ты вряд ли даже знаешь, что там было, – пожал плечами Комаеда. – Зачем ты это сделал? – Ты говоришь, что спас мне жизнь сегодня, – проигнорировал его Хината. – Вряд ли ты так уж уверен, что я настолько никчёмный. Почему-то же ты решился рискнуть? – Отдай мне таблетки, пожалуйста. Это мои. Это серьёзная вещь. Чего ты добиваешься – чтобы я поволновался за тебя? Чтобы я тебя пожалел, ах, бедный резервник, зря я ему сказал, какой он обычный? – Ты сказал, что не знаешь, зачем помог мне, но у тебя есть догадка – расскажи, какая? – спросил он, запуская за зубы вторую таблетку. – Прекрати это, не надо мне ничего доказывать. Две это многовато с непривычки. Это и мне почти нельзя, это сильное, – потерялся Комаеда. Комаеда смотрел на него с опаской и Хината был очень доволен. Он потянулся за третьей. – Стой! Я тебя услышал, не надо мне ничего доказывать, я не знаю, что с тобой будет, – повторил Комаеда и кинулся перехватить его руку, но Хината вовремя вывернулся. Тогда Комаеда просто кинулся на его руку и сбил и его, и банку на пол. Таблетки с раскатистым стуком разлетелись по всему балкону. Лицо Комаеды выражало такое неодобрение, что Хината наконец не выдержал и рассмеялся. – Ты... да что с тобой происходит? – Помочь тебе собрать? – с трудом сдерживая смех спросил он. – Глупый резервник. Я не пытался взять тебя на слабо, если ты это подумал. У тебя очевиднейшие проблемы с самооценкой, тебе стоит сходить к специалисту и обсудить с ним свою больную гордость, – проговорил Комаеда, но волнение всё не сходило с его лица. – Это у меня "очевиднейшие проблемы"? Слезай с меня давай. Комаеда послушался и тогда раздался короткий звонок в дверь. – Не надо больше ничего трогать. Хоть на это ты способен? – кинул ему Комаеда на ходу и скрылся в коридоре. Хината снова сел спиной к стене и оглядел устроенный им беспорядок. Его настроение всё улучшалось. Такого с ним не было уже очень давно, чуть ли не с самого поступления в Академию. Если Комаеда сказал правду, то ему стоило следить за самочувствием и отмечать изменения, и, наверное, сообщить, если что-то не так, но Хината сильно сомневался, что у Комаеды могли быть какие-то сильные препараты. Он же не был смертельно больным, в конце концов. Скорее всего Комаеда просто хотел его напугать и потому так сказал. Он услышал голоса из коридора. Кто-то новый стремительно вошёл через порог и остановился неподалёку. Хлопнула дверь. – ...смену тактики после вашего ебаного фиаско сегодня. Соду отправили в госпиталь, кто знает, сколько его не будет. Киригири что-то вынюхивает, с завтрашнего дня усиливается охрана и пронести... – говорил кто-то незнакомый. Комаеда что-то быстро пролепетал в ответ. – Да насрать мне, кого ты домой водишь. Пусть там и сидит тогда. Я всего на минуту. Пеко, встань и смотри, чтобы нас не потревожили, – приказал голос. – Да, господин. Хината услышал шаги в свою сторону и на балкон вышла высокая сероволосая девушка. Она оглянулась вокруг и чуть нахмурилась. Он пожал плечами и решил, что не должен ничего объяснять, пока она не спросит. Но она была на удивление молчалива. Постояв немного, она просто прошла и встала неподалёку, не спуская с Хинаты глаз. Под её армейским ботинком хрустнула таблетка, но она не подала виду. Какая-то новая сила потянула его голову назад и надавила на лёгкие. Он поддался и откинулся назад, как будто готовясь слиться со стеной воедино. Пол, казалось, поднимался и грозил заменить собой тёмное ночное небо, но как только Хинатино сознание замечало это, процесс прекращался. Ловля пола показалась ему важным делом и он сосредоточился на нём. – А ты тоже из этих, получается, – подумал он или, может быть, сказал незнакомке вслух. Она молчала. – Я вот подозреваю, что вы все больные в своём этом тайном кружке. Эношима что-то с вами делает, – зачем-то поделился он. Комаеда был бы очень недоволен, что он снова встревает, вот и хорошо. – Комаеда так точно ненормальный. Он чуть за ней по асфальту не пополз, когда я его нёс сейчас. Но я не могу понять почему. Что в ней такого. Вот ты почему за ней пошла? Он не очень ждал ответа и тут же продолжил сам. – Должна же быть какая-то причина. Люди делают что-то, если видят в этом смысл. Особенно что-то настолько рискованное. Комаеда говорил что-то про отчаяние – но разве в нём есть смысл? Я не понимаю вас. – Я с ними потому, что это мой долг. А так... я тоже была бы не против понять, какой смысл господин видит в отчаянии, – сказала девушка настолько тихо, что ему могло просто показаться. – Комаеда понимает, спроси его. И почему он так принижается перед нею? Перед тобой тоже принижается? Она снова молчала. – А перед Нанами? Не могу такого представить. Она считает, он добрый. А со мной он ни то, ни другое, он едкий и смотрит свысока на меня, он мне совсем не нравится, он совсем не, совсем не, совсем не... Она нахмурила брови, но он так и не смог закончить фразу. Его язык был ужасно тяжёлым. Хината падал назад, всё глубже в стену, это было почти невозможно. Наконец, небу и полу удалось перевернуться и Хината закрыл глаза. Ему беспорядочно снилось что-то, но он не запоминал ничего. Ему было тепло и легко и больше никак. Когда он открыл глаза снова, он лежал на спине на чём-то мягком, но свет был выключен и он ничего не смог разглядеть поначалу. Цикады больше не пели и было совсем тихо. Чьи-то холодные пальцы в темноте аккуратно развязывали его галстук. – Ах, извини, я тебя разбудил? Не подумай ничего лишнего, я просто подумал, вдруг ты повернёшься во сне и запутаешься в петле и задушишь себя? Это опасно, и я решил... – Спасибо, Комаеда, – счастливо отозвался он. – Ты на меня злишься? – Нет, ну что с тебя взять, резервник. Узел у его шеи распустился. Комаеда потянул за сторону галстука и медленно стащил ленту вдоль его шеи вниз. Её давление понравилось ему больше, чем он от себя ожидал. – Послушай, Комаеда, ты ошибаешься во всём. Талант не обязательно дан от рождения, это результат работы, его можно сделать, если потратить достаточно усилий, а, может, теперь и без них получится. Ты всё это слышал уже, конечно, так все говорят, но я докажу тебе это без всяких сомнений, вот уже завтра, и ты увидишь, как был неправ про меня. Я лучше. Я лучше. Я лучше. Тебе просто придётся признать это, – горячо прошептал он в темноту. Его язык заплетался, но он надеялся, что Комаеда всё понял, хотя и не дал ответа. Теплота и лёгкость ещё не покинули его и он очень хотел разделить их. Он потянул Комаеду на себя и тот упал рядом, удивлённо вздохнув. Хината обнял его и уткнулся в слабый отблеск уличного света в его волосах. Его руки были ненормально холодными. Комаеда лежал совершенно неподвижно и не дышал, будто впав в ступор, и Хината принялся считать про себя, сколько секунд тот продержится без воздуха. На пятнадцати Комаеда немного успокоился, на тридцати подвинулся удобнее в его руках, на тридцати пяти расслабился совсем и выдохнул где-то у его ключиц, а на сорока Хината отключился и перестал считать.