Контракт

Он позабыл, где находился, и что именно происходило вокруг. Всё, что осталось от мира на тот момент, служило его любопытству, развлекало его, пока он решал внезапно возникшую задачу. Его слух, болезненно обострившийся после операции, протягивался всё дальше и ниже — сквозь щель под дверью, по лестнице вниз, в лёгкие вентиляционной шахты и вот он почти ухватил далёкие волны звуков. Его сознание оплело их, словно щупальце, и не отпускало, вбирая всю доносимую информацию. Охранник здания где-то на этаж или два ниже слушал выпуск новостей. Прислушиваться было сложно, но он должен был. Отсюда он мог хоть что-то понять. Когда его вернут в пустую комнату наверху, не останется даже шанса. Слишком высоко. "...сложно поверить, но это уже второе происшествие за неделю! Полиция заявила, что основная версия — умышленное убийство. Только мы сумели оправиться от предыдущего несчастного случая, смерти Кузурю Нацуми. А также напомню, что месяц назад один из высокоуважаемых членов комиссии Академии выпал из окна. Что именно происходит в самой престижной школе страны? С чем связана череда ужасных происшествий и сможет ли Академия оправиться от удара по репутации? Чтобы разобраться, мы позвали в студию..." Внезапный шорох бумаг отвлёк его и он поморщился. Концентрация сбилась и его сознание вернулось в комнату, удивив и хлестнув его, как конец растянутой до предела резинки. Это была стерильная, пустая комната, залитая холодным светом. Под потолком еле-слышно дрожала лампа и свет бил по его усталым глазам. Напротив сидела сотрудница в белом халате. Её взгляд двигался вдоль только что исписанных им листов когнитивного теста. Для этого его правую руку выпустили из зажимов смирительной рубашки и дали мягкий детский карандаш, которым он не мог бы никого ранить. Доверие к нему росло — такое происходило впервые, если он верно помнил. Память всё ещё плыла после нескольких дней на обезболивающих. Сбоку висело зеркало в половину стены, из-за которого за ними наверняка наблюдали. Всё это походило на допрос. Может, если бы он всмотрелся в зеркало как следует, то смог бы разобрать за ним лица врачей, а то и кого-то из любивших поглазеть на него членов комиссии... — Идеально, — сказала сотрудница, оторвавшись. — Снова ни одной ошибки. Он перевёл взгляд на неё. Видимо, про новости придётся забыть. — Я знаю. — Не надо задирать нос, — осадила она и сложила бумаги стопкой, стукнув ими по столу. — Твой мозг ещё учится пользоваться новыми возможностями. Но прогресс действительно быстрый, каждый день результаты всё лучше... А, да — про результаты. Мы отправили написанный тобою рассказ на открытый конкурс для получения оценки писательского таланта. Под псевдонимом, конечно. Он там занял первое место. — Ясно. — Сместив традиционную победительницу, Токо Фукаву. Также ученицу Академии. Всё было закономерно. Он написал объективно отличный рассказ. Он вообще всё делал превосходно, что бы они ни просили. — Мы продолжим сравнивать твои способности с уровнем других учеников. Насколько это возможно, конечно, не нарушая условий эксперимента. То есть не выпуская его наружу и не допуская личных встреч, кивнул он. Ему было слегка интересно, что ещё он должен был сделать, чтобы они хотя бы перестали заковывать ему руки. В тестах не было смысла, хотел сообщить ей он. Его способности уже превосходили учеников Академии и врачам это должно было быть ясно. Почему они медлили и держали его? Они могли бы дать ему что-то ещё, что-то... Чего он хотел от себя, собственно? Была раньше какая-то цель. Должна была быть. — Так что всё довольно прилично по части способностей, — продолжила сотрудница. — Остаётся одна загвоздка. Что с твоей памятью? Пожалуй, только вот тут у него были сложности. — Ничего нового. Он уже сообщал им, в насколько странном состоянии эксперимент оставил его память. Он помнил ярко и точно после операции, отрывисто и мутно в промежутке перед ней, и лишь пару отрывков до. Ему не нравилось вспоминать их. Он помнил, как до операции его волнение непрерывно зудело, как он бродил от стены к стене или лежал под торшером и сверлил взглядом потолок. Он размышлял об убийстве члена комиссии, пытаясь строить теории, в частности так, чтобы — как же его, имя окончательно стерлось из памяти — оказывался непричастным свидетелем. Получалось не слишком убедительно, но он всё же старался, иногда пролёживая в этих мыслях по несколько часов. Забытый теперь мальчик занимал его голову ненормально много. Когда к нему зашли в последний раз, он подумал было, что сейчас он опять пойдёт на осмотр или тест, но тогда врач объявил, что пора. Он помнил, что напряжение никуда не делось, но идя в операционную был готов вот-вот успокоиться, расправившись с проблемой, как занозу выдернуть — так он думал, щурясь от яркого света лампы над головой, ужасно слепящего, пока незнакомые руки надевали на него маску, а члены комиссии наблюдали из-за окна в операционную. Киригири среди них не было. Он никого там не знал. Открыв глаза, он не совсем смог провести преемственность с тем, кто их закрывал, когда ложился под нож. Он не слишком старался. Но зачем бы ей это знать. Они и так слишком пристально за ним следили. — Говори точнее. Никаких воспоминаний до проекта? — Ничего толком. Сотрудница недовольно поджала губы. — Попробуем пойти в обратном порядке, — она вынула из кармана халата сложенную пополам бумажку и подтолкнула к нему по столу. — Сможешь рассказать, что это? Он потянулся свободной рукой. Это был разлинованный криво вырваный лист блокнота. Первое слово было вычеркнуто чёрным маркером. ", если ты проснёшься, а меня нет, то не воспринимай на свой счёт — мне надо было уйти по важным делам, о которых тебе не стоит знать! Но я должен вернуться к рассвету. Не уходи только. PS: Я так и не спросил, исключил ли тебя Киригири. Не расстраивайся, если да. Так будет лучше всем, поверь PPS: Но ты всё равно не любопытствуй больше, понял? Это важно" Впечатляюще плохой почерк, подумал он и перевернул лист. Там той же рукой, но слабым карандашом и аккуратнее было написано: "15 апреля, около 9:00, неудача. На физкультуре Овари попала мне в голову мячом. Она прекрасно играет и у неё сильный удар! Будет синяк. 15 апреля, около 9:10, удача. Цумики любезно согласилась проводить меня в кабинет медсестры. По дороге попросил зайти в столовую, хотел купить чего-нибудь холодного из автомата. Вместо одной банки из него выпало восемнадцать. 15 апреля, 16:40, удача, шесть раз подряд обыграл резервника в монетку. 15 апреля, 16:55, удача, после взрыва со мной и с ним всё хорошо. 15 апреля, 18:35, неудача неизвестно, но несомненно важно: судя по всему, его исключат из школы." — Узнаёшь? Это лежало у тебя в кармане брюк. — Нет, — он подтолкнул записку обратно. — Ты просил связаться с её автором, среди прочих. Тоже не помнишь? Он пожал стиснутыми плечами. — Отлично. Тогда ещё один вопрос. Отвечай по мере возможности. Как тебя зовут? Что, чуть не усмехнулся он. Но тут паника ударила ему в голову, потому что он ничего не мог сказать. Как можно такое не помнить? С его новым цепким разумом, имя-то он не мог забыть? Он выдохнул и взялся за край стола, чтобы рука не дрожала. Спокойно. Можно вспомнить, как кто-то обращался к нему по имени. Вот директор академии выглядывает из кабинета и зовёт внутрь, но слов не разобрать. Оранжевый закатный свет, высокая девушка поспешно выталкивает кого-то за двери, оборачивается, зло шепчет ему в лицо, а, это ты тут людей трогаешь, фрик? Его подруга у фонтана поднимает голову — хорошо, что ты снова пришёл. Я скоро вернусь, слышит он не совсем свой голос, и я смогу лучше, вот увидишь, говорит он, но не знает зачем и кто она такая. Его пробрала дрожь и всё покачнулось. Он наклонился к столу и тяжело задышал, пытаясь унять тошноту. Что-то не то. Что-то чужеродное в его голове прятало его знания. Мог ли он почувствовать это чужое, поймать его присутствие? Было ли оно живым? Что он наделал с собой? Глаза сотрудницы расширились и она обернулась к зеркалу: — Успокоительных, — скомандовала она. Дверь в комнату тут же распахнулась. Что-то быстро кольнуло его свободную руку. — Перерыв, — сказала она и его подхватили под оба плеча и почти что вынесли в коридор. Его сознание мерцало пока они поднимались на лифте вверх. Его усадили на кровать. Надсмотрщики обменялись короткими фразами и один из них вышел, а второй задержался закрепить его свободную руку за спиной, в тиски смирительной рубашки. Дверь захлопнулась и стало темно. Пахло чем-то неестественно приторным, будто сильными духами, понял он с очередным вдохом. Наконец, он сфокусировал взгляд: высокая девушка, которую он только что вспоминал, жадно смотрела ему в глаза. — Да ладно, это реально он! — воскликнула она и хлопнула в ладоши. Её светлые волосы были собраны в неприметный хвост, а лицо закрыто медицинской маской, которую она с удовольствием сорвала. — Я Джунко Эношима из 78-го класса, приятно познакомиться! Не пойми неправильно, но я очень часто про тебя думаю! Вот пришла представиться, — сказала она, обходя его вокруг и свойски оглядываясь. Дойдя до торшера у кровати, она делано ахнула и включила свет. — Как это я не подумала! Хотя тебе и так всё видно, а Изуру? Темнота твоему зрению не помеха? Она — какой-то хитрый тест, который ему устроили врачи? — Здесь не на что смотреть. — Как не на что! А я-а-а? Он отметил, что унаследовал к ней сильную неприязнь от себя прошлого. — Молчишь? Они сделали из тебя ещё большего зануду, чем раньше? Кто б мог подумать, что это реально. Воистину, великие специалисты! Хотя есть и пара подвижек к лучшему. Вон волосы как отрастают, так тебе больше идёт! Она потянулась поправить их, но он увернулся. — Ну что ты. Мне надо только понять, в каком ты состоянии. Что тебя интересует теперь, чем ты дышишь? Поэтому, — она коротко поклонилась, — явилась познакомиться лично. Цени это, между прочим. Пройти сюда было непросто. Киригири элитную охрану тебе устроил... Но я прошла, естественно. Ну какая нахер охрана. Я сила природы, а не человек. Она застыла на границе островка света вокруг кровати и сложила руки на груди. Размытая и гигантская, её тень падала на пол, ломалась на стене позади, взирала на него сверху вниз. — Эти доктора заперли тебя в четырёх стенах — подумать только?! Это тебе совсем не подходит, дорогой, нет-нет. У тебя такой потенциал. Ты можешь сделать что угодно. Можешь обуздать изменение климата! Можешь вылечить рак! Можешь, — она впилась в него взглядом и прикусила губу, — внезапно умереть, не сделав ничего, и оставить мир гнить в отчаянии! Он моргнул и она уже неслась на него, занеся руку с ножом. Острое, новое чувство пронеслось по нему волной, стискивая мышцы, и взорвалось в крови. Мир замедлился. Он проследил траекторию. Если он ничего не сделает, то нож вонзится ему в шею и он умрёт от потери крови, лёжа на полу. Надо было уворачиваться, пожалуй. С другой стороны, думал он, разглядывая её полёт, разумнее сразу вывести эту безумную из строя. Иначе есть риск, что она попробует снова, и тогда его и так слабый инстинкт самосохранения может проиграть желанию вздохнуть и оставить всё, как есть. Он до хруста выгнул кисть, освобождаясь из зажимов за спиной, и ударил Эношиме по руке. Нож выскользнул из её пальцев. Он толкнул её плечо вниз и она глухо приземлилась на бетонный пол. Он поставил на неё ногу. Нож звонко врезался в стену. — А-а-а, — просипела она в восхищении. — Твои действия совершенно бессмысленны. — Ага. Быстро схватываешь! Понравилось? — Ты пришла предлагать мне что-то, — проигнорировал он. — Предполагая, что это выгодно мне и я не выдам твой визит врачам. Знай, что чем дольше ты ходишь вокруг, тем менее я склонен согласиться. — У-у, какие мы стали расчётливые... Но про врачей больше не волнуйся, с ними моя сестра разбирается. Пусти пожалуйста? Пожалуйста-пожалуйста? А я расскажу, что происходит снаружи. Это же тебе хоть немного интересно? Подслушиваешь новости, когда получается? После секундной задержки он поднял ногу. Эношима тут же выкатилась и села на пол. — Так-то лучше. Поехали. Во-первых, случилось ещё два убийства, одно прямо за другим, сначала девочку из клана мафии, потом её убийцу-резервницу... Все в шоке! Полиция и родители бьют тревогу. Занятия остановлены, начиная с завтрашнего дня школа временно закрыта. Сегодня у них последний день. И даже Киригири так занят, что почти не появляется. Хотя он заглядывает иногда. Сегодня вот приходил разговаривать с толпой. — Какой ещё толпой? — Ну как же, — улыбнулась она, — стольких студентов резервного курса отчислили, и тебя официально тоже... только, пожалуйста, не злись, дорогуля! Так надо было. Всех, кто претендовал в эксперимент, отчислили. Думаю, это чтобы мне было сложнее вычислить, кого именно они выбрали. Придурки. Я же не против их экспериментов, наоборот даже... Ну так вот, резервный курс недоволен. Они требуют восстановления и начали протест перед школой. Хотят поговорить со студсоветом и попросить вступиться — у тех сегодня вечером последнее заседание перед остановкой занятий. Всё это может плохо закончиться. Я работаю в этом направлении! Он нахмурился. Он не помнил, что такое резервный курс. — А ещё Киригири закупил железных плит, закрывать окна школы. Представь себе, с чего бы это! — Мне не интересно это. — Подожди, я до самого важного не дошла... — Ответь лучше на мой вопрос. — Давай, дорогуля! — Я встречал тебя раньше. Ты… сказала, что я фрик и трогаю людей. Объяснись. С секунду она смотрела на него с недоумением, а потом расхохоталась. — Изуру Камукура, это твой первый вопрос к абсолютному Отчаянию? Трогал ли колючка людей? — утёрла слезу она. У неё проблемы со слухом? — Это не тот вопрос, который я задал. — ...Я не в курсе, что там у них было. Но бегать за Комаедой и пытаться его вразумить больше не стоит. Во-первых, я с ним весьма далеко продвинулась, пока тебя не было. Во-вторых, у него завелась новая подружка, а ты совершенно забыт. Хнык-хнык. Она остановилась и подождала его реакции. Когда её не последовало, она продолжила: — Хотя поначалу он тебя искал. Ему как-то особенно не понравилось, что тебя отчислили. Даже пропал на неделю, шлялся где-то, но потом вернулся. Он спрашивал у Нанами, как с тобой связаться, и они сошлись, и с тех пор ему лучше. Сидели у фонтана вечерами, болтали. Это его голове на пользу шло. Ты-то скорее обратный эффект имел. Нанами, однако же... — она в запрокинула голову, но внимательно следила за ним краем глаза. — Как-то вот не получается у меня с ней. Она одна из класса осталась не у дел. Что бы нам сделать с ней? — Нанами никогда не станет участвовать в твоих схемах, — вдруг вырвалось у него и он поморщился. — О! Всё-таки что-то осталось? Некачественно тебя порезали? Он вздохнул. Она и её бессмысленный поток незнакомых имён надоели ему. Всё это не вело никуда. — Предлагай, что хотела, или уходи, — сказал он. Эношима поднялась на ноги и понимающе склонила голову. Можно было решить, что она его жалеет. — Так уж получилось, дорогуля, что я знаю, какой талант отравляет тебе жизнь. Это мой талант тоже. Ты, может, сам не заметил пока, поскольку у тебя жизнь такая короткая, но ты уже начинаешь сгибаться под ним. Я вижу по твоим стеклянным глазам. Ты в нём утонешь. Но на одну секунду мне удалось обмануть твою разумную голову, так ведь? Точно так, ты бы видел своё лицо! — хихикнула она. — Глупости. Ничего не изменилось на моём лице. — А знаешь, что это было за чувство такое? Он вспомнил этот момент — её нападение без цели и смысла, не вписывавшееся в причинно-следственные связи, из которых было плотно сплетено всё остальное в этом мире. Удар, выдернувший его в себя, как будто смахнув сонливость. Восторг. Привёдший его в чувства, чистый и полный. — Оно называется шок. Редчайший опыт для Абсолютного аналитика! И я дам его тебе столько, сколько захочешь. Тебе лишь стоит прогуляться со мной сегодня вечером и я покажу. Она надела медицинскую маску обратно. — Приходи на пятый этаж главного корпуса, в класс 5-C, в семь часов, — сказала она и направилась к двери.

***

От успокоительных его клонило в сон и он задремал. Он слышал, как этажом ниже шелестели лопасти вентилятора и волны воздуха перекатывались под щелью двери. Его слух стекал всё ниже и вскоре вновь ухватился за звуки новостей. Обычно он не мог слышать так далеко. "...беспрецедентной атакой на репутацию. Что Академия намерена делать в будущем? Каковы планы?" "Я понимаю опасения. Но несмотря на все нынешние трудности, мы продолжим поддерживать и развивать таланты наших студентов. Таланты, в конце концов, самое ценное, что у нас есть. Кроме того, я не побоюсь сказать, что в этом году мы стоим на пороге качественного скачка в задаче, которая была поставлена перед школой больше ста лет назад." Он поморщился сквозь сон, силясь вспомнить, кому принадлежал этот голос. "Я хотел бы напомнить важную вещь. Наша изначальная цель — не развитие талантов ради них самих, и не только обеспечение хорошего будущего для наших выпускников. Нет. Мы как институция существуем ради улучшения жизни человечества. Ради мира с меньшим количеством болезней, войн, преступности, голода. Ради мира, где каждый и каждая могут реализовывать себя свободно и спокойно. Основатель Академии надеялся, что мы сможем приблизить такой мир. И в этом году мы как никогда близки к воплощению этой надежды. Мы продолжим работать несмотря ни на что." "Отличный настрой. Будем надеяться, что скоро Академия сможет продолжить работу — мы будем держать зрителей в курсе! С нами в эфире был господин Джин Киригири, директор Академии Пик Надежды..." Охранник старчески крякнул и звук оборвался с глухим щелчком. — Попробуй тут продолжи работу с кучей студентов у ворот... Скрипнуло кресло, шелестнула некачественная, тонкая бумага — охранник открыл газету, сопоставил он. Почему он вообще был способен слышать так далеко вниз? Изуру сел в кровати и оглянулся. Ответ смотрел прямо на него. Дверь в комнату так и осталась открытой настежь. И никто с тех пор не закрыл её. Он подошёл к проёму и заглянул в пустой тёмный коридор. Странно тихо было во всём здании. Он вышел и направился к лифту, ожидая, что из одной из дверей по бокам вот-вот выглянет медбрат, охранник или врач, остановит и наругает его. Но этого всё не происходило. Без препятствий он вышел на площадку перед лифтами и тогда понял, в чём было дело — за стеклянными дверьми лифта друг на друге лежали неподвижные тела персонала, врачей и охранников, всех, с кем он говорил каждый день или встречал мельком. Он знал, что правильной реакцией на подобное было бы чувство ужаса, но оно не возникло в нём. Аккуратно перешагнув через пятна крови, он остановился у самых дверей и наклонил голову. Недавняя сотрудница лежала ближе всех, глупо впечатавшись щекою в стекло лифта. Её локти были изогнуты под ненормальным углом, а застывший взгляд упёрся куда-то ему под ноги. Он кивнул себе под нос — это добавляло много новых знаний об Эношиме, её возможностях и принципах. Возможно, она и правда могла его удивить, несмотря на всю чрезмерность характера. Также теперь стоило уйти как можно скорее. Оглянувшись по сторонам, он приметил аварийную лестницу и спустился по ней на землю, никого не потревожив.