Контракт

– Я не собираюсь на тебя нападать, – пояснил Изуру, выпрямляясь. – А если бы собирался, то это бы тебе не помогло. Комаеда моргнул и посмотрел на ножку разбитой лампы, которую сжимал в руке. Он мотнул головой, как будто осознал её бесполезность, и отбросил в сторону. – Что ты наделал, Хината, – тихо проговорил он. – Зачем так... – Директор без сознания и с ним всё будет в порядке. Он придёт в себя примерно в течение часа. Я мог бы определить точнее, если бы ты не сбивал мою руку, – пояснил он, разминая плечо, о которое была разбита лампа. Оно уже не болело. – Ах, а я решил было, что ты... Но всё равно, это ведь не оправдание. Ты напал на директора. Я бы никогда не подумал, что в тебе есть способность к такой жестокости, – сказал Комаеда. Он невольно сглотнул. "Во мне много чего есть и ты меня совсем не знал – видишь, видишь теперь?", чуть не выпалил он, но прикусил язык и сказал: – Он бы не выпустил меня. А мне нужно идти на пятый этаж. Комаеда стоял у стены и не сводил с него внимательных светлых глаз. Необъяснимый жар полоснул его щёки. – На пятый? Зачем? Там только студсовет. Эношимы ты там не найдёшь. – Тогда скажи, где она. – Внизу, я полагаю, – сказал Комаеда и нетвёрдо шагнул к окну. – Резервников впускает. А может, уже и впустила. Я и сам ищу её... Изуру опередил его и заглянул в окно. Ворота внизу были открыты настежь и вокруг них не осталось ни души. Свисавшие с пропускного пункта гроздья прожекторов разрезали уже совсем густую ночную темноту. Деревья откидывали монструозные тени, среди которых зеленоватыми вспышками мигали сверчки. Он с трудом углядел её одинокую фигуру среди теней. Она стояла неподвижно, задрав голову к чёрному небу, и высунула язык, словно собиралась ловить на него несуществующий снег. Её пустые глаза упирались в темноту наверху и он не смог углядеть в них никакой мысли и никакого чувства, лишь плоские зрачки дрожали почти механически и она всё никак не моргала. Мелкая зелёная вспышка встрепенулась у её лица и опустилась ей на язык. Она встретилась с Изуру взглядом, но он не мог разобрать её выражения. Сверчок на её языке снова мигнул и Эношима раздавила его между зубами. Она расправила плечи и двинулась в сторону главного корпуса. Из её руки безучастно свисала откуда-то взятая бита и волочилась по мокрой траве. Ну хоть что-то идёт, как надо, подумал он. – Что там? – спросил Комаеда у его плеча. – Ты прав. Резервников уже нет. – И больше никого не видишь? Моих одноклассников? – Нет. Но я видел нескольких учеников во дворе, когда шёл сюда, – повернулся он к Комаеде. – Одна из них предложила вернуться за тобой, как будто ты отстал. Или даже специально остался. Расскажи мне, что случилось. – Я... Тебе не понравится, – Комаеда запустил руки в карманы. – Это связано с кровью у тебя на пиджаке. – Вечно ты лезешь, куда не надо, это просто удивительно. Я был бы впечатлён, не будь это так глупо... Пусти. Отпусти мою руку, прошу тебя. – Судя по пятнам крови, ты стоял перед невысоким человеком, которому перерезали шейную артерию, – сказал Изуру, рассматривая рукава его рубашки под разными углами. – Хотя возможны варианты. Но если всё так, то это был ребёнок или невысокая девушка. – Я и без тебя знаю, – сказал Комаеда и с силой вырвался. – И когда ты только научился этому?.. – Ты был свидетелем убийства. Но тогда зачем остался? Тебе надо было уходить с остальными. Возможно, он просто не очень умный. Не надо многого ожидать. Комаеда вздохнул. – Ты всё прогоняешь меня. Когда же ты поймёшь, моё место с ними? Ты не сможешь меня огородить от неё. Это я должен был ограждать тебя. И, видимо, я провалился, если в этом вообще был какой-то смысл... – сказал он горько. – Ты знаешь, как–то я пролез тайком в этот кабинет. Это было пару недель назад, когда стало ясно, что ты пропал и никто не знает, как с тобой связаться. Хотел посмотреть твой личный файл, найти телефон хотя бы. Но всё, что там было, это огромная печать поперёк страницы – "исключён". Ни телефона, ни адреса, ничего. Мы с Нанами не смогли ничего выяснить. Как будто тебя стёрло с лица земли, а теперь ты объявился и ведёшь себя... Что с тобой сделалось? – Ничего, что я должен объяснять первому встречному, – отчеканил Изуру. – Вот как, первому встречному? Ну может и так, но только вот я тебя вижу, Хината, пусть и моментами. Но ты всё ещё тут. – Ошибаешься, – поправил он. – Естественно, тебе жаль терять, насколько я понимаю, друга. Есть определённая трагедия в том, что я занял его место, а ты отказываешься в это поверить... Что ты делаешь? Холодная ладонь Комаеды легла Изуру на плечо. Решимость, но хрупкая и вынужденная, читалась в его чертах. Он сделал шаг ближе и Изуру отшатнулся в ожидании нового удара, но что–то не сходилось и он никак не мог понять, зачем ледяные пальцы скользнули к его лопаткам. Что–то такое он уже помнил. – Разве это не ты, Хината? – Я, я не, – сбился он. – Я не знаю. Когда он поднял взгляд, Комаеда потянулся и поцеловал его. Странно ему было. Его тело хотело ответить, а сердце билось ужасно быстро. Но сам Изуру не хотел ничего такого и не видел причин своему волнению. Он наблюдал за происходящим будто со стороны, фиксируя свои странности по кусочкам, чтобы потом разобрать их и выяснить, что с ним не так, раз его кровь стучит в ушах от этого, но не от ужасов, которые он увидел и натворил сам. Ему очень хотелось ответить. Нет, вовсе не хотелось. Хотелось ужаснейше. Он успел только заметить, как его руки обняли Комаеду сами собой, почувствовать страх, что он не имел контроля, и тогда его отключило на несколько секунд. Он очнулся – они стояли очень близко и он держал Комаеду в объятиях. Тот улыбался. Его дыхание сбилось и глаза блестели. Кровь от его рубашки осталась на Изуру там, где они касались друг друга. Она была совсем свежей. Как он мог так забыться. Это было совершенно неприемлемо. Он тут же убрал руки. – Извини, – Комаеда отскочил на шаг. – Ужасная наглость с моей стороны! – Ничего... ничего. Повисла тишина. Комаеда медленно обнял свои локти. Улыбка всё не сходила с его лица. Да кто ты такой и чем этот Хината заслужил такое к себе отношение? недоумевал Изуру, наблюдая этого странного мальчика перед собой. Кто-то был тихо счастлив внутри него и улыбался бы точно так же, если бы мог.

***

Дверь за Комаедой скрипнула и приоткрылась, и в кабинет заглянула Эношима. Через плечо она перекинула свою мокрую от росы биту. От её апатичного настроения не осталось и следа. – Ага! Явился–таки и Комаеду по пути зацепил, ну просто замечательно, – сказала она, проходя в кабинет. На свету он смог разобрать тёмные полосы крови на её рукавах. – Привет снова, Комаеда. Как погулял? – Здравствуй, Эношима, – постарался улыбнуться ей тот, не слишком удачно. – Проветрился? Получше тебе теперь? – Боюсь, что нет. – Ну и хер с тобой. С вами всеми, – сказала она, прохаживаясь. – Весь класс разбежался! Испугались и сиганули через забор, вы это видели? Только вы двое и остались у меня. Тю–ю, вы что с директором натворили?! Изуру, это ты сделал? Да как можно?! Она быстро прошаркала по паркету и склонилась над Киригири. – Тоже мне, выращиватель спасителей мира! Получилось хуже некуда, лучше бы вообще ничего не делал, – присвистнула она и поддела обмякшее тело директора ногой. – Или дочь бы воспитывал по–человечески, а то простейший разговор поддержать не может... Изуру, ты наверняка сможешь выяснить, что с ней не так. Это болезнь какая–то... – Я пришёл, как ты и просила. Ты хотела что–то показать мне, – сухо напомнил он. – А! Ну да! Твои проблемы со скукой мы решим. Она повернулась и радостно махнула на него битой. Он увернулся и она замахнулась снова и снова, попадая только по воздуху. Её очевидно забавляло это. – Это я нашла нам в спортивном зале! Бита – оружие поинтереснее, чем какой–то дурацкий нож. Она подойдёт тебе больше. А то ножом слишком быстро получилось, – подмигнула она Комаеде. Казалось, он стал ещё бледнее, чем раньше. Изуру пригляделся к полосам крови на её рубашке. Как будто они с Комаедой стояли рядом, когда кровь пролилась, где–то между ними... – Верно, так и было! – всплеснула ладонями она. – Но ты и так уже догадываешься. Я убила Нанами. Всё на миг застыло вокруг него, пока его сердце совершало лишний удар. Он впервые почувствовал страх, ярко и сильно, как до операции. Острая паника поднималась в его горле и ему стало тяжело вдыхать. – На, узнаёшь? – она сунула что–то ледяное ему в ладонь. Это была смутно знакомая заколка, которую он никогда не видел, но видел уже сотню раз. Что–то горячее вдруг потекло из его глаз и он не мог ни остановить, ни понять, что с ним делалось. Он обнял себя руками, пытаясь сдержать необъяснимую дрожь. – Нет, не узнаю, – попробовал сказать он. – Я никогда этого не видел. – Хината, мне очень жаль, – прошептал Комаеда. Эношима повернулась к нему на каблуках. – Помолчи, дурашка, не видишь, ему не до тебя? В общем, Изуру, эта дура пришла к нам и как только рот открыла, я сразу поняла, что она скажет, слово в слово. Эношима, ты не плохой человек! Мне очень не хочется идти к учителям, что же ты делаешь – бла-бла-бла. А я как раз нам оружие подбирала. Как выяснилось, нож не подходит, слишком блёкло вышло. А бита лучше. Вот смотри-ка, – сказала она и широко замахнулась на Комаеду и ударила. Комаеда всхлипнул и упал на пол. Он тут же приподнялся и попробовал отползти, но Эношима ударила опять и его рука сухо хрустнула. Она замахнулась снова и снова. Сопротивляйся же, хотел крикнуть Хината, отползай, поднимись, ударь её в ответ, нельзя же дать такое с собой творить, ты живой человек, но голос не подчинялся ему. Он хотел кинуться на неё, но не мог пошевелиться. Он не хотел шевелиться, ну не ради же этого мальчика? Зачем? Кто он такой? – Пришло время решить, на чьей ты стороне, – сказала Эношима, переводя дух. – Нельзя хотеть мне победы и поражения одновременно. – Я желаю тебе... успеха, – прошептал Комаеда в пол. С его затылка капала кровь. – О, никаких сомнений. Я твою логику знаю. Чем больше успех, тем восхитительнее поражение! Мне на смену придёт Абсолютная Надежда, надо только подождать. Но так не пойдёт, одуванчик. Ты либо со мной, либо против. Слишком далеко забрался, чтобы менять стороны. Эношима поставила ногу к его разбитому плечу и рывком перевернула его на спину. Он тяжело дышал и смотрел на неё зачарованно. Она нагнулась и вытащила из кармана его пиджака нож, как будто заранее знала, что он там будет, и недовольно цокнула языком. – А я думала, кто из вас стащил... Это ты мне приготовил? Разве ты меня так ненавидишь? Разве ты совсем не любишь меня? – Ты даже не представляешь, – просипел он, уперевшись в неё горящими глазами. Она вдавила подошву Комаеде в плечо и он зашипел от боли. Он больше не мог держать шею и повалился на пол без сил. – Но понимаешь, как вышло. Абсолютная Надежда теперь тоже будет со мной, – кивнула она на Изуру. – Так что выбор у тебя очень простой. Можно даже сказать, выбора у тебя нет! Их глаза встретились на миг. Сквозь стук в голове Изуру разобрал, как Комаеда с неверием произнёс старое имя, которым упорно называл его, и Хината кивнул ему, да, какое чудо, что ты углядел меня, это я, хотя я не хотел ничего этого, уж точно не хотел ничего, что происходит сейчас, если бы только сдвинуться с места и снова управлять собой, или найти причину сдвинуться с места и помочь тебе, но никаких причин не было в этом сдавленном воздухе, от которого даже у сверхчеловека сжимало лёгкие. Эношима снова занесла биту. Комаеда на последнем дыхании поднял руку и попытался прикрыть лицо. Она ударила и тогда он рухнул и перестал двигаться. Голова у Хинаты пошла кругом от ужаса – она убила его?.. Она убила его, а он просто стоял и не мог сдвинуться с места? Угомонись, он жив. Изуру видел, как пульсировала кровь на шее Комаеды и поднималась от дыхания грудь. Он оценил шансы, что Комаеда умрёт, как низкие, даже если его не найдут до утра. Но он был сильно избит и его левая рука была изогнута под ненормальным углом. Хината почувствовал, как Изуру отворачивается. Он снова изучал заколку в своей руке. Кому она принадлежала? Казалось, он только что помнил её имя, и даже её мягкий тихий голос почти раздавался в его ушах. Странные слёзы ещё катились сами собою – смутно чужие злость и обида, которые он не мог ни понять, ни направить. – Как это не мог направить? – Эношима влезла в его поле зрения. – Ты серьёзно что ли? Так я тебе покажу, куда направить. Пошли, пошли со мной, – Эношима мягко взяла его руку. – Нечего пялиться. Ты ведь даже их не знаешь, ни Нанами, ни Комаеду. Это Хината знал, а ты уже не он. Нам пора вытравить его до конца, чтобы ты больше не чувствовал этого всего. Хочешь, выключим его? Хочешь-хочешь, я знаю. Он у меня замолкнет. Он хотел, конечно. Его тело впало в панику из–за девушки, которую он никогда не встречал, и парня, чья судьба его не касалась. Это не было оптимально. Это не должно было повториться впредь. Он позволил ей. За руку, как ребёнка, она вывела его прочь из кабинета, провела по лестнице вверх. Класс 5–С, прочитал он на табличке. – У тебя получится, – сказала она, вложила в его дрожащую ладонь рукоятку биты и открыла дверь. – Делай, как я, и ты больше не будешь чувствовать ничего.

***

Он резко вдохнул и рывком проснулся. Он и забыл, что ему было куда возвращаться. Класс 5–С исчез и в его руке ничего не было. Пространство симуляции всё так же пустовало и тишина дрожала вокруг. Он обернулся. Эношима так и стояла позади него и он отшатнулся. – Т–ты... – Ну–ну? Чего? Звуки ударов ещё отзывались в его ушах. Его мутило. Он сел на пол и взялся за голову. – Хм–м. Извини, дорогой. Не на самой приятной ноте мы закончили. Но теперь ты знаешь, – сказала она и мирно села рядом. – Я ненавижу тебя. – Старые новости! – Пусть... пусть Комаеда не сможет вернуться... Пусть его не пустит Фонд. Пусть они отключат тебя. Что угодно... Но только не к тебе, не сюда. – Посмотрим, – просто сказала она и толкнула его плечи. Он слишком медленно падал назад, пока его голова не коснулась чего–то мягкого. Он лежал на своей кровати в домике, как лежал столько раз в симуляции. Где–то недалеко шуршали фальшивые волны. Слабый свет луны падал на него из окна. Его веки тяжелели. Он был так рад погрузиться в сон. Он закрыл глаза. Он спал часы, недели, месяцы, пока наконец чьи–то ледяные руки не коснулись его лица.

***

Комаеда открыл глаза. Он чуть повернул голову, чтобы осмотреться вокруг, и его затёкшая шея хрустнула. Он был под мерцающей крышкой капсулы и ему нужно было скорее выбираться, потому что случилось что–то страшное. Он нажал на крышку и откинул её вверх, открыв тёмный потолок над собой. Он попробовал приподняться на левой руке и спустить ноги, но что–то пошло не так и он с грохотом скатился из капсулы на пол. Его чуть не стошнило от боли в руке, на которую он не смог опереться, и он пролежал на полу с полминуты, пытаясь отдышаться. Вокруг одна за другой открывались капсулы и его одноклассники ужасались, стаскивая с себя провода. Недалеко перед собой он видел капсулу, в которую лёг Хината – единственную, которая не откроется. Он мог разглядеть Хинату через прозрачный пластик крышки: его глаза были спрятаны под слишком длинными волосами, он дышал размеренно и глубоко, будто ничего страшного не случилось с ним две минуты назад. Он услышал, как разъехались двери где–то позади и с трудом повернул голову на звук. Щурясь от резкого света, он разглядел троих смутно знакомых людей и Цумики. – Боже мой, – воскликнул низкий мальчик. – Эношима действительно их выпустила... – Как я и сказала, – кивнула серьёзная девушка рядом с ним. Она крепко держала за плечо Цумики и останавливала её слабые попытки вырваться. – Сначала отпустила Цумики, затем всех остальных. – Нужно проверить их состояние. Кто там на полу? Блондин в очках приблизился к Комаеде и опустился на колено. Тогами, с трудом вспомнил он. – Эй ты? Ты в порядке? Эта девушка – Киригири – сказала, что Эношима выпустила всех, то есть всех, кроме одного, думал Комаеда. Одного, одного, одного, одного. Всех, кроме одного – это же абсолютная катастрофа. А кто виноват? Этот самый один и виноват. Так ему и надо. Он услышал, что нервно смеётся, но остановиться не смог. – Что это с ним?.. – Комаеда на сильных обезболивающих. Странно, что он вообще выбрался из капсулы в таком состоянии. – В таком случае, я отведу его в госпиталь, – сказал Тогами и аккуратно поднял его за плечи. – Можешь стоять сам? Пошли тогда. Нет–нет, он не должен был покидать это место. Его тянуло обратно к капсулам, и это было самое главное, что он чувствовал. Он приходил в себя и его душа горела. Ему нужно было заглянуть Хинате в лицо. Он бы спросил Хинату, как ему пришло в голову выпустить сторонников Эношимы в только–только оправляющийся мир, чем он думал, почему не послушал его, но Хината ведь не мог ответить теперь. Как удобно устроился. – Да что такое? Пошли уже. Он почувствовал, как Тогами снова потянул его к выходу и попытался освободиться, но не смог и в отчаянии укусил его за руку. – Твою мать, – зашипел тот. Комаеда поднял голову, чтобы высказать всё, что терзало его – ведь конечно они должны были понять его, эти трое совершенно исключительных абсолютных – но непривычно яркий свет резанул его глаза. Он поморщился и потряс головой. Что–то мокрое соскользнуло с его ресниц вниз и он было поднял левую руку, чтобы смахнуть слезу, но вспомнил, что руки у него теперь нет, и с придыханием рассмеялся. Он видел, как смотрели на него приходящие в себя одноклассники, кто с жалостью, кто с отвращением, но все они не могли не думать – это больной, его нельзя понять, и ему никак уже не поможешь. Подумать только, какая удача должна была прийти на смену всему этому кошмару. Он должен был быть бесконечно счастлив. Пол взлетел вверх, заменив собой потолок, и он упал без чувств.