yuki no hana

Следующим утром, когда Тэхен просыпается, голова все еще слегка побаливает а, в теле ощущается едва заметная слабость, но он почти здоров. Охотник смотрит в окно на лесной пейзаж. Осень окончательно заявила свои права на эти места и сняла с деревьев трухлявую листву. Трава местами все еще зеленая и в жухлой зелени вокруг дома проступают совсем маленькие голубые, цветы. Тэхен думает о том, как они выстояли после зверской грозы вчера вечером. Удивительные, сильные маленькие создания природы. Что же питает их в такой холод? Возможно то же, что защищает и этот дом от посторонних вмешательств. Тэхен разглядел иней на траве и даже в доме сейчас было холодно, хотя Чонгук исправно следил за тем, чтобы в камине всегда был огонь. Что же сейчас поселило рассеяность в его нетронутом временем разуме? Тэхен хитро улыбается сам себе. Он ведь знает. Тэхен нехотя поднимается с постели и идет на звуки из кухни, чуть подпрыгивая на холодном, деревяном полу. Чонгук уже знает, что он не спит. Разумеется. Тэхен хмыкает сам себе вспоминая о том, что произошло вчера вечером. Губы все еще горели. Ему всю ночь снились прикосновения аккуратных, нежных, прохладных пальцев на его ребрах, спине и шее. Подсознание воспроизводило ощущение, когда он пробегался языком по острым вампирским клыкам. В теле заиграл волнительный жар, когда охотник заметил широкую спину сквозь дверной проем. — Красивые цветы, — Тэхен прерывает его обычные домашние дела своим появлением. — Те, что у дома? — Чонгук удивленно смотрит на человека. -Да. Что это? На лицо вампира наползает смущенная, мальчишечья улыбка. — Да это же просто васильки. Растут тут сами по себе… вокруг меня. Повисает молчание. Чонгук разбавляет его фоновым шумом от звона посуды, передвижения предметов и прочих вещей, что не могут укрыть в звуках быта то, каким масленым взглядом Тэхен на него сейчас смотрит. — Тебе они идут. — А? Чонгук от неожиданности роняет на пол старинную турку и она звенит в воздухе. Он не поднимает её, решаясь наконец посмотреть на Тэхена. — Что ты сказал? Тэхен отталкивается от дверного косяка и подходит к Чонгуку близко, не разрывая дразнящего зрительного контакта. — Васильки. Бледно-голубой тебе к лицу. Не только черный, в который ты прячешься. Чонгук теряется и его растерянность настолько открыта и беззащитна, что Тэхену даже стыдно посмеяться. Точно конфету у ребенка забрать. Но он не может скрыть ту добрую, ироничную ухмылку, что расцветает на его лице. Он смущает Чонгука, он его задевает, он ему не безразличен. И Чонгук не умеет это скрывать. Тэхен поднимает с пола оловяный предмет двухсотлетней давности и отдает его в руку Чонгука, намеренно прикасаясь к ней сильнее, чем нужно. Прикосновение бьет в самое сердце и он понимает, что Чонгук это тоже слышит. Он чувствует, как Тэхена будоражит его присутствие. Он открывает рот в бессильном вздохе и смотрит на него загоревшимися красным глазами. Того и гляди — потеряет сознание. — Аккуратнее, мальчик, — Тэхен подмигивает ему, хищно ухмыляясь. — Ты что… — Чонгук запинается не зная, что может сейчас сказать. — Что такое? — Тэхен улыбается лисьей улыбкой, уже стоя в дверном проходе. — Ничего. Иди, — буркает Чонгук. Тэхен заливисто смеется, уходя обратно в комнату. Чонгук прислушивается к его смеху. Через минуту охотник слышит громкий топот ног и словно сытый кот довольно улыбается сам себе. Он ждал именно такой реакции. — Ты флиртовал со мной! — говорит Чонгук с порога, влетая в комнату. Тэхен закатывает глаза и пытается сдержать рвущийся хохот. — Боже мой, ты и правда абсолютно средневековый. Чонгук смущен. Никто никогда не флиртовал с ним так открыто. Никто не флиртовал с ним больше ста лет. — Замолкни, ясно? Не смей больше шутить про мой возраст. Тэхен на минуту становится серьезным — Хорошо-хорошо. Извини меня. Я правда не хотел, — неподдельная искренность звучит в его словах. Такой он за своей броней. Хрупкий и чувствительный мальчишка. Чонгук почти скрывает довольную улыбку. — Просто… просто ты такой… — Тэхен смотрит куда-то в сторону и закусывает губу, пытаясь найти слово по вкусу. Чонгук вдруг резко становится таким уязвимым в его глазах. — Просто ты такой притягательный. Его давно не трогало это ощущение. Его давно не посещало чувство уходящей из-под ног земли. Он уже забыл, что это такое. Он забыл, что это такое — когда говорят, что ты притягательный. Чонгук пытается собрать мысли воедино, что стало слишком сложно после того, как этот человек появился в его доме. Не получается. Он делает громадное усилие над собой. — Мы ведь всегда привлекательны. Это наша природа. Добрая усмешка на лице Тэхена говорит ему о многом. — Нет, Чонгук, — это все, что он произносит. Тэхен смотрит на Чонгука и улыбается. Чонгук с нежностью смотрит на его лицо в ответ. Неестественная бледность. Тэхен похудел. Глаза болезненно блестят. Можно было бы списать все это на бред, но нет. Он прекрасно осознает, что сейчас сказал. Чонгук смотрит на Тэхена чуть дольше положенного и ничего не отвечает. Он знает, что их уже потянуло туда, куда не должно было. Вампир молча подходит к кровати и кладет руку на слегка теплый лоб. Они смотрят друг другу в глаза одну маленькую вечность. — Я пойду… я принесу тебе что-нибудь, -; Чонгук нехотя отрывается от человека, к которому так хочется прикасаться каждую секунду. От поцелованного солнцем, сейчас усталого лица и этих невыносимо прекрасных, обрамленных густыми ресницами, смотрящих на него так смело, глаз. — Да, Чонгук. Ты все правильно понял. Эти слова заставляют Чонгука резко затормозить в дверях. Если бы он мог — упал бы в обморок, вероятнее всего. — И… Спасибо тебе. За вчерашнее. Чонгук пытается игнорировать то, что чувствует. Пытается игнорировать мысль о том, что клинок, которым его можно убить сейчас лежит на его столе. А еще он пытается отвлечься от мысли, что Тэхен сам отдал его ему так просто. И конечно же он пытается перестать видеть перед глазами это похудевшее, красивое лицо с сухими от болезни и недостатка витаминов губами, на которых выступают капельки крови. Чонгук сжимает челюсти. Он соскучился по крови. Это не Тэхен на него вот так действует. Это всего лишь голод. Глубокой ночью, когда человек в его доме спит, он уходит далеко за лес. Он все еще слышит его сердце, когда дом скрывается за сопками. Он все еще слышит это биение когда добывает себе пропитание. Когда лежит под дождем и в полупьяном состоянии смотрит на небо. Его глаза горят в темноте, а в голове — стук сердца. Он не может перестать его слышать. И не хочет. Вернувшись в дом под утро он старается быть тихим и незаметным. Он бесшумно проходит по коридору, снимает с себя мокрую одежду. Тэхен наблюдает за ним из-за приоткрытой двери. Охотнику не спится, хотя он очень старается притвориться, что спит. Чонгук слышит его дыхание и сердце. Его полное жизни сердце, что стучит быстрее, когда вампир снимает с себя мокрую, черную водолазку. По молочной коже стекает вода и Тэхен, кажется, забывает, что ему стоит вести себя тихо потому что с его губ срывается вздох. Или не забывает. Может быть, сейчас он просто играет. Чонгук отчаянно пытается делать вид, что не слышит его, но его потряхивает. Его потряхивает от жгучего желания. Потряхивает от того как хочется повернуться к Тэхену лицом и посмотреть в эти наполненные желанием, животным, плотским желанием глаза. Сердце его стучит еще чуть громче. Чонгук наскоро вытирается полотенцем. Его душа разрывается, когда он уходит в кухню из-под пристального взгляда Тэхена. Ему хочется смотреть в эти наполненные страстью глаза, пожалуй, столетия. Живот сводит от чувства, которое он не испытывал так давно. В нем будится все то, что должно было умереть так много лет назад. Он опирается на кухонный стол, опуская голову вниз, пытаясь успокоиться. Но успокоиться невозможно… потому что в эту минуту он будто бы находится в одной комнате с Тэхеном. Со столь бесстыдным мальчишкой, чье сердце начинает стучать еще громче, чье дыхание сбивается, чьи вздохи он слышит, чьи руки сейчас ползут вниз под одеяло, вниз по горячей, смуглой коже. Чонгук закусывает губу, силясь не ворваться в эту комнату прямо сейчас. Жажда. Жажда клокочет в нем. Жажда тепла. Жажда любви. Жажда крови. Жажда дотронуться до этого человека, что изводит его бедное, оледеневшее сердце. Он обжигает его. Так больно, Боже мой, так больно и приятно. Он пытается, он правда пытается не слышать этих вздохов. Он правда пытается не видеть под сжатыми веками лицо Тэхена и его вожделенный взгляд, его красивые, чуть капризные губы, его болезненный румянец, его длинные, смуглые пальцы обернутые прямо сейчас вокруг… Чонгук тяжело дышит. Его бьет дрожь и когда он слышит измученный, сладкий, плаксивый стон, его бедная душа окончательно покидает тело. Чонгук слышит, как дыхание охотника успокаивается. Сердце медленно приходит в норму. Когда он слышит, что Тэхен снова засыпает, он бесшумно проходит в комнату, двигаясь будто привидение. Долгим взглядом он смотрит на Тэхена не отрываясь. На то как одеяло еле прекрывает наготу, на растрепавшиеся волосы, как коричневое золото. На то как его по-тихоньку раскрашивает время, проведенное вне цивилизации. Легкая щетина. И ему это идет. Ему идет все в чем есть жизнь. Ему пойдут даже морщинки, которые уже наметились от носа к чуть опущенным уголкам губ. Капризный изгиб, ведь вопреки всему он так часто улыбается. Чонгук думает о том, что Тэхен наверняка будет очень красиво стареть. — Вы невероятный бесстыдник, Ким Тэхен, — шепчет Чонгук одними губами, когда взгляд его опускается все ниже, он рассматривает поцелованную солнцем кожу, тазобедренные косточки и то как запретно линии косых мышц спускаются в пах. Жар дает в голову. Он медленно подбирается к Тэхену. Ни звука. Ни шороха. Ни вздоха — последнее дается ему легко. В нос дает резкий запах чего-то очень давно забытого, но Чонгук все же знает… знает что такое быть молодым, живым юношей. И этот запах он тоже узнает. Он ведет его. Запах желания. Запах, что мог бы свести с ума если бы не столетняя выдержка. Наклонившись к Тэхену он осторожно наблюдает за ним близко-близко, ледяные пальцы воздушно касаются кожи живота. Осторожно Чонгук ведет ими по коже, обводит ямку пупка. Тэхена покрывает мурашками, но он все еще спит. Чонгук не заходит дальше. Не позволяет себе того, что Тэхен сам не разрешил бы ему. Он закусывает свой кулак, чтобы постыдный вздох не сорвался с губ от ощущения идеального тепла, от пленящего ощущения бурлящей в венах крови, от этой жизни перед ним. Пульс отбивает внизу живота и вампир видит это. Он видит это и вместе бурлящим чувством возбуждения подступают слезы. «Почему ты» думает он. Почему это ты. Чонгук рассматривает его лицо. Прекрасная, совершенная, нежная смерть. Что за небесная издевка. Тэхен начинает дышать чуть менее спокойно. Чонгук аккуратно убирает руку, думая, что, кажется, нарушил его сон. Охотник ворочается, причмокивает губами, хмурится и это все не может не вызывать у Чонгука улыбку плененного чьей-то красотой. Что-то пришло в его беспечный сон. Чонгук лишь завороженно смотрит за тем, как сменяются эмоции на лице. Когда вампир понимает, что скоро Тэхен проснется — он покидает комнату тихими шагами, оборачиваясь в проходе чтобы еще раз посмотреть на охотника так, как не решается смотреть, когда тот бодрствует.