×××
Когда командор ушел, Леви хрустнул шеей и вернулся к чаю. Эрвин потребовал оставить Микасу в штабе — капитан не возражал. Аккерман полезно отдохнуть от пацана. Сколько можно носиться за ним беспокойным хвостом? Мерзкое раболепство. Леви наблюдал за этим со стороны — раздражение росло. Йегер не желал раскрыть бараньи глаза, чтобы взглянуть на очевидные факты. «Угомонись, тебе забот мало?» — мысленно пожурил себя капитан. На обходе он проверил, как солдаты справились с заданием. Никто не получил новых нарядов. Леви скупо похвалил одну группу (сказал, что выглядит сносно) и отправил честных трудяг помыться и поесть. В одном из коридоров его настигла Ханджи. Она попыталась обнять камрада за шею — капитан юркнул в сторону, пресекая приставания. Они вместе пошли в столовую, где уже глухо стучали ложки о деревянную посуду. Зоэ присела за стол и Леви на уши, чтобы поведать о свежих идеях. — Такими темпами он быстро откинется из-за твоих экспериментов, — заметил капитан. Ханджи отрицательно покачала головой, не скрывая лисьей ухмылки. — Нет! Я все предусмотрела! Сперва зафиксирую время между превращениями. Потом буду проводить опыты, чтобы узнать его возможности в каждой последующей трансформации. — Она набила рот кашей. — Выберем место в ближайших окрестностях… Ты слушаешь, искорка? — Ладно. Ешь уже. Может, произойдет чудо, и ты, наконец, подавишься, — беззлобно ответил Леви. Он некоторое время ковырялся ложкой в жиже, что смотрела на него из миски. Не то каша, не то похлебка, не то разбавленный водичкой компост. Словом, сомнительное на вид блюдо. Капитан решил не рисковать здоровьем. Он подпер подбородок рукой и принялся изучать разведчиков, прикидывая, кто сгодится для сопровождения Йегера. После ужина офицеры собрались в кабинете Эрвина. Леви озвучил список персональных нянек для Эрена: — Арлерт и Кирштейн, чтоб маячили знакомыми лицами. — Заглянул в бумажку, хотя надобности не было. — Весь мой отряд. Им не составит труда порезать пацана на салат. Просить за Микасу не стал: слишком много чести. Решение командора — прекрасный урок для нее. — Возьмем Браус! Она отлично готовит. Не желаю давиться похлебкой Моблита! К тому же сможем урвать мясца: там в окрестностях много чего вкусненького бегает, — сказала Ханджи и рассмеялась, качаясь на стуле. — Одобряешь? — Эрвин посмотрел на капитана. Леви коротко кивнул и смял бумажку в кулаке, превращая в непригодный клочок. Смит записал имена в приказ. — Пусть Ханджи готовит повозки, а я съезжу к Пиксису, — сказал капитан. Бумажная волокита удручала, но иногда, наоборот, успокаивала нервы и помогала скоротать бессонную ночь. Леви до сих пор не понимал важность и ценность документов: долго обитал в месте, где выживал посредством силы и ловкости рук. — Решено, — подытожил командор, ставя печать. — Штаб служил Разведке верой и правдой много лет. Езжайте туда. Не самая близкая стратегическая точка, но там есть все необходимое. Увезите объект, иначе его здесь линчуют. Через две недели я приеду проверить, как идут дела. Леви, не забудь заехать за пропуском. Ну, ступайте. Я верю в вас. Эрвин свернул документ и закрепил шнурком. Он здорово устал, но все равно светился изнутри огнем надежды и веры: у человечества появился шанс. Каждая «похоронка», подобно могильному камню, давила к земле, вынуждая опустить руки и сдаться, оставить пост и уйти на вечный покой, но нет. У командора открылось второе дыхание. Эрвин Смит должен довести дело до конца. Он дал клятву. Долго засиживаться не имело смысла — офицеры разошлись до наступления полуночи. Стрелка пересекла границу одиннадцати часов, когда Леви вернулся в комнату и заметил сапоги, что слабо бликовали в свете настенных факелов. «Сносно, Аккерман», — он мысленно похвалил чужие старания. Его ждали новые формуляры, так вовремя подброшенные Эрвином. Горячий чайник, сушеные листья черного чая и керосиновая лампа — его верные помощники на ближайшие полчаса. — Что за… — вслух пробормотал капитан, заметив разросшуюся чернильную кляксу. — Цветочки, что ли… Соплячка, и когда ты только успела?×××
10 июля
Следующим утром на построении Эрвин огласил список солдат, что должны после завтрака собраться на плацу и услышать инструктаж от капитана. Леви стоял позади оратора и тер веки большим и указательным пальцами. Слизистую щипало и резало, словно в глаза бросили горсть песка. Командор не сообщил подробности задания: без этого ясно, что оно имело отношение к Эрену. Сейчас все разговоры о нем. Микаса беспомощно огляделась, пытаясь поймать взгляд Армина или брата. «Почему меня нет в списке?» — в ее глазах застыл немой вопрос. Она пошла за Смитом, желая узнать причину. — Бóльшая часть солдат уедет из города. Ты нужна мне здесь. Будешь практиковаться, чтобы в будущем стать... — Нет, я должна быть там, где Эрен... Командор, я уже однажды чуть не потеряла его — вы не можете разлучать нас! Мы были вместе с самого начала и выжили лишь благодаря этому! Пожалуйста! — Аккерман прорвало, как вулкан, что много лет дремал. — Я могу и буду делать то, что считаю нужным, — спокойно сказал Эрвин и опустил тяжелую ладонь на напряженное плечо. Легонько сжал. — Послушай, Микаса, я понимаю твое беспокойство, но если птенца не вытолкнуть из гнезда, то он никогда не полетит. Ты понимаешь, о чем я? Он развернулся, чтобы продолжить путь. — Вы меня не удержите! — выпалила Микаса ему в спину. Командор остановился и мягко улыбнулся краешком губ. — Где-то я это уже слышал, — тихо сказал он, вспоминая, каким непокорным и самовольным был Леви, когда начал осваивать дисциплину. — Это приказ. Смит удалялся, а вместе с ним таяла надежда. Аккерман не желала быть офицером: она пошла в Разведку исключительно из-за Эрена. Из кожи вон лезла, чтобы стать лучшей, чтобы он тоже восхищался и гордился ею, чтобы его глаза также сияли, как в детстве, когда Йегер смотрел на разведчиков. Ее место не здесь, и вторым цепным псом командора она не станет. Эрвин попытается удержать ее — получит рассеянного солдата, допускающего ошибку за ошибкой. Что-то вцепилось в запястье, но боль не отрезвила Микасу. Она не сопротивлялась — покорно развернулась, как тряпичная кукла, которую везде таскала за собой деревенская или городская девчушка. Перед ней стоял тот, кого Аккерман хотела видеть меньше всего. Его губы двигались — она слышала лишь звенящий шум и выглядела бледнее обычного. Микаса посмотрела поверх офицерского плеча. Неподалеку возились расплывчатые фигуры — другие солдаты. Они продолжали жить и радоваться мелочам: нескольким полоскам бекона на завтрак или морковной запеканке… А у Аккерман в эту секунду мир рушился. — Аккерман. — Леви щелкнул пальцами на траектории пустого взгляда, привлекая внимание. Резь в глазах — меньшее из бед. Капитан сразу заметил растерянность обычно такой невозмутимой Микасы. Ее реакция предсказуема, но Леви не ожидал, что она увяжется за Смитом и выскажет претензии. — Аккерман! — Капитан крепче сжал чужое запястье и дернул на себя, между делом оглядываясь по сторонам в надежде, что у этой глупой сцены нет свидетелей. — Тебе захотелось получить выговор? Он отпустил ее, не желая больше касаться. Леви не кричал, но говорил достаточно строго, чтобы вразумить несносное дитя. — Не ставь под сомнение решения командора. Не лезь с тупыми вопросами. Иди в столовую и только попробуй учудить что-нибудь эдакое. — Он сделал паузу, пытаясь сообразить, какая формулировка получится весомее. — Не делай хуже Эрену. — Капитан Леви, прошу вас, возьмите меня с собой, — прошептала Аккерман, слабо фокусируясь на серых глазах. Через взгляд она старалась воззвать к человечности и пониманию. У нее покраснели и припухли веки, но слез не было. — Я буду полезна. Я буду послушна. Все, что хотите, но позвольте мне видеть, что брат в порядке. Не оставляйте меня здесь одну... Вы же можете повлиять на командора! Когда дело касалось Эрена, у нее порядком срывало крышу. Разгон до фурии или камикадзе — мгновенный, в зависимости от контекста. Микаса до сих пор не простила Леви прилюдное избиение в суде. «Это тактический ход», — говорил Армин, но Аккерман не верила. Она помнила сорванный голос Арлерта и его слова, набатом звучащие в голове: «Эрена больше нет». Микаса выгорела, смирилась с бесполезностью жить дальше без него и переродилась, когда его титан невольно спас ее от съедения. Теперь Йегер не человек вовсе, а подопытный зверь для всех, особенно для сумасшедшего майора. Пока Аккерман здесь на побегушках у командора, над Эреном будут издеваться в безлюдной глуши. Она этого не допустит. Ко всему прочему, Микаса боялась снова остаться в одиночестве, зачахнуть в пустоте, заблудиться в лабиринте собственных мыслей и страхов — стать ненужной. Леви нахмурился и сжал губы, изучая измученное печалью лицо и безжизненные глаза Аккерман. Текущая ситуация встала костью поперек горла. «Зачем делать другого человека смыслом своей жизни? Блядь, разведчики — единственные свободные люди в пределах стен, а эта девчонка добровольно садит себя на цепь ради глупого пацана!» Скрипнув зубами от злости, капитан шумно выдохнул через нос, успокаиваясь. — Торговаться со мной не надо, Аккерман. Скажу тебе одну вещь, только не залей соплями весь штаб. Повлиять я сумею, но как отреагирует твой балбес? Когда я зачитал ему список, Йегеру твоему, а он понял, что ты не поедешь… Короче, он ссался кипятком от радости. Пауза. — Будешь мне должна. Поняла? Леви поставил точку в разговоре и обошел Микасу, едва касаясь плечом плеча. Он ускорился, чтобы нагнать Смита: у Эрвина один шаг — его три. Капитан не удивится, если командор даст добро или Эрен публично смешает Аккерман с грязью. Его мало что удивляет в этой гребанной жизни. — Поняла, — эхом отозвалась Микаса, перебирая складки шарфа. Долгая утайка чувств спровоцировала всю нервозность вылезти наружу. Аккерман невольно прошлась ладонью по запястью (ощущение, что всю ночь сидела в кандалах) и угловато обернулась, провожая Леви взглядом. На руке вспыхнет синяк. Без сомнений. В Микасе боролись два чувства. Радость: капитан услышал ее мольбу — замолвит слово перед Смитом. Печаль: Эрен не хотел, чтобы сестра ехала. «Леви мог соврать, но зачем ему это? Он же всегда говорит правду и даже не думает о тактичности. Эрен очень эмоциональный... Точно! Может, он так сильно обрадовался вылазке? Эрен же постоянно жалуется на тесноту, ведь его держат за решеткой как преступника! Леви мог неправильно понять, ведь так?» С этими душевными терзаниями Аккерман отправилась на завтрак — аппетита не было. В столовой она краем глаза следила за Йегером. Он увлеченно разговаривал с Армином, активно жестикулировал и охотно ел, а Арлерт беспокойно переглядывался с Микасой. Армин всегда был умным и наблюдательным. С годами это только росло.×××
— Эрвин, на два слова. — Леви поймал цель в коридоре. Командор обернулся со сдержанной улыбкой. — Ясно. Ты уже понял, зачем я пришел. — Хочешь вписать Микасу? — Вместо Саши. Ханджи не сдохнет от похлебки Моблита, а у нас будет лишний геморрой, когда это мрачное отродье нарушит приказ и попрется следом. Ее не удержать. — Документ уже заполнен. — Смит сложил ладони за спиной, явно потешаясь над капитаном. — Эрвин, блядь. Тогда возьми и заполни снова, а я поеду в город и завезу бумажку, — озлобленно бросил Леви, чувствуя пульсацию в голове. — Хочешь потом таскаться по судам и выслушивать, что нынешний командор не способен держать в узде собственных солдат? — Тише. — Эрвин вздохнул. — Твоя правда. Идем, заполню и отдам тебе. Капитан закатил глаза. Следовало засунуть доброту (точнее, оставшиеся от нее крохи) поглубже и не идти на поводу у Микасы. Но она дала слово «быть послушной и полезной» — этим можно воспользоваться в благих целях. Командор оставил Браус в списке. Прекрасно знал, что иначе явится взбалмошная Ханджи («Я попросила всего об одном, мать твою, Эрвин, что за издевательства?»), и ему придется писать приказ в третий раз, а затем самому ехать к Пиксису. Этого допустить нельзя: он уже потерял достаточно времени. Леви забрал документ, вложил в небольшой тубус и поплелся наружу. Чем раньше разберется с ролью почтальона, тем быстрее приступит к насущным делам. Он устало выдохнул, цепким взглядом гуляя по двору в поисках Аккерман. Хорошо, что она лишний раз не мозолила глаза: капитану тяжело держать себя в руках рядом со святой покладистостью и рвением целовать жопу запальчивому сопляку. Пусть другие носятся с Эреном — Леви сыт по горло устроенным бардаком. «Как он еще не лопнул от такого жирного внимания?» Капитана волновала безопасность вверенных ему людей и сохранность самого Йегера. Новую (и зеленую) надежду человечества положено оберегать. Вояки из полиции, например, горели желанием расчленить Эрена и его сводную сестру заодно. Выкрики присяжных в зале суда показали всю глубину людской глупости. Оседлав коня, Леви направился в город с намерением покончить с формальностями до вечера. — Мальчик-титан не подает признаков открытой агрессии к людям? — с насмешкой в голосе поинтересовался толстый мужчина, выше капитана головы так на две. Леви его лицо смутно знакомо: видел на заседании. Возможно, назвал свиньей — сейчас уж не упомнить. — Подает, — безучастно протянул он. — С пеной изо рта день и ночь орет, что сожрет всех, кто хотел прикончить его в зале суда… что вычислит каждого, кто настроен против него. — Капитан косо посмотрел на мужчину и добавил: — Еще вопросы? Человек ретировался, сетуя на разведчиков. Леви надоело торчать в очереди — он твердым шагом пересек комнату и вошел к Пиксису под недовольное бурчание остальных. Никто даже не пытался его остановить или затеять спор. Капитан забрал пропуск и пошел собирать дополнительные подписи, убивая на это дело приличное количество часов. Эрвин не уточнил, что придется потратить много времени для получения одной несчастной бумажки.×××
Инструктаж перенесли на вечер — после завтрака солдаты разбрелись по своим делам. Аккерман растерянно бродила по двору. Когда еда порядком улеглась, она накинулась на грушу. Пришлось снять скрупулезно отутюженную рубашку, чтобы не помять ее раньше времени. Микаса колошматила мешок около получаса, пока ее не окликнул Моблит. Он собирал солдат по приказу Зоэ: Ханджи (по распоряжению Смита) отвечала за повозки и нуждалась в дополнительной помощи. Следовало подготовить лошадей, рассчитать припасы, проверить УПМ на исправность, упаковать медикаменты. Словом, дел много. Аккерман занялась клинками. Она не знала о решении руководства, но повторно подходить к командору не осмелилась. Леви ей запретил — Микаса должна подчиниться на этот раз. Оставалось ждать его возвращения или знака судьбы. Аккерман вновь пришлось отвлечься от работы: ей велели пойти к Смиту. Она пулей помчалась к его кабинету в компании надежды и веры. Остановилась у двери, чтобы отдышаться и поправить рубашку. Командор пододвинул к ней потрепанную книгу. — Я выбрал ее специально для тебя. Будь добра, прочитай. Вдумчиво. Как закончишь, мы обсудим ее. Договорились? — Получив растерянный кивок, он тоже одобрительно кивнул. — Умница, иди. Ни слова, останется Аккерман или нет. Она также держала рот на замке. Чутье подсказывало, что этот жест с книгой — начало ее обучения под крылом 13-го Главнокомандующего Разведкорпусом. Эрвин Смит — невероятный человек. Тактичный, спокойный, излучающий силу и уверенность, опытный — для любого солдата будет честью оказаться под его менторством. Но не для Микасы. Она заметно поникла, прижимая томик к груди, склонила голову в благодарности и ушла. Под вечер вернулся Леви. Он устал слоняться в жару из одной конторы в другую и был крайне раздражен из-за недосыпа и голода. Первым делом капитан заявился к Смиту, чтобы некультурно выразиться о бюрократии (она у него в глотке сидела) и показать жалкую бумажку с подписями. Командор выслушал полный недовольства монолог с каменным лицом и развел руками, мол, так и живем. Леви взял планшетку, чернильницу с пером и пошел собирать подписи уже от солдат. Бумажки, бумажки — будь они неладны! Взять бы целый ворох и бросить в пасть титану, пусть сдохнет от несварения. Во дворе капитан наткнулся на Зоэ. Моблит активно отговаривал ее тащить с собой всевозможные реактивы. Леви дал Бернеру распоряжение разыскать всех людей (включая Микасу) и напомнить им о собрании. Оставшись с Ханджи наедине, он попытался морально настроиться на инструктаж. Хотелось побыстрей отвязаться от дел, чтобы нормально помыться и поесть. Микаса тем временем продолжала возиться с УПМ. Растрепанный и раскрасневшийся от споров с майором Моблит принес радостные вести. Он отправился повторно шерстить груз: нужно убедиться, что Зоэ все же не протащила чего-нибудь эдакого. Не первый год замужем, как говорится. Его не проведешь. Аккерман прибыла на инструктаж одной из последних. Капитан вводил молодняк в курс дела — Эрен хмуро-косо поглядывал на Микасу. Она не замечала его недовольства: сосредоточилась на Леви. Хорошо, что он лично не озвучил ей результат, иначе Аккерман кинулась бы ему на шею в порыве эмоций. Обняла, минуя субординацию и нелюбовь капитана к прикосновениям, а после провалилась бы сквозь землю от стыда. — Тихо-мирно сидеть, не высовываться лишний раз дальше той границы, которую установят по прибытии, — спокойно, чуть громче обычного, сказал Леви. Обвел равнодушным взглядом куцый отряд, игнорируя опоздавшую Микасу. — По первому приказу ликвидировать угрозу в лице Эрена Йегера. — Капитан вздохнул и продолжил ворочить уставшим языком. Больно уж наговорился за сегодня. — Короче говоря, не делать никому из офицеров нервы и не создавать друг другу проблемы. На этом все. Вольно. Он положил деревянную планшетку на стол и принялся наблюдать, как солдаты по очереди марали бумагу кривыми буквами. Поймав взгляд Аккерман, Леви вопросительно повел бровью, но промолчал. Все мысли сосредоточились на приятных фантазиях, где он неторопливо смывал с себя городскую пыль, пот и весь негатив за день. Остался последний штрих — Леви размашисто расписался. Ретироваться в душ не удалось: до его слуха донесся разговор на повышенных тонах. — Зачем ты лезешь туда, куда не просят? — зашипел Эрен. Он невольно привлек внимание остальных, хотя изначально не планировал выставлять семейные разборки напоказ. — Что ты такое говоришь? — робко отозвалась Микаса, мгновенно чувствуя себя виноватой. Она съежилась, пытаясь казаться меньше и незаметнее. С первого взгляда не сказать, что эта тихая девушка — лучшая на курсе. — Я должна быть рядом с вами. С тобой. С Армином. И с другими. Почему... почему ты злишься? — Ты ничего не должна! — сорвался Йегер. Он говорил и говорил, ежесекундно повышая голос. Неумышленно позорил их обоих, но Аккерман воспринимала в этот момент исключительно брата. Злого, разочарованного, чужого. — И ты уж точно не должна быть мне мамкой! Мою маму сожрал титан, ясно? Я должен истребить их всех! А ты будешь путаться под ногами со своей опекой и мешать мне! «Он радовался тому, что ты не поедешь», — память услужливо напомнила Микасе о предостережении капитана. Слова про Карлу Йегер, принявшую Аккерман как родную дочь, стали последней каплей. Она без лишних раздумий дала Эрену в нос, прерывая пламенную речь. Удар вышел четким и технически правильным — кость застенчиво хрустнула. Микаса, зверея с каждым мгновением, смотрела на распластавшегося Йегера, сжимая и разжимая кулаки. Она подалась корпусом вперед в намерении ударить снова — сильные руки сомкнулись на ее животе, удерживая. — Пусти меня, — процедила Аккерман и слепо зарядила локтем тому, кто сообразил вмешаться. Она взмыла в воздух, но успела напоследок зло пнуть Эрена по подошве. — Больно же! Чтоб тебя! — прорычал Жан. Он развернулся на 180 градусов и опустил Микасу на землю. Перехватил руки. Из рассеченного лба текла кровь — от возни и резкой встряски ее капли попали на рубашку Аккерман. — Успокойся! Он не в себе. Не понимает, что несет! Это все та хрень в нем! Тише-тише. Ты же убьешь его нахер! — Леви, не думаешь, что нужно вмешаться? — растерянно спросила Ханджи. — Она же портит мой материал! — Думаю, — кисло ответил капитан. Он нервно вставил перо в чернильницу, едва не расплескав въедливую жидкость. Пока Моблит убирал с узкого стола все принадлежности, Леви быстрым шагом направился к эпицентру криков и возни. В груди гудел праведный гнев. Капитан рывком поднял Эрена с земли и поставил на ноги. Придерживая за плечо, недовольно покосился на Микасу, сразу считывая мрачную озлобленность. Знакомое состояние. — Разойтись, — твердо приказал Леви. Элитный отряд посвятил сердца своему командиру и ретировался. Армин и Саша последовали примеру. Капитан отпустил Йегера и дал платок, вытянутый из кармана куртки. — Йегер, топай к Зоэ. Она осмотрит твой клюв. Кирштейн, проследи. А ты, Аккерман, будешь писать объяснительную. И если так хочется помахать кулаками, я с удовольствием отправлю тебя в госпиталь. — Он сощурился и задержал долгий взгляд на Аккерман, словно хотел перемолоть ее в пыль. Ему это быстро надоело. Леви развернулся и бросил через плечо: — Жди у моей двери. Заодно подумай, какое дерьмо будешь писать на бумажке. Объяснительная — бесполезная, но необходимая формальность, которая будет пылиться в ящике письменного стола. «Вот тебе и отдохнул», — мрачно подумал капитан.