Дорога к повозкам вышла ухабистой: в коридоре Микаса наткнулась на брата — носки сапог сами повернулись к нему. «Нет, — она приложила колоссальное усилие, чтобы отречься от навязчивой мысли и пойти в противоположную сторону, гордо задрав нос. — Раздражает». Они столько времени не разговаривали, а Эрену хоть бы хны. Хотелось плюнуть на все и обнять его так крепко, чтобы он к чертям посинел, но нельзя: тогда ее операция провалится, так и не успев толком начаться. Аккерман прикусила губу до крови и, скрывшись за поворотом, разом поникла.
Но стоило ей издалека увидеть Леви, что копошился в повозке, как печаль медленно испарилась, подобно лужице воды под палящим солнцем. Маленькая перепалка взбодрит не хуже прохлады осеннего утра — капитан идеально подходил для этого дела. Микаса стала тихой и осторожной, подкралась бесшумно, как на мягких лапах. «Он идеально все сложил», — ухмыльнулась под тканью шарфа: у нее созрел план, как пошатнуть и без того сомнительное равновесие Леви.
Она молча наблюдала за его возней, а затем метнула мешок в случайное место, нарочно нарушая порядок. Сумка приземлилась нашивкой вверх — капитан сразу поймет, кто условный смутьян и смертник. Аккерман предположила, что получит в ответ убийственный взгляд, поэтому уже подготовила реакцию.
— А, вы здесь, капитан? — флегматично протянула она. — Простите, я вас не заметила.
Изначально Микаса не планировала поддевать его за рост и компактность, но вышло так, как вышло. Она даже мысленно не акцентировала внимание на этом, ведь другие характеристики Леви с лихвой перенимали фокус на себя. Он прилично шире ее в плечах, немного у́же в бедрах, обладает стальной хваткой и в силах (по слухам) уложить на лопатки Закариаса без особого труда. Так что у Аккерман нет ощущения, что она служит под началом дохлятины и слабака.
Микаса развернулась, намереваясь уйти в казарму как ни в чем не бывало. Сумку намеренно не поправила, планируя взбесить капитана. Она понятия не имела, как близко подобралась к бесноватому огню, ведь не присутствовала в столовой в момент его ругани с Зоэ.
Леви поджал губы. Его (с трудом) возведенный оплот адекватности и спокойствия пошел трещинами и развалился. Он мазнул пальцами по нашивке и нахмурился, задумываясь над чужими словами. «И ты туда же, соплячка?»
— Стоять, Аккерман! — Капитан спрыгнул в полной готовности устроить разнос. Заодно пар выпустит, раз жертва отыскалась. Очередной приступ мигрени подлил масла в огонь его негодования. Леви крепко схватил Аккерман за запястье и заставил залезть на повозку. — К своей недальновидности запиши еще куриную слепоту. Взяла и сложила все так, как было до того, как ты все испортила одним гребаным броском.
Микаса выпрямилась и лениво отряхнула ладони от пыли, прилипшей к дереву. Капитан держался из последних сил, чтобы не разразиться благим матом (второй язык на территории Подземного города), но нельзя. Здесь, наверху, непозволительно сыпать бранью направо и налево из-за клятого регламента.
— Впредь разувай глаза шире или надень очки, раз не видишь, кто находится перед тобой. — Леви, скрестив руки на груди, раздраженно постукивал пальцами по ткани куртки. Уставился на Аккерман, сгорая от разъедающей злости, что бурлила кислотой внутри.
— Это всего лишь сумки, капитан, — мягко сказала Микаса, наклоняясь за сумкой. Умолчала, что куриная слепота никак не проявится в данное время суток. Легко умничать, когда приемный отец — доктор. — Знаете, меня беспокоит ваша запальчивость. Вы склонны поддаваться на провокации… Когда-нибудь навлечете на себя хроническую мигрень…
«Мне сразу хочется вас провоцировать», — едва не ляпнула Аккерман. Неожиданное признание: солдаты поголовно избегали гнева капитана, а ее он только забавлял.
Приятно заводил, как разминка перед тренировкой, но только если речь не заходила об Эрене. В таком случае ей трудно держать ровный тон и эмоционально балансировать.
— Если позволите, я по приезде отлучусь. Найду растение, которое должно вам помочь. — Микаса торжественно положила сумку в ряд. Выглядело как издевка, мол,
вот, я веду себя послушно, довольны?
Аккерман вцепилась в борт повозки и перемахнула через него — доска пошатнулась. «Здесь давно пора все обновить», — с грустью подумалось ей. Скрипучая мебель; балки, под которыми страшно спать; плесень, неустанно пожирающая новые территории, сколько ее не истребляй.
Леви смотрел на Микасу как на врага народа. В его голове — вихрь из колких мыслей, а на языке — не обремененные тактом слова, что норовили сорваться и выжечь всю адресованную ему заботу. Не привык он к такому — и привыкать не хотел. Слишком накладно. Капитан вздохнул. Вильнул взглядом в сторону: решил сосредоточиться на чем-то нейтральном, чтобы замотать агрессию обратно в клубок.
— Отслужишь с одной сумасшедшей бабой пару лет — обязательно поймешь, что дело вовсе не в сраных мешках. — Леви не планировал выносить в свет личные проблемы, но накопленная злоба и пульсация в голове вынудили его ляпнуть это. Он прикусил язык. «Какого хрена тебя это вообще беспокоит?» — Пекись о своем Эрене, а не обо мне. Кстати, как ваши дела?
Общаетесь?
Им руководило не ехидство, а желание поставить Аккерман на место, чтобы она не задирала нос выше его макушки.
— Вам какой интерес? — Микаса шаркнула подошвой в его сторону, намереваясь прижать капитана к повозке. Вовремя спохватилась и отзеркалила его позу. Воззвала к спокойствию. — Ваши вопросы наводят на мысль, что вы ревнуете, капитан. Привыкли, что все внимание принадлежит вам?
— Борзеешь.
— Зеркалю. Мне, правда, нравится быть полезной, но совершенно не нравится быть вашей должницей. Так что… если пульсация, — Аккерман постучала двумя пальцами по своему виску, — станет невыносимой, я готова отдать «долг» и избавить вас от боли. Но учтите: вам придется сидеть смирно и, скажем так, доверить мне свою жизнь… Теперь вы довольны? Я могу идти?
Нетрудно догадаться, что Леви мучался от боли. Он тихо пыхтел, периодически задерживая дыхание, и хмурился. Люди вели себя так, когда пережидали боль в надежде, что она вот-вот утихнет. Спазм в животе или «клекот» в висках, например. Чем больше Микаса говорила, тем заметнее становилась морщинка между бровей капитана. Он шумно выдохнул и прошелся ладонью по лицу, желая смахнуть все напряжение, что нависло над ним плотной грозовой тучей.
— Вали.
«С глаз долой», — мысленно добавил Леви. Здравый смысл упрямо шептал на ухо: не надо делать девчонку мишенью для своих воронов. Не надо. Одной обиженной женщины достаточно для сегодняшнего дня.
— Так. Иди занимайся по моей программе. Сделай упор на ноги, чтобы было проще развлекаться с УПМ, поняла?
— Упор на ноги. Поняла.
Аккерман натянула шарф на нос, будто от капитана несло чем-то мерзким. Это привычка. Запах Эрена давно выветрился из ткани, но приятные воспоминания и иллюзорное чувство безопасности остались. Получив от Леви пару словесных оплеух, Микаса на ходу повела плечами, словно скидывая с них маленькое, но очень заразное меланхоличное существо. Позади послышалось рычание. Видимо, кто-то из солдат тоже бросил сумку, не задумываясь о последствиях. Капитан — невыносимый педант, с этим ничего не поделать. Да и нужно ли? Это качество тренировало дисциплину и внимательность, искореняло лентяйство. В этом есть некий шарм. Это особый почерк Леви.
Тренировка — хороший вариант скоротать время, прогнать волнение перед поездкой и выплеснуть часть дурных эмоций. Капитану удавалось превращать бесполезную печаль Аккерман в полезный гнев, который можно направить в нужное русло. Малоприятный, но легкий способ отвлечься от душевных терзаний.
Любимая одежда для тренировок погружена в повозку — Микасе пришлось переодеться в длинную майку и шорты. Она босиком пошла на тренировочное поле: в спортивном зале вентиляция гораздо хуже. Провела короткую разминку для разогрева мышц. Стопы касались земли, делая ее ближе к природе и наполняя силой. Аккерман поджала пальцы на ногах, вырывая несколько травинок.
Повиснув на турнике головой вниз, она некоторое время смотрела на перевернутый мир. Майка задралась, обнажая рельеф живота и кромку бинтов на груди. Микаса выдохнула и занялась прессом, ритмично подтягиваясь к ногам. Ими она займется позже: Леви составил поистине сложную вязь упражнений. Вскоре с Аккерман начинает течь. Проклятая духота действовала на нервы, вынуждая тренироваться с агрессией, на износ. Вот бы побегать босиком в тени густого леса, попить родниковой воды, подышать свежим воздухом… но Микасе приходилось довольствоваться тем, что есть.
Волосы липли к лицу и мешали — она перехватила их на затылке в небрежный пучок, используя тугую резинку с запястья. Короткие пряди выбились из прически, вновь настырно лезли в глаза и рот. Подвязав полы мокрой майки узлом в области ребер, Аккерман занялась растяжкой: сидела на поперечном шпагате и старалась лишний раз не вдыхать земляную пыль.
— Микаса… привет?
Микаса подняла голову. Какие люди! Сам Армин Арлерт пожаловал. Неужели вспомнил, что их когда-то было трое? Или Эрен тоже прогнал его, назвав «песиком» или что-то вроде того? Аккерман заведомо злил предстоящий разговор. Безмерно злил.
— Привет. Че… го тебе? — Она звучала непривычно грубо, хоть и старалась соблюсти нейтральный тон. Может, вспыльчивость капитана передавалась по воздуху? Или через его фирменные хватания за запястья? — Ты меня отвлекаешь.
Микаса плюхнулась на землю и раскинула измученные ноги в стороны, позволяя им отдохнуть. Неподалеку стояли парни из более раннего выпуска. Они делали вид, что заняты обсуждением, но на деле банально пялились. Аккерман не возражала: ей нравилось,
как разведчики смотрели на нее. Они хотели ее. Это так по-человечески слабо. Это не подразумевало ничего лишнего, кроме обычного желания плоти. А что Микаса чувствовала от своего более-менее постоянного окружения? Там настоящий эмоциональный клубок, и с ним очень утомительно играть.
Один прилюдно орал на Аккерман, но и ценил, кажется, тоже — маятник. Другой язвил и гнал ее от себя, но порой
так смотрел, что сердце начинало колотиться чаще — хаос. Третий пытался возвести ее (и волосы) на чертов пьедестал, считал идеальной, что аж противно — культ. Это не конец списка. Микаса запуталась. Потерялась в себе и чувствах, поэтому вопрос: «Чего ты сама хочешь?» введет ее в ступор.
— Я быстро, — сказал Армин. — Может, обсудим то, что произошло? Немного.
— Да к черту.
— Думаю, вам стоит поговорить с Эреном…
— И его к черту!
Арлерт заткнулся. Аккерман пила воду из фляги, да так жадно, что она текла по горлу и впитывалась в одежду. Микаса вытерла губы тылом ладони и посмотрела в сторону зевак.
— Эй, подеремся? — крикнула она.
Армин подумал: дело — дрянь, потому что
такой он Аккерман никогда не видел. Парни предсказуемо отказались, не желая навлечь гнев начальства. Они не имели права устраивать даже дружеские поединки без разрешения. Микаса пожала плечами, зачесала волосы и потеряла к окружающим всякий интерес. Арлерт мягко пытался достучаться до нее — она молча истязала себя по программе Леви. Закончив статикой на перекладине и растяжкой на земле, Аккерман подобрала полотенце и вытерла лицо.
Минул час. К липкой коже пристала пыль, подошва стоп почернела. Микаса, чувствуя себя лучше, повесила полотенце на плечи и вернулась в здание, чтобы оккупировать душевую. Одежда неминуемо отправится в стирку, а бинты — в утиль из-за непригодности. Контрастный душ стал приятным завершением внеплановой тренировки. Знойное тело куталось в прохладу — Аккерман невольно вспомнила о пальцах Леви. Парадоксально ходить с холодными руками, когда на улице палит солнце.
«Холодные пальцы — горячее сердце?» — спрашивала с улыбкой мама, когда маленькая Микаса тянула к ней прохладные после ручья ладошки. Мотнув головой, Аккерман прогнала мысли. Негоже думать о сердце мужчины, что являлся твоим командиром и считал тебя всего лишь заносчивой девчонкой.
Это будет трудно, когда немногочисленный отряд окажется заперт в замке. Также трудно, как воротить нос от Эрена. Как ни крути, капитан отвлекал ее от семейных разборок. Смеет ли Микаса этим пользоваться? Не смеет. Она даже ляпнула про ревность — ей жутко стыдно.
Под шум воды Аккерман растирала кожу докрасна. Дала себе установку: вернуть былую сдержанность и отречься от эмоций, что мешали трезво мыслить. Твердо кивнула.
Она села на одну из скамеек во дворе, чтобы волосы быстрее высохли. Заодно латала шарф перед поездкой. Откинулась на спинку и забросила ногу на ногу — колено уперлось в щиколотку. Легонько покачивая носком сапога, Микаса скрупулезно искала мелкие бреши, сжав игольное ушко губами. Жаль, что не все в жизни можно починить.
×××
Придется доверить свою жизнь.
Аккерман сделала довольно громкое заявление. Почти вызов. Леви понравилась ее инициатива: башка раскалывалась, как яичная скорлупа в кипятке. Он не испытывал явных подозрений в адрес Микасы, поэтому дал себе негласное обещание обдумать ее предложение позже. Сейчас капитан намеревался исчезнуть из поля зрения всех людей, чтобы его никто не дергал в ближайшие часы.
Он опасался испарившейся обиды Ханджи. Она очень отходчивая — существовал риск, что Зоэ прицепится подслеповатой пиявкой и высосет оставшиеся жизненные соки. Нужно укрытие.
«Столько комнат, а деться некуда», — думал Леви, поднимаясь на крышу.
Она влекла и манила к себе, суля желанное уединение. Хранила много приятных моментов из прошлого.
«Мне тоже много чего не нравится», — продолжил размышлять капитан по пути. Он вел внутренний диалог с Аккерман, желая разобрать его на примитивные фрагменты. Она отметила, что ей не нравится быть
его должницей. Разумеется, ведь Леви — чудовищное отродье в людском обличье. Бред какой-то. Факт, что слухи имели огромное влияние на людей, до сих пор вызывал в нем желание сплюнуть. Разве можно верить всему, что говорят? Капитан не любил сплетни, в отличие от Изабель.
Магнолия некогда активно внедрялась в ряды самых отпетых сплетников. Благодаря слухам легко вычислить зажиточного человека, которого не грех обобрать до нитки.
«Вспомнилось что-то… спите спокойно», — Леви сглотнул кисловатую слюну, не позволяя себе поперхнуться комом горьких воспоминаний.
Он поднялся по винтовой лестнице, остановился перед люком и толкнул его, чтобы выбраться на открытую площадку. Здесь еще жарче, но ветерок компенсировал это: обдувал лицо, игрался с волосами и легонько трепал полы куртки.
Капитан подошел к краю, оперся локтями о каменную кладку и посмотрел вниз. Расстояние приличное, но надо быть никчемным разведчиком, чтобы бояться высоты. Леви вдруг вспомнил, как рассекал по улицам Подземного города, используя украденное УПМ. Вспомнил, как несколько позже летал уже на поверхности, где чистейший воздух и бескрайнее небо.
Свистящий шум ветра и тотальная тишина, куда не проскальзывали человеческие звуки, помогли ему остудить пыл. Являть собой черствое равнодушие и способность вспыхивать из-за мелочей — издержки характера, на которые часто опирались при составлении его психологического портрета.
«Надо пожрать», — с этой мыслью капитан спустился обратно.
По пути в столовую он тормознул у окошка, что выходило на тренировочное поле. Откинулся плечом на оконный откос и сложил руки на груди. Наблюдать за Микасой исподтишка — порыв любопытства. Леви не прочь делать это нагло и открыто, но личный внутренний регламент не позволил учудить такое сейчас.
Не зря Эрвин ему все уши прожужжал: Аккерман — отличный солдат с огромным потенциалом, и при должном упорстве она обязательно дослужится до офицерского звания. Капитан согласен, но хочет ли такого расклада сама Микаса? Ее инакомыслие и острый язык — хорошая почва для принятия трудных решений и адаптации в самых сложных ситуациях… Только надо вытащить из ее головы одного паразитического червя, чтобы раскрыть не единожды упомянутый и загадочный
потенциал.
Чем дольше Леви наблюдал из тени, тем больше пикантных деталей бросалось в глаза. Моргнув несколько раз, он мотнул головой, желая вытряхнуть из мыслей всякую дурь. Списал мимолетное наваждение на усталость, ведь самообман на вкус намного слаще, чем горькая правда.
— Любуешься?
Капитан содрогнулся изнутри, крошечные волоски на бритом затылке встали дыбом. Не позволил себе потерять лицо, хотя Эрвину довелось видеть его в разных амплуа. Даже рыдающим на клятой крыше в тот злополучный вечер, когда пришло осознание: Изабель и Фарлан мертвы. Леви недовольно поджал губы и покосился на Смита.
— Любуются картинами, а я наблюдаю. Наблюдаю и думаю: Аккерман вытягивает усиленный комплекс тренировок. Может, стоит добавить ей еще?
— Не нагружай. Она не ты, — мягко напомнил Эрвин. Встал позади капитана и положил ладонь на плечо, чуть сжимая. — Но приглядывай за ней. Пусть занимается в меру своих сил, а не на износ. Это поколение сильнее, чем тебе может показаться.
— Уже записал нас в трухлявые пни? Нам еще воевать и воевать, Эрвин, — отозвался Леви, чувствуя приятную тяжесть его руки. Ее не хотелось сбрасывать. Спокойно так. — Тебе виднее. Но Аккерман показывает сносные результаты, я прав?
— Прав.
Капитан не настроен на долгий диалог: испорченное настроение отдавало не только пульсацией в висках, но и мутью в желудке. Он коротко попрощался со Смитом и удалился в столовую.
Эрвин продолжил смотреть в окно, сложив ладони за спиной. Наблюдение за Аккерман его не смущало: она для него ходячий потенциал, не более того. Он также не настроен на болтовню, так как буквально минутами ранее улизнул от Зоэ, что решила пожаловаться ему на ворчливого Леви.
Командор вздохнул, предвкушая завтрашнюю тишину… но и пустоту тоже.
×××
Местная кухарка всегда оставляла про запас корзинку с булочками, чтобы особо голодные разведчики могли перекусить. Есть хлеб с чаем — привычка Ханджи, но вместо нее обычно приходил сердобольный Моблит.
Мельда в поварском колпаке и фартуке, завидев капитана, сразу присела на уши. Пожаловалась, что ей тяжело справляться одной, ведь солдаты отлынивали от обязанностей и нарядов по кухне. В довесок к жалобам, она протянула маленькую соусницу с красной бугристой жижей. Варенье, очевидно. Леви принял подношение: дал обещание прислать старательного помощника и приструнить остальных. Мельда рассыпалась в благодарностях, пока он клал несколько булочек на деревянную тарелку.
Варенья в посудине мало, но капитан не привык отказываться от сладостей. Не съест сам — обменяет на что-то полезное или подсунет Петре, чтобы не грустила лишний раз. На обратном пути он размышлял над кандидатурой для наряда по кухне.
Жертва нашлась в конце коридора.
— Йегер, стоять! — Леви заметил Эрена, юркнувшего за поворот. Не успел исчезнуть — и поделом. — У тебя сегодня не день, а праздник. Иди в наряд на кухню. Помоги поварихе. Надо вычистить все до блеска. Вечером проверю.
— Но, капитан, мне надо собрать вещи и зайти к…
— Иди-иди, без разговоров. Или хочешь обратно в подземелье? Да и Мельда тебя без награды не оставит. Твое сытое пузо потом скажет мне спасибо.
— Слушаюсь. — Йегер посвятил сердце и поплелся выполнять приказ.
«А день-то налаживается, — подумал капитан. — Только блядская мигрень все портит».
Он сидел на старом диване и наслаждался: пил крепкий чай, раскатывая на языке терпкую горечь, и ел булочки, которые все еще не потеряли пышности и сладковатого вкуса. Пить чай с сахаром — роскошь. Тростник не добывали в пределах стен в нужном количестве, а свекла и подавно стала продуктом нарасхват, заимев повышенный массовый спрос. Сахарный песок стоил баснословных денег. Даже офицерского жалования не хватит, чтобы баловать себя каждую неделю. Ничего страшного: Леви привык к горечи чая. Он вспомнил о подаренном Эрвином шоколаде, но доставать не стал. Спрятал плитку подальше — пригодится.
Капитан собрался отнести тарелку с россыпью крошек обратно. Замер, едва-едва успев занести ногу над порогом: из глубин кухни донесся любопытный разговор. Эрен возмущался, изливая накопленное негодование. Мельда ответно жаловалась, что Разведка закупала ужасные продукты, а кормить детей подобным — страх и ужас. Словом, эти двое нашли друг друга.
Едкие фразы обжигали горло, но Леви не намерен влезать в очередную перепалку. А все из-за мигрени, которая продолжала стискивать башку стальным обручем. Капитан оставил тарелку на столешнице возле небольшого окошка, где обычно выдавался паек, и спешно покинул душное помещение, желая проветрить мозги.
«Аккерман. Давно не виделись».
Он тяжело опустился на скамью рядом с Микасой — она штопала красно-бурое нечто. Леви некоторое время сидел молча и пялился вперед, будто в окнах штаба прятался смысл бытия.
— Аккерман, готовься отдавать свой долг, — заговорил он. Ему нужна помощь — глупо отрицать. — Можешь прикончить меня, лишь бы это помогло избавиться от клятой мигрени. Еще немного, и я начну бить людей, чтобы они со мной не разговаривали.
Головные боли посещали его редко, но крайне метко. Обычно это безобразие затягивалось на сутки, иногда дольше.
Леви прикрыл веки. Он на пару минут выпал из реальности из-за тишины и приятного запаха шампуня, что легонько тянулся от волос Аккерман. «Погодите-ка…» — Вскоре до него дошло, что Микаса нарочно его игнорировала, продолжая заниматься шитьем. Капитан громко прочистил горло, так как там засел вязкий комок, мешающий говорить твердо, и скосил взгляд:
— Ты задрыхла или что? — беззлобно поинтересовался он.
Аккерман упрямо молчала. Она еще пару минут имитировала садовый декор. Хотелось сказать что-нибудь едкое, но на ум пришло только: «В другой раз». Раз Леви пришел, значит, боль действительно вычерпала его терпение кукольными ложками — лучше не скрести по сусекам. Микаса безмолвно шила ровно до тех пор, пока он в очередной раз не окликнул ее в привычной грубоватой манере. Уколов палец, она вздохнула и сделала узелок.
— Я не сплю. Полностью и навсегда избавить не смогу: здесь нужна коррекция сна, медитация и другие способы эмоциональной разгрузки, но... облегчить могу. — Аккерман аккуратно сложила шарф и вонзила в него иглу, поддевая ткань, чтобы не потерять.
— Это и нужно. Спокойствие не купишь за все сокровища человечества.
— Но не здесь. Я буду вас... трогать, это могут неверно понять.
— Люди всегда найдут повод для сплетен.
Лучшего места для ритуала изгнания мигрени, чем офицерский кабинет, в штабе нет. Капитан направился туда, улавливая тихие шаги за собой. «Как будто на убой ведут», — подумал он, когда пропустил Микасу вперед себя и закрыл дверь на засов, чтобы никто лишний не вломился в самый неподходящий момент. К примеру, Ханджи: вдруг решит выкурить трубку мира.
Аккерман попросила снять пиджак, шейный платок и ботинки, и после этого сесть на стул без спинки. Все это время она деловито изучала вид за окном, скрестив руки на груди. Стоило ей дать себе установку держать эмоции под контролем, как судьба тотчас подкинула очередное испытание на прочность.
Леви подчинился: принес табурет и уселся, чувствуя себя полнейшим идиотом.
— Сразу применим тяжелую артиллерию. Если не поможет, я просто сверну вам шею, — пошутила Микаса весьма убедительным голосом. Она мягко, практически невесомо уложила ладони на мужские плечи, чтобы капитан сразу не шарахался от ее прикосновений. — Все это займет около получаса. На это время вам необходимо держать в голове две вещи. Первое, я не причиню вам вреда, но ваше тело будет невольно сопротивляться, поэтому... Второе, вы должны мысленно приказывать ему быть расслабленным настолько, насколько оно сможет.
— Ладно.
Аккерман изучила ситуацию от шеи до ската плеч. Мышцы Леви в диком тонусе — ему будет больно.
— И еще кое-что. Вам придется делать то, что я говорю, без пререканий. По рукам?
