×××
На завтраке пришлось выдать на одну тарелку каши больше, потому что спозаранку, здорово всех перепугав спросонья, пожаловал человек командора, чтобы забрать первые доклады. Атмосфера в городе накалялась, а Эрвин уже исчерпал весь запас хитроумных отмазок, ибо и сам не знал, как обстоят дела с ручным титаном. Толстосумам, видимо, настолько скучно жить мирно и добротно питаться, что им хотелось для разнообразия кого-нибудь казнить. Хлеба было вдоволь, а вот зрелищ не хватало. Твою ж мать, — мысленно чертыхнулся Леви. Он, одетый в гражданское, повернулся к Ханджи. — Твои бумажки, написанные куриным почерком, я переписать не успел. — Их писал Моблит, — отозвалась Зоэ, вынуждая помощника рассеянно почесать затылок. Леви отлучился в комнату за бумагами, вложил их в папку и скрепил мотком шпагата. Он вернулся обратно и убрал отчеты в седельную сумку. Послание, которое доставил курьер, было закрыто печатью командора. Он передал его лично в руки Зоэ, а сам сел за стол, чтобы передохнуть. Ему пришлось встать много раньше обычного, чтобы наверняка застать обоих офицеров в старом штабе. Письмо оказалось коротким, всего несколько аккуратных строк. Эрвин запросил общий доклад, а в постскриптуме почему-то поинтересовался конкретно у Леви, зацвела ли уже его любимая липа близ замка. Однако таких деревьев здесь не росло. — Что это значит? — поинтересовалась Ханджи, укладывая подбородок на плечо Леви и заглядывая в письмо. — Значит, что мозгов у тебя не прибавилось, — коротко ответил капитан и встал из-за полупустого стола, едва не опрокинув дезориентированную Зоэ. Молодняк решил завтракать в подземелье, чтобы поддержать товарища. У Эрена за ночь отросло лицо и руки, а вот на ногах все еще не хватало бóльшей части голеней, так что подняться к столу он не смог. У Микасы выдалось довольно приятное начало утра: сперва тот преступный, но приятный сон, а теперь вот вести о том, что брат медленно, но верно шел на поправку. Ко всему прочему, капитан обещал решить вопрос по поводу перевода Эрена в жилой отсек. Если придираться и, возможно, преувеличивать, то Леви слишком уж много чести оказывал Микасе, как рядовому солдату. Много чего объяснял, много о чем уведомлял заранее, достаточно вольностей спускал с рук, словно таким образом подкидывал белые камешки на чашу весов, мол, не такая уж я и тварь, Аккерман, как тебе хочется думать. К обеду было решено сделать переселение вопреки опасениям по поводу внезапного визита полиции. В комнату Арлерта притащили несколько матрасов, чтобы при случае чего их можно было запихнуть под кровать или положить сверху и прикрыть покрывалом. Делить комнату со старым другом и спать на полу — много лучше, чем прозябать в подвале, куда солнце не заглядывало со времен постройки старого замка. Эрен полностью восстановился к полудню. Микаса планировала позвать его на прогулку, но так и не решилась подойти. Приглядывать за ним, стоя в сторонке, и вздыхать — перспектива не самая заманчивая с учетом всех тех волнений, что она успела пережить за последние дни. Теперь ее не устраивало молчаливое наблюдение, так как хотелось ответных реакций. Это капитан ее невольно избаловал своими странными поступками из разряда: «к ноге, хорошая девочка» и «пошла вон отсюда, соплячка». От Леви она тоже воротила нос, даже не смотрела в его сторону, так как события вчерашнего вечера насытили ее сполна. Но надолго ли? Утренний гонец отрезвил ее мысли, напоминая, что время не щадит никого и идет так быстро, что не успеваешь и глазом моргнуть. Скоро заявится командор с проверкой, а в любую минуту может произойти все, что угодно. Аккерман не понаслышке знала, что стены не такие уж и надежные, как хотелось бы верить. И что она, лучшая выпускница 104 кадетского корпуса делает? Теряет драгоценное время, будучи озабоченной какими-то глупостями. Стыдно должно быть. Стоя в белье перед зеркалом, Микаса придирчиво разглядывала себя то с одного бока, то с другого. Хоть внешне ничего не изменилось, и тело по-прежнему было поджарым и крепким, она находила изъян за изъяном, которых и не было вовсе. Очевидные последствия юношеского максимализма и нездорового стремления к идеалу. Фыркнув, Аккерман натянула майку и шорты, вылезла через окно и босиком сорвалась с места, чтобы разогреться пробежкой и поработать с собственным весом. Ей преградил дорогу Кирштейн. Он сказал, что тоже непрочь размяться, на что Аккерман пожала плечами и продолжила путь. Они бегали около получаса, затем занялись упражнениями и плавно перешли к рукопашному бою. — У вас с кэпом что-то есть? — между делом поинтересовался Жан. Микаса растерянно моргнула и, не рассчитав силы, ударила тылом стопы ему в скулу, отправляя полежать на травке. — Уклоняться надо, а не болтать попусту, — пробурчала она, припадая на колени, чтобы проверить состояние Кирштейна. — Бесполезный из тебя спарринг-партнер. Вставай, надо холодное приложить. Не хватало мне еще наряда из-за твоей медлительности. — Ты пялишься на него, а он на тебя, — заметил Жан, потирая онемевшую скулу. — Брехня из-под коня. — Да вы попеременно это делаете! — Дважды брехня. — И еще... — Заткнись, и приложи это. Микаса ткнула ему в лицо смоченное ледяной водой полотенце. Они так и продолжили спорить близ колонки, шипя друг на друга. Каждый гнул свою линию, пытаясь опровергнуть слова другого, и это было по-своему весело. Аккерман выглядела, как грозовое облако, и все же ее забавлял вид эмоционального Жана, который ко всему прочему еще активно жестикулировал. В какой-то момент они оба замолкли и стали просто буравить друг друга взглядом, а когда Кирштейн потянулся к ней, Микаса остановила ладонью его лицо и, цокнув языком, отпихнула от себя. Ей, может быть, и хотелось его поцеловать из любопытства, ради нового опыта, но тот наверняка воспримет этот жест слишком серьезно. — Согласен, это был перебор, прости, — смутившись, сказал Жан, на что Аккерман апатично пожала плечами и молча пошла в замок, чтобы быстро ополоснуть тело после тренировки. Ладно, она действительно частенько наблюдала за Леви. Особенно когда тот мочил волосы или вертел головой так, что открывался вид на напряженную шею. Микаса замечала эстетику в мелочах, разве можно ее за это винить? А вот замечание Жана, что капитан тоже пялился в ее сторону, стало чуть ли не открытием. Аккерман бóльшую часть времени анализировала и пыталась понять свои реакции, лишь мельком затрагивая чужие. Необходимо проверить теорию Кирштейна, но для этого следовало как-то привлечь внимание Леви. На ум пришел не самый честный, но достаточно легкий способ. После душа, вместо вещей не по размеру, Микаса надела борцовку и не стала стягивать грудь бинтами. Теперь оставалось попасть в поле зрения капитана и отследить его реакции. Леви нашелся во внутреннем дворе, рядом с бельевыми веревками. Он только-только закончил развешивать белье, что так остервенело стирал до этого. — Опять ты, Аккерман. К Йегеру заходила уже? Теперь довольна условиями его содержания? — в излюбленной манере поинтересовался капитан сразу, как только заметил Аккерман. — Эрен — не питомец, капитан. — Микаса убрала руки за поясницу, распрямляя плечи, и стала выводить корпусом и бедрами «восьмерку» с низкой амплитудой, чтобы ее плавное покачивание не было столь заметно. — Все лучше, чем подвал. Думаю, уже завтра майор Зоэ сможет и дальше издеваться… то есть, ставить над ним эксперименты. Все, что касалось Эрена, до сих пор находило отклик внутри, только с каждым днем он становился чуточку тише. Ей хотелось, чтобы брат был счастлив даже в такое несчастливое и опасное время, и если она являлась удавкой, ненужной деталью, то следовало отойти в сторону. Микаса не отводила взгляд от Леви, чтобы не упустить ни единой детали. Он осмотрел ее, но едва ли это что-то значило. Капитан слишком придирчиво относился к внешнему виду солдат, так что его беглый осмотр мог быть обычной проверкой на опрятность без всякого тайного умысла. — А ты все старые песни поешь, — сказал Леви, хмурясь. Воспаленные глаза пекло так, что сил никаких не было. Аккерман посмотрела на небо, после чего плавно скользнула под бельевой веревкой, касаясь ее кончиками пальцев. Ей хотелось стать преградой для жгучих лучей, чтобы создать спасительную тень на лице капитана. Однако солнце находилось в зените, и Микаса не отбрасывала ее. — Я слышала, что утром приезжал курьер от командора... все в порядке? — Микаса медленно обошла Леви, направляясь к другому краю веревки. У нее здесь тоже кое-что сохло со вчерашнего дня. Она неторопливо снимала вещи, оставляя прищепки болтаться на веревке, и укладывала их на дальнее от капитана плечо. Белье теплое, слабо пахнет порошком, больше «солнцем» и улицей, но не городской, а здешней, чистой и полной свежего воздуха. Может быть, когда-нибудь этот замок приведут в порядок, и здесь будет школа или приют, а детям больше не придется жить на улицах, особенно, улицах Подземного города. — Хрен знает, спрашивал про какую-то липу. Встречала хоть одну, когда бегала? — спросил Леви, прикрывая глаза. Он собрал в кулак всю свою стальную волю, чтобы мочь представлять из себя укрепленное сооружение, которое не взять никаким штурмом. Даже если этот «штурм» обладал притягательными серыми глазами. Если уж тонуть в этом омуте, то с головой. Добровольно. — Здесь не растут липы. Может, командор Смит имел в виду… подставные бумаги? Аккерман повернула голову в сторону капитана, закрепляя последнюю прищепку вслепую. И о чем она только думала, когда затевала эту дурацкую игру? Он другой, во всем. Стоило в этом убедиться еще вчера, когда Леви шептал ей на ухо о жестокости мира. Без причины такими не становятся. Он выжил и поднялся на вершину, однако этот путь, от самого первого шага, изменил его навсегда. Что там кроется под всеми этими пластами безразличия и недовольства? Все ли выжжено войной или хоть что-то уцелело… что-то хрупкое и живое? Правда могла быть страшной, и Микаса, возможно, не хотела ее знать. Слишком уж велик риск напороться на пустыню и сорняки. Однако война — не только смерть. Невозможно всю жизнь быть таким каменным. За все следует платить. Мигрень — вот частичная цена капитана за все это. Аккерман желала периодически заплывать в ту «гавань». Весь жестокий мир сразу казался иллюзией. Микасе хотелось жить моментом, дышать человеком, что находился рядом, забываться, переводить дух, чтобы к утру набраться сил для дальнейшей борьбы. — Будешь моим личным переводчиком с «командорского», Аккерман, — сказал Леви и, подойдя ближе, убрал одну ладонь за поясницу. Он бережно взял прядь угольных волос и понюхал, не сводя взгляда с глаз Микасы. — Ладно? Капитан изо всех сил старался не растерять хладнокровность, что породила вокруг его личности столько идиотских слухов и отпугивала простофиль. Именно она стала последним оплотом против Микасы. Именно она сейчас давала сбой. — Слушаюсь. У капитана Леви — жуткие глаза, — вот что Аккерман частенько слышала в кадетском корпусе. Первое время ей тоже так казалось, поэтому она старалась избегать его прямого взгляда. Однако чем чаще они контактировали, тем более глупой казалась та сплетня. Впрочем, как и многие другие. Зато разговоры девчонок в казарме похоже так сильно въелись в мозг, что Микаса тоже начала считать Леви крайне привлекательным, хотя до отъезда — терпеть его не могла. Одно дело, когда сослуживицы вздыхали о капитане и настолько романтизировали его образ, что начинало тошнить. Другое дело, когда Леви сам открывался, крупица за крупицей, показывая новые грани себя. Будь то грубоватое солдатское объятье или объяснение тех или иных поступков. Дурных качеств тоже хватало с лихвой, и Микаса старалась не принимать все близко к сердцу. К вспыльчивости, например, она давно привыкла, так как Эрен всегда отличался излишней эмоциональностью. Да и чего ждать от офицера Разведки, который с самого детства воевал? С самим собой, голодом и прочими прелестями жизни в Подземном городе. С людьми, титанами, человеческой глупостью и еще черт знает с чем. Леви приказывал, и солдаты шли на верную гибель. Он осознавал, что многие не вернутся, что они — люди — проигрывают тому ужасу, что ждал за стенами. Тем не менее, капитан продолжал бороться… так что глупо было ждать от него чего-то иного. — Не стягивай больше грудь бинтами. — Вам так больше нравится? — взволнованно ляпнула Аккерман. Леви тяжело сглотнул, отчего кадык заметно так подскочил на горле. Он даже пожалел, что не надел шейный платок, который обычно прятал подобные эмоциональные всполохи. — Тебя этот вопрос волнует больше, чем собственное здоровье? Ладно, — ровным тоном сказал капитан, после чего открыто посмотрел на ее грудь, оценивая. — Видел и получше. Больше не говоря ни слова, Леви пошел в замок, крепко сжимая и разжимая пальцы. Можно подумать, что в этой партии он уделал Аккерман, но на деле — проиграл уже тогда, когда коснулся ее волос. Ты веришь всему, что он говорит? — Вы лжете! Капитан остановился и медленно развернулся. Микаса аж вся покраснела. От возмущения, видимо. Жестоко говорить молодой девушке о том, что она недостаточно хороша, даже если это вранье во благо или очередная провокация. — Обвиняешь офицера во лжи? — уточнил Леви, убрав ладонь в карман брюк. Забавно, ведь у Аккерман снова прорезался голос. — Вы смотрите на меня. — Все смотрят. Чем я хуже? — Но… — Микаса запнулась о ворох мыслей, не в силах подобрать верное слово. — … смотрю иначе? — подсказал капитан. — Вот именно! Иначе. — Напрягает? Аккерман рассеянно кивнула, а потом отрицательно покачала головой. — Сколько драмы, — поглумился Леви и бросил, прежде чем уйти. — Поменьше читай книжонки Смита. Микаса резко развернулась к белью, сжимая кулаки. На манжете офицерской рубашки набухали капли. — Черт, — она хлестнула тылом ладонь по ткани, вынуждая их осыпаться, как созревшие яблоки. Нагретая земля тотчас жадно впитала влагу.×××
Выходной день — роскошь, но сейчас он ничем не отличался от рутинных будней. Аккерман спустилась к майору, чтобы полюбопытствовать про ближайшие озера и получить разрешение на моцион. Лошадей тоже не помешает выгулять и искупать, позволить им побродить и полакомиться травой. Моблит, почуяв возможность отвлечь Ханджи хотя бы на пару часов от работы, одобрил идею и стал деликатно клевать ее одурманенный титанами мозг в поддержку вылазки. — Ладно, цыц, — Зоэ терпеть не могла, когда прерывали ее мозговой штурм, но на этот раз обошлось без ругательств и увечий, потому что в голову все равно ничего путного не лезло. Она подняла очки на лоб, устало потерла переносицу и вернула окуляры на законное место. — Так, посмотрим. Перед ней раскинулась карта. Ханджи поднесла свечу ближе и стала всматриваться в схему окрестностей, пока победно не ткнула пальцем в одну точку. — Примерно в получасе езды отсюда есть неплохое место. Лесок скудный, что странно, зато озеро приличное. Кто поедет, пусть надевают УПМ, — сказала Зоэ. — Разделимся на два отряда. Пока одни купаются, другие будут страховать. На всякий случай. Эрена тоже надо выгулять, вдруг он себе ногу раздерет. Так что о безопасности не забываем. Кстати, титаны умеют плавать? Может, проверим? На том и решили. Микаса с Сашей пошли готовить полотенца, покрывала и собирать корзины с едой, чтобы устроить маленький пикник вне стен замка. Тем временем Леви направлялся в комнату Арлерта. Он коротко постучал — мало ли чем там молодежь занималась — и вошел. — Спокойно, ребятишки, — капитан плавно махнул рукой. — Йегер, я к тебе. Арлерт, можешь остаться. Твои мозги лишними не будут. Он поставил стул напротив собеседников, тяжело опустился на сидушку и закинул ногу на ногу, а руку — на хилую спинку. Говорить о том, в чем совершенно не смыслишь, трудно. Это Ханджи должна воодушевлять пацана, а не он. — Капитан, я понимаю, что не показываю ожидаемых результатов, но я стараюсь! Правда! На дне травяной радужки Эрена полыхала неподдельная искренность. Леви угрюмо вздохнул и нахмурился. Время поджимало, а они тут топтались на месте с пустыми руками и голыми задницами. — Просто… что-то мешает. Какой-то блок в голове… не позволяет полноценно выполнять поручения майора Ханджи! — В сотый раз повторяю: разберись с этим. Ответственность за тебя лежит на Разведкорпусе, но ответственность за умение владеть этой силой — на тебе. — Капитан устало вздохнул, не желая больше ни церемониться с пацаном, ни подбирать слова. — Я сам нихуя не понимаю, Йегер, но у меня и нет этого неясного дерьма внутри. Ты постоянно вопишь, как будто тебя петух клюнул в жопу. В тебе столько напряга, что прет на километры вокруг… а толку — ноль. Ты когда последний раз дрочил? Ребята мгновенно покраснели и уставились в пол, не ожидая услышать такого вопроса. У Арлерта, кажется, даже волосы стали другого оттенка, ближе к нежно-розовому. — Я жду, — напомнил о себе Леви. — Ну… это… как-то не до этого было, капитан! — взволнованно отозвался Йегер. — Угу, — глухо поддакнул Армин, пряча глаза под челкой. — Значит так, малявки, — начал капитан с тем же деланным равнодушием, что и прежде. — Мне влом рассказывать вам об удивительном мире гормонов. Потом спросите у Зоэ. Чтоб с сегодняшнего дня начали дрочить. Ежедневно. Это снимает напряжение... И приятно, к тому же. Но не увлекайтесь. Все хорошо в меру. Ясно? Парни закивали, желая побыстрее закончить этот неловкий разговор. — У нас есть еще немного времени, чтобы проверить теорию о «плохих условиях», — подал голос Армин, будучи все еще пунцовым. — Если в течение нескольких дней результат будет таким же плохим, то будем искать загвоздку в чем-то другом. — Ладно, — согласился Леви, которому ничего другого и не оставалось. Он стал скользить внимательным взглядом по Эрену, изучая, словно видел его впервые. Йегер ведь способный пацан, очень даже, а если сможет справиться со своей второй натурой — равных ему точно не будет. Леви мог понять многие вещи, однако кое-что все еще оставалось для него неясным. Чего в этом Эрене такого занимательного нашла Аккерман? Такие размышления больше походили на… ревность? Нет уж, капитан никогда не скатится до такого дна, где будет ревновать одного солдата к другому. Детский сад, — отстраненно подумал он, как вдруг в комнату самым наглым образом ввалился Кирштейн, сияя улыбкой. Жану, откровенно говоря, не терпелось посмотреть на Микасу в купальнике, да и Сашу с Петрой он бы тоже не отказался лицезреть в столь дивном наряде. — Эй, парни! Там девчонки это, купаться зовут! — Кирштейн не сразу заметил капитана, а когда заметил, то тотчас выпятил грудь и прочистил горло, прежде чем добавить более сдержанно. — Майор разрешила. — Ну, если майор разрешила, то я не могу запрещать. Валяйте, — капитан поднялся и пошел на выход, стараясь не реагировать на счастливый вид Кирштейна. Девок ты разглядывать хочешь, а не купаться, балбес малолетний. Сейчас Леви хотел найти Ханджи, чтобы ядовито поинтересоваться у той, с чего это вдруг она решила выползти на природу, и почему все новости добирались до него в последнюю очередь. — Ни слова. Мне сегодня уже хватило двух клещей, — предупредила Зоэ, едва заметив хмурого Леви. Она положила ладони на его плечи и развернула в сторону спален. — У меня выходной. Шагай, коротышка. Даже если ты не умеешь плавать, все равно собирайся, будешь страховать. — Я готов пожать руки тем, кто уболтал тебя сунуться в воду по доброй воле, грязнуля. Капитан ничего не ответил на язву Ханджи касательно его умения держаться на воде. Да, он не умел плавать до поры до времени. Изабель вот сразу укротила водную стихию, Фарлан со скрипом тоже, а Леви как-то не горел желанием уподобляться рыбам, поэтому научился плавать самым последним. Пусть он уже прилично держался на воде, но страх все равно давал о себе знать, когда ил переставал лизать стопы. Когда жара немного спала, солдаты стали медленно собираться во дворе замка. Новое занятие, особенно такое приятное, вызывало внутри предвкушение прохлады и расслабления. В такую погоду вода подобна парному молоку, так что корчиться в судорогах никому не грозило. Собравшись в путь, отряд вывел лошадей и под предводительством майора двинул в сторону озера. Эрен ехал подле Зоэ. Он вновь лучился энтузиазмом и весьма уверенно управлял отросшими конечностями, словно и не было вчера тех четырех уродливых культей и кровавой пульпы вместо лица. Для Микасы все эти волшебные исцеления походили на сон, ведь она привыкла к другой реальности, в которой такие серьезные увечья сулили неизбежную смерть. Аккерман ехала чуть поодаль, наблюдая за братом с легкой улыбкой, хотя в ее случае это значило лишь чуть вздернутые уголки губ. Все это — не сон. В ее сновидениях были совсем иные сценарии с человеком, что выстроил между собой и окружающим миром стену такой крепости, какую ни один титан не сможет пробить. Однако Аккерман — не титан, и разрушать ничего не планировала. Можно взобраться наверх и оказаться по ту сторону без всякой разрухи, но все это лишь в теории. Микаса мазнула взглядом по затылку Леви, улыбка ее тотчас погасла, уступив место обыденной маске безразличия. Не пустит ведь. Идиот. Лес и правда оказался весьма чахлым, словно это озеро высасывало соки из деревьев, а не те пили воду через глубинные корни. Пустив жеребца бродить, Аккерман сняла корзину с едой и достала емкость с разбрызгивателем. Она осталась в отряде наблюдения, пока вторая группа людей уже принялась снимать УПМ и раздеваться, чтобы поскорее насладиться прохладой. Микаса набрала воду и принялась брызгать на коня, чтобы тот немного освежился: жариться в стойле — участь не из приятных, хотя порой дежурный выводил лошадей в тенек. Зверь фыркал, но не отходил, позволяя гладить себя по морде и шее и опрыскивать водой со всех сторон. Закончив с этим, Аккерман стала патрулировать местность, изредка приваливаясь к древесному стволу и наблюдая за веселыми солдатами. Смех и радостные возгласы грели душу, посему смотреть за этим было приятно. Эрен тоже резвился, как ребенок, и вот тут Микасе не удалось подавить теплую улыбку. Все это вернуло ее в детство, которое было не столь беззаботным как, например, у детей в столице, однако простых радостей хватало. Бегать в лесу, мечтать о путешествии в неизведанные земли, грезить о соленом океане, лакомиться яблочным пирогом, гонять залатанный мяч вместе с мальчишками на улице, придерживая полы длинной юбки, а потом бежать со всех ног прочь, пока пекарь не успел понять, кто случайно разбил ему окно. Когда они с братом успели растерять всю эту близость? Ведь клялись быть вместе до самого конца. Пальцы в очередной раз схватили воздух вместо шарфа. Наверное, глупый жест со стороны, однако эту многолетнюю привычку не так-то уж просто забыть. Микаса переключилась с грустных мыслей на майора, которая с воинственным кличем пыталась утопить Моблита. Аккерман, изучая местность, случайно перехватила взгляд капитана. Она продолжила смело смотреть на него, сложив руки на груди. Такие моменты очень быстро переросли в маленький ритуал или негласную игру. Обычные люди могли почувствовать смущение или раздражение, стоило столь тяжелому взгляду прибить их к месту — он у этих двоих практически идентичный. Однако если мишенью становился Эрен или Леви, Микаса невольно смотрела иначе. На брата — мягко, нежно, порой тоскливо. На Леви — с любопытством, игривым вызовом и иногда восхищением маленькой девочки, которая смотрит на бравого солдата; реже — с жаждой вскрыть это восхитительное горло или вырвать острый кадык. Резкий всплеск воды вынудил Аккерман первой отвести взгляд. Ничего необычного, просто очередная возня сумасбродной Зоэ. Микаса цыкнула языком и продолжила патрулировать местность, между делом изучая деревья. Она поддела пальцем сухую кору и посмотрела вверх. Возможно, какая-то зараза облепила корни, препятствуя нормальному питанию. Возможно, причиной такой квелости являлись паразитические грибы. Лучше думать об этом, чем о Леви, который очень скоро станет мелькать перед глазами в одних плавках. Тем временем Леви бродил между полудохлых деревьев, размышляя о невыносимости бытия. Всему виной — клятая жара… и Аккерман, конечно же. Капитан смахнул пот со лба. Он остро желал грозы с молниями, чтобы мочь стоять под обстрелом дождевой воды, промокнуть до трусов и радоваться долгожданной прохладе. Забавно, но Микаса выступала эдаким щитом для него. Во снах она, сама того не ведая, вытесняла кошмары про павших друзей, а наяву — отвлекала от пекла. В последнее время Леви почему-то до жутких мурашек нравилось затевать игру с простецкими правилами: смотреть на Аккерман до тех пор, пока кто-то из них не сдастся первым. Полюбоваться минуту-другую этой мрачной девочкой — золотое время. Он любовался вовсе не так, как тот же Кирштейн, что едва успевал сглатывать слюни. Внешне его намерения оставались нечитаемыми. И как бы Аккерман не пыталась занять первое место в списке самых недостижимых побед, Леви переключился на другое дело. — Эй, чудище очкастое, — сказал он, подойдя к Ханджи, которая лежала на траве. — Давай меняться, пока моя группа не сдохла от жары. Когда первый отряд вылез из воды, Микаса терпеливо дождалась, пока разведчики закончат обтираться полотенцами и облачаться в форму. Зато когда пришел черед второго отряда отдыхать, ее терпение лопнуло. Ей не хотелось терять драгоценных минут и упускать лишние мгновения прохлады. Тяжесть устройства для маневрирования была уже привычной, так что Микаса считала его скорее продолжением собственного тела, нежели какой-то вынужденной обузой. Несмотря на это, она стала нетерпеливо расстегивать ремешки и аккуратно укладывать УПМ на землю, чтобы в следующие секунды вновь начать раздеваться без всякой выдержки. К огорчению Кирштейна, Аккерман была в очень коротких, но все же шортах и спортивном топе, в отличие от Петры или той же Саши, которые выглядели много интереснее в более женственном белье. Микаса быстро подошла к кромке озера, но прыгать в него не стала. Солдаты здорово взбаламутили все, поэтому пришлось пойти вдоль воды, наслаждаясь близостью природы, поцелуями солнца и мягким травяным ворсом. Наметив более менее чистое и спокойное место, Микаса отсчитала с десяток шагов, чтобы с разбегу прыгнуть в объятья прохлады, подобрав ноги и обнимая руками колени. Погружение вышло что надо, посему из эпицентра во все стороны полетели брызги, как имитация крошечных хлестких ударов. Вынырнув, она убрала волосы назад и улеглась спиной на гладь, чтобы посмотреть на чистое небо. Главное, не сгореть от тандема солнца с водой, ведь кожа у нее — бледная и капризная. Синяки расцветали от любого неосторожного движения, сдавления или падения, чего уж говорить об ожогах. Такая себе особенность для человека, который любит рукопашные бои и любую другую физическую активность. К слову, о тренировках. Сегодня вечером ей предстояло осилить все то, чего там надумал капитан. Если он, конечно, соизволил выделить на это время между бесконечным чаепитием и «старческим» ворчанием. Микаса поискала мужчину взглядом, желая нарушить его уединение и, как следствие, подпортить настроение. Все равно не с кем порезвиться на воде, потому что с отрядом Леви сильно не забалуешь. Почему-то тот не горел желанием плыть ближе к центру, больше бултыхался близ берега. Аккерман прикинула расстояние, после чего сделала два вдоха, сперва короткий и резкий, затем более продолжительный и глубокий, и ушла под воду. Чего уж лукавить, она представила себя акулой, о которой говорилось в книжке Армина. На крайний случай, русалкой из сказок. Правда ни есть, ни топить капитана она не собиралась, разве что немного побесить. Подплыв со спины, Аккерман ласково и коротко мазнула пальцами поперек позвонков, чувствуя тепло чужого тела. Не позволено ей так делать, однако когда капитан был шибко против ее прикосновений? Можно списать этот крохотный инцидент, как случайность. Она вильнула в сторону, чтобы не получить по голове, и плавно вынырнула, сразу убирая волосы назад, дабы лучше видеть. — Капитан, в вашем возрасте полезно плавать активнее, а не булькать у бережка. Чуть дальше вода намного чище, или вы... боитесь? — Микаса сделала круг вокруг Леви, подобно тем хищным рыбинам, и, не дожидаясь ответа, поплыла прочь. Она нарочно ударила стопами по воде, чтобы осыпать командира мириадами брызг. Так часто балуются дети. Нырять с открытыми глазами было не очень хорошей затеей. Дело даже не в иле, застывшем на протяжении всей толщи воды, а в том, что она умудрилась разглядеть мужское тело, хотя до последнего старалась избежать этого. Ситуация вышла из-под контроля в тот момент, когда Микаса почувствовала крепкие пальцы на лодыжке. Возможно, это всего лишь пучок нитевидных водорослей, который зеленым браслетом оплел кожу, вкупе с чересчур богатым воображением. Разве капитан купится на столь безобидную шалость? Он скорее дождется подходящего момента, чтобы припомнить ей эту выходку: на берегу или в замке, где его власть сродни абсолюту, где он свободно владел телом и не мог глотнуть грязной водицы. Она сама была не то чтобы прекрасным пловцом, просто уже с детства не боялась этой стихии, поэтому держалась на плаву без страха и паники пойти ко дну или захлебнуться. Однако в этот конкретный момент холодок ужаса невесомо лизнул хребет, вынуждая несколько раз рассеянно хлопнуть по поверхности ладонями. — Эй, — Аккерман нахмурилась и слабо дернула ногой в попытке смахнуть ощущение скованности, но вместо желанной свободы ее потянуло назад. — Попалась, Аккерман, — на выдохе сказал Леви. Он приобнял Микасу под водой, чтобы та от испуга не пошла ко дну, и продолжил загребать воду свободной рукой. — Так точно, попалась, — согласилась та. Капитан хоть и обозвал Зоэ, однако именно сейчас сам больше походил на морское чудовище, особенно, когда его радужка на свету казалась такой светлой, почти призрачной. Такими глазами и нужно обладать всякой водной нечисти. Микаса затихла, недоуменно уставившись на командира, даже немного жалея о сказанном. Не поленился же поплыть следом, чтобы в очередной раз напомнить, где чье место и кто кому должен подчиняться. — История повторяется. Опять назвала меня старым. Потом будешь заикаться. И пару слов связать не сможешь, да? — Леви припомнил ей тот инцидент в коридоре. — Хотя… Сомневаюсь, что под водой нужно говорить. Сказав это, он окунул Микасу под воду, не позволяя вырваться из стальной хватки. Капитан мысленно посчитал до девяти и помог ей вынырнуть. Леви не желает смотреть на нее, но смотрит. Не желает трогать, но трогает. Пока Аккерман кашляла, прикрыв ладонью рот, он страховал ее. Страховал, как же. Скорее уж деликатно лапал спину и ребра, ненавязчиво скользя по коже жесткими пальцами. Такая нежная и теплая, что свихнуться можно. И горы свернуть, чтобы заслужить право касаться Микасы, когда захочется. Она же его откровенно провоцировала. Сначала кольнула за возраст, потом обрызгала, играясь, как малое дитя. И Леви повелся, конечно же, повелся. — К твоему сведению, — говорил он с паузами из-за долгого пребывания в воде. — Глубину я просто не люблю. Микаса его слышала, но не разбирала слов, потому что в мыслях царил полный хаос из-за прикосновений. Наглость несусветная, между прочим. И все же Аккерман не смела оттолкнуть Леви. Она даже под водой не сопротивлялась, так как знала, что все это — лишь метод воспитания, а не реальная угроза жизни. Она хмуро смотрела на капитана, словно планируя ответное нападение. Он не проучил ее этим, а только раззадорил, буквально бросая вызов. Плевать на мнение других людей, потому что кровь стала стремительно закипать. Не по-злому, а так, как бывает у молодых ребят в пылу азарта. — Ладно, — Леви убрал прилипшую ко лбу челку назад, чтобы мокрые пряди не лезли в глаза. — Давай к берегу. Довольно баловаться. Ладно? Неужели капитан наивно полагал, что подобная выходка сойдет ему с рук только потому, что он — офицер? Этот статус не значил «неприкосновенность и безнаказанность», по крайней мере, для Микасы. Она ринулась вперед, быстро загребая воду руками, и схватила ладонями крепкие плечи, что послужили ей опорой. Вынырнув по самые ребра, кои от вдоха стали видны острее, Аккерман с силой надавила вниз, чтобы погрузить командира под воду и самой уйти следом. Слишком рисково и опрометчиво, ведь некоторые разведчики из элитного отряда до сих пор видели угрозу в подружке титана. Они могли счесть эту выходку за явное желание утопить сильнейшего бойца человечества. Микаса бы никогда так не сделала, если бы не была уверена в своих силах. Оказывается, с Леви порой бывает очень даже весело, даже если его последняя фраза прозвучала слишком уж по-взрослому, — старпер, подтвердил внутренний голос — словно она донимала его несколько часов, а вовсе не пару минут. Ах ты крыса, — капитан успел мысленно выругаться, прежде чем наскоро глотнуть воздуха. Паника, дезориентация в пространстве, темень из-за прикрытых век, жажда сделать вдох, заложенность в ушах — все это стало причиной новой вспышки озлобленности. Ощути себя утопленником с привязанным к ноге булыжником, — мрачно продолжил размышлять Леви, не забывая двигать конечностям. Он приоткрыл веки, сразу же чувствуя резь в воспаленных глазах. Микаса тоже открыла глаза и плавно поднесла палец к губам, призывая не паниковать. Несколько пузырьков унеслись вверх, когда уголки дернулись в слабой улыбке, выпуская изо рта немного воздуха. Свободная ладонь легла на загривок капитана, поглаживая большим пальцем линию челюсти. Тише. Не бойся. Леви прав, под водой не нужно говорить, но то и не обязательно, потому что порой слова бывают лишними. Очевидно, что топить его в ответ она не собиралась. С чего я должен? Видимость здесь не очень хорошая из-за зависших песчинок и зелени, оттого казалось, что и сама жизнь замедлила ход. Мутная вода, невозможность дышать и потеря контроля из-за отсутствия твердой почвы — все это пробудило инстинкты, вынуждая чувствовать ярче, острее; активизировало внутренние механизмы, позволяющие быстро адаптироваться к новым реалиям. Микаса, ритмично двигая ногами, чтобы не погружаться еще глубже, коснулась чужих запястий, чтобы в итоге взять Леви за ладони. Она подалась спиной назад, продолжая работать ногами, и потянула его за собой, — к себе — наблюдая за состоянием. Глубина не так уж и плоха, если дать ей шанс. Тоже своеобразная тренировка, чтобы научиться лучше чувствовать тело и ориентироваться в пространстве, будучи лишенным слуха и частично зрения. Несчастные секунды растянулись в вечность, и как же сладко после этого короткого мучения сделать вдох. От притока кислорода голова немного закружилась. Их водное путешествие длилось всего секунд 30, но с непривычки это было трудно. Если еще пару раз окунуться, то можно значительно увеличить это время, но Микаса отбросила эту идею. Ей нравилось испытывать терпение Леви, однако и в этом следовало знать меру, чтобы не довести его до белого каления. Зачесав влажные пряди назад и смахнув с лица лишнюю воду, она молча посмотрела на капитана и неторопливо поплыла к берегу, между делом оборачиваясь. Аккерман сама вынудила того заплыть глубже, так что ей и отвечать за его сохранность. Выбраться из воды — вот где было настоящее испытание, потому что первые секунды тело ощущалось невыносимо грузным. Она даже покачнулась, наступив на скользкий ил. Пришлось потрясти головой, чтобы избавиться от заложенности в ушах. Несмотря на мелкие неудобства, Микаса чувствовала себя бодро, и даже жара уже не ощущалась так явно. Она сжала грудь через топ, чтобы выжать из ткани лишнюю влагу. — Я надеялась, ты все же утопишь эту брюзгу, — прокомментировала Зоэ, которая, видимо, стала очевидцем ее атаки. — Я передумала, — тихо ответила Аккерман. Леви выбрался следом. Двигался он также грузно, как большая шарнирная кукла. — Аккерман, — грубо позвал он. В этом голосе чувствовалась надвигающаяся буря. Микаса вздрогнула от резкого окрика, перестала отжимать волосы и повернула голову в сторону капитана. Она не выглядела виноватой: подбородок чуть вздернут, взгляд мрачный, брови слегка сведены к переносице. Это что за комедия? Почему он не выразил свое «фи» на воде? Настолько сильные были трудности с дыханием или причина в чем-то другом? Аккерман оставалось только молчать, потому что она никогда не позволит себе подорвать авторитет этого мужчины прилюдно. Лично может ляпнуть что-нибудь не то, под влиянием злости или в ключе шутки либо провокации, но при солдатах — будет помалкивать. — Совсем с ума сошла? — продолжил Леви. Он наклонил голову в обе стороны, чтобы избавиться от мерзкого чувства в ушах, и быстрым движением пальцев зачесал волосы назад. — Хоть понимаешь своей глупой головой, что творишь? — Да ладно тебе, — вклинилась в разговор Ханджи, вставая на сторону Микасы. Она попыталась пнуть Леви в икроножную мышцу, но тот успел отойти. — Она же не рассыпала твой любимый чай или… не испортила пачку нового порошка. Обычное баловство, а ты уже взъелся. — А ты не лезь, — проворчал капитан и уселся рядом с Зоэ. Та начала расслабленно покачивать мыском стопы. — Мы с ней не друзья, чтобы весело плескаться в воде. Может, с тряпкой в зубах до нее это дойдет быстрее. Ханджи рассмеялась и беспардонно взъерошила угольные волосы. К тому времени Микаса уже ушла. — А мы с тобой друзья? Может, вечерком проверим нашу дружбу, крепыш? — Посмотрим, — отозвался Леви, пресекая наглые попытки его полапать, — но особо не надейся. Частое сердцебиение напомнило о том, что он все еще живой человек, что может многое в жизни испытать и попробовать. Вот только это «многое» сейчас концентрировалось на Аккерман, что своей выходкой открыла у него второе дыхание. — Надо проверить, может ли Эрен плавать, — воодушевленно сказала Ханджи, норовя подняться на ноги. Леви дернул ее вниз, заставляя плюхнуться обратно на задницу. — Что такое, коротыш? — У пацана сегодня тоже выходной. Отцепись от него хотя бы на этот день, ведь сдохнет скоро такими темпами. Зоэ улеглась на спину, умудрившись зажать в зубах какой-то травяной колосок. — Ничего ты не понимаешь в науке, Леви. — Не только в ней. Он еще некоторое время сидел с Зоэ, мельком вслушиваясь в ее треп. Выслушивать ее целиком и полностью — нынче прерогатива Моблита, что таскался за ней послушным псом. Леви такую привязанность, понятное дело, не одобрял, вот только стоило признать, что он сам сейчас намеренно шел к таким же граблям, чтобы со всего маху получить древком между глаз. Эти «грабли» уже исчезли из поля зрения, и капитан невольно оглянулся, чтобы найти Микасу и убедиться в том, что она в порядке.×××
— Вредный… старикан! — тихо пробормотала Аккерман, удаляясь от офицеров. Те обсуждали ее так, словно она не стояла рядом. Микаса невольно коснулась шеи, испытывая неловкость. Леви же мог ругаться гораздо качественнее, прибегая к разным обидным эпитетам, заставляя чувствовать себя жалким тараканом, но он как будто нарочно подбирал слова. Черти что в голове у этого мужчины. Пусть те проклятые прикосновения так и останутся в воде, застрянут в иле бесполезным, никому не нужным сокровищем. Да, не друзья. Микаса не метила в эту категорию, но почему-то сердце кольнула тонкая игла печали, словно Леви сказал ей прямым текстом не лезть к нему. Не как-то в порыве праведного гнева или будничного раздражения, а серьезно, по-настоящему. Слышать, что ребята «делали ставки» на нее было отчасти приятно, отчасти нет. Глупо это. — Есть такой вид тренировки. Партнеры нападают друг на друга неожиданно, а не на тренировочном поле, когда и так понятно, что следует ожидать, — терпеливо пояснила Микаса, намотав на голову полотенце и массируя ее через ткань. — Капитан Леви это практикует. Он застал меня врасплох. Я, похоже, его тоже. Если бы вы меньше глазели по сторонам и больше занимались делом, то не воспринимали бы это как что-то из ряда вон. Она разочарованно покачала головой, мол ничего вы не смыслите в этом, балбесы, после чего скрылась за деревьями. Не стоило другим знать, что это у них с командиром игра такая чуднáя. Самой бы сперва разобраться, что к чему: где правда, а где желаемый вымысел. Подозвав жеребца, Аккерман забрала необходимые вещи из седельной сумки. Обмотавшись вторым полотенцем, она наспех переоделась в сухое. Ситуацию с озером немного омрачило то, что не удалось поиграть во «всадников» с ребятами, но все же она осталась довольна теми короткими мгновениями, созданными вместе с Леви. Даже тем, что тот насильно окунул ее в воду. Ей нравилось, когда кто-то давал отпор, потому что многие не хотели быть с ней в паре на тренировках, заведомо ожидая проигрыша, а тут хоть какое-то разнообразие. На полотенцах остались пятна. Как бы Микаса не пыталась очиститься от мути, на коже все равно чувствовался песок и прочая гадость. Она нервно повела плечами, предвкушая большую стирку. Прикрыв глаза на десяток секунд, Аккерман ненадолго привалилась спиной к дереву, наслаждаясь коротким уединением и воссоздавая в памяти образ Леви. Ее влекла не пошлая подоплека, а скорее эстетическая сторона вопроса. Родинки, шрамы, морщинки, игра сухожилий на тыле ладоней или шее, упругость вздутых вен на предплечьях — словом, детали, которые волнуют сильнее, нежели просто сильное и выносливое тело, иметь которое в нынешних реалиях просто необходимо. И все же... красивое тело, глупо отрицать. Выходной выходным, а без УПМ никуда. Микаса неторопливо закрепила устройство и баллоны, подтянула ремни, кои вновь ревностно впились в кожу даже через одежду, и присоединилась к пикнику. Она успела подивиться тому, что Ханджи сегодня оставила Эрена в покое. По такому случаю можно смело рассчитывать на вечерний или ночной ливень. Стоило только попробовать вареный картофель, сдобренный травами, как пришло понимание, что удалось нагулять — «наплавать» — аппетит, поэтому поздний обед, хоть и не было в нем чего-то особенного, показался очень даже вкусным. Некоторое время спустя, когда пища улеглась в желудках, а солдаты сполна насладились мирной вылазкой, был отдан приказ собираться и возвращаться в замок. Обратный путь, по ощущениям, занял меньше времени. Было как-то... свободно, что ли. Зато в душе возник настоящий ажиотаж. Девушкам откровенно повезло, потому что их было всего трое. Четверо, если точнее, однако Ханджи в то время не горела желанием вновь мыться, зато с фанатичным интересом оккупировала драгоценную лабораторию. Иметь возможность мыться до скрипа кожи в относительно теплой воде и привести себя в порядок — маленькое счастье. Стоило все же выразить капитану благодарность за то, что тот снарядил группу и полез в недра котельной, но Микаса решила не маячить перед его носом нарочно, дабы не попасть под горячую руку. Переодевшись в спортивную одежду, она заварила чай и разлеглась на диване в комнате отдыха, чтобы продолжить читать книгу. Это позволяло отвлечься и не думать ни о той ужасной груде грязного белья в углу личной комнаты, ни о других страстях сегодняшнего дня.