25 июля
В заведении водились жирные крысы и наглые тараканы. Свиньи тоже часто захаживали, чтобы нажраться вусмерть и залезть на девку, что продавала остатки чести за жалкие гроши. Деваться им некуда — время такое. На кухоньке промелькнуло бледное и костлявое нечто, а спустя несколько минут повариха заметила пропажу горячей похлебки. — Мам, тебе, — Леви поставил водянистый суп на убогую тумбу, где валялся деревянный гребень, букет засохших цветов и три безымянных таблетки. Он редко спускался вниз, чтобы украсть еду. Кушель запрещала рисковать, но сегодня — особый случай. Матушка четыре дня почти не вставала с постели и не обслуживала свиней. Деньги кончились. От жареных крыс болел живот. — Сам поешь, сынок, — Кушель слабо улыбнулась. Губы у нее сухие, с трещинами. — Я уже, — Леви тихо рыгнул и похлопал ладонью по ребрам. Знал, что мать скажет так — напился сточной воды. Живот предательски заурчал, реагируя на запах: Леви толком не ел двое суток. — Честное слово! Мам, веришь? — Верю, Леви, — Кушель села на постели и сложила руки между коленей, наблюдая за сыном со спокойной улыбкой. Тот потоптался на месте, пряча глаза. — Только мне одной много будет. Давай пить по очереди? Достань-ка сухари. За окном висят. Они попеременно пили суп, заедая размокшим хлебом. Кушель имитировала глотки — Леви не замечал этого. — Я даже не мечтала о таком прекрасном сыне, — женщина обняла сына и принялась гладить по растрепанным волосам. — Тебя ждет великое будущее… там будет много вкусной еды, верных друзей и красивая жена… — Мааам. — Не перебивай, — строго сказала Кушель и продолжила говорить о светлом будущем баюкающим голосом. — А ты будешь там? — Конечно, малыш. Я всегда буду рядом… Леви крупно вздрогнул, очнувшись ото сна. Он вскочил со стула и принялся озираться по сторонам, шумно гоняя воздух носом. Паника. В волосах копошились призрачные пальцы. Капитан наклонился вперед и растрепал их. Он ожидал увидеть град из крошечных жуков — их не было. На щеках влажно. Леви быстро вытер следы от слез, попутно смахивая сонливость. — Ты не упоминала про кровь. Литры гребанной крови, — пробормотал он по пути к душевым. — Не видишь разве, мам? Леви торопливо мыл руки и предплечья. Все красное — кровь въелась в кожу. Почему ее никто не видит? Не отмывается. Очередная смерть ложится новым слоем поверх невидимых следов. Чужая кровь навечно запечатана в коже. Микаса гибкая, она может стать счастливой и найти поводы для радости, а Леви — нет. Ему суждено состариться в одиночестве и сдохнуть в окружении теней из прошлого, смотрящих с укором. Он не хотел обрекать Аккерман на жизнь с ворчливым стариком. Капитан выглядел молодо, но внутри давно высох, как старый изюм. Микаса — верная собака. Она продолжит жить с ним, задыхаясь в гнилом подвале собственных иллюзий, будет целовать живой труп и называть его «мой капитан». Леви такого добра не надо. Хватит с него загубленных молодых душ. Он не мог допустить такого сценария. — Ты лгунья, мам, — сказал капитан, со злостью бросил кусок мыла в раковину и уставился на отражение. Кушель иногда приходила, напоминая о минувших годах лютого голода и бедности. Леви сам цеплялся за воспоминания, беззвучно завывая от тоски. — Мне жаль. Он умылся холодной водой и привел себя в порядок, прогоняя остатки ненавистного морока. Капитан усилием воли вовлек себя в привычную рутину: проверил, как Аккерман справилась с нарядом, и пошел бродить по замку в поисках занятия. Он пустовал. Старшие разведчики уехали на охоту, Зоэ с Моблитом зарылись в лаборатории — где молодняк? Леви обнаружил ребят в столовой. Они сидели дружной компанией и играли в карты. В центре стола лежали всякие безделушки — казна. Капитан сразу заметил моток красного бинта. Он выделялся ярким пятном среди залежей неброских вещей, как Аккерман на фоне других женщин. — Кто разрешил играть в азартные игры на службе? Разведчики слушали ворчание Леви, нацепив невидимые костюмы рыб: молча хлопали глазами и переглядывались. — Продолжим! — позади раздался голос Зоэ. — О, привет, Леви. Хорошо спалось? Мы тут с ребятами в картишки играем. — Я вижу, — капитан потеснился в дверном проеме, пропуская майора и Моблита к столу. Он привалился спиной к стене, сложил руки на груди и стал наблюдать за ходом игры. Она называлась «Завали титана». Выигрывал тот, кому удастся собрать самую сильную комбинацию карт на финальном круге торгов. Считалось, что этот игрок первым убил воображаемого титана. Он получал почести и всю награду. Леви не нравилась эта игра: слишком детская. Покер — другое дело. «Завали титана» отдаленно напоминала его. Игроки клали в казну личную вещь и брали деревянные монеты. Моблит раздавал пять карт, а ребята начинали торги. Капитан решил присоединиться, чтобы убить время. Он не мог участвовать напрямую, но мог стоять позади игрока и наблюдать за ходом его мыслей из тени. — Нет, даже не думай, — Ханджи спрятала карты, пресекая попытку Леви подойти к ней. Он пожал плечами и быстро нашел новую жертву. Капитан направился к Микасе. Она невольно отзеркалила позу Зоэ, не понимая, как нужно правильно реагировать в таких случаях. — Показывай. — Даже не вздумай, Микаса, — Ханджи покачала головой, продолжая прижимать карты к груди. Аккерман растерянно посмотрела на офицеров. Она не знала о тонкостях игры и причине реакции майора. Почему капитану нельзя показывать карты? Плохая примета? Он приносит несчастье? Пока она пыталась разобраться с суетными мыслями, Леви наклонился к ее уху. — Ты хочешь выиграть или нет? Ханджи разведет тебя, как малое дитя, — прошептал он, елозя губами по волосам. — А я выиграю любого. Шепот спровоцировал мурашки. Микаса неосознанно сомкнула колени. Она была лучшей в кадетском корпусе, могла уложить на лопатки старших товарищей, но азартные игры — ее топь. Аккерман тонула в ней, как валун. Леви жил в Подземном городе — разбирается в таких делах. Стоит рискнуть. Она поставила на кон один эластичный бинт из подарочной посылки. Микаса открыла ему карты. Капитан встал позади нее и подсказал, что нужно отправить в отбой. — Тебе везет в картах, ты знаешь? — Леви говорил тихо, но все прекрасно слышали его слова. — Смело ставь все. «Рядовой Гарнизона» в отбое. Более сильной комбинации, чем эта, уже не собрать. Он сгреб все оставшиеся фишки Микасы и отправил их вперед, легко и непринужденно. — Повышаю, — сказала Аккерман. Она сидела с каменным лицом, сжимая самую убогую раскладку карт в своей жизни. Трое парней уже вылетели на втором круге. Саша спасовала сейчас. — Да чтоб тебя, — буркнула Зоэ и бросила карты рубашкой вверх, принимая поражение. Она подняла очки, чтобы вытереть платком взмокшее лицо. — Что там за комбинация? «Принц Стохеса»? Показывай, Аккерман. — Она не должна показывать, — Леви пресек попытку Микасы разложить карты на столе. — Вы спасовали. Аккерман выиграла. Таковы правила. — Ты блефуешь! Там не было «Принца»! — Кто знает, — протянул капитан и сунул картонки Микасы в отбой. Комбинации там не было, просто бессвязный набор из пяти карт. — Не пищи. У тебя осталось больше фишек на руках, поэтому ты можешь забрать свой мешочек с моим чаем обратно. — Я требую реванша. Каждый играл сам, а ты помогал Микасе. Садись за стол, — Ханджи постучала пальцем по столешнице. — Ладно. Только с условием, что никто не сможет вернуть свою вещь. Играем на все. — Я не буду играть с капитаном, — пробормотала Саша. Леви принес из комнаты шоколад и положил его в общую кучу. — Точно не будешь играть, Браус? — поинтересовался он, занимая место Микасы. Саша медленно вернулась на позицию, поглядывая в сторону сладости и сглатывая слюну. Игра началась. На этот раз никто не пасовал, но победа снова досталась Леви. Его блеф о хорошем раскладе оказался реальностью. Ребята с грустью смотрели на разложенное на столе «Солнце», мысленно прощаясь с личными вещами. — Сносно, Арлерт. Я почти повелся на твои доводы, только скидывать карты мне не имело смысла. В этой игре нужно бороться до конца, ведь условия «возврата вещи» больше нет. Блефуй, когда это имеет смысл. Другие тоже неплохо сыграли. Есть потенциал. — Не слушайте его, — сказала Ханджи, — он специально вас хвалит, чтобы вы снова сели за стол и проиграли ему последние трусы. Жулик! — Капитан из Подземного города вышел, а город из него — нет, — Кирштейн озвучил любимую шутку, складывая руки на груди и качаясь на стуле. Леви не отреагировал на провокации товарищей. Он прислушался к шагам, что тихо звучали в коридоре. «Отряд с охоты вернулся?» — На посту никого нет, никто не встречает. Непорядок, — сказал командор, возникая в дверном проеме. Разведчики поприветствовали его ударом кулака в грудь и начали взволнованно перешептываться. Ханджи без стеснения пожаловалась на мухлеж капитана, в красках рассказывая о его грязных трюках. Некоторые ребята подтвердили ее слова неуверенными кивками. Леви тем временем расслабленно перекатывал в пальцах деревянную фишку. — Вот как. Уверен, что Леви просто хорошо играет. Думаю, он не откажется продемонстрировать свои умения снова, чтобы доказать это, — Эрвин мягко улыбнулся, замечая изменения в лице капитана. — Эй, Ханджи, — Леви покачал головой, но майор в запале отмахнулась от него. — Нужна ставка от тебя! И ты в игре, — Зоэ бросила косой взгляд на капитана, получая в ответ неприличный жест. — Разумеется… Конни! — прогремел командор. — Иди на голос. — Конни? — синхронно отозвались ребята, разом расцветая: они давненько не видели товарища. — Привет! Добрый вечер, офицеры! — улыбнулся Спрингер. — Рад вас видеть! Внимание присутствующих переключилось на предмет, что он держал в руках. — Мясо, — вкрадчиво прошептала Саша и рванула с места со скоростью девианта. Эрвин успел вырвать рульку из рук Конни и поднять вверх. Браус клацнула зубами пустоту и сшибла Спрингера с ног. Он с шипением потер ушибленный затылок и уставился на Сашу широко распахнутыми глазами. — Так, — командор спокойно посмотрел на развалившихся солдат и повернулся к столу. — Такая ставка вас удовлетворит? Леви, Ханджи и я. Победитель получает все. Справедливо? — Сука, — еле слышно пробормотал капитан, насупившись, и добавил громче: — Садись уже. — Справедливо, — пробурчала Ханджи, осознав, во что она вляпалась. В столовой воцарилась тишина, изредка нарушаемая разговорами игроков, робким скрипом стульев и шепотом зрителей. За столом собрались офицеры — редкий случай, исключительный. Их не интересовало содержимое казны. Они были охвачены азартом. Командор выиграл. — Вот повезло, — он наигранно вскинул брови и тихо рассмеялся. — Кирштейн, поставь чайник, будь добр. Так и быть, мясом я поделюсь, но остальное заберу с собой. Игра есть игра. Ребята обрадовались и принялись благодарить Эрвина. Зоэ присоединилась к разговорам, интересуясь состоянием своих титанов. Леви поднялся с места, чтобы проверить обстановку во дворе замка. Командор наверняка привез провизию, которую нужно разобрать. — Капитан, — шепотом позвала Микаса и легонько подергала его за рукав. Тот сжал спинку стула и наклонился к ее лицу, подставляя ухо. — Вы же сказали, что выиграете любого. — Любого, кроме Эрвина и… Пиксиса. Их не было за столом на тот момент. Просто смирись, Аккерман, — Леви выпрямился и заметил, что Микаса пригорюнилась. Он вновь наклонился, хмуря брови и впиваясь взглядом в серый шелк ее глаз. — Расстроилась, что ли? Ну, чего такое? — Там… шоколад. — И? — равнодушно протянул капитан. — Ты хочешь шоколад? Всего лишь шоколад? — Так точно, — кивнула Аккерман, сверкая искрами надежды в глазах. — Перехочешь. Все собрались за уличным столом и пили чай вприкуску с бутербродами. Саша смаковала ломти мясной рульки и тихонько пела им оду любви. Говорили офицеры, потому что ребята тоже наслаждались вкусным мясом. Леви сдержал слово. Несмотря на приезд командора, вечером он гонял Микасу по всему двору. Ее одежда промокла насквозь. Аккерман — гроздь винограда, лопнувшая в кулаке строгого наставника. Элитный отряд вернулся с охоты. Он привез двух крупных кабанов. Разведчики ликовали: ближайшие дни не придется давиться только картошкой и кашей. — Молодцы, — Леви махнул рукой в сторону замка. — Командор приехал. Аккуратно там. Микаса надулась: ее он так непринужденно никогда не хвалил. Она отдыхала после заключительного этапа тренировки. Ноги еле держали. Капитан прочистил горло — Аккерман подняла взгляд. — Тебе, — сказал он, протягивая полоску шоколада, зажатую между указательным и средним пальцами. Леви спер сладость со стола, отвлекая Эрвина с Ханджи разговором и перекатом монеты в пальцах. Негласный кодекс вора запрещал красть у своих, но шоколад лежал на столешнице. Пока Смит не сунул его в карман (не присвоил), он считался бесхозным. Командор не обеднеет от потери одного шоколадного бруска. — Перехотела? — спросил капитан. Ему надоело стоять с протянутой рукой — он аккуратно засунул сладость в карман Микасы. — Не делись с другими. Это твое, поняла? Ты заслужила. Леви отвлекся, чтобы взять полотенце. Он занимался вместе с Аккерман, подолгу зависая на турнике. Шуршание. Капитан повернулся — ему настойчиво ткнули ароматную дольку под нос. — Хочу вас угостить, — выпалила Микаса. — Ты издеваешься? — Леви скосил взгляд на подтаявший шоколад и испачканные пальцы Аккерман. Она даже руки не помыла, а уже тянет их в рот. В его рот. Капитан цыкнул языком и накрыл ладонью худое запястье. Он перенаправил шоколад к губам Микасы, управляя ее рукой. — Я не люблю сладкое. Рот открой. — Вкусно! — Тихо ты. Браус прискачет и пальцы тебе откусит. Микаса прикрыла глаза, слабо покачиваясь от удовольствия. Шоколад таял во рту. Она смаковала его, невольно растопырив пальцы. Леви сглотнул, когда Аккерман неторопливо облизала их. «Да что же ты творишь, окаянная. Лишь бы мужика с ума свести. Управы на тебя нет». — И помалкивай об этом, грязнуля, — он приблизился и, снова управляя чужой рукой, смахнул влажным пальцем пятнышко возле уголка губ. — Испачкалась вот тут еще… Так, завтра продолжим. — Капитан, — Микаса окликнула его, вынуждая обернуться. — Может, покачаете меня немного? На качелях. — Йегера проси. У него хорошо получается управлять уродом, когда вы не на ножах. Полезно для задания. — Сказать честно? — Соври, — твердо сказал капитан. — Я не хочу проводить с вами время. — Я же просил соврать, — буркнул Леви. «Я и солгала». Как только Микаса открыла рот, капитан быстро скомкал полотенце и пульнул ей в лицо. — Хватит болтать. Лучше постирай это… только не в холодной воде.×××
26 июля
Боевой дух от присутствия командора взлетел до небес. Эрвин много общался с офицерами и солдатами, ездил на испытания Йегера, бродил по замку, излучая умиротворение. — Присяду? — Как будет угодно, командор, — сказала Микаса, продолжая орудовать ножом. Она сидела на табурете и срезала кожуру с картофеля. Справа стояло ведро с холодной водой, где плавали очищенные клубни. Смит не решился садиться на соседнюю табуретку: опасался, что она не выдержит его веса. Он принес стул и начал закатывать рукава. Эрвин молча присоединился к чистке картофеля. Микаса бросала косые взгляды на спокойное лицо и крупные ладони. Смит умело счищал кожуру тонким слоем. Не каждый день видишь, как командор Разведки занимается таким делом. — Я прочитала книгу, мне очень понравилось, — начала разговор Аккерман. Перед смертью не надышишься. Она избегала компанию Эрвина все это время, но теперь деваться некуда. Он поймал ее. — Как ты поняла ее? — На войне есть место любви. Нельзя забывать о жизни. Все люди чувствуют и совершают ошибки. Есть много механизмов защитных реакций, — Микаса говорила с паузами, мысленно формулируя предложения. — Иногда люди намеренно делают больно другим людям и отталкивают их. Человек — цельная личность, нельзя растворяться в другом человеке. Нужно ценить каждый момент. Смерть — часть жизни. — Иди к цели, не сдавайся, даже если кажется, что все катится на дно. Жертв не избежать. Дорогу осилит идущий, — сказал Эрвин, продолжая орудовать ножом. — Так о ней могу рассказать я. Аккерман задумалась. В истории действительно говорилось про несгибаемую волю и упорство, но она не ставила эти размышления на первое место. — Дай ее почитать Саше, и она сделает совершенно другие выводы. Эта книга полна крючков. Она отражает боль конкретного человека. Каждый цепляется за свое. Теперь я знаю, где у тебя болит. А ты знаешь, где болит у меня. Микаса залилась краской и уставилась в таз со спиралями картофельной кожуры. Командор за несколько минут выпотрошил ее, как окуня, а она даже не заподозрила подвоха. Все ее слова — отражение страхов, чувств и волнений. Непринятие смерти близких, болезненная привязанность к Эрену, желание сблизиться с Леви, страх обидеть Жана, жажда познать настоящую любовь, метания от эмоций к разуму… Аккерман обнажила душу, всего лишь поделившись впечатлениями о прокля́той книге. Она знала, что Эрвин умеет читать между строк не только рукописи, но и людей. Не знала, что настолько искусно. Командор — страшный человек, несмотря на дружелюбие и спокойствие. Микаса сжалась, боясь поднять взгляд, и спрятала глаза под челкой. Ее застали врасплох, обвели вокруг пальца, а ведь ей всегда удавалось скрывать эмоции. Почти всегда. «Нечестно… Нечестно! Это жестоко!» — Неприятно, понимаю, — сказал Смит и невозмутимо взял очередной клубень. — Теперь я могу использовать эту информацию против тебя. Ты этого боишься? — Не имеет смысла. Я солдат и выполняю приказы, — твердо ответила Аккерман, пытаясь вернуть прежнюю собранность и прохладу. Она сконцентрировалась на движениях лезвия. — Быть живой — не преступление, Микаса, — сказал Эрвин и переключил тему. — Как дела с моим личным заданием? — Я не знаю, командор. Честно говоря, я не совсем понимаю, чего вы хотите от меня. — Понимаешь, — мягко возразил командор. — Позволь дать добрый совет. Трудно понять, чего ты хочешь, если ты молчишь о своих желаниях. Говори, и будешь услышана. Если повезет, то еще и понята… Здравствуй, Леви. Эрвин выпрямил плечи и посмотрел поверх темной макушки. Капитан молча подошел к ним и забрал нож из ладони Смита. — Я точу и правлю этот нож, чтобы кромсать им пальцы свиней. Он пьет кровь, а не овощные соки, — Леви взял хвост красного шарфа, чтобы очистить лезвие от грязи, крахмала и влаги. — Ты совсем охре… — Леви, — перебил его командор и кивнул на Микасу. Аккерман застыла. Пальцы сжимали рукоять так крепко, что белые костяшки сильно бугрились под кожей. Микаса сдерживала злость, стискивая незримый поводок в кулаке. — Эй, бестолковая, — капитан пощупал тылом пальцев ее лоб, ныряя под челку. Горячая. Он схватил подбородок и потянул вверх, чтобы заглянуть в глаза. Леви нахмурился. — Тебя этот кабан-извращенец чем-то обидел? Скажи. — Огребешь сейчас, — шепнул Смит. «От тебя или от нее?» — Это ты огребешь, — бесцветно возразил капитан и убрал пальцы. — За Микасу? — За нож, — Леви неосознанно погладил Аккерман по волосам. — Или за то, что я снова уделал тебя в картах? — Эрвин поиграл густыми бровями. — Мне плевать. Не претендую на корону главного жулика Разведки. Не жмет? — Немного, — признался Смит и рассмеялся. Леви почесал переносицу, пряча за ладонью зачаток ухмылки. — Идем, надо обсудить кое-что. Хватит ей мозги пудрить. Офицеры ушли, оставляя Микасу одну. Она запустила руку в холодную воду и приложила ладонь к лицу, пытаясь успокоиться. Приступ тревоги сковал ее каменным кулаком, не желая отступать. Страшно от того, что кто-то забрался в голову без приглашения и обо всем узнал. А если командор расскажет про нее Леви? Вдруг он знает больше, чем может показаться? Она будет выглядеть полной дурой в глазах капитана. Аккерман получала от него ничтожно мало внимания, вдруг теперь он решит смахивать эти крошки на землю, а не ей в ладони? Волна панической атаки вынуждала ее озираться и чувствовать себя голой. Громкое пыхтение на ухо — Микаса вскочила на ноги. Она выронила нож и помчалась в дверной проем, где столкнулась с Петрой. — Тише-тише, все хорошо. Аккерман упала на колени и испуганно прижалась к ногам Рал, тычась лицом в бедро. — Ты в безопасности. Тебя никто не обидит. Дыши, милая, повторяй за мной, — Петра ласково гладила ее по волосам и шумно дышала, подавая пример. Когда приступ паники удалось подавить, она отправила Микасу отдыхать и пошла чистить остатки картофеля. После отъезда командора Аккерман минут десять обнималась с Жаном. Ворвалась к нему в комнату и прижалась к груди в поисках покоя. Кирштейн ничего не спрашивал, обнимал молча, изредка целуя в макушку. Ему не жалко тепла для Микасы. Он готов обнимать ее вечность. Вечером планировался небольшой пикник у костра в пределах стен старого замка. В честь дня рождения Саши. Микаса не хотела дарить подарок прилюдно: сомневалась, что он понравится ей. Она постучалась в дверь спальни Браус, пряча мистера Картошку. — С днем рождения, Саш, — Аккерман вытащила из-за спины игрушку и протянула Саше. — Это что… картошечка? — Браус выхватила куклу и прижала к щеке, поднимая радостный визг. Она попрыгала на месте и обняла Микасу за шею. — Какая прелесть! Спасибо вам, спасибо! — Пожалуйста, — Аккерман осторожно сжала ее в объятьях и отстранилась, смущенно касаясь кончиками пальцев шеи. — Рада, что тебе понравилось. Мне пора… — Подождите! Давайте вместе наденем сарафаны? Пожалуйста. Я как раз два взяла, вам должно подойти, — Саша, не дожидаясь ответа, утянула Микасу в комнату.