×××
28 июля
— Ханджи, отойди, — буркнул капитан. — От твоих воплей кровь из ушей. — Не приставай ко мне, у нас зарядка! Лучше присоединяйся, — весело предложила Зоэ и взлохматила черные волосы потными пальцами. — Отвали, — Леви тряхнул головой и шлепнул по бедру. — Я выебу молодняк после обеда, а сейчас они — твоя забота. Кстати, об этом, — покосился на Моблита, — не теряй глаза. Я не поскачу в штаб за новыми, усекла? — Зависть — дурное чувство! — усмехнулась Ханджи и послала Бернеру воздушный поцелуй, на что тот залился краской. — Отойди от меня, глухомань. Зоэ сделала несколько шагов в сторону и сложила ладони рупором, чтобы дать титану Эрена следующую команду. Сегодня он тренировался за стеной старого штаба — отряд рассредоточился на длинной площадке без УПМ. Признак доверия. Все делали зарядку, еле сдерживаясь от смешков. Приседающий титан — зрелище не для слабонервных. Капитан сидел на краю, свесив одну ногу и согнув в колене другую. Неспешно отрезал ломти яблока и ел с ножа. Он краем глаза следил за титаном — потом пялился в небо, размышляя о просторе и свободе. Ветер трепал листву, волосы и чистое белье на веревках. Птицы сновали туда-сюда, солдаты пыхтели и смеялись, а 15-ти метровый урод передразнивал их и пытался согнуть мясистые пальцы в неприличном жесте. — Эрен, не балуйся, — гаркнул Леви и нахмурился: элитный отряд синхронно умилился, явно потешаясь над командиром. — Че, гиены? — Это было очень мило, капитан, — объяснила Петра, повышая голос, чтобы капитан наверняка услышал. — Сейчас мило пну тебя со стены. Выполнять приказы майора и не ржать над убогими. Выдержав суровый тон, Леви вернулся к созерцанию прекрасного. Отрадно сидеть здесь, дышать свежим воздухом и видеть солдат живыми и здоровыми. Эрвин верил, что мирное время обязательно наступит, а капитан молча кивал, чтобы не топтать мечту командора. «Мирное время» — удел вымышленных книг, а не реальности. Это выдумка. Иллюзия. После испытаний, обеда и короткого отдыха, Леви собрал молодняк в пыльном спортивном зале. — Сегодня проверю ваше бесстрашие. Проведем упражнение для встряски организма, — сказал он и дунул на лезвие ножа. Любовно вытер его платком и продолжил: — Вы обленились. Сожрете пару порций страха и пойдете на тренировку к Эрду... если повезет. — Капитан, вопрос! — Браус вытянула руку. — Это опасно? — Само собой. — А несчастные случаи бывают? — Постоянно, Кирштейн, — спокойно ответил капитан. — Если нассыте в штаны, подвешу на ветку вверх ногами, чтоб обсохли. Всем ждать здесь. Я буду забирать вас по одному. Сперва пацаны. Шагай, Арлерт. Позеленевший Армин медленно поднялся и, еле передвигая ногами, поплелся следом. — Ты с друзьями не забыл попрощаться? Мало ли че, — спросил Леви по ту сторону двери. Достаточно громко, чтобы другие его услышали. — Не хочу, не пойду, — нервничала Саша, — у кого-нибудь есть еда? Хотя бы сухарик! — Успокойся, Леви специально пугает нас, это очевидно, — сказала Микаса, подойдя к канату и дергая за «хвост». Надежно держится. — Его упражнение уже началось. Пытка ожиданием и все такое. — А с грушей что? — Жан задумчиво пнул гору песка. — Это я, — Аккерман пожала плечами и полезла к потолку. — Нечаянно. В тот день Леви ее обнял. Микаса выстрадала это жалкое кривое объятье, но оно стоило всех испытаний. Через 15 минут капитан забрал Эрена — затем Жана. Ребята не возвращались. Побледневшая Браус сидела в углу, обхватив колени, и грызла губы. Аккерман по-детски копалась в песке, вспоминая кошмар, где из груши вывалился Йегер. По частям. — Микаса, как думаешь, что он делает с ребятами? — Не знаю. Заставляет драить пол без перчаток? В котельной. — Браус. — Голос Леви как приговор. У него на рубашке красные брызги. — На выход. Попрощайся с Аккерман. — Прекратите ее пугать, она уже целый час трясется, — буркнула Микаса, выпрямляясь. — Жди своей очереди, бестолковая. Саша бросилась на шею Аккерман и крепко обняла. Микаса осталась одна. Ее очередь не наступила ни через 15 минут, ни через час. В голову лезли тревожные мысли. Аккерман упрямо сидела до последнего — не выдержала и выбежала наружу. — Неужели. Думал, помру здесь, — сказал капитан и оттолкнулся плечом от стены. Он выплюнул длинную травинку и кивнул головой, приказывая следовать за собой. — Кровь фальшивая. — С чего ты взяла? Во дворе пусто и на удивление тихо. Замок вымер. Микаса нервно потерла переносицу, осматриваясь. Грешным делом подумала, что все вокруг — очень реалистичный сон. Ущипнула себя. Не помогло. — Рубашка не ваша. Она пожелтела немного. Старая, значит. Будь она вашей, вы бы уже побежали отстирывать пятна. — Глазастая какая, — ворчливо отозвался Леви и махнул ладонью в сторону. — А это какая кровь? Он привел Аккерман к дереву. На коре и в траве виднелись засохшие красные кляксы и полосы. — На-астоящая. Вроде, настоящая. — На рубашке тоже. — Капитан вытащил нож из ствола и вытер лезвие о рукав. — Твоя задача: стоять и смотреть, как я метаю в тебя ножи. Не закрывать глаза. Не дергаться, иначе будет несчастный случай. Не бойся, я меткий. Он начал крутить нож в пальцах, но тот выскользнул и рухнул на траву. — Забудь, — буркнул Леви. — Случайность. — Дешевый трюк. Вы нарочно так. Вам нет смысла ранить меня или убивать. — Уверена? Подумай, почему я признан самым сильным воином человечества? — капитан привязал ее к дереву двумя бечевками: под грудью и над коленями. — В убийстве титанов вам нет равных. Это все знают, — без запинки сказала Аккерман, сжимая кулаки. От абсурдности ситуации громыхало сердце. — Все знают то, что им знать положено. Меня раздражает, что какая-то девка метит на мое место. Показать тебе, какой я на самом деле, Аккерман? — Я знаю, какой вы. Леви метнул нож — Микаса мелко вздрогнула и медленно подняла голову, скосив взгляд. Над макушкой виднелся кончик рукояти. Аккерман затрясло: нервы сдали. — Какой? — капитан поднял второй нож, что ждал своего часа в траве. — Хороший в глубине души? Добрый? Одинокий? Избавь меня от этих соплей. — Сварливый и злой! И страшненький, но только немного! Усталый, вот. Вы даже обниматься не умеете. Это ужасно! Черт, все умеют, а вы нет! Вам не стыдно? Но я никогда вас не предам, понимаете? Так глупо верить вам после всего! Вы ужасный человек! Невыносимый! Неисправимый! Но я верю! И пойду за вами, пойду… всегда. Микаса замолкла и повесила голову. Эмоции, что давно разъедали нутро, выпорхнули вместе с криками. Слезы текли ручьем, вымывая остатки горечи. — Даже Браус сломалась после второго броска, а ты — после первого, — тихо сказал Леви и небрежно откинул нож. Он приблизился и уткнулся губами в темную макушку, неуклюже поглаживая затылок. Сердце кольнуло в пятый раз за сегодня. От слов Армина и вовсе ком в глотке застрял, когда он говорил о «дедушке». Не говорил — кричал. «Всего лишь дети… с клинками, вымазанные в крови, снаружи взрослые, но внутри, блядь, дети!» — Полегче? Жить хочется? Аккерман быстро закивала и шмыгнула носом. — Запомни это и никогда не сдавайся. Никогда не опускай руки, договорились? — капитан боднул ее лбом и прошептал: — Про страшненького ты перегнула, конечно. Обидно, знаешь ли. Не всем повезло с внешностью, как тебе. Микаса прыснула и зарылась в шарф. Истерика плавно отступала. — Усталый. Я хотела сказать «усталый». — Ври больше, — Леви вытащил нож из дерева и перерезал бечевку. — Я не понаслышке знаю, какой ты крысеныш.×××
Шоковая терапия сработала. Молодняк молча проклинал капитана, когда получил мощную эмоциональную разрядку и жажду жить. Все плакали и кричали — каждый о своем и по-своему. Некоторые вещи Леви не хотел слышать, но услышал. Девушкам пришлось тяжелее всего: их пальцы тряслись несколько часов после испытания, когда адреналин плавно отступил. Петра выдала ребятам кекс с ягодной начинкой, чтобы успокоить, и отправила на тренировку к Эрду. Микаса отдыхала на траве после упражнений и смотрела на облака. Краем уха слышала, как Эрен с Жаном шушукаются неподалеку. — Этот козлина наших девчонок до смерти напугал, нельзя оставлять это просто так! Ты видел Сашу? Она чуть в обморок не упала, когда Леви приволок ее к майору. Микаса до сих пор молчит! — Согласен. Есть идея, давай-ка отойдем. Аккерман проводила ребят косым взглядом и вновь уставилась на небо. Она вытянула пальцы и очертила плавные границы облаков. Не одобряла методов Леви, но и не осуждала. Та тренировка — новый опыт. Дыхание смерти и сочащийся из воздуха стресс окрасили мир в яркие цвета. В круговерти суровых будней легко забыть о красоте природы, а ведь из этих моментов состоит жизнь. Такая, какая она есть. Солдаты рано разбрелись по комнатам, утомившись за день. Микаса долго не могла уснуть. Она прокручивала в голове события у дерева, чувствуя, как горят скулы. Не помнила, какую чушь наговорила в порыве эмоций, но хорошо запомнила скупую ласку и шутливый тон капитана. Лицо вспыхнуло ярче — Аккерман подошла к окну, чтобы глотнуть ночной прохлады. Вдали копошилось нечто живое. Микаса прищурилась, врезаясь ладонями в подоконник. Распахнув глаза, она накинула простыню на плечи и помчалась наружу.×××
Жан разлепил глаза. На улице ночь, но он не в кровати. Даже не на земле. Примятая трава находилась примерно в полуметре от его лица. — Что за херня?! — зарычал Кирштейн, не в силах толком пошевелить ни руками, ни ногами. Он висел вниз головой — рядом болтался Йегер, что тоже начал приходить в себя. — Рыжие муравьи очень кусачие. Небось, умаялись тащить их ко мне в кабинет? Советую обработать укусы мазью. Вдруг эта гадость заразная? Леви отлип от дерева и подошел ближе. Шутники трепыхались под толстой веткой, как простыни на ветру. Жан цедил тихие проклятия. Эрен грозно мычал: у него во рту удила из обыкновенной косынки. Оба связаны по рукам и ногам. Оба злые спросонья. Додумались притащить муравьев в офицерскую комнату. Чесались весь ужин, наивно полагая, что капитан не заметит. — Из-за вас, клоуны, мне пришлось снова менять постельное белье и драить полы. Муравьи даже в наволочку заползли… Настал мой черед веселиться. — Он хрустнул шеей и размял пальцы, вынуждая парней напрячься и задергаться интенсивнее. — Люблю живые груши, но пиздить вас не буду. Не сегодня. Лучше познакомлю со своими новыми друзьями. Леви достал банку и потряс ей перед глазами ребят. Там земля и немного муравьев, но полуночная фантазия испуганного человека обязательно выдаст все ужасы подсознания. Капитан молча открыл склянку и поочередно высыпал содержимое на парней. — Микаса! — выпалил Жан, дергая плечами и раскачиваясь. Ему казалось, что насекомые забрались под трусы. — Ммм! — поддержал Эрен. Леви заметил белое пятно во мраке. «Голышом, что ли?» — мысленно возмутился он. Если да, то Аккерман переплюнет все свои странные поступки. — Не лезь. — Капитан, пожалуйста, прекратите. — Аккерман, пожалуйста, заткнись. Микаса рванула вперед — капитан перехватил ее за живот, прижал к себе одной рукой и плотнее закутал в простыню. — Прикройся, бестолковая. Ты чего бегаешь по ночам в таком виде? — Что вы делаете?! — Воспитываю. Аккерман дернулась, но пальцы Леви сильнее впились в ребра через ткань. Больно и щекотно. — Так. Сейчас я доведу ее до комнаты, а вы, сопляки, должны выбраться из ловушки до моего возвращения. Или… вы настолько бездарны, что не справитесь без девчонки? — Справимся, — буркнул пристыженный Жан. Эрен подтвердил твердым кивком и зло сузил глаза. — Шагай, — капитан легонько толкнул Микасу между лопаток. Он поднял нож и вонзил в землю так, чтобы Кирштейн, продемонстрировав чудеса сноровки, смог до него дотянуться. — Им уже давно не нужна материнская титька. На пути к замку Леви обернулся. — Видишь, Кирштейн уже веревку режет, а ты боялась. Такие вещи укрепляют дух. Не мешай им быть мужиками. — А как вы… — Аккерман тоже обернулась. — Как вы их притащили сюда? — По башке треснул, — капитан пожал плечами и добавил: — Шутка. Усыпил. Микаса хмыкнула и закуталась в простыню с головой, размышляя, на какие еще фокусы способен Леви. Она шла по коридору, ориентируясь по редким факелам — капитан преследовал ее безразличной тенью. Аккерман остановилась посреди комнаты, лицом к окну. — Завтра приму у тебя экзамен. Сдашь — покажу, как использовать технику обратного хвата. Они снова одни в темноте. Простыня соскользнула к ногам Микасы, обнажая тело и простенькое белье. Аккерман робко коснулась плеча и повернулась. Пряталась в полумраке, сливалась с тенями и молча наблюдала за Леви. Знала, что ему хватит деталей, чтобы собрать цельный образ. Капитан скрестил руки на груди и привалился плечом к дверному косяку. Ждал продолжения. Микаса плавно уселась на матрас в «сейдза» и сложила ладони на бедрах. Наблюдала, как Леви медленно идет к ней и наступает пыльной подошвой на простыню. Пренебрежение. Плевок. — Не сдашь — мы прекратим индивидуальные тренировки. Перед командором сама отчитаешься. Я понятно объяснил, солдат? Аккерман кивнула и опустила взгляд. Солдат — безликая и бесполая единица отряда. Капитан нарочно подчеркнул равнодушие к ее телу. Теперь Микаса не верила этому. Она видела, как он неторопливо рассматривал ее, сидящую перед ним. — Дверь закройте. — Сама закроешь. — Раздалось из коридора. Леви спокойно дошел до кабинета и закрылся. Двери — хлипкая преграда на пути к пылкой и соблазнительной Аккерман. Он хотел присосаться к живому источнику молодости и красоты. Жадно пить, пока не лопнут яйца. Осквернять своим уродством и грязной похотью. Раздевать. Брать. Подчинять. Капитан вымученно заскулил и торопливо стянул белье до середины бедра. Теперь Микаса знала о его главной слабости. Спустя столько поражений, она продолжала молча звать его и оставлять лазейки. Упрямая. Не отступит, пока не добьется своего. Настоящий боец. Леви это льстило. Он выжал из нее целую бочку слез, макал лицом в дерьмо, унижал, но Аккерман продолжала верить в него так, как не верил никто и никогда. Ее слова задели за живое. Она разворошила сухой хворост, подожгла, и капитан почувствовал себя искрами в костре. Он падал к ее ногам, подыхал и вновь возрождался в пламени. Микаса — колдунья, не иначе. Леви хотел себе такую. По-детски неистово хотел. Он уткнулся предплечьем в дверь, а лбом — в тыл запястья. Дрочил быстро, рвано. Под закрытыми веками выжжен силуэт Аккерман. Желваки асинхронно дергались на плотно сжатых челюстях. Капитан облизнул сухие губы и стукнулся лбом о ладонь. — Давай, чтоб тебя, — процедил он, подгоняя момент разрядки. Быстрее кончит — быстрее успокоится. Это проверенный годами метод. Леви пыхтел, кряхтел, старался, но оргазм не шел. — Да че тебе надо, а? — огрызнулся он в пустоту. Вопрос риторический. Капитан прекрасно знал, чего им обоим не доставало долгие годы. Женщины, от которой рвет башку. Две башки. Микасе надо дозреть. Леви не желал быть вторым Йегером, за которым она будет носиться хвостом. Только обретя себя, Аккерман станет личностью и услышит собственные желания. А пока все это — очередное служение, разве что идол сменился. Леви не нужен безвольный придаток или опухоль (даже такие красивые). Не познав себя, Микаса врастет в него. К чертям такие привязанности. Капитану нужна стойкая женщина, гордая, с характером, а не подобие зависимой матери. Леви ухмыльнулся, не размыкая век: нашел нужную тропу, что приведет к разрядке. Аккерман осталась в комнате. Наверняка тоже ласкает себя время от времени, как взрослая девочка. Ложится удобнее, мнет грудь. Кусает губы и лезет в трусы. Ерзает там неумелыми пальцами и представляет его. Кого же еще? Люби она Жана, то не сбрасывала бы перед капитаном простыню. Паршивка. Ведь назло крутит шашни с Кирштейном, чтобы его позлить. У нее получается, но хер он это признает. Леви утонул в фантазиях, представляя Микасу. Она выгибала тело на тонком матрасе и шумно гоняла воздух через рот. В паху бахнуло так, что онемела нога. Низкий вой застрял в глотке: такого масштабного кайфа от дрочки еще не случалось. Капитан кончил ярко и обильно, запачкал дверь, потеряв контроль. Раньше сливал в ладонь, чтобы не брызгать семенем — сейчас отпустил вожжи и расслабился. Разрешил себе сделать это. Оклемавшись, Леви прибрался. Разделся без прежней методичности и рухнул на кровать, забивая на подвешенных пацанов. Справятся: не маленькие. Капитан ловко зацепился за хвост мелькнувшего сна и отключился до утра. Давненько он не спал так крепко.