2 августа
Последний день в старом штабе. Элитный отряд Леви поднялся спозаранку, собрал легкий завтрак в дорогу и отправился на охоту. Вечером планировался праздничный ужин: мясо на костре, веселые игры и душевные разговоры у огня. Остальные разведчики размялись, плотно поели и лениво расползлись по территории замка в ожидании приказов. К десяти утра на горизонте показались гости. — Командор приехал! — Жан быстро спустился со стены и дернул за рычаг. Ворота открылись перед двумя седоками и небольшой повозкой, укрытой брезентом. — Доброе утро, командор Смит! Привет, Конни! — Кирштейн заметил крупный синяк на скуле командора, но не решился задать прямой вопрос. — Как добрались? — Спасибо, Жан. Без потерь. Не уходи далеко: поможешь Конни разгрузить повозку. — Эрвин спешился и повел лошадь под уздцы. — Как дела, Леви? Подошедший Леви хмуро пожал протянутую ладонь. — Как сажа бела. Чего с лицом? — Бросили камень. Вчера, на площади. — Что за свинья? Ты же у нас мастер говорить людям то, что они хотят услышать. — Кто-то из народа. Тема не меняется, Леви. Не обращай внимания, заживет. — Смит развязал тесемки брезента и откинул полотно в сторону. — Лучше посмотри, что я привез. Капитан нервно почесал бровь и перевел взгляд на содержимое повозки. Внутри на подставках лежали три бочонка: каждый вместимостью литров на пять. Древесина дуба, стальные обручи и деревянный кран. Шикарно — нечего сказать. И дорого. Разведку подобными прелестями обычно не баловали: эта роскошь привычна для толстосумов. Леви постучал ладонью по таре и вновь посмотрел на довольного командора. — Вино, что ли? — спросил он и получил короткий кивок. — Здесь литров пятнадцать. И не ссанья какого-то, очевидно, а добротного вина. Откуда столько? — Ну… мне дали. Леви. — Эрвин прятал улыбку в уголках губ. — Кто тебе дал, мать их, пятнадцать литров вина? Эрвин. — Украли, — не выдержал Конни, забирая первый бочонок. Жан присвистнул и ухмыльнулся. Спрингер ответил широченной улыбкой и кивнул на повозку, мол, помоги разгрузить. Капитан молча ждал продолжения рассказа — командор прикинулся важной рыбой. Они потрошили друг друга взглядами, пока не раздался нетерпеливый шепот Кирштейна: — А как украли-то? — Фальшивая накладная для Поли… — Конни! — Смит повысил голос, оборачиваясь к ребятам. — Несите молча. В прохладное место, а лучше — в лабораторию к Ханджи. Надо перелить вино в чистые бутылки и вернуть бочонки обратно. Понятно? — Да, командор! — Зря в лабораторию. Там Моблит. — Леви помнил: Моблит однажды крепко подсел на пойло, когда страдал от неразделенной любви. Пока Эрвин не начал любопытствовать, он добавил: — Ладно, идем. Посмотришь, как твой ручной титан занимается зарядкой и скачет на воле. — Так я не зря привез вино? Капитан коротко пожал плечами — Смит накрыл их рукой. Осторожно взлохматил темные волосы и получил желанную порцию старого доброго ворчания.×××
Отряд вернулся с охоты к полудню. Он добыл достаточно мяса, чтобы устроить праздник живота перед отъездом. И испугался до усрачки, заметив титана неподалеку от стен штаба. До сих пор не верилось, что эта особь на их стороне. Лошади перестали брыкаться — седоки угостили их дикими яблоками. Эрен плюхнулся на задницу и обнял себя за колени, позволяя разведчикам мирно добраться до ворот. Он тяжело выдохнул и посмотрел на Ханджи. Получил одобрительный жест — повалился на бок. Йегер спрыгнул на землю и снял с плеча прилипший кусок связки. Широко зевнул, прикрывая рот ладонью. За месяц накопилось много усталости, но он справился с порученным заданием. Не жалел сил, а теперь жрал плоды своих трудов. Гордился собой, несмотря на поганое состояние из-за ссоры с Микасой. Они обязательно помирятся — это неизбежно. Правда, Эрен еще никогда не обижал сестру так сильно. Не понимал, что на него нашло в тот день. Ярость овладела им, заставляя бить Аккерман в обнаженное сердце. Но каждый раз, когда Йегер хотел попросить прощения, горло сковывало толстой коркой льда. Злость на капитана Леви стихла после разговора про игрушки. Эрен много думал о его словах и нервно расчесывал шею до мяса. Плоть затягивалась, не оставляя ни единого шрама, а легче не становилось. Боль сидела под ребрами жирной крысой и грызла Йегера изнутри. Он регенерировал, а она все грызла, грызла, грызла… — Отлично, Эрен! Ты молодец! — похвалила Ханджи, перебирая волосы титана. Он постепенно превращался в золу. — Дальше без меня. Пойду проверю девчонок. Надеюсь, мои реагенты в порядке… Петра, Саша и Микаса ждали Зоэ в лаборатории. Она позвала их, чтобы неторопливо разобрать колбы и записи, поболтать за чашечкой (украденного у Леви) чая и отдохнуть от дневного зноя. Моблит принес керосиновые лампы, наполняя помещение теплым светом, и ушел мыть лошадей. Они быстро высохнут на солнце, свободно гуляя по территории. После дождя трава выглядела сочной и по-особенному зеленой. Услада для глаз. Лакомство для лошадей. — Пахнет отменно. Девочки, снимем пробу? — Ханджи покачала вино в кружке и сделала маленький глоток. — Вкуснотища! Эрвин порадовал так порадовал! Давненько мы не получали таких гостинцев. Хотите? Да ладно вам головами качать, один раз ведь живем! — Ребята еще мяса привезут, — сказала Петра и улыбнулась на томный вздох Саши. Она попробовала вино и передала ей. — Тоже порадуем командора. — Они вернулись уже. Мяса должно хватить и на завтрак! — Жду не дождусь, — мечтательно отозвалась Браус, усадив мистера Картошку на полку. Аккерман отвлеклась от секционного ящика, похожего на лекарскую сумку мистера Йегера, и застыла с ампулой в руке. Ей поручено проверить сроки годности и убрать каждый препарат на положенное место. Поясница малость скулила от долгого нависания над столешницей — она сделала несколько скручиваний в обе стороны. Под носом возникла кружка. Вино сочно контрастировало с белой эмалью кружки, как ягоды боярышника на снегу. Запах приятный, ненавязчивый. Совсем не похож на вонь пойла, которым Леви поил Микасу в комнате. — Вкусно? — поинтересовалась Зоэ, когда она опустошила кружку одним глотком. — Не понимаю. — Аккерман облизнула губы. — Я не разбираюсь. Наверное, да. Сносно. — Сносно! — прыснула Ханджи. Она взяла чистую бутылку, чтобы сцедить в нее вино из бочонка. — Нахваталась словечек у всяких… За разговорами и работой время летело незаметно. Вскоре лаборатория превратилась в пустое помещение с небольшим скоплением ящиков и чемоданов у стены. — До утра пусть здесь будет, — распорядилась Ханджи. — В прохладе и темноте. Гасим лампы, девочки! Идем греться на солнышке и дышать свежим воздухом! — А обед скоро? — тихо спросила Саша, совершенно потеряв счет времени. Микаса невольно вздрогнула: дело в командоре. Она не выполнила его задание и провалила зачет по физической подготовке. Ей нечего показать — времени на исправление не осталось. «Сейчас он оценит Эрена, а потом возьмется за меня», — размышляла Аккерман, сжимая ладони в кулаки, чтобы унять мелкую дрожь в пальцах. Ей не спрятаться и не убежать от важного разговора. Проигрывать — страшно: она привыкла быть первой. Лучшей среди лучших. И Леви едва ли встанет на ее защиту. Он наверняка расскажет Смиту про инцидент с провалившимся побегом, нарушение субординации и девиантное поведение. Совместные приемы пищи всегда воспринимались как ритуал командного единения — сейчас казались позорным помостом. Тогда Микаса еще не знала, что пересечется с командором намного раньше… и совершенно при других обстоятельствах.×××
— Чего? Не сдох же, — ворчливо сказал Леви и отпихнул кусачую лошадиную морду. Вздохнул и протянул пару брусков моркови. Маленький овощной, но все же букет. — Продажная ты кляча, Конь. Не торопись… ешь спокойно. Все, мир? Конечно мир. Капитан дождался окончания трапезы и вывел жеребца из стойла. Конь имел полное право выказывать недовольство: остальные лошади, чистые и довольные, наслаждались сочной травой и свободой больше часа. А он топтался за деревянной дверцей, как последний неудачник, и истощил весь запас недовольного фырканья. Леви предпочитал лично ухаживать за ним, но сегодня задержался: разговаривал с Эрвином. Пока Смит читал отчеты в прохладе кабинета, капитан решил как следует заняться Конем. Он бережно чесал его массажной щеткой, наблюдая за мелкой россыпью радужных мыльных пузырей. Жеребец методично жевал морковь. — Капитан, а где Йегер? — голос Оруо. — Нигде не могу найти его. — Дрыхнет в гамаке. Тебе зачем? — Вот растяпа! Нам нужны рабочие руки, чтоб повозки нагружать. Ну, сейчас я ему устрою… — Не надо. — Леви схватил Бозарда за предплечье мокрой ладонью, останавливая. — Оставь его. Пусть спит. Пацан заслужил отдых. — Мы тоже устали, вообще-то. Поднялись в такую рань и все утро гоняли зверье, — возмутился Оруо, складывая руки на груди. — Что за особое отношение, капитан? — Хватит ныть. Не каждая психика выдержит хрень, которая ему досталась. Когда начнешь мутировать в огромную тварь, тогда поговорим. Бозард ушел — его бубнеж стих. Капитан продолжил мыть жеребца. Годный день. И Эрвин здесь. С ним спокойно как-то. Хорошо. Только огромный синяк не давал Леви покоя. Горожане совсем двинулись умом, раз перешли от глупых высказываний к не менее глупым действиям. Капитан недовольно выдохнул и сделал мысленную зарубку: намазать рожу Смита мазью. Тревожные мысли плавно отступили — их место заняли приятные воспоминания о Микасе. Она сегодня ходила ужасно гордая и ни разу не посмотрела на Леви. Их детские игры закончены. Новый этап требовал новых решений. Взрослых решений. Капитан убрал ведро с мыльной водой и достал шланг. Подсоединил его к крану, торчащему из стены. Повернул вентиль. Удобная система, когда котлы более-менее исправны: не приходится носиться с ведрами, как Моблит — с Ханджи. Леви прикидывал план, как подступиться к Аккерман и сгладить острые углы, чтобы она больше не резалась о них. Микаса открыто сказала, что дорога к ней перекрыта, но он не намерен терять ее после всего случившегося. Если не подпустит, капитан будет приглядывать за ней из тени. Он примет любое ее решение. — Леви, слушай… Леви распахнул глаза и резко повернулся на голос. Поток из шланга окатил Эрвина еле теплой водой. На его гражданской одежде расползлись темные пятна. Брызги попали на лицо и волосы. Капитан быстро опустил шланг, позволяя лужам на земле расти в размерах. — Ой. — Леви… — выдохнул Смит, отлепляя мокрую ткань от грудины. Он зачесал волосы назад и пристально посмотрел на Леви, прежде чем сделать шаг. — Не вздумай, Эрвин, — капитан синхронно отступил. — Не вздумай, я говорю. Секунда. Две-три. Леви слепо брызнул на командора и рванул в сторону — запнулся о витки шланга. Почувствовал крепкую хватку на ребрах. Земля ушла из-под ног. Капитан тщетно дернулся, цепляясь за мощное предплечье, и направил струю за плечо, наобум целясь в Эрвина. Вода ручьем лилась по телу, забивалась в короткие сапоги. Офицеры жмурились, кряхтели и скалились в этой шутливой борьбе. Волосы липли ко лбу и лезли в глаза. Белье плотно вросло в тело, хаотично очертив рельефы мышц. На коже — мурашки от приятной прохлады. Хорошо. — Давненько я так не купался. — Ты это купанием назвал? — буркнул Леви, выжимая одежду на себе. — Мы недавно на озеро ездили. Болото, конечно, но пойдет. Даже сыпь никакую не подхватили. — Помнишь… нашу грозу? — Твою грозу помню. Лично я чуть не обосрался. — Люблю воду. Тишина, но не тягостная. — Ну, давай тряхнем стариной тогда? — Не надо меня трясти, — рассмеялся Смит. Леви криво ухмыльнулся в ответ. Годный день, потому что — здесь Эрвин.×××
— Что с вами произошло? — Ханджи рассмеялась, положив руку на живот. Петра с Сашей прятали смешки за ладонями — Микаса растерянно смотрела на офицеров. Они, босоногие и мокрые, сидели на скамье. Сохли под солнцем. Жмурились. Легкие кофты висели на перекладине, рядом сушились сапоги. Зоэ раскраснелась от хохота, а остальные — от смущения. Смит слабо пихнул колено Леви своим, выждал немного и поднял шланг. Капитан резко крутанул вентиль — смех оборвался. Ханджи и Саша намокли за считанные секунды — Микаса и Петра успели отскочить. — Какие ловкие, — довольно отметил Эрвин. — Посмотрим. Леви нарочито медленно поднялся на ноги, оттолкнувшись ладонью от колена Смита, и тяжело вздохнул. Поддерживал репутацию старика в глазах Аккерман. Он неторопливо шел вперед, бросая взгляд то на нее, то на Рал. Выбирал первую жертву. — Девочки, — позвала Ханджи, протирая очки концом кофты. Ей радостно участвовать в ребячестве. — Не стойте столбом. Бегите! Он же охотится! — До них не доходит, Ханджи, — лениво протянул капитан. Хрустнул шеей и зачесал мокрые волосы назад. — Глупые кролики… теряют драгоценные секунды форы. А время идет… Тик-так, Петра. — Капитан, я не играю, — твердо сказала Петра, складывая руки «домиком» над головой. Она старалась звучать серьезно, но румянец на лице и прерывистость в голосе быстро выдали ее. — Я не хочу! Нет, пожалуйста, я не хочу, чтобы меня поливали, как лошадь! Леви поднял кулак на уровень уха и принялся поочередно разгибать пальцы. Один, два, три… Всего пять секунд, чтобы убежать и спрятаться. Микаса схватила Рал за руку и потянула за собой — капитан выждал еще немного и рванул следом. — Сто лет уж не играли в «ВИК», — сказала Зоэ с ностальгией. Получила резонный вопрос от Саши. — Игра называется «Волк и кролики». Глупое название, но точное. Водящий — это волк, он охотится на кроликов. Леви усложнил игру, когда мы ему показали. Поймает — будешь выполнять его прихоть. Обычно это наряд вне очереди или сложное упражнение. В целом, эта игра — хорошая тренировка на выносливость. И хитрость. Странно, что он не играл с вами. — И… как часто капитан выигрывает? — Всегда! — Микасу не догонит, — уверенно сказала Браус и с азартом сжала кулаки. Тем временем Леви гнался за беглянками. Они разом разделились — он по инерции свернул вправо, за Петрой. Рыкнул для устрашения и нагнал ее спустя секунд двадцать. — Попался, кролик, — прошептал на ухо, прижимая к себе. — Смирись. И прежде чем смеяться над своими командирами, подумай дважды. Попытки Рал отбиться ничтожны, но капитан быстро отпустил ее. Потрогал светлую макушку. Прищурился. — Ты чего красная вся? Перегрелась, что ли? Так, иди в теньке посиди. И воды попей. — Я… в порядке. Это от бега! У меня светлая кожа, и она… — замялась Петра. — Вижу. — Леви осмотрелся в поисках Микасы. Заметил Гюнтера и поманил его. Отвел в сторону, изложил простенький план. — Капитан, я пойду на это! Я за вами куда угодно пойду, — тихо сказала Рал, когда он вернулся. Раньше капитан не понимал такого — после Аккерман его устройство распознавания намеков и тонких материй подверглось калибровке. — Но только как за командиром, Петра. По-другому не надо. Пропадешь. Ты поняла? Леви замер и на секунду выпал из реальности: Петра напала на него с внезапными объятиями. Совсем как… Изабель. Капитан невольно искал осколки прошлого в других людях. Они прятались в глазах, смехе, мимике и повадках, но он редко ловил настолько атмосферные и реалистичные перекрестья. — Я поняла, — доверительный шепот Рал. Она тихонько шмыгнула. — Какая умница. Только не плачь. Я буду приглядывать за тобой. — Леви по-отечески погладил ее по спине, елозя ладонью вверх-вниз. — Обещаю. Ну, все. Беги к остальным.×××
Прошло, по ощущениям, минут двадцать — Микаса устала прятаться и ждать. Капитан не искал ее. Очевидно, не посчитал нужным бродить по территории замка и заглядывать в каждый уголок. Для Аккерман нашлось задание: Шульц попросил сменить его на кухне и заняться маринадом для мяса. У него перебинтована ладонь. Микаса спустилась в кладовую. Села перед ящиком и начала перебирать мешочки. В миску сыпались небольшие горсти сушеных трав. Аккерман дулась на Леви. Почему он погнался за Петрой, а не выбрал более быстрого игрока? Капитан будто демонстративно избегал ее. Плевать. Микаса собиралась ответить ему взаимностью. — Больно надо, — буркнула она вслух и вздрогнула. — Попался, кролик. Пальцы Леви соскользнули с ее плеча. — Чего? — Аккерман обернулась и задрала голову. — Это, блин, нечестно! — Ты попала в примитивную ловушку. В этой игре волку отводится время на ловлю кроликов. Если территория большая, а кроликов мало — времени больше. Иначе — меньше. Все честно. Иди к Эрвину. — Я не знала правил! — Хм. Твоя правда. Ладно, живи, хитрый кролик. Сделаем вид, что я тебя не поймал. — Капитан осторожно подцепил прядь ее волос и задумчиво потер между пальцами. — Но я поймаю. Он закончил разговор коротким взглядом глаза в глаза и молча вышел из кладовой. Вернулся к Эрвину и тяжело опустился на лавку. Ханджи и Саша сидели на траве, обсуждая предстоящий праздничный ужин. Петры не было. — Тебя можно поздравить с дебютом? — спросил Смит. — Первый проигрыш, насколько я помню. Леви коротко пожал плечами и привалился к нагретому камню замка. Свесил ладони между бедер и прикрыл веки. Плевать на дурацкое поражение. Главное не сгореть под кусачим солнцем. Капитан подавил зевок и лениво почесал след от ремней. Запал брызгать на всех подряд водой иссяк — скрученный шланг валялся неподалеку за ненадобностью. Побаловались — и хватит. Хорошо, что сюда не прибежал остальной молодняк во главе с Кирштейном. Иначе развели бы болото и грязищу. Но хитрый гордый кролик не намерен принимать подачки. Микаса вернулась, чтобы смело встретить проигрыш и поддержать других девушек, что подверглись ребячеству офицеров. Она молча раскрыла руки и упрямо задрала подбородок. Шарф оставила в комнате. Леви посмотрел на нее из-под «козырька» ладони, накрыл глаза полностью и потер лицо. «И чего тебе неймется, бестолковая?» — подумал он. Эрвин потянулся за шлангом и открыл вентиль. Проверил температуру воды рукой. Увеличил напор. Ему нет интереса обливать Аккерман, но раз уж она сама пришла, чего отказывать? Сегодня жарко — желание понятное. Смит начал поднимать шланг — капитан увел конец вниз. Их стопы снова мокрые. Трава щекотала между пальцами и липла к коже зелеными нитками. — Что за бунт? — спросил командор. — Оставь. Она не смеялась.×××
— Моблит, тяни его! МОБЛИТ! Тяни! — вопила Ханджи. Позади нее Бернер и Джин. — Меня тащит вперед! — Руки, майор! Берегите руки, — обеспокоенно бормотал раскрасневшийся Моблит. Эрвин резко выдохнул и сжал канат крепче. Волосы растрепались, превращая его в простого работягу, который отдыхал с друзьями после работы в поле. Лицо горело от вина и напряжения. Мышцы ныли — пальцы онемели. Но Смит не сдавался. Он будто врос в землю, не позволяя сдвинуть себя с места. Изредка делал шаг вперед, но вскоре утягивал соперников обратно. — Брось, Ханджи. Как будто титана проигрываешь, — протянул Леви, следящий за меткой. — Втроем его утянуть не можете. Стыд какой. Эрвин, когда ты в последний поднимал что-то тяжелее папки с отчетами? — Сегодня, — рвано выпалил Эрвин, — тебя. Зоэ прыснула. Баланс сил нарушился — участники состязания распластались на дерне. — Ничья, — подвел итог капитан под общий смех. — Тут мясо готово! Разведчики собрались у костра и ели мясо руками. Неспешно пили вино и травили байки. Пока Саша делилась с Гюнтером рецептом лучшей печеной картошки, он молча положил в ее тарелку самый сочный кусочек мяса из своей. После походной и малость непристойной песни, Эрвин поднял кружку и попросил тишины. — Я горд, — громко начал он, — разделить с вами этот чудесный вечер. Эрен, ты превзошел все мои ожидания. Ты дал мне надежду. Это дорогого стоит. Спасибо. Леви, спасибо за нудные отчеты — я читал их перед сном. Спал как младенец. Кхм. Ханджи и Моблит, спасибо вам за самобытный и творческий подход к исследованиям нашего титана. В ходе бесконечных проб и ошибок рождается… абсолютно гениальная хрень, я считаю. Его поддержали одобрительными смешками. Никто не перебивал командора. Каждому хотелось осознать себя незаменимой частью большого механизма. Подтвердить собственную уникальность в мире, где жизнь может оборваться в любую секунду. Смит смочил горло и тепло улыбнулся храбрым людям, что однажды рискнули вверить ему свои сердца. — Петра, Гюнтер, Оруо, Эрд... спасибо вам за преданность, за готовность защитить близких и своего командира. Ваша отвага вдохновляет меня. Ребята из 104… Армин, Саша, Жан, Микаса… Я помню вас на площади. В глазах — страх. Трясетесь, воробышки, а кулак-то у сердца. — Эрвин в порыве ударил себя кулаком в грудь. — Я чуть слезу не пустил… правда-правда. Леви меня потом чаем отпаивал. Вы — наше будущее. И меня сейчас разорвет на куски, настолько я горжусь вами. И я… Разведчики из 104 корпуса синхронно вскочили и «посвятили сердца». Секундами позже присоединились остальные. У Петры и Саши глаза на мокром месте. У Армина плотно сжаты губы. — Конни, — мягко позвал командор. Кулак плавно разжался, но ладонь осталась на грудине. — Прости, что не отправил тебя к друзьям. Исправлю. Ты здорово помог мне в эти недели. Я бы не справился без тебя… Так, я устал ворочать языком. Давайте праздновать! Саш, дай мне эту штуку твою, пожалуйста. — Это мистер Картошка! Его Микаса сделала. — Браус без раздумий торжественно вручила командору игрушку. — В наших рядах пополнение? — Эрвин бегло рассмотрел мистера Картошку и улыбнулся краешком губ. — Мне не терпится послушать ваши истории. Предлагаю всем желающим взять мистера Картошку в руки и рассказать о самом ярком моменте, который вам запомнился здесь больше всего. Мистер Картошка передавался из рук в руки — разговоры не утихали до глубокой ночи.×××
Микаса долго сидела у костра — остальные разбрелись по комнатам. Она смотрела на глодающий поленья огонь. Игра пламени завораживала. Нестройная, живая, бунтующая. Деревяшки тихо трещали. Комары и прочий гнус не тревожили Аккерман. Никто не тревожил. До этого момента. — Аккерман, иди спать. Отбой никто не отменял. Посмотрев на Леви, Микаса глотнула из порядком опустевшей бутылки. — Можно еще немножко посидеть? Здесь так… спокойно. — Пять минут. — Поняла. Правда, я скоро пойду. Не ждите, — тихо сказала Микаса, когда капитан сел неподалеку. Она помолчала и добавила еще тише: — Вам наверняка противно со мной сидеть и все такое. — Глупая. — Пауза. — Чтоб ты знала… я не целуюсь, Аккерман. Не умею. Не хочу уметь. — Почему? — Микробы. — Леви махнул рукой, мол, будь они неладны. — Микробы? — Ну. Аккерман уставилась на Леви, плотно смыкая губы. Брюшина ходила ходуном. Ноздри раздулись. Нельзя смеяться, нельзя... Микробы! Микаса уткнулась лицом в плечо и беззвучно затряслась, изо всех сил сдерживая смех. — Не смейся, бестолковая. Мало воздуха — Аккерман несдержанно хрюкнула и сдалась. Откинулась на ладони и взорвалась заразительным хохотом. Какое счастье не думать о последствиях своего поведения. Какое счастье жить моментом. — Это ужасно, капитан, ужасно! Я вас огорчу: вы тоже с микробами, представляете? Вы тоже заразный! — Смех перешел в икоту. — Ты напилась — хватит уже. Сейчас воды принесу, пока не померла тут. Микаса вытерла глаза тылом ладони и приняла кружку, продолжая икать. Она пила мелкими глотками, скосив взгляд на Леви. Вода абсолютно безвкусная. Никакая. Капитан молча взял початую бутылку вина и отхлебнул. — Кислятина… Ладно, вставай. Все спят уже, и тебе пора баиньки. — Баиньки, — повторила Аккерман и хмыкнула, подчиняясь. Вино сделало свое грязное дельце, поэтому подъем вышел малость неуклюжим. Кружка осталась валяться у примятой травы. — А вы тоже баиньки? — Сама как думаешь? — Леви закончил возиться с костром и отряхнул ладони. — Ну, и зачем так наклюкалась? — Командор Смит разрешил. Приказал. Как там было… А! — Микаса подняла руки и потрясла ими. — Веселье! Всем пить! — Врешь. Хрен с тобой, Аккерман. Завтра я устрою тебе настоящее веселье, а сейчас — шагай. Чем ближе комната, тем сильнее заплетались ноги. Вновь споткнувшись на ровном месте, Аккерман раздраженно цыкнула и шумно выдохнула носом. — Самой не стыдно? Ладно, обопрись на меня. — Я выпила совсем немного, — пожаловалась Микаса и взяла капитана под локоть. Заметила красное пятнышко на его рубашке. Промолчала: скажет — Леви бросит ее здесь и помчится отстирывать. Стирка подождет. — Я трезвая, но тело почему-то опаздывает… или спешит. Сложно сказать. — Молчи, значит. Аккерман сладко вздохнула и осмотрелась. Чудесная ночь. Прекрасное завершение операции. Они с капитаном шли под руку. Их ссора казалась далекой, застрявшей глубоко-глубоко в прошлом. Пусть покоится там до утра: Микасе не хотелось нарушать внезапно возникшую идиллию. В коридоре горели факелы. В нем застыла густая тишина: ни бормотания за дверьми, ни отголосков пьяного храпа. Аккерман старательно переставляла ноги, чтобы не распластаться у босых стоп капитана. Мир плыл перед глазами, превращаясь в средоточие черных и оранжевых пятен. — Спасибо, я дальше сама. — Это комната Кирштейна. — Ой, нет. Мне в нашу, — рассеянно отозвалась Микаса и тотчас исправилась: — В мою, то есть. — Безобразие… вот твоя. Спокойной ночи. — Спокойной… Аккерман поторопилась отказаться от опоры — ее повело. Она клюнула Леви в скулу, окончательно теряя равновесие. Ужасное вино: не видно грани между «весело» и «я в щавель». — Простите, капитан. Мне так стыдно, так… — зашептала Микаса, обжигая дыханием кожу. — Правда, стыдно! Ноги… как вата. Леви не отталкивал ее — держал за бока, чтобы не упала. Аккерман, будучи так близко, захлебывалась чувствами, не в силах отделить одно от другого. Все сплеталось. Капитан молчал и не двигался. Напоминал сладкое марево, которое вдруг обрело плоть и кровь. Микаса покраснела еще гуще. Сердце импульсивно громыхало в груди, его эхо — в висках. Этот громкий стук наверняка слышен всей округе. Свет стал глуше, словно кто-то потушил один из ближайших факелов. Секунда казалась вечностью, настолько Аккерман неловко. — Я больше… — «не буду» застряло в ее горле: голос пропал. — Это я больше, Аккерман, а ты — выше. Микаса тяжело сглотнула, осознавая, что скользит губами по чужой скуле: Леви медленно поворачивал к ней голову. — Капитан, что… — Ты довела меня, бестолковая, вот что. От капитана пахло мятной пастой, а вовсе не вином. Аккерман замерла лесным зверьком. Сердце билось уже где-то в глотке — Леви продолжал мариновать ее ожиданием, будто издеваясь. — Пожалуйста… Тихая мольба Микасы — ключ для последнего замка. Он рухнул под ноги невидимым валуном и растворился в тишине. Капитан поцеловал Аккерман в кончик носа и спустился ниже, выбивая из нее короткий щенячий скулеж. Она сдалась под мягкой и неспешной атакой его губ. Не лезла на рожон — наслаждалась долгожданной близостью. — Не мыльно… — Чего? — Говорю, целоваться с вами не мыльно. — Дурнуха. — Леви смял шарф и оттянул вниз, чтобы не маячил перед носом. Провел по губам Микасы и отстранился. Он остановился на пороге ее комнаты и протянул руку. Так приглашали на танец. — Идем со мной. Аккерман, как завороженная, приняла его ладонь. Они растворились в темноте. Дверь захлопнулась. То ли ее сильно толкнули рукой, то ли придавили чьей-то спиной.