«Нас книги обманут»: от «А» до «Я»

В этой безнадежной влюбленности не было ничего, что бы заставило Кабале остаться даже на день дольше, чем требовалось, и потому она не собиралась грустить. Впрочем, это не мешало ей хотеть взять от выпускного вечера столько, сколько возможно. Ури и ее расположение были чем-то вроде спортивного интереса и не более, хотя Кабале не уверена, что когда-либо все же достигла своей цели. Даже после единственной возможной кульминации их изначально неправильных отношений Ури осталась своевольной, непокорной и гордой, и необходимость каждый раз добиваться ее вновь, по крупицам завоевывая доверие, лишь сильнее раззадоривали в Кабале ее желание. Ури не полюбила ее, что бы там ни слетало с ее губ темными вечерами. Ури не мечтала о ней. У них обеих были планы достаточно значимые, чтобы исключить друг друга из дальнейшей жизни. Кабале не планировала возвращаться в Зольфанелло ближайшие несколько лет, здраво полагая, что Земля таит в себе еще кучу крошечных персональных открытий, которые девушке только предстояло совершить. Ури же, напротив, уже упаковала чемоданы и отбывала на рассвете — через неделю у нее вступительные экзамены в университете. Стабильность и плановость всей жизни у них окончательно убило чувство, которое еще могло бы зародиться в них. В конце-то концов, у их лучших друзей все как нельзя лучше, конечно, насколько это возможно у Ангела и Демона, так почему бы не могло получиться и у них? Физическая близость оказалась неспособна сблизить их души. Это было что-то вроде взаимовыгодного сотрудничества, дружбы с привилегиями, но не более. И уж совершенно точно это была никакая не любовь. Ури нашлась в своей комнате, где у них впервые что-то получилось. Все еще в своем платье — таком же роскошном, как и тело, — с крошечными прядками, выбившимися из прически, с нервными, неточными движениями, выдававшими ее состояние головой. На кровати был распотрошен чемодан с ее немногочисленными пожитками — похоже, девушка вновь перебирала вещи, перепроверяя их наличие. В который раз?.. Кабале неслышно прикрыла за собой дверь и подошла ближе, нахмурилась, заприметив, как мелко подрагивают плечи Ури, удушая в себе странный иррациональный порыв необычайной нежности. Ури прелестна, но не в том смысле, который вкладывают в это определение безнадежно влюбленные имбицилы. Ури прекрасна, и это чистейшая правда без искренности. — Ревешь? Кабале обняла ее со спины и несильно прижала к себе, ладонями невесомо огладила бока и бедра и — удивительно! — не получила даже привычного раздражения в ответ. Все это было так же неправильно, как и их неопределенные отношения, как и их обоюдная вроде как влюбленность. — Это ведь должно закончиться, да? — произнесла Ури тихо, надломлено, но ровно, и у Кабале дрогнуло сердце от этого агонизирующего чувства в чужих словах. — Быстрее, чем ты сможешь представить, — шепнула Чертовка в шею девушки и оставила на смуглой коже мягкий невесомый поцелуй. Идти дальше не хотелось — что-то слишком уж напряженное окутывало эти стены, не раз становившиеся безмолвными свидетелями потаенной ночной мистерии. Быстрее, чем сама Кабале сможет представить, если уж быть до конца честными. Ури вывернулась в ее руках и неожиданно обняла в ответ, пряча лицо на груди у любовницы. В словах более нет никакого смысла — все и так понятно. Обе молчали, потому что этот Рубикон проще перейти вдвоем, что практически невозможно. Кабале никогда не признается, что три заветных слова страшат ее куда сильнее, чем все те ужасы, что им пришлось пережить в Золотой Школе. Ури в этом плане куда смелее и, кажется, немного мудрее. Тремя словами они могут все испортить или все исправить, и деление на эти две категории очень и очень условно. — Нам нужно расстаться, — на выдохе выдала Ури и сильнее прижалась к девушке, заходясь в беззвучных рыданиях. Кабале прикрыла глаза, осторожно приглаживая волосы — теперь уже точно бывшей — любовницы на затылке в неловкой попытке приласкать, утешить. Вопреки всему они держатся друг за друга, обе понимая, сколь бесперспективен другой расклад трех слов, обе будучи слишком сильно привязанными друг к другу. Расставание — неизбежный итог, который обе понимали с самого первого дня, с самого первого поцелуя. Слишком наивно ожидать иного, но нечто внутри Кабале сжимается и болезненно застывает, пока Ури смиренно плачет в ее руках. Ведь, в конце концов, у нее это — тоже — первая и последняя школьная влюбленность — красивая, грустная, безнадежная.