***
Примерно через полчаса Кастиэль вернулся с двумя глубокими тарелками в руках, и Дин понял, что этот засранец, скорее всего, приготовил суп. Со стоном он сел, и хотя во всей квартире пахло просто потрясающе, он уставился на тарелки, потом на Каса, который улыбался ему, как невинный ангел. – Ты сказал, что я должен удивить тебя, и я думаю, что ты определенно не ожидал увидеть суп, – сказал Кас, садясь рядом с Дином, протягивая ему тарелку и ложку, а его невинная улыбка медленно превращалась в нечто похожее на злобную ухмылку, но гораздо более милую. – Да, не ожидал, потому что я говорил тебе, как сильно ненавижу суп. Одарив Каса своим лучшим взглядом, Дин взял тарелку и ложку, чуть не уронив ее, потому что она была чертовски горячей. Он быстро поставил ее на маленький столик перед диваном, и Кас хихикнул рядом с ним. – Осторожно, горячо, – сказал он, уже дуя на свою ложку, полную супа, и Дин закатил глаза. – Да что ты, – пробормотал он, после чего снова взял тарелку на этот раз более осторожно. Он с подозрением посмотрел на суп, но, по крайней мере, овощи, которые Кас положил туда, сохранили свой цвет, а не были серыми, как в больнице. Вздохнув, он тоже взял ложку и начал есть. Как только он попробовал первую ложку, то с трудом сдержал стон, потому что, хотя он всё ещё ненавидел супы, это был лучший суп, который он когда-либо ел. Он не понимал, как Кас это сделал, или лучше сказать, как он смог приготовить такой вкусный суп всего за полчаса, но не осмелился спросить. Вместо этого Дин повернул голову и посмотрел на собеседника, сохраняя нейтральное выражение лица, и пожал плечами. – Не так плохо, как то больничное пойло, – сказал он, стараясь не показать, как сильно оно ему на самом деле понравилось. – Я рад, что получилось вкусно, – сказал Кас с мягкой улыбкой, и Дин закатил глаза, прежде чем съесть ещё ложку. – Я не говорил, что это вкусно, только то, что это не так уж плохо, – пробормотал он, но даже ему было слышно, что это звучит как ложь, и он был уверен, что Кас тоже это слышал, но, к счастью, не стал это комментировать. – Ну, тогда я рад, что это вполне приемлемо для питания, – сказал Кастиэль, тоже закатывая глаза, но Дин заметил, что всего на секунду уголок рта другого мужчины дернулся вверх. – Заткнись, – пробормотал Дин, и тут он услышал, как поворачивается ключ входной двери, что заставило его застонать. – Дорогой, я дома, – крикнул Сэм, и Дин сильно вздрогнул, потому что от громкого звука его головная боль стала еще сильнее. Кас посмотрел на него в замешательстве, наклонив голову набок, но Дин только покачал головой. – В гостиной, – ответил он более раздраженно, чем собирался, и через несколько мгновений в гостиной появился Сэм с широкой улыбкой на лице, которая тут же исчезла, когда его взгляд упал на рану Дина. – Не надо, Сэмми, – сказал Дин, глядя на младшего брата, и Сэм поджал губы, но, к счастью для Дина, присутствие Каса заставило его замолчать. – Сэм, это Кас. Кастиэль, мой... терапевт? – сказал он, его лицо накалилось при слове "терапевт", но он проигнорировал это и повернул голову, чтобы посмотреть на Каса. – Кас, это мой маленький, очень надоедливый брат, – сказал он с ухмылкой, и Сэм сделал одно из своих лучших сучьих лиц, что заставило Дина ухмыльнуться еще шире. Он наблюдал, как Кастиэль поставил миску на стол и встал, поправляя одежду, а затем протянул руку в сторону Сэма. – Здравствуй, Сэм, приятно познакомиться, – сказал Кас, и Дин почувствовал, что его рот может разорваться в любую секунду, так сильно он ухмылялся. Каким бы милым ни был Кастиэль, он определенно был немного неловким, что, честно говоря, не было плохо; это делало парня более естественным, что, вероятно, хорошо сказывалось на его работе. – Эй... Тебе больше нравится Кастиэль или Кас? Я знаю, что мой брат любит давать людям прозвища, но... – Любое из них подходит, – ответил Кас с улыбкой, принимая протянутую руку Сэма для короткого рукопожатия, прежде чем снова сесть. Дин откинулся назад и просто наблюдал за происходящим, радуясь, что теперь не ему придется говорить. – Ну что... Дин, ты в порядке? – с неловкостью спросил Сэм, бросив на Дина взгляд, который даже он не мог прочесть, хотя хорошо знал своего младшего брата. – Да, в порядке. Хотя две недели нельзя работать, что отстойно, – проворчал Дин, прежде чем запихнуть в рот еще одну ложку супа, слишком поздно сообразив, что брат будет дразнить его за то, что он ест суп по меньшей мере три месяца подряд. – Бобби знает, ты ему звонил? – спросил Сэм, пока что игнорируя всю эту историю с супом, и Дин не знал, должен ли он почувствовать облегчение или испугаться, потому что обычно, если Сэм ничего не говорил сразу, потом становилось еще хуже. – Пока нет, Кас забрал меня из больницы сегодня утром, но я довольно быстро заснул на диване. Сэм снова приподнял брови и перевел взгляд на Кастиэля, который продолжал есть свой суп. Он делал вид, что не слушает каждое слово, но Дину было виднее. – Ты забрал Дина? Спасибо, но знаешь, я тоже мог бы... – У тебя даже нет водительских прав, Саманта, – перебил Дин, и лицо Сэма тут же окрасилось в темно-красный цвет. – Ладно, справедливо, но я мог бы попросить Бобби, и... – Бобби должен работать, помнишь? Он отвечает за все заведение. Все в порядке, Сэм, мы с Касом хорошо проводили время, пока ты не пришел домой, – пошутил Дин, приподняв уголок рта, и Сэм закатил глаза. – Придурок, – пробормотал он, прежде чем повернуться и направиться в свою комнату. – Сцуко, – крикнул ему вслед Дин, усмехаясь, когда Кастиэль повернул голову и посмотрел на него с таким непонимающим выражением лица, что можно было подумать, что он никогда раньше не был свидетелем человеческого общения. – Что? Это наш прикол, ясно? Кас только медленно кивнул, всё ещё выглядя растерянным, но через несколько мгновений он снова начал есть, и Дин сделал то же самое, стараясь не есть слишком быстро, потому что он был слишком гордым, чтобы признать, что ему действительно понравился суп. Некоторое время они ели в тишине, и как только Кас закончил, он снова поставил миску на стол и повернулся, чтобы пристально посмотреть на Дина. – Похоже, у тебя хорошие отношения с братом, – пробормотал он с застенчивой улыбкой. Дин знал, что Кас хочет еще раз поговорить, и по какой-то причине это его нисколько не беспокоило. – Да, ну в смысле, он мой брат. Иногда он чертовски раздражает, но... в основном, мы отлично ладим, – ответил он, смущенный грустным выражением, внезапно появившимся на лице Кастиэля. – Звучит очень мило, я рад, что вы ладите, – пробормотал тот, его настроение, казалось, резко изменилось, что вызвало у Дина любопытство. – Ты в порядке, приятель? – спросил он, нахмурив брови, и Кас грустно улыбнулся, избегая прямого зрительного контакта с Дином. – Я не должен докучать тебе своими проблемами, Дин, – сказал он, и Дин застонал. – Разве мы не договорились... быть друзьями, или что-то в этом роде? Что, по крайней мере для меня, означает, что ты можешь говорить о своем дерьме столько, сколько захочешь. Дин смотрел, как Кастиэль вздохнул, и взял со стола свои очки, просто чтобы повозиться с ними. – Моя сестра, Анна. Мы… мы с ней не разговариваем, потому что она до сих пор винит меня в том, что случилось с нашим отцом. Как только у нее появилась возможность, она уехала на другой конец страны, и с тех пор я с ней не разговаривал. Дин внимательно слушал, впитывая каждое слово, чувствуя, как его сердце разрывается от боли за Кастиэля. Он понимал, что она, вероятно, злилась, но то же самое было и с Сэмом; разница была в том, что Сэм понимал, что поведение их отца не было виной Дина, и даже пытался переубедить Дина, потому что Дину все еще казалось, что это была его вина, но дело в том, что Сэм был рядом с ним. Он не мог представить себе жизнь без своего младшего брата, без того, чтобы он был рядом с Дином, так же как Дин был рядом с ним. – Чёрт, это отстой, мне так жаль, Кас, – пробормотал Дин и положил руку на плечо Кастиэля, как Кас делал уже несколько раз. – Ну что ж, так тому и быть, – сказал Кас и пожал плечами, но Дин чувствовал, как ему тяжело. – Ты пытался поговорить с ней после её переезда? – спросил он, не зная, что еще сказать, потому что всякий раз, когда он заводил разговор о чувствах, казалось, что его мозг пытается полностью отключиться - но Кас и так уже выслушал столько его дерьма, что самое меньшее, что Дин мог сделать, это попытаться быть рядом и с ним. – Не совсем. Я хотел позвонить ей один раз, но сразу же повесил трубку, потому что был слишком напуган. Если бы она сказала мне это в лицо, думаю, я бы не смог с этим смириться. Дин открыл рот, чтобы что-то сказать, хотя и не был уверен, что именно, но Кастиэль выглядел сейчас таким печальным, таким уязвимым, что у него не было никаких шансов промолчать. Внезапно раздался какой-то звук, и они оба вздрогнули. Кас быстро сделал глубокий вдох и снова достал свой телефон, из-за которого их прервали. – Извини, я должен... – пробормотал Кас, взглянув на экран и указав на свой телефон, поэтому Дин кивнул и откинулся назад, чтобы доесть свой суп. На секунду он подумал, что Кас уйдет, чтобы ответить на звонок, но вместо этого он тоже откинулся назад и поднес телефон к уху. – Кастиэль Новак слушает, чем могу помочь? – сказал он, его голос звучал совершенно профессионально, и Дину пришлось сдержать ухмылку. Он не замечал раньше, но именно так звучал голос Каса во время их первой встречи. Однако сейчас, когда они общались, он звучал куда более расслабленно, и по какой-то причине его настоящий голос был чуть глубже, чем официальный. – Да, конечно. Сегодня я свободен, завтра у меня только несколько встреч, а в пятницу я тоже совершенно свободен. Сколько лет, вы сказали, вашей дочери? Последовало молчание, Кас, вероятно, слушал собеседника, судя по тому, как он кивал, а Дин в полной тишине пытался съесть последнюю ложку супа. – Мы можем поговорить об оплате, как только выясним, насколько я подхожу на роль ее психотерапевта. Важно, чтобы она чувствовала себя комфортно, разговаривая со мной, иначе вы будете платить ни за что, чего мы оба не хотим. Взгляд Дина перескочил с Каса на телевизор, который всё ещё был включен, но почему-то приглушен. Однако, как только Кастиэль снова заговорил, он уже не мог сосредоточиться на экране, поэтому он повернул голову, чтобы снова посмотреть на Каса. – Конечно, я смогу быть там через, – Кас быстро взглянул на экран своего телефона, прежде чем снова поднести его к уху, – полтора часа. Да, хорошо. Я с нетерпением жду встречи с вашей дочерью. Кас завершил разговор и глубоко вздохнул, нахмурившись. – Что? – спросил Дин, хотя он знал, что технически Касу запрещено говорить о своих пациентах, но спросить не возбраняется, верно? – Просто... это была мать, и она попросила записать на прием свою дочь. Ей всего пятнадцать, и ее мать не хотела говорить мне, в чем дело, но, по ее словам, все "очень плохо" и ей нужна терапия как можно скорее. Извини, я даже не должен тебе этого говорить. Дин усмехнулся и с улыбкой похлопал Каса по спине. – Обещаю, я никому не скажу. Кроме того, ты не назвал никаких имен, так что все должно быть в порядке, верно? – спросил он, и Кас одарил его слабой, но усталой улыбкой. – Что случилось? – спросил Дин, чувствуя, что настроение собеседника изменилось, и Кас глубоко вздохнул. – Ничего, просто... у меня плохое предчувствие, не знаю, как объяснить. Обычно, когда родители звонят мне, чтобы их ребенок прошел терапию, значит, что-то очень плохо. Дин нахмурил брови и внутренне застонал от боли, пронзившей его череп, но постарался не подавать виду, поскольку Кас, похоже, и так был слишком обеспокоен. – Может, всё не так плохо, знаешь? Чаще всего, когда у меня плохое предчувствие, оно оказывается не таким уж плохим, как я думал, – сказал он, пытаясь подбодрить Кастиэля, но тот покачал головой. – Нет, я думаю, что все плохо. Ты бы слышал ее голос, она... Звонок в дверь прервал Каса, поэтому он замолчал и просто одарил Дина еще одной грустной улыбкой, но когда Дин хотел встать, Кас оттолкнул его на диван и встал сам. – Это, наверное, Мэг, просто оставайся здесь, я не хочу, чтобы ты снова оказался над унитазом, – пробормотал Кас, и Дин вздохнул, но он знал, что Кас, вероятно, был прав. От одной попытки встать у него снова закружилась голова, и он со стоном опустил голову на диван. – Клянусь Богом, если это не прекратится в ближайшее время, – проворчал он, а Кас усмехнулся, покачав головой, и направился к двери. Как только он ушел, в дверном проеме показалась голова Сэма, который посмотрел сначала на Дина, потом на входную дверь, потом снова на Дина. – Эй... ты снова выключил обогреватель? – спросил Сэм, и Дин, вероятно, выглядел в этот момент таким же растерянным, как и Сэм. – А? Я думал, ты его вообще не включал. Сэм застонал, войдя в комнату и опустившись рядом с Дином, его голова тоже опустилась на диван. – Я включил его сегодня утром, наверное, он снова сломался. Дин повернул голову, чтобы посмотреть на Сэма, и когда он увидел, что Сэм одет в толстовку и куртку, он впервые осознал, насколько холодно на самом деле в их квартире. – Ну, черт. Я отремонтирую его завтра, – сказал Дин, прекрасно понимая, что это плохая идея, но Сэм покачал головой и посмотрел на Дина. – Нет, ты останешься на диване, или... в своей кровати, неважно. Я попрошу Бенни прийти и проверить. Дин поднял брови, удивленный тем, что Сэм вообще разговаривает с Бенни, это должно означать, что он выглядит хуже, чем он думал. – Бенни значит, да? А почему не Гарт? С полусерьезной ухмылкой Дин подтолкнул Сэма под руку, и Сэм сделал свое типичное сучье лицо, прежде чем его брови вскинулись вверх. – Черт, ты еще не знаешь, да? Вчера Гарт попросил Бесс выйти за него замуж, и она согласилась. Сейчас она сходит с ума, начинает планировать свадьбу и все такое. Я уверен, что Гарт не хочет, чтобы его сейчас беспокоили. – Ха, – сказал Дин, и хотя Гарт ему нравился, он снова задался вопросом, как этому парню могло так повезти. И хотя Дин был рад за своего друга, в глубине души он хотел бы иметь такую же жизнь, как у него: большой дом, белый забор, все такое, но, конечно, он никогда не признался бы в этом. – Рад за него, – добавил он со слабой улыбкой, и Сэм поднял бровь, понимая, что с Дином что-то происходит, но, к счастью, у него, похоже, было что-то другое на уме. – Так... это Кастиэль, да? Он точно не такой, как я думал, – тихо пробормотал Сэм, кивнув на входную дверь, где Дин мог слышать голоса Кастиэля и Мэг, и да, конечно же, Сэм хотел поговорить об этом. – Да, он... он тоже не такой, как я думал, но он отлично справляется со своей работой. Пытаясь сдержать румянец, который грозил окрасить щеки Дина, он опустил голову, но чувствовал, как взгляд Сэма прожигает его. – Отлично справляется со своей работой? Поэтому он здесь, в нашей квартире, в свой рабочий день? – Он волновался, ясно? И у него назначена встреча позже, знаешь, он может сам решать, когда ему работать, что довольно круто, – сказал Дин, и снова брови Сэма поднялись вверх. – Боже мой. Тебе действительно нравится этот парень, – сказал он, на его лице появилась ухмылка, и Дин закатил глаза, сильно толкнув Сэма локтем в ребра. – Заткнись, – сказал он, услышав звук закрывающейся входной двери, и через несколько секунд в комнату вошел Кас, его лицо было красным. – Мэг передавала привет. Вот твои обезболивающие, и она извиняется, что ты не получил их раньше. Кас протянул Дину обезболивающее, которое Дин сразу же принял, возясь с упаковкой, прежде чем открыть ее. Он знал, что это, вероятно, выглядит немного отчаянно, но у него все-таки было сотрясение мозга, и он очень, очень хотел, чтобы боль утихла на некоторое время. Когда Дин наконец смог разорвать упаковку, он поднял голову с торжествующей ухмылкой и увидел, что Сэм и Кас неловко смотрят друг на друга, но прежде чем он успел что-то сказать, Кас открыл рот. – Мне пора идти, я должен быть в своем офисе чуть больше чем через час, и сперва мне нужно забрать кое-какие вещи из дома. С тобой всё будет в порядке, Дин? Дин поднял бровь, и он мог слышать, как Сэм пытается не рассмеяться рядом с ним, но он упорно игнорировал брата и встал, на этот раз медленно. Кас сделал шаг вперед, как бы желая помочь Дину, но тут же замер, его лицо стало еще более красным, если это вообще возможно. Дин бросил на него вопросительный взгляд, но Кас, казалось, не обратил на него внимания и слегка наклонил голову в сторону, и только тогда Дин понял, что не ответил на его вопрос. – О, э... да, все будет хорошо, Кас, не стоит беспокоиться. Я провожу тебя, мне все равно нужно в туалет, – пробормотал он, и Кастиэль посмотрел на него, но не сказал ни слова, вероятно, из-за Сэма, что почему-то заставило Дина усмехнуться. – Приятно было познакомиться, Сэм, – сказал Кастиэль с небольшой улыбкой, которая показалась ему принужденной, но Дин решил, что это, вероятно, из-за назначенного через час приема, что было вполне понятно. Дин понятия не имел, как терапевты могут выслушивать чужие проблемы целый гребаный день и при этом не впадать в депрессию, но, возможно, они все-таки впадают, если судить по реакции Каса на звонок. – Мне тоже было приятно познакомиться с тобой, Кас. Я уверен, что мы скоро снова увидимся, – с ухмылкой сказал Сэм, и Дин закатил глаза. Конечно, Кас сейчас был здесь, потому что волновался, но Дин был уверен, что как только ему станет лучше, этого больше не повторится. Хлопнув в ладоши, он кивнул в сторону двери, и Кас повернулся, кивнув Сэму, неловко махнул рукой, а затем быстро скрылся в коридоре. Дин секунду смотрел на Сэма, который только улыбнулся ему, выглядя совершенно невинно, и последовал за Касом. – Эй, прости моего брата, он... он иногда бывает довольно надоедливым, – сказал Дин, когда дошел до Каса, который уже стоял у двери, сплетя пальцы, глядя в пол. – Мне нравится твой брат, Дин. Я рад, что он есть в твоей жизни. Верно. Вспомнив, что Кас рассказал ему о сестре, он скорчил гримасу, которая заставила Каса хихикнуть, когда он поднял голову. – Да, извини, я совсем забыл... – Тебе не нужно извиняться, если у тебя хорошие отношения с братом, Дин. Я очень рад за тебя, так что, пожалуйста, не переставай говорить о нем только из-за меня. Дин глубоко вдохнул и поспешно выдохнул - вероятно, это было не самым удачным решением, поскольку от этого у него снова закружилась голова, но ему было все равно. Даже не задумываясь, он сделал шаг вперед и быстро обнял Каса, крепко сжав его, и после неловкого мгновения, когда Кас стоял неподвижно, он тоже поднял руки, нежно обнимая Дина в ответ. Когда они расстались, лица обоих были немного мрачнее, чем до этого, они застенчиво улыбнулись друг другу, и вот тут-то Дин и почувствовал себя идиотом. – Эм... спасибо за то, что забрал меня и позаботился обо мне, я очень ценю все, что ты сделал, – пробормотал он, и застенчивая улыбка Кастиэля превратилась в большую и яркую. – Ничего страшного, и я с радостью сделаю это снова. Ну, не в смысле заберу тебя из больницы, потому что это означало бы, что ты снова окажешься в больнице, но... – Я понял, Кас. Спасибо. Увидимся? – спросил Дин, спасая Каса от его бредней, за что тот, похоже, был ему благодарен. – Конечно, Дин, – сказал Кас с мягкой улыбкой, затем повернулся и исчез за дверью. Дин закрыл ее и со вздохом прислонился, внутренне коря себя за то, что вел себя так глупо. Они хотели попытаться стать друзьями, но у Дина было ощущение, что ему потребуется много времени, чтобы увидеть в Касе настоящего друга, а не только психотерапевта. Возможно, именно поэтому он не мог нормально вести себя рядом с ним, и ему хотелось просто забыть о том, чем Кастиэль зарабатывает на жизнь. Со вздохом он оттолкнулся от двери и быстро прошел в ванную, а затем снова направился в гостиную. Он застонал, увидев, что Сэм все еще сидит там, приклеившись взглядом к телевизору, но Дин чувствовал всеми костями, что младший брат ждал его. Конечно, как только он сел, Сэм повернул голову и посмотрел на него, приподняв бровь. Дин демонстративно проигнорировал его и уставился в телевизор, даже не заметив, какой канал они смотрят. Он чувствовал, как с каждой секундой его лицо становится все горячее и горячее. – Что? – наконец сдался он и повернул голову, а рот Сэма приподнялся вверх. Это будет ужасно, Дин чувствовал это. – Итак, позволь мне прояснить ситуацию; твой терапевт беспокоился, настолько беспокоился, что заехал за тобой в больницу, и вместо того, чтобы просто подбросить тебя сюда, он остался на все утро. – Да, и что? – спросил Дин и тут же тяжело сглотнул, зная, что если он расскажет Сэму об их... соглашении, его младший брат будет более чем разочарован, но и солгать ему он не мог. – И что? Дин, ты ведь понимаешь, как странно это звучит, не так ли? Как он вообще узнал, что ты там? Вздохнув, Дин откинул голову назад и потянулся за одеялом, чтобы снова устроиться поудобнее, но когда его взгляд упал на стол и он заметил обезболивающее, которое было открыто, но не выпито, то взял его в руку и возился с ним, пока его мозг не сформулировал ответ. – Все не так странно, как кажется, поверь мне, и... в автомастерской появилась подруга Каса, из-за нее я и пострадал в первую очередь. В общем, она привезла меня в больницу, а потом, видимо, рассказала им, так что Кас написал мне, и вот мы здесь. Дин гордился тем, что запомнил все местоимения, и, конечно, Сэм был не так глуп, как он сам, и сразу все понял. – Так... что? Он просто приехал за тобой сегодня утром, а потом вы двое решили потусоваться или как? – спросил младший брат, и Дин внутренне застонал. Ему не хотелось говорить об этом, совсем не хотелось, но он знал, что Сэм не отстанет, пока не получит нужные ему ответы, поэтому он со вздохом сдался. – Нет, они уже навещали меня вчера, но его выгнали довольно быстро, потому что было поздно. Опять же, это Мэг - подруга Каса - сказала ему, что, вероятно, никто не сможет меня забрать - эй, не смотри на меня так, я понятия не имею, откуда она узнала, - и Кас появился сегодня утром. Конец истории. Кроме того, мы решили отказаться от всей этой терапии и попытаться стать друзьями. Как только Дин закончил, Сэм сделал ему свое знаменитое лицо стервы, но, по крайней мере, секрет теперь был раскрыт. Если Сэма это не устраивало, то это не проблема Дина, верно? – Ты забросил всю эту терапию, – это все, что сказал его младший брат, и это определенно не было вопросом. – Что ты хочешь, чтобы я сказал, Сэмми? Что я просто не создан для терапии? Не то чтобы он мне не помогал, знаешь, за последние два дня они помогли мне больше, чем... ...чем отец за всю нашу жизнь, – хотел сказать Дин, но его рот закрылся прежде, чем слова успели вырваться, и хотя Сэм на секунду выглядел растерянным, в конце концов, он все понял. – Он помог тебе больше, чем отец, – пробормотал он, его голос был слишком нервным, чтобы понравиться Дину, поэтому старший брат просто кивнул со вздохом. – Послушай, я пытался, и у меня ничего не вышло, но то, что мы делаем сейчас... это работает. Разве этого не достаточно? Сэм тоже откинулся на спинку дивана, его взгляд снова перескочил с Дина на телевизор, и, казалось, он глубоко задумался на несколько мгновений, прежде чем медленно кивнул. – Думаю, да. Но Дин, ты же знаешь, что игнорирование своих проблем не заставит их исчезнуть? – Я не игнорирую их, Сэмми, на самом деле, я даже поговорил с Касом о... об отце. То, что он говорил с Кастиэлем о своем отце только потому, что видел его в больнице, он держал в себе, потому что Сэму не нужно было этого знать. – Правда? – спросил Сэм, повернув голову, чтобы снова посмотреть на Дина, и Дин был уверен, что если брови Сэма поднимутся еще выше, они вообще исчезнут с лица его младшего брата. Эта мысль заставила его усмехнуться, и хотя Сэм на секунду посмотрел на него как на сумасшедшего, Дин не смог избежать усмешки, переходящей в полноценный смех. – Это не смешно, Дин, я удивлен, что ты вообще заговорил об отце. Я знаю, что он для тебя - тяжелая тема. Смех Дина медленно угас, и он отмахнулся от Сэма взмахом руки. – Да, неважно, – пробормотал он, прежде чем его взгляд упал на обезболивающее в его руке. – А теперь шевели задницей и принеси мне воды, я ранен, помнишь? – добавил Дин через мгновение, и Сэм закатил глаза, но с готовностью встал. – Тебе повезло, что я твой брат, – проворчал он, и Дин закатил глаза, но ухмыльнулся Сэму, и что бы Сэм ни увидел на лице Дина, казалось, это заставило его младшего брата стать мягким и нежным, поэтому Дин быстро отвернулся. Как только Сэм вышел из комнаты, Дин окончательно расслабился, заметив, как он был напряжен во время разговора с Сэмом. Он даже не мог сказать, почему так волновался, говоря о Касе вообще, но решил, что это потому, что тот был психотерапевтом, в конце концов - и хотя Дин никогда бы не осудил никого, кто ходит на терапию, он не хотел, чтобы люди знали, что он с кем-то беседует. Рассказать Сэму уже было плохим решением, и, хотя он знал своего младшего брата, он как-то не ожидал, что его будут расспрашивать так подробно. – Твоя вода, – сказал Сэм, ставя стакан на стол перед Дином вместе с открытой бутылкой, а затем неловко указал на свою комнату. – Мне нужно... заниматься, но если тебе что-нибудь понадобится... Дин поднял бровь, потому что по какой-то причине он не верил своему брату, но все равно кивнул. – Конечно, думаю, я постараюсь поспать еще немного, или... посмотреть телевизор, или еще что-нибудь, – пробормотал Дин, прежде чем, наконец, высыпать в рот обезболивающее и проглотить его, запив целым стаканом воды. После этого он лег и на их маленький диван и устроился как можно удобнее, потому что даже если бы ему удалось снова заснуть, он ни за что не стал бы проводить весь день в своей маленькой комнате, где были только кровать и шкаф, и больше ничего, даже маленького телевизора. Сэм кивнул и ушел, не сказав больше ни слова, а когда Дин наконец остался один, он испустил глубокий, облегченный вздох. Как бы он ни любил своего брата и как бы ни хотел провести некоторое время с Касом, он был рад остаться один, потому что его голова пульсировала так сильно, что он думал, что она скоро взорвется, а мысли все еще беспорядочно кружились из-за того, о чем они с Касом говорили. Закрыв глаза и дожидаясь, пока подействует обезболивающее, Дин попытался заглушить все мысли в своей голове, и хотя ему это не удалось, он, по крайней мере, смог утихомирить их настолько, что в конце концов снова погрузился в дремоту.***
Дин лежал без сна на дряхлом, старом матрасе, комнату освещала только маленькая лампа, стоявшая на столе. В комнате было слишком жарко, поэтому он давно скинул с себя одеяло. Единственными звуками, нарушающими тишину в комнате, были скрежет ручки по бумаге и тяжелое дыхание отца, который, должно быть, снова что-то записывал, вероятно, о матери Дина. Дин знал, что его отец снова пьян, знал это по тому, как он бормотал слова, которые писал, и это звучало небрежно и устало. Вдруг Дин услышал, как кулак отца ударился о стол, и слегка вздрогнул, но, конечно, отец все равно заметил. – Ты ещё не спишь? - спросил отец, и Дин сглотнул, не решаясь произнести ни слова, потому что обычно, когда отец был сильно пьян, ничем хорошим это для него не заканчивалось. – Эй, я тебя кое о чем спросил, – пролепетал мужчина, и Дин сглотнул, подняв голову, чтобы посмотреть на отца. – Да, сэр, – ответил он, его голос был слишком громким в тишине ночи, прежде чем он снова опустил голову. – Почему? – спросил Джон, и Дину пришлось сдержаться, чтобы не закатить глаза. – Не могу заснуть. Здесь слишком тепло, – ответил он, и тут же все его тело напряглось, потому что он понял, что сказал слишком много. Он услышал, как его отец встает со старого деревянного стула, который угрожающе скрипел, а затем шаги отца приблизились. – Ты не ошибся, – проворчал мужчина, и Дин поднял голову, чтобы посмотреть на него, и увидел на лице отца небольшую улыбку, что случалось нечасто, если вообще случалось. – Да? – спросил он, немного смутившись, и Джон только кивнул, подойдя еще ближе, но тут он споткнулся. Дин не знал, было ли это из-за алкоголя или из-за его одежды, которую он забыл на полу, когда переодевался. Когда отец подался вперед, все тело Дина снова напряглось, потому что, наверное, было бы больно, если бы он упал на него, учитывая, что его отец был взрослым мужчиной, а ему было всего восемь лет, но, к счастью, Джон смог ухватиться за край матраса. Однако вместо того, чтобы встать, он опустился прямо рядом с Дином, что почти придавило Дина к кровати. – Прости, – пробормотал Джон, его глаза были полузакрыты, а странная, тревожная улыбка оставалась на месте. Дин кивнул один раз, его челюсть сжалась, и он попытался отодвинуться, что заставило Джона поднять голову. – Эй, ты же маменькин сынок, тебе не нужно убегать, – прошептал он, и Дин тут же замер. – Хорошо, – пробормотал он, слишком боясь расстроить отца, потому что одному Богу было известно, чем это может закончиться. Обычно Дин укрывался одеялом, но так как он выкинул его некоторое время назад и не хотел двигаться, когда рядом с ним отец, у него не было другого выбора, кроме как лежать, закрыв глаза и надеясь на лучшее. Синяки, полученные два дня назад, все еще были очень заметны, и по возможности, он хотел избежать появления новых. – Я скучаю по ней, знаешь ли, – внезапно проговорил его отец, и глаза Дина снова открылись, прежде чем он смог контролировать действия своего тела. – Она была... красивой. Такая сладкая и мягкая, она была… – Джон запнулся, и Дин почувствовал, как он зашевелился, прежде чем смог осознать, что происходит. Внезапно на его талию легла огромная, тяжелая рука, и сердце Дина заколотилось. Это было что-то новое, что-то, чего раньше не было, и это заставило Дина понять, как он на самом деле боится своего отца, потому что Джон был непредсказуем. – Папа, ты... ты пугаешь меня, – прошептал он, но Джон только хихикнул рядом с ним, а затем крепко обнял Дина. – Всё хорошо, мальчик, – прошептал он, и у Дина перехватило дыхание, он попытался отодвинуться, но Джон снова притянул его ближе. В этот момент Дин понял, что его отец даже не понимает, что делает, потому что он, должно быть, слишком пьян. Внезапно рука Джона оказалась под рубашкой Дина, поглаживая его живот, и Дин почувствовал, что больше не может дышать. Он был уверен, что никогда в жизни не чувствовал себя так неуютно, и хотя теперь он пытался отстраниться более настойчиво, отец не останавливался. Его слишком большая рука блуждала от живота к попе, и как раз когда он дошел до нее, по щекам Дина начали катиться первые слезы. – Папа, прекрати, – сказал он достаточно громко, чтобы звук эхом разнесся по всей комнате, но, надеясь, что он не разбудил Сэма. Что бы ни делал Джон, Сэм не заслуживал того, чтобы видеть это. Отец тихо хмыкнул, его глаза закрылись, и хватка ослабла, что стало шансом для Дина. Ударив ногой по голени отца, он оттолкнул его и быстро скатился с матраса, чтобы тут же вскочить и побежать к двери. Открыв ее, он снова повернулся, чтобы посмотреть на отца, который теперь сидел, потирая голень, и выглядел совершенно растерянным. – Какого хрена ты делаешь, сынок? – спросил он, но вместо ответа Дин вышел из комнаты. Бетон подвала был холоден для его босых ног, поэтому он быстро побежал к лестнице и поднялся по ней как можно быстрее. Его сердце все еще колотилось, но, к счастью, дышать стало немного легче, как только он вышел из комнаты. Дин слышал шаги отца позади себя, но казалось, что он идет гораздо медленнее, что было огромным облегчением. Как только он достиг верха лестницы, он включил свет, чтобы увидеть Джоди, жену Бобби, стоящую в коридоре и протирающую глаза. – Что случилось? – спросила она, и Дин тут же почувствовал себя виноватым за то, что разбудил ее, но он был так напуган, что был уверен, что простое продолжение того, что делал его отец, закончилось бы очень плохо. – Можно я сегодня буду спать в твоей кровати? Папа меня пугает, – пробормотал он, его голос был слишком высоким и слишком тонким, и глаза Джоди тут же широко раскрылись, и она присела перед Дином, широко раскинув руки. Дин практически припал к ее телу, по его щекам катились новые слезы. – Конечно, милый, – сказала она, обхватывая руками его маленькое тело, и вот так Дин снова почувствовал себя в безопасности. Он слышал шаги Джона, поднимающегося по лестнице, и все его тело начало дрожать, что заметила Джоди, и она оттолкнула его, чтобы посмотреть на него. – Иди уже в спальню, я об этом позабочусь, – сказала она достаточно тихо, чтобы Джон не смог ее услышать, и Дин кивнул и повернулся, чтобы уйти, но потом остановился. – А как же Сэм? Он не может оставаться там внизу, – прошептал он и указал на лестницу, прежде чем вытереть насморк рукавом рубашки. – Я позабочусь об этом, просто ложись спать, – сказала Джоди, ее голос был гораздо более напряженным, чем раньше, и Дин понял, что Джон, должно быть, уже почти пришел, поэтому он снова кивнул и быстро пошел по коридору. Дойдя до спальни, он забрался в кровать, прямо рядом с Бобби, который крепко спал. Осторожно приподняв одеяло, он накрыл им все тело, включая голову, сделав себя как можно меньше. Он слышал голоса Джона и Джоди в коридоре, Джоди была тихой, но Джон, похоже, почти полностью потерял контроль над своим телом, так как громко ругался. Дин закрыл уши руками, пытаясь избавиться от их голосов, его глаза зажмурились. Его мысли перескочили на Сэма и на то, что он, наверное, уже проснулся, потому что их отец не в состоянии молчать, и он снова понадеялся, что это всего лишь дурной сон и он проснется утром, забыв все события этой ночи. Дин проснулся от крика, его легкие горели, а все тело сильно трясло. Его одежда прилипла к телу, и, хотя в квартире все еще было холодно, он вспотел. Дыхание Дина было настолько быстрым, что у него закружилась голова, и он огляделся вокруг, пытаясь осознать, что это всего лишь сон, что он не находится в том месте, которое его мозг решил показать ему еще раз, и через несколько минут его сердцебиение немного замедлилось. Он попытался сосредоточиться на других вещах, например, на очень, очень плохой поп-музыке, которая звучала из комнаты Сэма - по крайней мере, его младший брат привык и больше не пугался, когда Дину снился кошмар - на телевизоре, который всё ещё был включен, на звуках снаружи, которые он мог слышать через закрытую дверь квартиры. Где-то вдалеке кричал ребенок, а потом он начал смеяться так громко, что Дин мог бы поклясться, что он находится с ним в одной комнате, и его глаза наполнились слезами. Он снова задался вопросом, почему у них с братом не было такого детства, почему их отец был таким козлом, но он уже знал ответ: ребенок, которого он слышал, вероятно, не потерял одного из своих родителей. Глубоко вздохнув, он взял со стола свой телефон, уже подумывая о том, чтобы позвонить Касу, но как только он разблокировал экран, то сразу же засомневался. Кас, вероятно, был на приеме, и Дин не хотел его отвлекать, тем более что он знал, что это должно быть важно, судя по тому, что сказал ему Кас, поэтому он со вздохом снова положил телефон, но, Боже, ему нужно было с кем-то поговорить прямо сейчас. Так было всегда, после кошмара он всегда чувствовал желание поговорить, просто выпустить все наружу, но до Каса он не решался это сделать, потому что не хотел волновать свою семью или друзей. Однако сейчас у него был шанс, так что, возможно, он позвонит ему позже, если будет в том же настроении. Вздохнув, он медленно встал, заметив, что обезболивающие, должно быть, всё ещё выполняли свою работу, так как пульсация в голове прошла, и направился в ванную, решив, что душ - это лучшее, что он может сделать на данный момент. Ему захотелось взять виски и напиться до беспамятства, что он часто делал в течение многих лет после подобных снов, но он обещал Чарли немного сбавить обороты. Кроме того, алкоголь и обезболивающее вместе, вероятно, были не лучшей идеей, а Дин не хотел получить еще одно похмелье, головная боль от травмы и так была достаточно сильной, спасибо большое. Как только он вошел в ванную, Дин разделся и встал под душ. Когда он включил его, холодная вода сначала ударила его по коже, и он задрожал, но, по крайней мере, это отвлекло его настолько, что голова перестала воспроизводить образы его сна, поэтому он не увеличивал температуру еще минуту или две, но когда его начало трясти, он, наконец, сделал это. Не глядя, он схватил мыло и начал быстро намыливать тело, поскольку утром он уже принял душ, но когда его руки добрались до живота, он замер. Его взгляд блуждал по телу, образы его сна все еще присутствовали, и он сжал челюсти, пытаясь сдержать свои чувства, как он всегда делал. Видеть шрамы - шрамы, вызванные острыми предметами, летящими по воздуху и врезающимися в него, рассекающими его кожу, - совсем не помогало. Затаив дыхание, он прислонился к холодной плитке позади себя и закрыл глаза, стараясь не намочить рану, но какое это имело значение? Его тело все равно было минным полем, так что если рана на лбу не заживет так же хорошо, что с того? Он мог жить с этим. Он медленно сполз вниз по плитке, пока его задница не коснулась относительно теплого пола. Он снова задался вопросом, почему он не может быть просто нормальным парнем, человеком, который может быть счастлив и не иметь воспоминаний, преследующих его изо дня в день. Словно находясь в каком-то трансе, он подтянул ноги и уперся руками в колени, как в детстве, пытаясь защититься от окружающего мира. На глаза снова навернулись слезы, но на этот раз он не смог их сдержать. Боже, он бы все отдал, чтобы поговорить об этом, выбросить это из головы, но в то же время, почему он должен перекладывать бремя своих проблем на кого-то другого? Это была его проблема, а не чья-то еще, и он должен был решать её сам. Он тихо всхлипнул и уронил голову на руки. Боль от раны была просто мелочью по сравнению с болью в сердце. Он всё ещё слышал музыку Сэма поверх льющейся на него воды, и впервые за многие годы Дин не пытался бороться со своими эмоциями, он просто выпустил их наружу. Всхлип за всхлипом сотрясали его тело, и Дин не мог сказать, сколько времени он так просидел, потрясенный сном, которого не видел уже довольно давно. На какую-то долю секунды Дин обвинил в этом Каса, обвинил его в том, что он задает вопросы, о которых Дин не хочет думать и не хочет отвечать, но в глубине души он знал, что это не вина Каса. В глубине души он знал, что Кас просто пытается помочь ему, но он гадал, будет ли так даже после того, как он наконец откроется Касу, и эта мысль пугала его до глубины души. С очередным всхлипом он поднял голову и вытер слезы. Нет, это было в прошлом и он не позволит прошлому повлиять на его жизнь сейчас. Он знал, что в будущем у него будут такие дни, как и в прошлом, даже до того, как он начал общаться с Касом, но он справится с этим. Он всегда справлялся. Сделав глубокий вдох, Дин медленно встал, стараясь не поскользнуться, так как некоторые части его тела все еще были покрыты мылом, и дал себе обещание. Он больше не отступит, не в этот раз. Он не верил в терапию, но он попытается, по крайней мере, потому что не хочет прожить так всю свою жизнь. И хотя они с Касом решили, что будут просто друзьями, он все равно мог поговорить с ним, и Кас выслушал бы его, не проявляя жалости. Он не отступит снова, нет. Он пройдет через эту боль, ради своей жизни и ради окружающих его людей.