Крещение кровью | Baptism in Blood

Бал был в самом разгаре, лишь небольшое количество людей вышли наружу, чтобы немного перевести дух. В глубине сада было совсем тихо и только глухие отзвуки торжества изредка пробивались сквозь деревья. Геральт знал, что Регис шёл за ним, тихое поскрипывание кожи сопровождало того словно метроном. Он услышал, как вампир впервые вдохнул с момента выхода из дворца, и остановился, обернувшись. – Геральт, прошу... Выслушай, – взмолился Регис. – Я не вчера родился, Регис, – огрызнулся ведьмак, стараясь дышать ровно. Он чувствовал, что его слова и поза буквально пропитаны злостью, – что на самом деле происходит? Я верю, что твой вампирский хозяин желает смерти Орианы настолько же, насколько верю в горшочек золота на другом конце радуги. Ты многое скрывал от меня. Регис сделал быстрое движение руками и Геральт, чей амулет задрожал, почувствовал, как воздух вокруг замер. – Геральт, позволь мне объяснить... – начал вампир. – Нет, позволь МНЕ объяснить, Регис, – рявкнул ведьмак, его жёлтые глаза горели, – я так долго путешествовал бок о бок с тобой, я открылся тебе, преодолев столько сомнений. Я верил, что ты не обманешь меня, а вышло так, что ты меня подвёл. Безобидный вампир, следующий за мной, довольный тем, как ловко он обводит меня вокруг пальца о том, кто он и чем занимается. Вспомни обо всех моментах, когда мы с тобой общались. Ты знаешь подробности о моей любимой еде, о моих травмах. Даже, черт возьми, о моих испражнениях. Ты мог бы рассказать обо мне буквально всё, о моих глубочайших страхах, о моих величайших победах, обо всех моих недостатках. А я о тебе? Всё равно что упереться носом в стену. Регис отшатнулся, слова ведьмака задели за живое. Геральт продолжал напирать. – В Туссенте я наконец-то впервые увидел, как разрушился твой образ. Ты считал меня другом, но за все эти годы позабыл, что я ни разу не видел тебя настоящего. Ты продолжал вести себя как верный союзник и миротворец. В Туссенте я наконец-то прочувствовал это. То, кем ты был, чем ты был. Это было беспечно с твоей стороны, когда я узнал, как глубоко вампиры проникли в наше общество, то уже не мог ничем помочь, но задумался. Каждый треклятый раз, когда я давал возможность рассказать кого и что ты из себя представляешь и как это всё работает, ты уходил от ответа либо из-за случайного стечения обстоятельств, либо из-за расставания. Теперь ты стоишь здесь и говоришь, что по какой-то причине виноват, что старейшина вампиров проявляет ко мне интерес? Нуждается в моих услугах? Геральт потянулся и схватил Региса за плечи, вампир вздрогнул, отпрянув назад. – Ты ушёл! Больше года назад, – сказал ведьмак, его руки сжались, он почувствовал, как гнев искажается и переходит в нечто иное, похожее на то, что он чувствовал в Каэр Морхене, когда увидел смерть Весемира или когда нашёл безжизненное тело Цири, – а до этого тебя не было почти десять лет! Ты не сообщил мне о том, что жив, даже не попытался. Ты осознаешь, насколько мучительно это было для меня? Я видел твою смерть! И ты знаешь, единственное, что я мог тогда сказать, это: "Он был хорошим другом. Мне будет его недоставать." Если б я мог сказать больше, я бы… я... Геральт взвыл и оттолкнул Региса. Ощущение страшной рвущей боли закручивалось вокруг сердца, и он знал, как оно называется. Это была скорбь, но скорбь по тому, кто был жив, и он не мог понять это чувство. Он нетвёрдой походкой подошёл к дереву и прислонился к стволу, в локоть сквозь тонкую ткань впилась кора. Короткие неглубокие вдохи сопровождались жаром в груди и плечах, будто они горели. – Геральт, – сдавлено произнёс Регис, его голос был хриплым от волнения, – мне так жаль. Ведьмак почувствовал, как гнев и бессилие снова отступают, оставляя вместо себя горе. Ему нужно было что-то сделать, что угодно. Он пылал изнутри, ничего так не хотелось, как завязать драку, снять напряжение. Он почувствовал, что движется ещё до того, как подумал об этом. Ночной воздух наполнился рёвом и кулак Геральта раздробил ствол белого дубка, на который он опирался. Он с яростью в глазах развернулся к Регису. – Немедленно прекрати эту чушь! – ведьмак едва успел заметить, как мелькнул страх на лице Региса, и мир вокруг завертелся. Его лицо будто обожгло огнём, и он завалился назад, на всё ещё падающий дуб. Геральт слышал, как упало дерево и почувствовал, как кровь приливает к его лицу. В голове звенело. Он попытался встать, но вампир крепко удерживал его на месте. – Ты идиот! – Регис зашипел, когда он начал сопротивляться. – Оставь меня, – простонал Геральт, его голова всё ещё кружилась от удара. – Нет, ты будешь спокойно сидеть и слушать, – прошипел Регис, уперев руку в грудь ведьмака, – за мной следят, и следили десятилетия, если не последние несколько столетий. Есть веские причины, по которым я не связался с тобой, и ещё более веские причины, по которым я не мог говорить с тобой о том, кто я на самом деле. Всякий раз, уходя, я надеялся, что смогу таким образом спасти тебя. Правда в том, что я был под пристальным наблюдением с тех пор, как вступил в ту проклятую ганзу. Через своих шпионов, которых я только недавно научился держать на расстоянии, старейшина следил за каждым моим шагом. Они наблюдали, ждали, когда я оступлюсь, когда я упаду, они были уверены, что я вернусь к своему прошлому и вот тогда они смогут выместить на мне все свои обиды в подземельях Тесхам Мутна, а может и где похуже. Глаза Геральта распахнулись, когда Региса пробила дрожь. – Когда я не пал, они наблюдали за моим перевоспитанием, осуждали меня, унижали и искушали, – вампир сплюнул, – из-за этих искушений потребовалось почти столетие, чтобы полностью избавиться от жажды. Хочешь знать, что тогда случилось? Я начал стареть. Стареющий вампир, курам на смех, но они всё ещё были неподалёку, продолжали следить и унижать. Я начал жить своей жизнью, старался не обращать внимание. По своей дурости, столкнувшись с тобой, я подумал, что смогу уберечь тебя, если просто не стану ничего рассказывать. Ты осознаешь, как много законов я нарушаю, просто говоря с тобой о нас, вампирах? Я, кажется, рискую стать единственной анафемой среди вампиров, который умер не от рук своих собратьев. Геральт ощутил, как в голове немного прояснилось, а напряжение стало отступать, когда Регис полез в сумку, выудил оттуда пузырёк ласточки и вытащил пробку. – Я ни о чем тебе не рассказывал, потому что иначе ты был бы мёртв прежде, чем нашёл Цири, – вампир осторожно поднёс эликсир к его рту, заставляя запрокинуть голову. Геральт рефлекторно проглотил жидкость и почувствовал, как на месте удара по лицу распространилось покалывание. – Теперь же, несмотря на все правила, мне придётся рассказать тебе всё. Просто дай мне ещё один шанс, и естественно это разговор не на одну ночь. Однако, я могу открыть истинную причину, по которой они послали меня сопровождать тебя. Геральт уставился на вампира, который полез в сумку и вытащил сладко пахнущую тряпицу, которую ранее использовал, чтобы приглушить запахи. Вампир положил её на землю, одной рукой всё ещё крепко удерживая ведьмака на месте. Затем он достал уже знакомую бутыль, в которой, как помнил Геральт, был самогон из мандрагоры. Регис быстро плеснул спиртом на тряпку. Когда платок коснулся лица ведьмака и кожу защипало, он едва ли не зашипел. Он позволил осмотреть неглубокие ранки на своём лице. Старая и уже знакомая картина того, как Регис заботится о нем, накрыла с головой как пуховое одеяло и мгновенно успокоила напряженные нервы. – И что за причина? – спросил Геральт, в голове окончательно прояснилось. Он обхватил руку вампира; тот понял, что опасность миновала, и убрал её с чужой груди. Когда Регис сел рядом на колени, ведьмак ощутил отголосок той же невыносимой тянущей боли, которую до этого почувствовал, обнимая его, когда тот вернулся. – Есть ещё один вампир, – сказал Регис, сложив руки на коленях, – конечно, с Орианой тоже надо разобраться, но технически она не является анафемой и по закону я не имею права трогать её. Старейшина, как выяснилось, тоже. Потому ты нам и нужен. Единственная причина, по которой это важно для старейшины, заключается в том, что она плюнула в колодец, из которого пьёт, и её беспечность в перспективе привела бы к раскрытию нашего племени, от чего пользы не будет никому. Детлафф находится примерно в таком же затруднительном положении, хотя с милости старейшин он залёг на дно. Но основная причина – этот неизвестный вампир. – Вы связывались со старейшинами других племён? – спросил Геральт. Он наконец пришёл в себя достаточно, чтобы задавать нужные вопросы. – В первую очередь, – кивнул Регис, – этот вампир либо слишком хитёр, либо по какой-то причине не имеет племенных уз. Старейшины других племён могут отчитаться за всех своих соплеменников и, поскольку мы следим за показателем рождаемости как коршуны, старейшина не мог не почувствовать и не учесть нового вампира в племени. – Есть ли какая-либо неприязнь со стороны тех, кому не разрешается иметь детей? Могли бы они сделать это в тайне? – спросил Геральт. – Попытки были, конечно, но тех, кто пошёл на это, в итоге возвращали старейшине и они оставались в роли прислуги для соплеменников, а их дети, как правило, воспитывались далеко от родителей, – Регис задумчиво нахмурился, – такие как они тормозят общую очередь и в целом вызывают немалую враждебность. Подобное случается крайне редко, примерно раз в 25-50 лет или около того. Чтобы забеременеть, женщина-вампир должна находиться в состоянии течки. В целом, как вид, мы имеем контролируемую индукцию овуляции. У самки должна быть течка и ей требуется успешно спариться, чтобы создать яйцеклетку... – Хорошо, я понял, вернёмся к теме, – простонал Геральт, облокачиваясь на остаток ствола, – как долго о нем знают и тянется ли за ним след из тел? – Судя по всему, старейшина заметил его десятилетия назад, но не обратил особого внимания, – Регис пожал плечами, – сначала между появлениями проходили годы. И контакт был исключительно односторонним. Вампир оказывался в зоне видимости старейшины, и тот пытался ухватиться за нить связи, но она каждый раз будто проходила сквозь пальцы. Это происходило так часто и в стольких местах, что старейшина был готов списать это на случайность. Контакты постепенно становились более частыми и активными. Но всякий раз единственное, что точно мог определить старейшина, так это то, что он находился где-то на севере. В последние годы вампир сталкивался с ним чаще, чем раньше. Старейшина убеждён, что теперь он находится где-то здесь, в Туссенте. Поэтому я должен “незаметно” держаться тебя, чтобы ты помог мне выследить этого неизвестного вампира. – И под “незаметно” ты подразумеваешь, что мы не можем говорить об этом без магического прикрытия, как сейчас? – ведьмак задрал голову, чтобы посмотреть на небо через барьер. – Предпочтительно, – кивнул вампир. – Откуда ты всё это знаешь? – Геральт оглянулся на Региса и заметил, как тот неловко поёрзал на месте. – Я вернулся в Туссент почти три месяца назад, – вампир будто сжался и ведьмак снова почувствовал укол боли. – Нет, я имею в виду, откуда именно? – Геральт сделал мысленную пометку о том, что он страдал, и что у него, черт возьми, есть полное право страдать, но прямо сейчас нужно было узнать больше информации, а беситься и снова закатывать сцену он не собирался. Он внимательно наблюдал за Регисом, когда вампир дрожащими руками взял ту же бутыль самогона и сделал большой глоток. – Это было ужасно, Геральт, – сказал он, поднимаясь с колен, – когда я привёз Детлаффа, меня сразу же отвели к старейшине. Это древнее место, сакральное, и поскольку оно представляет собой большой кусок нашего родного мира, насильно помещённый в ваш, физика там действует иначе. Я встречался со старейшиной всего пару раз, да и то как-то мимоходом. Обычно он принимает облик благородного вида мужчины среднего роста, с бритой головой и несколькими серьгами. Всякий раз, не считая последнего, он представлял собой добрую, даже отеческую фигуру. Но то, как все ведут себя с ним и чужие байки, услышанные по молодости, породили инстинктивный страх. Тот, кого я тогда увидел, был тем самым страхом, облечённым в плоть. Исчезло его человеческое прикрытие, он стоял передо мной в длинной ткани, подпоясанной верёвкой, выпустив когти и выставив свою истинную форму на всеобщее обозрение. – У меня не было и секунды на размышления, когда он оказался на мне, – Регис вздрогнул. Геральт откинулся назад с широко распахнутыми глазами, пока вампир рассказывал обо всём произошедшем. ************ Уже неделю он был в пути. Из-за ранней весны все перевалы превратились в грязевое месиво и даже теперь, когда приближалось лето, всё ещё были трудности с переходом через горы и возвращением в Туссент. Ему пришлось остановиться даже не один, а два раза, чтобы починить повозку. В первый раз из-за подгнившего колеса, а во второй из-за сломавшейся оси. Двигались медленно, некоторые дороги не позволяли разъехаться и двум повозкам. Детлафф в свою очередь лежал мёртвым грузом. Регис частично обернул друга в льняную ткань и разместил на мягкой подстилке из мехов, даже несмотря на то, что тот выглядел как покойник, коим старший вампир и велел ему притворяться. Положительным моментом было то, что в таком виде Детлафф отпугивал людей и их повозку пропускали вперёд, чтобы они не приманивали трупоедов. И всё равно дорога заняла больше времени, чем хотелось бы. Будь Детлафф достаточно здоров, они добрались бы в Туссент менее чем за день. Не смотря на солнечную погоду и живописные виноградники, мимо которых Регис вёл своего мула, он чувствовал медленно нарастающий ужас, пропитывающий мысли. Скоро должно было показаться озеро. Он был уже так близко, с каждым шагом всё сильнее хотелось отказаться от этой затеи и залечь где-нибудь на дно. Увечья Детлаффа были тяжёлыми, он обескровил себя ещё до того, как на него напали члены Ордена Пылающей Розы. Регис отдал ему всё, что мог, но он сам последний раз пил ещё до событий в Боклере и это была кровь Детлаффа. У Региса снова начали расти волосы и когда-то седые, почти белые пряди становились все гуще, пробивались обратно черные локоны. Честно говоря, сейчас он чувствовал себя лучше, чем в последние десятилетия, но это самочувствие почти стоило ему друга. Прежде чем они прибыли к берегу, вампир быстро перебрал свои вещи в повозке. Самые важные предметы он планировал оставить при себе. Одним таким предметом, из тех, которые он обнаружил возле Детлаффа, был свиток, написанный на всеобщем и вампирском языках, в котором подробно описывалось всё, что можно было узнать об их виде и даже больше. Некоторые пункты вызывали сильное беспокойство. Возраст свитка датировался тем временем, когда они только пересекли границу между мирами. Кто-то довольно быстро выучил человеческий язык и записал всё это. Зачем? У Региса пока не было догадок. Сейчас проблема была в том, что его вызывали несколько месяцев назад, но он не ответил на зов. Он намеренно ослушался старейшину, потому что пытался найти Детлаффа. Теперь он тащился обратно, даже не сообщив старейшине, что возвращается назад. Вернувшись после Стигга к жизни, он обнаружил у себя новую способность. Побывав так близко к смерти, теперь, хоть он всё ещё слышал зов старейшины, он мог полностью закрыться от него. По сути, он мог спрятаться от кого или чего угодно, что хоть отдалённо являлось вампиром. У него не было возможности в полной мере осознать масштабы своей новой силы, но он наслаждался шансом оставаться невидимым. Впервые за много лет он по-настоящему мог почувствовать уединение. Сейчас, однако, за ним определенно наблюдали из тени. Туссент был их столицей, о любых передвижениях в или из княжества немедленно сообщалось как вампирам, так и людям. Регис просто двигался вперёд, не сбавляя ровный темп. Он вернулся в первую очередь ради брата, чтобы отвезти его в пещеры, где он смог бы нормально вылечиться. Это было то, что ему самому не позволили сделать, когда он был изувечен, так что Детлафф взвалил это бремя на свои плечи. Он проезжает мимо Корво Бьянко и его поношенная одежда, борода и соломенная шляпа, украшавшая голову, скрывают его от единственного человека, с которым он действительно хотел бы увидеться. Он замечает Геральта в поле с рабочими, осматривающего виноградные лозы и работающего над заменой столба, который очевидно не пережил зиму. Он чуть притормозил, чтобы понаблюдать за работой ведьмака, и его сердце загорелось. Геральт выглядел отдохнувшим, его кожа была загорелой и здоровой, на нем была простая рубаха, которую он частично заправил в такие же свободные брюки. Волосы были собраны в узел на затылке, чего Регис никогда раньше не видел. Его старые ботинки, кажется, когда-то были частью брони. Он двигался легко, ловко помогая своим рабочим отвязывать и держать проволоку, вокруг которой вилась виноградная лоза. Когда глаза Геральта встретились с его глазами, на таком расстоянии в них не было заметно узнавания. Ведьмак просто дружелюбно махнул рукой, на что Регис не задумываясь ответил тем же. Не было ни колебаний, ни намёка на осознание, Геральт просто вернулся обратно к работе. О, как это задело. Регис понимал, что его не получилось бы узнать даже встань он перед Геральтом, но ему так хотелось вернуться. Он вздохнул, собираясь с духом. Он не хотел, чтобы ведьмак был замешан в том, что грядёт. Регис по-настоящему почувствовал, что вернулся, когда они добрались до причала на берегу озера. Некто похожий на рыбака отчаливал от пирса. – Я вижу, ты приполз обратно, Эмиель, – крикнул мужчина через плечо, закидывая леску. Вампир проигнорировал мужчину и спрыгнул с повозки, направившись к задней части, чтобы забрать Детлаффа и его вещи. Он легко взвалил на плечо большой мешок и свою сумку и осторожно начал поднимать друга с мехов, в которых тот отдыхал. Шипение и вспышка боли пронзили связь. – Всё хорошо, почти приехали, просто небольшая прогулка на лодке, и ты будешь в порядке, – взгляд Региса встретился с холодными голубыми глазами. Сквозь связь просочилось раздражение. – Прости, если это звучало слишком снисходительно, но ты понял, что я имел в виду, – фыркнул Регис, подхватывая Детлаффа. Страх и неуверенность мелькнули сквозь связь. Он не мог ни пошевелиться, ни заговорить, только взгляд метался туда-сюда. Регис поджал губы, глядя сверху вниз на другого вампира, и позволил неуверенности со своей стороны просочиться в связь. Он знал не больше Детлаффа и не собирался снова говорить ему, что всё будет хорошо, понимая, что на другом берегу их может ждать смерть. – Мы отслеживали ваши передвижения с тех пор, как вы вошли в Сансретур, – крикнул рыбак, приподнявшись и опустив удочку, – когда у нас не вышло связаться с тобой, несмотря на то, что ты очевидно был в наших владениях, мы связались с Детлаффом. Мы знаем, что он ранен, и что его лечение выходит за рамки твоих возможностей. Мне приказано переправить вас через озеро. О Детлаффе позаботятся и исцелят. Ты должен будешь встретиться со старейшиной. – Я понимаю, что ты просто передаёшь сообщение, но, пожалуйста, сотри эту ухмылку со своего лица, фледер, – протянул Регис, отчего глаза рыбака расширились в удивлении, – ты расходный материал и я не в том настроении, чтобы слушать твою болтовню. Я могу и опущусь до того, чтобы плыть по озеру с тобой. Как бы то ни было, это будет приятной сменой обстановки, лучше, чем пялиться на задницу мула. Регис обошёл рыбака и направился к краю причала, где была привязана маленькая лодка. Он изящно ступил в лодку и мягко опустил Детлаффа на дно. Количество веселья, исходящего от недееспособного вампира, едва не заставило его выйти из роли. Регис почувствовал изумлённую нерешительность рыбака. – Извините, сэр, – произнёс мужчина с испуганной растерянностью, заставив Региса сморщиться. Он быстро обернулся и улыбнулся фледеру доброй улыбкой. – Это я должен извиниться, – вздохнул высший вампир, видя, как рыбак расслабился, – мы давно в пути и не скажу, что это было простое путешествие. Я ужасно устал и слишком сильно волнуюсь о своём друге. Прошу, выбери себе добротные куски шкур и любые другие вещи в повозке, потому что, я уверен, у тебя есть семья, а затем отдай остатки и мула старейшине. Пускай он раздаст всё нуждающимся, потому что мне оно больше не понадобится. Регис почувствовал, как Детлафф посылает нежность и радость сквозь связь. Он фыркнул. – А тебе бы не помешало помнить, что сарказм не уместен, если ты, конечно, не хочешь, чтобы я тебя случайно пнул, пока мы плывём, – проворчал Регис, глядя Детлаффу в глаза. Выражение лица второго не изменилось, ни одна мышца на лице не дрогнула. Старший вампир прикрыл связь, чтобы не дать своему ужасу и беспокойству просочиться наружу. – Дайте мне только захватить свой шест, и мы отчалим, – сказал рыбак, все признаки самодовольства исчезли. Регис устроился в лодке и схватился за свою сумку. Голова Детлаффа покоилась на его ботинках, раненый вампир прикрыл глаза, защищаясь от дневного света. Регис перебирал тонкие пряди волос друга, отчего связь наполнилась заметным умиротворением. Он всё ещё был вне себя от злости на молодого вампира за все, что тот сделал и через что заставил пройти, но гнев утихнет, как только тот начнёт поправляться. Регис видел и понимал, как ведут себя братья и сестры и, хотя он был единственным ребёнком в семье, прямо сейчас он чувствовал себя старшим братом, который спас своего младшего от роя пчёл после того, как тот поджёг свой сарай и сбежал. Эта мысль вызвала раздражение в узах, несмотря на то, что он продолжал гладить вампира по волосам. – Ладненько, – рыбак невесомо ступил в лодку, даже не раскачав её, и устроился на корме, опустив шест в воду. Силы толчка было достаточно, чтобы заставить их с приличной скоростью продвинуться по озеру. Регис снова отключил связь, когда они приблизились ко входу в анклав. Когда лодка причалила к берегу возле чего-то, напоминающего террасу с верандой, он напрягся. Там стояла группа высших вампиров, одетых в форму хирургов. Регис встал в лодке и снова взял раненого на руки. Он поднялся по небольшой лестнице им навстречу. Глаза Детлаффа снова распахнулись, и Регис почувствовал его безрезультатные попытки пошевелиться. Когда Регис приблизился, один из хирургов выступил вперёд. – Детлаффа пытали, – Регис посмотрел на высшую вампиршу с медово-карими глазами, которая вышла вперёд. Цвет её кожи был как у жителей Зеррикании, красивый, бархатно-коричневый. Её волосы были зачёсаны назад и то тут, то там в причёске мелькали серые пряди. – Они использовали металл из нашего родного мира, расплавили и залили в горло. Он затвердел и Детлафф теперь не может пошевелить головой. Гвозди, сделанные из того же металла, вбиты в каждую кость, а его грудь оплели проволокой, сквозь сердце и вокруг всех органов, до которых они дотянулись. На момент встречи с Орденом он уже обескровил себя и был слаб. Ему больно, и мои попытки помочь не дали результатов. Мне не хватает навыков, чтобы найти и изъять каждый кусочек металла, который в него засунули. Я правда пытался. Глаза женщины сузились, когда она обдумывала то, что сказал Регис. – Пожалуйста... – добавил он, низко кланяясь в знак уважения и прижимая Детлаффа к груди, – пожалуйста, исцелите его. – Эмиель, Детлафф, – произнесла женщина хриплым голосом с туссентским акцентом, – нам известно о ваших похождениях в прошлом году. Детлафф, несмотря на то, что ты причинил большой вред нашему виду и нашей деятельности, ты сделал это из-за разбитого сердца. За это старейшина Фабрицио решил простить твои прегрешения. Тебя заберут и усыпят. Мы вызвали нашего металлурга со Скеллиге, он прибудет через несколько дней. А тем временем мы проследим, чтобы тебе было комфортно. Регис почувствовал радостное облегчение, плывущее по узам, и нервозность по поводу судьбы друга медленно сменилась надеждой. Тем временем младшего вампира захлестнули сожаление и гнев по поводу Сианны и бруксы. – Детлафф чрезвычайно взволнован вашим решением и безмерно благодарен, – сказал Регис, облекая чувства вампира в слова, – он надеется, что сможет отплатить за вашу доброту. Он всё ещё злится на Сианну и бруксу, которые предали его, но он глубоко сожалеет о своих поступках и хотел бы иметь возможность исцелиться и двигаться вперёд, скрывшись от внимания общественности. Темнокожая вампирша снова прищурила глаза. – Вы связаны кровными узами, – она втянула воздух, изучая его тем органом в их носах, который мог улавливать феромоны, – тогда со следующей частью всё будет немного сложнее. Регис почувствовал, как у него свело живот. – Эмиель. Ты должен подчиниться мне, и тебя отведут к старейшине, – холодно произнесла вампирша. – Я никому не подчиняюсь, – категорично сказал Регис. Вот почему он не решился отвести Геральта к старейшине, когда они искали Детлаффа, – я сам себе хозяин и так продолжается уже некоторое время. Я сам пойду к нему и поговорю не потому, что он так захотел, а потому что есть вещи, требующие обсуждения. Если хотите, можете сопроводить меня. Он почувствовал движение раньше, чем увидел. Плавным, почти незаметным жестом, он опустил Детлаффа на землю. Женщина неслась в его сторону. Форма Региса изменилась на более чудовищную, а его когти удлинились. Он бросился вперёд, будто намереваясь столкнуться с вампиршей лицом к лицу, но за секунду до их соприкосновения изменил направление и метнулся в сторону, обходя её по кругу. Она двигалась слишком медленно, и он чувствовал себя быстрее, чем когда-либо в последние годы. Ловкими взмахами когтей он атаковал других вампиров, которые ждали её сигнала, чтобы вступить в драку. Всё то время, проведённое в путешествиях с Геральтом и ганзой, приносило свои плоды, он изучал и запоминал стратегию боя в каждой битве, в которую ввязывался с момента встречи с ведьмаком. Первый даже не успел дёрнуться, когда Регис задел несколько сухожилий на шее вампира, что вывело его из строя на несколько минут. Он ловко уворачивался от нападок оставшихся, избегая острых когтей и сбивая их с ног. Они выглядели так, будто двигались в замедленной съёмке, и когда он достиг третьего противника, вампирша обернулась в его сторону и издала высокочастотный крик. Регис продумал и это, сохранив при трансформации свои человеческие уши, которые не так сильно реагировали на крики, которые могли издавать женщины их вида. Рассекая воздух, он вывел из строя двух оставшихся вампиров, а затем развернулся к главной. Она была уже почти вплотную к нему, но двигалась слишком быстро, чтобы успеть изменить направление. Регис схватил её прямо в воздухе, заломил руку за спину и прижал к скале, которая скрывала вход в пещеры. Женщина тяжело дышала, но не пыталась сопротивляться. Он спокойно удерживал её на месте. – Я повторю ещё раз, что буду безмерно рад вашему сопровождению на пути к старейшине, – сказал Регис, его тон не выдавал того гнева, который бурлил в нем после боя, – твои люди должны прийти себя через пару минут, и они ещё довольно легко отделались. Сейчас я отпущу тебя и прошу, не надо всё усложнять. Я проделал долгий и тяжёлый путь, чтобы попасть сюда. Регис отступил назад и позволил женщине на мгновение перевести дыхание, а затем вернулся в свою человеческую форму. Остальные вампиры всё ещё были в своих чудовищных формах, но понемногу тоже вернулись к человеческим обличиям. Он подошёл к Детлаффу, чтобы проверить его. Сквозь связь проникали злость и тревога, а ещё забота и растерянность. – Не волнуйся, друг, просто небольшое недоразумение, – хмыкнул Регис, наклоняясь, чтобы снова поднять Детлаффа, – эти милые люди присмотрят за тобой, а эта женщина, которая даже не оказала мне любезности, назвав своё имя, будет присматривать за мной. – Меня зовут Амелия, – сказала вампирша, наконец успокаиваясь и подходя к Регису. её плечи были опущены, она избегала его взгляда. – Ах, чудесно, в иных обстоятельствах я бы с удовольствием пообщался с вами, – произнёс вампир, глядя на женщину внимательным взглядом, – видишь ли, в своей жизни я успел выучиться на человеческого цирюльника. И я бы с удовольствием как-нибудь обменялся записями о сходствах и различиях между нашими видами. Удивительно, насколько сильно наши тела адаптировались за всё время пребывания здесь, позволяя нам процветать. В то же время и сами люди также являются крайне любопытными существами с похожей склонностью к адаптации ради выживания. – Ты достаточно известен, Эмиель, – сказала женщина, наконец расслабившись и рискнув взглянуть на Региса, – о твоём прошлом болтают всякое, говорят о твоём увлечении людьми и о том, что одно время ты даже держал ведьмака в качестве домашнего животного. Вампир почувствовал, как волосы встали дыбом в возмущении от подобного комментария. – Мелитэле с тобой, – простонал Регис, прикрыв глаза и заработав вопросительный взгляд с её стороны, – вижу, мы застряли там, где и были четыре года назад, да что говорить, где были последние столетия два. Я правда был бы рад дискуссии, но раз ты позволяешь себе выплёвывать такие легкомысленные высказывания, то даже не знаю, стоит ли начинать. Женщина выглядела испуганной. Регис вздохнул. Веселье Детлаффа снова просочилось сквозь связь. – Передай его Мартину, пожалуйста, – сказала она, её голос теперь звучал мягко и тихо. Регис провожал взглядом дравшихся с ним вампиров, которые пришли в себя и уже поднимались на ноги. Мартином, как можно было догадаться, звали одного из подошедших. Он выглядел как мужчина лет тридцати, с длинными каштановыми волосами, собранными сзади в косу. Регис постарался заблокировать от Детлаффа появившийся вновь страх, когда он передавал его в руки другого вампира. – Удачи, друг, мы увидимся после того, как я закончу со старейшиной, – сказал он, посылая последнюю волну уверенности, надежды и утешения через связь. А затем он окончательно перекрыл её, когда они приняли Детлаффа и открыли пещеру. – Им придётся идти длинным обходным путём из-за характера его травм, – сказала женщина, наблюдая за группой, входящей в пещеры, – мы воспользуемся коротким. Регис почувствовал, как его рука непроизвольно нащупала и сжала ремень сумки, когда они начали двигаться. Они вошли в пещеру, и дверь за ними начала закрываться. Вампир почувствовал, как его глаза закрылись, когда потоки воздуха пронеслись мимо. Запах здесь всегда был настолько знакомым, что Регису становилось не по себе. С момента последнего сопряжения запахи здесь будто ещё сильнее наполнились чем-то иноземным. Приди он сюда годом раньше, когда они с Геральтом выслеживали Детлаффа, у него возникли бы совершенно иные ассоциации с этим местом. Но его вампирский друг и настойчивость ведьмака в том, чтобы пощадить его, в совокупности наконец позволили избавиться от ощущения отстранённости, которое он внушал себе годами. Ему было куда двигаться, были люди, которые заботились о нем, не задумываясь, был он монстром или нет. На самом деле никто из его настоящих друзей не считал его монстром. Даже если он оступится и покажет свою истинную форму, Геральт и остальные не отвергнут, а встанут стеной, готовые помочь с тем, что вызвало трансформацию. Теперь, имея хоть какую-то стабильность в личной жизни, он ощущал себя сильнее. Проморгавшись, он привык к тусклому освещению пещеры. Вампирша приложила руку к стене и в ней, на фоне рельефа, возник портал, мало чем отличающийся от тех, которые могли сотворить Йеннифэр и Фрингилья. В отличие от человеческих порталов, этот был комфортнее и при переходе не заставлял Региса чувствовать себя так, будто его разрывают на части. Вздохнув, вампир прошёл в старинный вестибюль. Он знал историю этого места из писаний и поэм. Когда-то это был вход в величественную ассамблею. Входную часть обрамляли по кругу высокие колонны, её отделило от основного здания в момент сопряжения. То, почему вампиры собрали в одном месте представителей трёх высокородных племён, всех их низших соплеменников и ещё одного дополнительного старейшину было выше его понимания. Они знали, где находится дверь в их родной мир, потому что она время от времени напоминала о себе. Выскакивали камни, какие-то растения и воздух, всегда шёл воздух. В магическом дверном проёме определенно были какие-то трещины, и запахи постоянно просачивались из другого мира. Регис сопротивлялся желанию прикрыть нос платком, запах их родного мира был настолько силен после сопряжения, что он с трудом выдерживал его. Пока они спускались по каменным ступеням на широкую площадку между колоннами, он почувствовал, как его охватывают страх, ужас и решимость. Когда вампирша остановилась и склонилась в приветствии, он мгновенно сделал то же самое, убедившись, что всё ещё закрыт от Детлаффа и тот не сможет случайно что-то почувствовать. Он также быстро перестроил блок против старейшины, открыв одностороннюю связь, чтобы чувствовать Фабрицио, но так, чтобы тот не мог чувствовать его. Регис сразу же ощутил ярость, страх и нечто тёмное. Нечто настолько тёмное, от чего по его спине пробежала дрожь. Ему приходилось без конца мысленно напоминать себе о том, что старейшина не станет убивать его. – Старейшина Фабрицио, я смиренно кланяюсь и представляю вам вампира по имени Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой, как вы просили, – сказала женщина на вампирском диалекте с идеальным произношением. Регис почувствовал колебания в воздухе, когда старейшина приблизился к нему. Он опустил глаза, согнувшись и вытянув руку. Его глаза были плотно закрыты. – Хм, оставь нас, – голос Фабрицио был хриплым. Более хриплым, чем Регис помнил. Будто он долго кричал и сорвал его. Вампир не мог не открыть глаза, когда Амелия обернулась туманом и покинула пещеры так быстро, как только могла. Всё ещё согнувшись, он краем глаза наблюдал, как старейшина ходил вокруг него, и сразу понял, что что-то не так, потому что увидел на нём тряпку, напоминавшую какие-то лохмотья, под которой были видны голые ступни с когтями. Лишь внезапная головокружительная вспышка боли дала Регису понять, что Фабрицио тут же прижал его к колонне. Его глаза расширились, когда он увидел лицо старейшины. Тот был в своей вампирской форме. Декоративные шрамы, выкрашенные черными чернилами, пересекали его тело. Регис никогда раньше не видел шрамированного вампира. Сам факт наличия шрамов давал понять, что они были нанесены очень давно. В него впились светящиеся жёлтые глаза с черными склерами. Регис не опускал барьер в своей голове и чувствовал, как Фабрицио безрезультатно бьётся в него. По связи просочилось разочарование. Старейшина зарычал, вампир почувствовал, как его подбросило вверх к потолку и как он полетел плашмя вниз. Встряхнувшись, Регис встал и трансформировался. В этот раз ему удалось парировать, используя инерцию удара Фабрицио, и быстро отбросить его в сторону. Это даже на секунду не затормозило старейшину, через мгновение он уже кружил вокруг вампира с такой скоростью, которую тот ни разу не видел. Он появлялся в одном месте ровно настолько, чтобы его можно было заметить, а секунду спустя уже мелькал с другой стороны. Регис непроизвольно зарычал. Он чувствовал, как кипит кровь и возрастает отчаяние. – Почему бы нам не поговорить, как двум разумным существам, Фабрицио? – призвал вампир, его клыки ныли от готовности вступить в бой. Он почувствовал присутствие старейшины сзади и сместился ровно настолько, чтобы сойти с линии атаки. Когда противник оказался рядом, Регис сделал быстрый выпад вперёд, попав тому в бедро, чем заставил его снова зарычать. Используя инерцию, вампир развернулся и с силой, о которой и не подозревал, швырнул старейшину через весь зал в стену пещеры. От удара по каменному залу прогремел оглушительный треск. Регис услышал рёв, и битва разгорелась всерьёз. Сам вампир находился в крайне невыгодном положении. Старший будто мог летать и знал, как извлечь из этого выгоду. Регис увернулся, передвинулся, ударил и щёлкнул челюстями. Теперь он понимал, что сражается за свою жизнь. Он чувствовал старейшину ещё до того, как тот наносил удар. Никакого предупреждения, только секундные колебания в воздухе, прежде чем он сможет повернуться, чтобы попытаться отпрыгнуть или парировать. Регис сражался изо всех сил. Он нанёс удачный удар по спине старейшины своими когтями, заставив того ловко отскочить. Увидев в этом преимущество, поскольку на этот раз Фабрицио не исчез, вампир обратился в туман и появился рядом с ним. Это был удар исподтишка, размахнувшись, он использовал свой импульс, чтобы влететь коленом прямо в почку противника. Старейшина издал пронзительный вопль, и когда он согнулся от боли, Регис рванул вперёд, чтобы развернуться и обрушить локоть на плечо старейшины. Раздался отвратительный треск, когда он почувствовал, как сломалась кость. Сила удара заставила врага распластаться на земле. Регис отступил, чтобы оценить ущерб от порезов, которыми было усеяно его тело. Все они были довольно поверхностными. Старейшина не смог нанести ни одного серьёзного удара. Глубокий смех заставил Региса принять оборонительную позицию. – Считаешь себя самым умным, – сказал Фабрицио, вставая и вправляя плечо на место, – ты всегда так думал, не правда ли, Эмиель? Сначала ты считал себя выше других из-за охоты. Потом, потому что соблазнил первоклассного партнёра. Затем, потому что сбежал с группой хулиганов и отказался слушаться тех, кто был лучше тебя. Ты думал об этом когда отказался от крови, после того как очнулся разорванным на части руками людей. Всё это время я ждал и наблюдал. Региса не сводил глаз со старейшины, когда он начал перемещаться по всей пещере, то появляясь, то исчезая. Когда он заговорил, волосы на затылке встали дыбом. – Затем, из всех возможных вариантов, ты начал наблюдать за людьми, учиться у них, – продолжил Фабрицио, глядя куда-то вдаль, – мы пытались достучаться, но ты отмахивался, в итоге людям… ЛЮДЯМ удалось научить тебя смирению. И ты лечил их, торговал с ними. Ты узнавал о них, об их культурах, всё это время притворяясь одним из них. Почему? Регис заартачился. – Всё просто, – сказал он, – несмотря на быстротечность их жизни, они по-настоящему жили. Они жили отчаянно, отчаянно любили, чувствовали, почти как мы. Люди за одну человеческую жизнь, за один век, могут родиться, вырасти, найти любовь, завести детей, поработать, выйти на пенсию и умереть. Они делают за одно столетие то, на что нам потребовалось бы тысячелетие. Есть сотни вещей, которые могли бы отнять у них жизни: несчастные случаи, болезни, вирусы – но их это не останавливает. Они будут жить каждое отведённое им мгновение. А мы? Мы идём по жизни, не получая от этого удовольствия. Мы придерживаемся возвышенных моральных принципов и настаиваем на том, что у других не может быть тех же чувств, мыслей, потребностей и желаний, что и у нас. А я наблюдал за этим каждый день, и это было потрясающе. Старейшина появился рядом с ним. – Настолько, что ты отрёкся от себе подобных, – он сплюнул, заставив Региса вздрогнуть, – потом ты начал следовать за тем Ведьмаком. Ведьмаки охотятся на нас с тех пор, как мы прибыли в этот мир. Мы пугаем ими детей, потому что они действительно могут причинить нам вред, они могут привести людей на наш порог. Ты наплевал на это, на всё это. Мы предупреждали тебя снова и снова. Все болтают, что ты выдрессировал его в качестве своего питомца, что это он следовал за тобой. Но я знаю правду. Я видел, я чувствовал это. Глаза Региса расширились, он зарычал. – Не смей говорить об этом, – вампир взревел и в этот раз когти рассекли только воздух в том месте, где стоял старейшина. – И что это дало, дитя? – произнёс Фабрицио, смеясь, – Это принесло тебе смерть. Мы чувствовали твои вопли. Каждый высокородный вампир мог их почувствовать. Знаешь ли ты, что многие тогда поддержали тебя? Они отвернулись от нашего дома, чтобы попытаться объединиться с этим слабым народцем, они хотели прийти за тобой. Я не позволил. – И все же я стою пред тобой, – Регис зарычал, наблюдая, как старейшина сделал шаг назад, выходя из предела досягаемости его когтей, – одного из них твои слова не достигли. – Детлафф, – Фабрицио зашипел, его когти задрожали от возбуждения, – мои слова не дошли до него, потому что я и подумать не мог, что он когда-нибудь сделает то, что сделал. Он стал изгоем и неудачником задолго до того, как ты ввёл моду на это. Детлафф не проявлял никакого желания общаться ни с кем-то из нашего вида, ни с людьми. Он был асоциальным и едва показывал голову из своего магазина игрушек. Он пришёл тебе на помощь только после того, как мы подумали, что ты уже умер. После того как я перестал чувствовать тебя. Он нашёл тебя и вернул к жизни. Он поделился с тобой своей кровью, вы создали кровную связь! – Он сделал то, что сделало бы любое существо, имеющее хоть какую-то мораль, – выплюнул Регис, – он исцелил меня, вылечил, приложив болезненные усилия и острый ум. В отличие от некоторых. Вампир снова окунулся лицом в грязь. Пылающая красная полоса боли пронзила его спину в том месте, где её рассекли до кости. – Мораль начинается и заканчивается мной! – взревел старейшина, – Ты член Гхарасхама! Ты должен быть верен мне! И только мне! Регис снова вскочил. Его сумка упала на пол, ремень был перерезан. Не раздумывая, он пнул её через пещеру, и она скрылась за какими-то камнями. Он взревел и повернулся лицом к старейшине. – Я не обязан хранить верность тому, кто не думает о народе, которым должен править, – усмехнулся Регис, разминая когти, – ты говоришь о моих недостатках, но забываешь о своих собственных. Ты сидишь здесь целыми днями, утверждая, что охраняешь дверь в наш дом. Ты медлишь, игнорируя тяжёлое положение своего народа. Ты сидишь здесь, одурманенный этим воздухом, как наркотиком, и для тебя это тяжелее, чем для меня когда-либо была человеческая кровь. В тот единственный раз, когда дверь открылась, ты сдерживал людей до тех пор, пока сам не решился пойти, ты, эгоистичная пиявка. Ты оттягивал возможность вернуться, а затем, когда наконец решился шагнуть внутрь, дверь закрылась. Я видел, как это произошло, я был там. Это разорвало тебя. Из-за твоего эгоизма мы упустили нашу единственную возможность вернуться, и теперь ты сидишь здесь, как наркоман с фисштехом, нюхая воздух и слизывая грязь. Резкая боль в задней части колена заставила его зарычать. Ему перерезали сухожилия. Регис упал на одно колено. Болезненный смех разнёсся по пещере. – Теперь ты не такой дерзкий, юноша, – старейшина сплюнул, а Регис издал страдальческий вой, когда боль настигла его. Вампир не мог найти Фабрицио взглядом, чтобы посмотреть в лицо, но почувствовал на лице улыбку, обнажившую все его клыки. – Похоже, кому-то не понравилось смотреться в зеркало, – Регис задыхался от боли. Он почувствовал, как тело пронзило ещё больше боли. Он был искалечен, не мог сопротивляться. Регис почувствовал, как его подняли за шею, и попытался пошевелиться, чтобы рассечь руку старейшины, но всё, что удалось сделать, это вяло взмахнуть кистью. Сухожилия на его локте тоже были перерезаны. Теперь он чувствовал, как яд проникает в его организм. Он становился всё слабее. – Ты покоришься мне, Регис, – сказал старейшина, притягивая вампира так близко к своему лицу, что он мог почувствовать его дыхание, – ты покоришься мне прежде, чем закончится эта ночь. Регис издал сдавленный крик, когда язык старейшины прошёлся по его шее. Он всё ещё был в деревенской одежде, и рубаха оставляла открытыми грудь и шею. Сразу за этим последовал укус. Он снова полностью заблокировал старейшину, когда почувствовал на своей шее клыки. Боль и ярость пронзили его насквозь от собственного бессилия. Он был готов сдаться, когда ощутил их. Старейшина вводил в него яд. Регис пытался боролся, его глаза расширились, а с губ сорвался непрошенный стон. – Что ты делаешь? – вампир задыхался из-за руки, сдавливающей его шею. Жар разлился по телу, кожу начало покалывать, и тепло стало быстро накапливаться в паху. Старейшина оторвался от него и улыбнулся окровавленными зубами, когда увидел, как Регис сжался от внезапной нехватки прикосновения. – Заявляю права на то, что принадлежит мне. Острая боль, пронзившая его тело, мгновенно превратилась в оглушительное удовольствие, когда старейшина разорвал на нём одежду. “Это действительно происходит”, – подумал про себя Регис, мгновенно отделяя свой разум от тела так же, как он делал, когда Детлафф помогал ему восстановиться. В голове пронеслись те же слова, которые он сказал другу, когда они обменивались кровью: – Не отказывай себе в удовольствии, пока есть возможность. Быть может, наши пути различны, но мы не должны чувствовать себя виноватыми за то, что позволили себе немного удовольствия, хотя бы сейчас. Регис спрятал в стоне улыбку. Он понимал, что будет дальше, и планировал сыграть на этом. – Ах, такой чудесный экземпляр, ты всегда был прекрасен, Эмиель, – старейшина зашипел от собственной похоти, от того, что думал, будто Регис послушно будет там, где ему хочется. Вампир запрокинул голову, когда Фабрицио начал зализывать воспалённые красные порезы по всему его телу. Яд накапливался, а впитываясь через порезы он мешал ранам затянуться. Регис приподнялся, его тело жаждало прикосновений в то время, как разум следил за всем, что делал старейшина. Его член сочился предэякулятом, пока старший лениво слизывал кровь. Вампир застонал, когда старейшина коснулся его члена и обвёл своим длинным языком головку. Ощущения были неописуемыми, даже несмотря на эйфорию от яда. Он испытывал подобное всего пару раз, и только один раз был с существом более могущественным, чем он сам. Внезапная острая боль от зубов на члене и исчезнувшее давление заставили его закричать. Старший отсасывал у него, он укусил его за член и пил из него. Изо рта вырвался бессвязный поток ругательств, и он почувствовал, как невольно впился зубами в губу. – Такие грязные слова от кого-то столь красноречивого, – замурлыкал старейшина, оставляя член Региса, чтобы провести когтем вверх от основания его ствола к центру груди, прорезая достаточно глубоко, чтобы началось кровотечение. Вампир издал ещё один стон и рискнул бросить взгляд вниз. Его член лежал окровавленным и вялым, а линия на груди была достаточно глубокой, чтобы обнажить жировой слой. Он мог разглядеть пятна, которые появлялись на коже, пока он был в своей чудовищной форме, и становились всё темнее по мере того, как росла похоть. Регис издал пронзительный визг, когда два когтя полоснули по его соскам, разделив каждый из них пополам. Концентрация яда в его организме была столь велика, что боль мгновенно превратилась в удовольствие. Старейшина рассмеялся своим хриплым голосом, и этот грохот отозвался дрожью в сердце вампира. Фабрицио отступил на шаг назад и сбросил ткань, обнажив своё тело перед Регисом. Шрамы проходили через всё тело, даже вдоль ствола его пениса. На самой головке были своеобразные зазубрины. Вампир не мог не поморщиться при мысли о том, чтобы в него войдёт нечто подобное. Старейшина понял этот взгляд по-своему, приняв его за страх. Быстрым движением Региса перевернули на живот, прижав наполовину вялый член к гладкому камню пола. – Да, тебе следовало бы бояться меня, – промурлыкал старший, покусывая край уха вампира. Удовольствие, пронзившее тело от этого действия, заставляло вжиматься членом в камень, но из-за повреждений трения не хватало, чтобы получить удовольствие, – скоро ты будешь умолять меня, умолять простить тебя, умолять вторгнуться в твой разум, умолять затрахать тебя до смерти. Регис издал стон, но мысленно не мог не улыбаться. Теперь он понял, что нужно делать. Он не сопротивлялся, когда старейшина раздвинул его ноги, и постарался быстрее преодолеть реакцию своего тела на яд, посылая сигналы для того, чтобы восстановить и очистить от яда член. Его спинная и уретральная артерии были перерезаны острыми клыками и когтями старейшины. Он направил всю целительную силу своего тела на эти артерии и почувствовал, как они медленно начинают срастаться. Кровь из пореза на груди стекала вокруг паха на каменный пол под ним. Антикоагулянт, содержащийся в яде, делал её скользкой. Он почувствовал, как коготь оттянул край входа, но не двинулся дальше, чтобы ранить. Регис на секунду успел обрадоваться своему везению, пока длинный толстый влажный отросток не начал протискиваться внутрь. Ощущения были греховно восхитительными, и вампир почувствовал, что невольно насаживается на изгибающийся палец и приподнимает бедра. Когда он нашёл внутри точку удовольствия, простату, Регис застонал и почувствовал, как у него подогнулись пальцы на ногах. Волна наслаждения прошла глубоко сквозь его тело. Когда старейшина отстранился, вампир удвоил усилия по приведению своего члена в порядок. – Теперь я получу от тебя, что хотел. Ты будешь не в состоянии сделать ничего, кроме как извиваться подо мной и молить о большем, я сломаю тебя, Регис, – протянул Фабрицио. Регис почувствовал член старейшины у своего входа и в этот момент ощутил, что артерии наконец восстановились. Он издал хриплый стон, который старший воспринял как приглашение. От первого толчка в голове вспыхнули искры. Он вскрикнул и дёрнулся назад, насадившись на член старейшины по самое основание. Удовольствие и боль от ощущения заполненности побудили его член снова затвердеть, и теперь он скользил по гладкому камню. Регис закусил губу, чтобы сдержаться и не начать двигать бёдрами. Он не хотел дать знать старейшине о том, что сделал. Он почувствовал, что улыбается как дурак, когда Фабрицио начал двигаться. Когда он толкнулся, Регис постарался сосредоточить усилия на рассечённых сухожилиях. Всякий раз, когда ему удавалось восстановить сухожилие, он издавал жалобный стон, которым умолял старейшину помочь ему. Старший в свою очередь ушёл с головой в удовольствие и держал вампира за макушку и бёдра, рыча что-то о том, что не позволит тому испытать наслаждение. Несколько раз Регису приходилось прикусывать язык, чтобы не кончить слишком рано. Старейшина теперь намеренно избегал простаты, но член подчинённого вампира был скользким от крови и предэякулята, которые обеспечивали приятное трение. Чем сильнее Фабрицио прижимал свои бёдра, тем плотнее двигался член Региса между животом и полом. Тот взвыл, когда почувствовал, что его колени окончательно срослись. Сейчас или никогда. – Ох... о боги, – нараспев произнёс Регис, собираясь с духом, – я… я больше не могу... Это вызвало именно ту реакцию, на которую надеялся вампир, ритм старейшины изменился и точки стали более беспорядочными. – Да-а. ДА… С-скажи это… Скажи это, Эмиель, – прошипел он сквозь стиснутые зубы, его пальцы сжались, оставляя под собой синяки. – Ах.... П-пожалуйста... – мяукнул Регис и краем глаза взглянул на старейшину, который прикрыл свои глаза. – Пожалуйста что, Эмиель, – простонал Фабрицио, двигаясь все быстрее и быстрее. – Позволь мне трахнуть тебя, – сказал вампир ровным и спокойным голосом. Регис ухмыльнулся, когда глаза старейшины резко распахнулись. Он воспользовался замешательством, чтобы оттолкнуться ногой от камня и опрокинуть их обоих назад на пол. Старший был уже так близок к пику, что не мог собраться и вернуть контроль над ситуацией. Потрясённые, они упали на землю, и в то же мгновение Регис обхватил запястья Фабрицио, прижав их к земле. Свирепо скалясь, вампир позволил распахнуться связи, которую он до этого держал плотно закрытой. Волна удовольствия накрыла старейшину с головой, и он застонал, прижимаясь к Регису. Тот вжался в него, пригвоздив к земле, и когда удовольствие затопило связь, он оседлал его. Настала очередь старшего стонать, когда Регис начал двигаться, снова и снова попадая по своей простате. Через несколько коротких секунд он почувствовал, что достигает пика. Сила, которую он почувствовал в тот момент, не была похожа ни на что из испытанного ранее. Это было нечто необузданное, первобытное, могучее. – Каково это, когда тебя трахают, – зарычал он, откинув голову назад и взвыв. Старейшина тоже завыл, с его губ непроизвольно сорвался тот же нуждающийся звук, что и у Региса. Это зрелище толкнуло того через край. Он сжался, позволив своему телу действовать самостоятельно, и отпустил руки старейшины, когда его разум и душу поглотило ослепляющее наслаждение. Регис кончил, выплёскиваясь крупными каплями на покрытую шрамами грудь, шею и лицо старейшины. Один вид отплевывающегося от его семени Фабрицио вызвал повторный спазм, повергая вампира в глубочайший шок. Когда Регис достиг пика, он почувствовал, что старший собирается прийти за ним, входя глубже внутрь. Он ухмыльнулся, его черно-красные глаза остановились на старейшине. Глаза того расширились, когда улыбка вампира стала дикой. В ту секунду, когда Фабрицио переступил через край, Регис рассмеялся. – Давай посмотрим, кто теперь будет умолять, – промурлыкал он, наклоняясь к лицу старшего. В ту секунду, когда старейшина взвыл, Регис закрыл связь, оглушив его и заставив издать сдавленный тихий звук. Фабрицио всё ещё кончал, но жар, который ещё секунду назад пронизывал всё тело, исчез. Потрясённый, он сильнее вонзился в вампира и взвыл от боли, пытаясь вернуть удовольствие обратно. Без лишних слов Регис вытянул когти и разрезал грудь старейшины. Так быстро, как мог, он сломал ребра и схватил его сердце, практически остановив сердцебиение. Он надавил на орган ровно настолько, чтобы перекрыть кровоток, но недостаточно, чтобы раздавить его. Старейшина ошеломлённо замолчал, так как внезапно исчезло всё. Регис почувствовал, как член внутри него обмяк в ту же секунду, как он схватил сердце вампира. Он приподнялся ровно настолько, чтобы член выскользнул из него, а затем начал смеяться. Он сидел там на животе старейшины и смеялся. Внезапно вокруг раздались испуганные голоса, и где-то на краю сознания он осознавал, что в ту же секунду, как зазвучали первые крики, любопытные глаза и уши захотели выяснить, что происходит. Он не знал, сколько его сородичей наблюдали за процессом, но точно мог сказать, что достаточное количество увидело концовку, и слух об этом распространится как лесной пожар. Его хохот становился всё более громким и безумным, он не мог остановиться. Он продолжал смеяться даже когда старейшина взревел и оттолкнул его. Он почувствовал, как слезы покатились по лицу от осознания ужаса того, что с ним сделали, и от того, что сделал он, но смех не прекращался. Последнее, что он помнил, это как Фабрицио проклинал его, разрывая на части. Он помнил, как смеялся до тех пор, пока не стало темно.